Колдовской замок. Часть VI. Ключ

– Ты, другое дело – ты крупнее! – ответила Мегги. – По поводу тебя срабатывает инстинкт самосохранения. Даже очень голодный дракон не желает из едока становиться едой. Драконы дерутся между собой до смерти и пожирают друг друга, ты должна это знать! У нас это нормально. Но против тебя у меня нет никаких шансов! С тобой только мама может сравнится по силе, да и то… Эх, если бы мне перехватить хоть что-нибудь! Сгодился бы даже кусок самой отвратной падали, ведь в таком состоянии не чувствуешь ни вкуса, ни запаха, а наши желудки всё переварят. Но ведь у нас даже яблоки кончились, хоть опилки жуй! Ты на всякий случай старайся быть между нами, только, пожалуйста, сама его не слизни!

– А мне не надо!.. – сказала Анджелика и вдруг хлопнула себя по лбу. – Я ведь поела уже, и ты так сможешь, если слетаешь немного севернее.

Вот тут она и поведала о своём новом способе приготовления ухи прямо в океане. Мегги слушала, роняя слюну, но в конце сказала:

– Нет, мы не можем себе этого позволить. Понимаешь, твой отлёт, хоть и вернул нам с Драсей брата, но всё же был слишком опасным предприятием. Я удивляюсь, как нас тут ещё не окружили озверевшие фермеры с топорами и вилами? Мы с тобой слишком заметны, и если привлечём внимание – быть беде.

– Но что же делать? – огорчилась Анджелика. – Мне прямо стыдно, что я наелась, а тебе не смогла принести ни крошки!

– Почему не смогла? – улыбнулась Мегги. – Если я не ошибаюсь, у тебя запаса хватит на месяц, если переваривать экономно. Так что можешь поделиться!

Конечно, Анджелика была шокирована, но, как говорится – назвался груздем, полезай в кузов. Она сделала над собой усилие, вдохнула поглубже, как её учила Мегги, и…

– Я не могу на это смотреть! – заявил Огнеплюй, едва не покатываясь со смеху. – Нет, я, конечно, ничего не имею против! По крайней мере, не буду съеден собственной сестрой.

– И поделом тебе было бы! – сказала Мегги, довольно облизываясь. – Кто пытался меня проглотить, когда я была совсем маленькой?

– Ну-у… – замялся огненный попугай в притворном смущении. – Всё ведь обошлось тогда, значит и сейчас обойдётся, да?

– Я подумаю! – ответила Мегги, поглаживая крылом повеселевший живот, но её глаза уже начали терять красный цвет.

– Может быть ещё? – предложила Анджелика, испытавшая странное чувство от произведённого действа. Ей понравилось!

– Нет, спасибо! – весело отозвалась Мегги. – Этого точно хватит недели на две, а там, глядишь, ребята чего-нибудь придумают.

– Ой!..

Золотистая драконесса вдруг залилась краской стыда и закрыла лицо, (то-есть, конечно же, драконью морду), руками.

– Ты чего? – не сразу поняла её Мегги. – Ах, всё об этом переживаешь! Забудь. Драся на тебя даже не обиделся – во всём себя винит. И, между прочим, он прав – раньше надо было думать о последствиях, прежде чем такое затевать. Ты-то лишь с недавнего времени являешься драконом, а у него, хе-хе, есть в этом некоторый опыт! Что же касается крылоприкладства, то между влюблёнными драконами такое бывает.

– Но ведь это уже во второй раз! – воскликнула Анджелика со слезами в голосе. – Сначала на острове, а теперь здесь… И снова я с собой ничего поделать не могу!

– Удивила – второй раз! – рассмеялся Огнеплюй. – Мама папу по десять раз на день колотит, а он только крякает, да ластится к ней. Это он на тебя крыло поднять не смеет, таков закон! Запомни, внучка – в вашей паре самка – ты, а что это значит?

– Что это значит? – переспросила Анджелика, хлюпая носом.

– Это значит, что ты главная. Ты сильнее, ты важнее, ведь он яйца откладывать не может! Значит, тебе решать, что делать, как, когда и сколько. А посему, ты всегда права на том основании, что ты самка, и ты дракон!

– Я – человек! – фыркнула Анджелика и взмахнула сразу двумя парами драконьих крыльев.

Глава 20. Почти всё на «зло».

Злося (вбегает на сцену, заламывая руки): Сударь! Эй, сударь! Это я вам

говорю, постойте же! Неужели откажете в помощи бедной девушке,

когда она вас об этом просит?

Злоскервиль (в охотничьем костюме и с ружьём, но нетвёрдо стоящий

на ногах): Что такое? Ха! В самом деле – девушка!

И премиленькая, а я-то уже решил, что у меня опять в ушах

звенит и в глазах мелькает. Злоримор, подлец ворует мой

коньяк, а чтобы скрыть недостачу, разбавляет остатки

дешёвым самогоном. Но я не в обиде – так получается даже

забористее! Вот только в ушах звенит и девушки, ни с того,

ни с сего мерещатся…

Злося: Послушайте, сударь! Вы что же, так и будете разговаривать

сами с собой, и делать вид, что меня не замечаете?

Злоскервиль: Кто? Я? Я не делаю вид, я и в самом деле… То-есть я хочу

сказать, что вас трудно не заметить, красавица. Нет,

совершенно невозможно не заметить! Вот только я не

уверен, что вы настоящая девушка, простите…

Злося: Что?!

Злоскервиль: Признайтесь, о чудное виденье, вы – фейри? Ну, конечно!

Фейри – соблазнительница, которая поёт прохожим

сказочные песни, говорит ласковые слова и, уложив под

цветущей черёмухой, навевает сладкие сны, от которых

человек уже не проснётся по доброй воле. Скажете, нет? А

я говорю, что да! Вы слишком красивы, чтобы быть из

плоти и крови. Вы – фейри и наверняка сделаны из

болотного тумана!

(пытается схватить её, Злося уворачивается, руки Злоскервиля ловят пустоту, и он едва не падает)

Ну вот, что я говорил!

Злося (выхватывает у него из-за пояса хлыст и хлещет по ногам): Вот

вам! Получите! Теперь видите, из какого я тумана?

Злоскервиль: Ай! Ай! Злая фейри! Ну, хватит, хватит! Вижу, что вы не

фейри. Хорошо. Надо же, даже в голове шуметь перестало!

Так если вы не фейри, то кто же? Я никак не ожидал

встретить в такой глуши девушку. Мудрено ли ошибиться?

Злося: Я служу в замке Злорда, что неподалёку. Я личная

горничная Зледи.

Злоскервиль (про себя): Поделом тебе, Злоскервиль, так тебе и надо, что

тебя отхлестала служанка!

(вслух)

А как зовут вас, милое, но суровое создание?

Злося: Моё имя – Злося. Но речь сейчас не обо мне!

Злоскервиль: Как не о вас? Очень даже о вас. А если не о вас, то о ком

же?

Злося: Вон там, за деревьями лежит человек. Судя по одежде, он

священник. Я не знаю, откуда он взялся и сама в первый

раз его вижу. С ним приключилась какая-то беда, но мы не

можем понять какая. Там сейчас Злинда и Злуша, но он

такой тяжёлый, что даже втроём нам не донести его до

замка Злорда…

Злоскервиль: Всё ясно! Конечно, я помогу вам. У меня здесь привязана

злошадь. Очень строптивая тварь по кличке – Злоривар.

Как его ни упрашивай, ни за что не вынесет двоих! Так что

придётся вести его в поводу, а вашего священника

положим поперёк седла. Только давайте отвезём его в

поместье сэра Злоскервиля – туда путь короче.

Злося: Благодарю вас, сударь! Вы очень добры. Но позвольте

узнать ваше имя и звание?

Злоскервиль: Зовут меня, э-э – Злоримор! Я управляющий в поместье

сэра Злоскервиля.

(про себя)

А плута Злоримора на время сделаем барином!

Злося: Очень рада знакомству, мистер Злоримор, а теперь давайте

поможем тому бедному старику. Боюсь, как бы с ним удар не

случился!

........................................................................................................

И всё же, почему здесь почти всё начинается на «зло»? Падре Микаэль ломал над этим голову с тех пор, как пришёл в себя, то-есть уже третий день.

Первое, что он испытал, когда понял, где очутился – шок от невиданного потрясения. Правда неизвестно ещё, что бы с ним было, если бы такое случилось до его путешествия по разным мирам, знакомства с драконами, воплощёнными духами и разумными животными вроде Быковича и профессора Прыска?

Наверное, он решил бы, что сошёл с ума. Впрочем, он и сейчас не был уверен, что всё происходящее вокруг не является его собственным бредом, продуктом больного мозга, пострадавшего от травмы или какого-нибудь душевного потрясения.

Можно было понять и принять, что его собственный мир, в котором он родился, вырос и стал собой нынешним, это ещё не вся Вселенная, а лишь незначительная её часть. Причём, как выяснилось, именно часть, кусок, а вернее фрагмент чего-то большего. Обломок, некогда провалившийся в межпространственную трещину и живущий с тех пор самостоятельной жизнью. Можно было, ввиду обстоятельств, независимых от него, переходить из одного мира в другой и подолгу жить в каждом из этих миров, хоть до недавнего времени это казалось делом невозможным. Но попасть в книгу…

И, тем не менее, он был сейчас внутри той самой вздорной юмористической пьески, которую читал для собственного развлечения во время поиска ключа от того мира куда угодила вся их компания.

.............................................................................................................

Злося (входит с корзинкой в руках): Как ваше здоровье, падре Микаэль?

Ой, простите! Я опять позабыла сперва поздороваться!

Мик: Ничего страшного, дитя моё! Грех мне было бы обижаться,

ведь вы так заботитесь обо мне, что я перед вами в огромном

долгу. А что касается моего здоровья, то какое может быть

здоровье у старика? Но мне уже намного лучше, и это тоже

лишь благодаря вам, милая, э-э, Злося!

Злося: Я рада, что вам лучше! Тут вот, Злуша прислала вам

домашних пирожков, копчёных колбас и сыра. А Злинда

велела передать бутылочку лечебной настойки, а то говорят,

что бренди, которым вас потчует этот пьянчужка Злоримор,

вещь вредная и коварная!

Злоскервиль (входит почти трезвый): Это кого это вы назвали

пьянчужкой, маленькая егоза? Здравствуйте, падре

Микаэль, рад видеть вас в бодром состоянии духа! И

позволю себе приписать это действию бренди, на который

возводит напраслину эта милая врушка.

Злося (с хорошо разыгранной обидой): И никакая я не врушка! А бренди,

кстати, не ваш, а вашего хозяина, мистер Злоримор!

Злоскервиль: Хозяина? Ах, да… Я и позабыл. Действительно, м-м,

хозяина!

Злося: А ещё вы обещали меня с ним познакомить и тоже об этом

позабыли, обманщик!

Злоскервиль: Да на что вам этот старый алкаш? Если хотите, могу вам

показать его спящим, он ведь практически не просыхает с

тех пор, как мы договорились поменя… То-есть неважно, о

чём мы там договорились с, э-э, хозяином. Но мы с вами

проявляем неучтивость к падре Микаэлю!

Мик: Что вы, что вы, дети мои! Не обращайте на меня никакого

внимания. Вы не представляете до чего мне приятно ваше

общество. Глуп тот старик, которого раздражает

присутствие молодёжи, а я как раз себя глупым не считаю!

Наоборот, когда вы рядом я чувствую прилив сил и сам

становлюсь чуточку моложе! Поэтому прошу вас – не

стесняйтесь меня и не беспокойтесь.

Злоскервиль и Злося (вместе): Вы очень добры, падре Микаэль!

(смотрят друг на друга и смеются)

......................................................................................................

По-другому здесь разговаривать не получалось. Это сбивало с толку, но Мик уже начал привыкать. В конце концов, это ведь пьеса, а значит, она строится и живёт по своим особым законам.

Коньяк или бренди здесь действительно был такой, что его лучше всего было употреблять по капле! В таком виде он действительно приносил пользу, а то этот парень, называющий себя – Злоримор, (почему-то Мик подозревал, что это не его имя), после возлияния этого напитка вёл себя, мягко говоря, кое-как.

Но ради Злоси, (вот чудесная девушка!), он уже второй день старается сдерживаться. И надо отдать ему должное – прогресс есть.

Вообще-то они здесь все милейшие и забавнейшие люди! Мик познакомился пока лишь с некоторыми, но не увидел среди них не только ни одного злодея, но и хоть кого-то, по-настоящему, неисправимо порочного, каких образчиков множество было в его мире. Здешние жители, хоть и были далеко не святыми, но даже грешили как-то легко и беззлобно. Нда, беззлобно…

Но почему же, в таком случае, в названии стольких вещей, и у всех имён собственных здесь была приставка – «зло»?

Глава 21. Абордаж по-гангстерски II.

– Что это? Боже, что это такое?!

От удивления Драгис едва не выпустил штурвал. Фигольчик смотрел, вытаращив глаза на открывшуюся картину ровно две секунды, потом подбежал к переговорному устройству и заорал в него, что было силы:

– Бык! Стоп машина! Ты слышишь меня, Бык?! Полный назад! Бык!!!

Легко было скомандовать – «Полный назад!», но каково было это проделать на разогнавшемся до предела судне? Может быть, этот сухогруз был далеко не самым большим и не самым быстрым среди своих собратьев – кораблей, но сейчас он шёл на такой скорости, которой позавидовал бы боевой крейсер!

Где-то в его чреве мощные паровые машины работали на пределе, разогретые котлы грозили взорваться, а перепуганные до полусмерти кочегары, словно одержимые, метали в топки уголь, потому что над ними стояло жуткое чудовище – человек огромного роста, могучего телосложения и с бычьими рогами на голове! Адское пламя бушующее в топках, делало его чёрно-красным, а бейсбольная бита, зажатая в мощных лапах не оставляла сомнений в том, что это сам дьявол пришёл за их жизнями, и обязательно утащит в Преисподнюю тех кто посмеет прекратить работу или хотя бы замедлить темп!

Корабль рванул с места в карьер, как пришпоренная лошадь, как раз в тот момент, когда полицейские катера подошли к его борту. Конечно, даже полная скорость сухогруза не сравнится с той, которую может развить лёгкий моторный катер, едва не взлетающий над волнами. Но одно дело догнать спятивший сухогруз и лихо пролететь прямо перед его носом, пытаясь заставить остановиться, и совсем другое дело на ходу пробовать взобраться на его борт.

Это под силу, может быть, киношному супергерою, у которого, как у кота – девять жизней, восемь из которых не жалко. Но даже самый храбрый коп не прочь вернуться вечером домой к жене и детям, и совершенно не хочет сорваться во время такой попытки с ходящего ходуном троса и угодить под винты.

.........................................................................................................

Расчёт Драгиса был прост – не дать полицейским попасть на корабль, как можно дольше, а в идеале вообще уйти в открытое море, куда катерам, имеющим небольшой запас топлива и не способным противостоять настоящим бурям, соваться противопоказано.

Но при этом надо было ещё решить вопрос с серьёзно настроенными китайцами, вооружёнными автоматами новейшей конструкции. По счастью это были не военные, и пользоваться оружием они умели плохо.

Большинство людей неопытных, думают, что автомат создан для того, чтобы поливать из него очередями от пуза, как водой из брандспойта. В действительности, такой способ стрельбы хорош лишь в критической ситуации, когда враги прут плотной толпой и находятся на близком расстоянии. Во всех остальных случаях при такой стрельбе 90% всех пуль уходят в «молоко», а оставшиеся десять, если и попадут по цели, то случайно.

Конечно, когда на вас обрушивается шквал огня, такие рассуждения служат слабым утешением, но ведь автоматные магазины не бесконечны.

Сначала, два отчаянных гангстера – Драгис Драговски и Граната Фигольчик, наблюдали из укрытия, как горе-стрелки азартно дырявят спасательные шлюпки на собственном судне. Потом выстрелы, как по команде, стихли, и послышался лязг сменяемых магазинов.

– Начинаем! – скомандовал Драгис и выпустил над палубой целый рой огненных шариков, тут же принявшихся взрываться с оглушительным треском и вспышками.

Не слишком ловкие и умелые стрелки замерли с незаряженным оружием в руках, раскрыв рты и бессмысленно тараща ничего не видящие глаза. И тут перед ними возникли две чёрные фигуры.

Это действительно напоминало танец. Джига, не джига, танго, не танго, но обе фигуры, похожие на тени, – высокая худая, но плечистая и маленькая полная, двигались на удивление синхронно, чем сбили с толку даже тех, кто пришёл в себя первым.

Не все успели удивиться, что автоматов у них больше нет! Некоторые даже не опустили руки, как бы ещё сжимая оружие, но сами уже были сбиты с ног, и с выпученным глазами оседали на палубу, ловя губами воздух.

– У меня всё! – заявил Фигольчик, швыряя за борт очередной автомат.

(Много оружия для дела не нужно – один автомат для себя, другой для Быка и хватит, а остальные только помешают или будут представлять угрозу, если попадут в руки врага.)

– У меня тоже! – отозвался Драгис, но тут же почувствовал, как что-то твёрдое упёрлось ему в бок.

Скосив глаза, он увидел перепуганного до безумия китайца, державшего автомат с присоединённым магазином. Лицо стрелка было искажено, одновременно ужасом и яростью, так что глаза едва не закатывались, но палец уже тянул спусковой крючок.

Очередь панически загрохотала, и пули полетели в ночное небо, словно пытаясь вспороть тьму. Но это случилось уже после того, как корабль вдруг рванулся, выдернув палубу из под ног стоящих на ней людей. Автомат, вырванный из рук стрелка могучей дланью Драгиса, полетел в одну сторону, сам стрелок в другую, а вскоре его догнал, не удержавшийся на ногах гангстер, и придавил беднягу всем своим немаленьким весом!

– Вот теперь действительно всё, – констатировал Драгис, поднимаясь с нокаутированного китайца.

– Теперь к рулевому? – спросил Фигольчик, проверяя трофейный автомат.

– С рулевым и радистом я справлюсь один, – ответил бесстрастный Драговски. – Ты займись вот этими вояками, пока они не очнулись – свяжи и запри где-нибудь, а потом поднимайся ко мне.

Через двадцать минут, когда Фигольчик поднялся на капитанский мостик, он застал Драгиса стоявшего за штурвалом, словно он занимался этим всю жизнь. У стены слабо мычали два связанных китайца с кляпами во рту. На одном красовалась капитанская фуражка, одетая набекрень.

– Пытались драться, – объяснил Драгис, кивнув на пленников, – но оружия у них не было.

– Что дальше делаем?

– Идём вперёд, пока не стряхнём полицию. Не знаю, насколько хватит их упрямства, но топлива в таких катерах часа на два-три полного хода…

Он вдруг замолчал, уставившись на что-то перед собой, словно увидел привидение.

– Что это? – почти прошептал Драгис. – Боже, что это такое?

Обернувшийся к диорамному иллюминатору, Фиг, увидел картину одновременно странную и пугающую. Прямо по ходу судна возникли два ярких вертикальных пятна переливчато-огненного света. Размером эти пятна были таковы, что в любое из них мог, как в ворота войти их сухогруз вместе со всеми своими палубными надстройками. Но самым удивительным было то, что из одного такого пятна неспешно выходили вереницей корабли, но только для того, чтобы почти сразу, (расстояние между пятнами-воротами было около четверти мили), нырнуть в противоположное пятно!

Корабли выглядели, как старинные парусники, правда, вместо парусов у них были лишь жалкие лохмотья, безжизненно висящие на обломках мачт. Да и сами корабли казались вышедшими из хорошей передряги – в бортах зияли пробоины, корпуса некоторых были перекошены на один бок. Тем не менее, какая-то сила влекла их вперёд, хоть на палубе не было видно ни одного человека. При этом, корабли как-то странно сияли, так что можно было подумать, будто они горят и это свет от пожара!

Но никакого пожара не было, сияние исходило неизвестно откуда, было ровным, но ничем не напоминало электрический свет.

– Бык! Стоп машина! Ты слышишь меня, Бык?! Полный назад! Бык?! – орал в переговорное устройство Фигольчик, глаза которого едва не вылезали на лоб.

Реакция Быка не заставила себя ждать – корабль сбавил ход, зашипел, засвистел, задрожал всем корпусом, сопротивляясь силе собственной инерции, противопоставляя ей силу машины, потянувшей эту громадину в обратном направлении. Всем кто был на борту, показалось, что их внутренности сейчас выскочат наружу, а мозги расплющатся о стенки черепа!

Но вот, наконец, эти силы уровняли друг друга, и Фиг скомандовал снова:

– Стоп машина!

Корабль встал, но ещё до того, как он остановился, отчаянные авантюристы удостоились ещё одного зрелища – с десяток полицейских катеров, словно стрелы, выпущенные из лука, устремились вперёд, вслед за старинными галеонами, как будто некая сила придала им дополнительное ускорение! Люди прыгали с них, как лягушки.

Когда последний из катеров был проглочен тем пятном, в котором до этого исчезли парусники, оба пятна двинулись друг на друга, слились и исчезли.

– Эй, чего это у вас тут творится? – раздался в тишине голос Быка, от которого оба гангстера подпрыгнули, как ужаленные.

– Сами хотели бы знать, – пробормотал Фигольчик, держась за сердце.

– Двойной портал да ещё открывающийся самопроизвольно! – ошарашено произнёс Драгис, словно разговаривал сам с собой. – Даже не знаю, как отнестись к этой новости.

– Кстати, у меня для вас тоже есть новость, – сказал Бык и бросил на наклонную панель приборов объёмистый, но лёгкий пластиковый пакет, на котором была изображена улыбающаяся китайская девушка и красовались какие-то иероглифы. – Вот этим у них забит весь трюм. До отказа!

Вид у Быка был, как обычно мрачноватый, но в глазах плескался смех. Казалось, он прилагает отчаянные усилия, чтобы не улыбнуться. Фигольчик, нахмурившись, вгляделся в принесённый Быком трофей, потом его глаза, округлились и полезли на лоб!

– Дрась, – начал он таким голосом, будто у него сводило скулы, – скажи, драконы едят лапшу?

– Что? Что ты имеешь в виду? – не понял его Драговски.

– Только то, что мы угнали целый сухогруз традиционной китайской лапши. М-м, высшего качества!

Глава 22. «…быть взрослой дочери отцом!..» – 1.

– Предлагаю заключить перемирие!

– С истребителем книг? Никогда!

– Ну, какой же я истребитель книг? – Профессор Прыск обиженно пожал плечами. – Грешен, конечно, но на той поваренной книге всё равно рано или поздно выросла бы плесень. Вам же самому доводилось уничтожать книги. Признайтесь, коллега!

– Только безнадёжно больные, те, что угрожали здоровью и жизни всех остальных! – взревел Библиотекарь, но в голосе его слышались слёзы. – И… и не раньше, чем с них снимали копии…

– Вот видите! – резонно проговорил профессор Прыск. – Я, к вашему сведению, поступал точно также, вопреки бытующему обо мне мнению. Но если вы избавляетесь от тех книг, которые уже являются источником заразы, то я провожу профилактическую чистку и сохраняю при этом гораздо больше книжных сокровищ, чем вы, когда тянете до последнего момента.

– Ах, ты!..

– Всё, всё! Хватит об этом! – повысил голос учёный крыс. – Я не для того искал с вами встречи, коллега, чтобы обсуждать наши старые разногласия. Я здесь потому, что наши с вами интересы на сей раз полностью совпадают, нравится вам это или нет!

Библиотекарь презрительно фыркнул.

– Я рад, что у вас хватает благоразумия не отрицать этого, – продолжил профессор, приобретая всё больше уверенности. – Но давайте чётче обозначим точки соприкосновения. Итак, в ваших интересах вернуть принцессу в Колдовской замок. В моих – помочь ей и её друзьям.

– Мне нет дела до её друзей! – зло ответил книжный страж. – Я отвечаю за неё саму в рамках моей компетенции, остальные же меня не интересуют.

– Даже Фиглориус?

– Разгильдяй и подлец Фиг, тем более!

– А напрасно! – с чувством превосходства заявил профессор Прыск. – Во-первых, такая позиция мешает вам самому оказывать на принцессу должное влияние и обеспечивать необходимое покровительство. А, во-вторых, без друзей она просто никуда не пойдёт!

– Знаю! – буркнул Библиотекарь. – Её высочество упряма, как…

– Как кто? – со смехом спросил профессор Прыск. – Вы хотели сказать – «Как коза»? Не переживайте, для неё это не оскорбление!