Для меня Вятка – это родина. Киров для меня всё, я с самого раннего детства бывал здесь: торговал молоком на колхозном рынке, в том месте, где сейчас стоит филармония. Поэтому естественно, что вся моя последующая жизнь была связана с Кировом.

После Пермского техникума железнодорожного транспорта, в котором я учился, мне хотелось работать в Кирове, но тогда были жёсткие распределения и меня отправили в Свердловск. В Перми часто встречал кировчан, их всегда узнаешь по говору. И для меня говорок этот вятский «так чё, буди чё» – пропуск к родным людям.

Сложный путь в космос

Я был в космосе трижды. Первый полёт состоялся, когда мне был 41 год. Тогда подошла очередь: в космос тоже есть очередь. Путь в космос был сложным. Никто не верил, что выпускник Пермского техникума железнодорожного транспорта в будущем может стать космонавтом. Но есть такие понятия, как усилия, воля, стремление. После железнодорожного техникума и службы в армии я поступил в Московский государственный университет геодезии и картографии, понимая после полёта Юрия Гагарина, что в будущем космос может помочь народному хозяйству. Того, что сделано сегодня с помощью аэрофотосъёмки, уже мало. Нужно большее разрешение, его можно получить из космоса. Я понимал, что моя специальность пригодится, чтобы продвигать вперёд новые технологии. После окончания оптического факультета меня пригласили на работу в КБ Королёва. Там я занимался созданием оптических приборов для полётов на Луну. Но не сложилось, американцы вперёд нас там оказались.

Мне пришлось менять направление деятельности. Я начал заниматься пилотируемыми кораблями для детального исследования Земли, участвовал в создании первого «Салюта». Часто сидел в контрольно-испытательной станции, изучая корабль, делая программы для этого корабля. Когда мне исполнилось 40 лет, я был в дублёрах, а в 41 год полетел. Стремление к полёту – очень важно. Я добился того, что меня включили в первый экипаж на станцию «Салют-6». И понял, что мне нужно ещё более усердно заниматься. Я практически переехал из дома в профилакторий Звёздного городка. Там вместе с Владимиром Ковалёнком отрабатывали бортовую документацию для полёта. Это было очень важно. Мы были третьим экипажем. Но своими стараниями, усилиями достигли того, что нас сделали первым экипажем и отправили на станцию «Салют-6». Это был сложный полёт, потому что станция заканчивала свою работу, и мне пришлось довольно много работать над её восстановлением. Это был опыт для следующих полётов.

Я там, где мне интересно

Я продолжаю участвовать в новых проектах. Это иногда в тягость. Но раз взялся за гуж, то не говори, что не дюж. В последнее время пытаюсь избавиться от многих общественных должностей. Но перед тем, как уйти, пытаюсь найти себе адекватную замену. Оттуда, где интересно, конечно, не ухожу. Активно слежу за последними технологиями в космосе, пытаюсь их понять. Илон Маск, например, – ещё не Сергей Павлович Королёв, но тоже великий человек. Он посадил ракету на платформу на воду. Это большое достижение. Раньше такого не было, всё сгорало, засоряло окрестности космодрома. Он за собственные деньги сделал корабль и ракету, 10 лет работал над этим. А мы за 10 лет ничего нового не сделали.

Первые 100000 долларов я потратил на австрийские налоги

Игорь Манн

российский маркетёр, спикер, автор, издатель

В молодости я поставил перед собой амбициозную цель – на должности «белого воротничка» заработать 100000 долларов за год. Поставил я её отнюдь не от того, что моя семья нуждалась в деньгах. В 90-х мы с женой жили достаточно хорошо – после армии я по ночам подрабатывал на заводе, потом устроился электриком на полставки в общежитии. Да ещё и в университете получал повышенную стипендию. В общей сложности у меня выходила весомая сумма – больше 150 рублей, что по тем временам считалось большими деньгами. Но я всегда точно знал, что то, какой тогда была моя жизнь, далеко не всё, чего бы мне хотелось.

В 2000-х меня пригласили на должность директора по маркетингу в крупную телекоммуникационную компанию Avaya. Тогда я отвечал за маркетинг предприятия почти в 70 странах мира. И работая день и ночь, я всё-таки добился заветных годовых 100000 долларов!

Казалось бы, жизнь удалась, всё отлично. Но вместе с приятными новостями меня ждало разочарование – оказалось, что по австрийским законам от всей суммы я обязан заплатить 60 % налогов! Но я расстраивался недолго – работа в Австрии стала для меня большим и полезным опытом. Каждый день мне приходилось быть гибким и находчивым, брать новые высоты, быть в постоянном тонусе и драйве. Пройти такую сложную школу управления дорогого стоит.

Россия своих не бросает

Мария Бутина

депутат Государственной Думы РФ

– Мария, для большинства вы известны по вашей эпопее в американской тюрьме. Как вы считаете, что было причиной такого развития ситуации?

– Меня арестовали буквально через несколько дней после окончания магистратуры по обвинению в работе на территории Соединённых Штатов незарегистрированным агентом Российской Федерации. Это было абсолютно надуманное обвинение. Об этом неоднократно заявляла и я, и российское правительство.

Так получилось, что мой арест странным образом совпал со встречей президентов России и США. Очевидно, что целью было не допустить разрядки в отношениях наших стран. Детали моего пребывания в американской тюрьме я описала в книге.

– Как этот драматический опыт повлиял на вашу личность?

– Я научилась не судить людей по одёжке. Когда вокруг тебя женщины в одинаковых тюремных робах, учишься смотреть именно в душу человека. Смотреть в душу и вообще никого ни за что не судить: ни за поступки, ни за дела. Учишься просто любить людей.

Я не вправе это забывать. Поэтому не так давно я создала фонд «Своих не бросаем», который призван оказывать помощь людям, которые, как и я, оказались в тяжёлой ситуации за рубежом.

– Мария, когда я готовилась к интервью, была удивлена тому, что вы столько всего успели, даже занимались собственным делом.

– Меня иногда спрашивают: «Вы, наверное, очень много работаете?» Я отвечают, что совсем не работаю, потому что занимаюсь любимым делом. Это не ноша. Это счастье.

И да, после окончания университета я открыла компанию. Она называлась «Домашний уют». Это была сеть по торговле мебелью и бытовой техникой в разных населённых пунктах Алтайского края. После переезда в Москву мне стало понятно, что конкурировать в этой сфере в столице я не могу.

Не могу в этой, но могу что-то сделать в другой области. Поэтому я стала заниматься информационными технологиями и PR. Нужно заниматься тем, к чему лежит ваше сердце, и смотреть туда, куда другие не смотрят. В этом секрет успеха тех, у кого есть стремление к предпринимательству.

В целом, бизнес – это один из трёх столпов общества, одна из важнейших сфер деятельности, наряду с государством и общественным сектором. Опыт самостоятельного занятия бизнесом помог мне понять своё место, осознать, что для меня всё-таки важней помощь людям. Поэтому сейчас я воспринимаю себя прежде всего как общественного деятеля. Это то, к чему лежит моя душа. Правда, я пока ещё не работала в государственном секторе.

– При всём многообразии вашей деятельности кто сейчас Мария Бутина?

– Я в первую очередь человек, который хочет служить своей стране. Мне очень приятно, что в критический момент моя страна меня не бросила, и сейчас я ощущаю долг перед Родиной, который невозможно погасить. Служение народу и стране – это то немногое, что я могу сейчас сделать в ответ.

Чтобы зарабатывать, нужны лишь руки и голова

Андрей Маури

председатель правления ГК «Маури» (производство упаковки, издательское дело), доктор педагогических наук[1]

Хотелось чуть больше и чуть лучше

– С чего начинался ваш бизнес?

– Бизнесом я начал заниматься во второй половине 1980-х годов. Мы выпускали календари для «Госстраха». Совершенно случайно вышли на эту тему, даже не помню, как это получилось. Встретились с руководством «Госстраха». Они жалуются: «Вот, вроде деньги у нас на эту статью есть, а ничего напечатать нельзя». И мы с Игорем Касьяновым и Андреем Михайловым взялись за подряд и отпечатали календари. Неплохие деньги получили. Помещений никаких не было. Тогда ж не знали, где бизнесом заниматься. Решили всё делать в подвале Института усовершенствования учителей.

– А сколько вам лет было?

– 23 или 24 года. Игорь с Андреем на пару лет постарше. Они работали тогда в горкоме комсомола, а я – в горисполкоме. И не то чтобы денег не хватало, просто хотелось всегда чуть больше и чуть лучше. Взятки брать не умели, поэтому единственное, что было для зарабатывания, – это руки и голова. Голова сработала, правда, потом мне это обошлось боком. Мы сидели на обеде в горисполкоме, ко мне подходит секретарь партийной организации и говорит: «Как тебе не стыдно». А я же ничего плохого не сделал. Честно заплатил партийные взносы из тех денег, которые мы заработали, с 15 тысяч. На минуточку, тогда средняя зарплата инженера была 120–130 рублей, а тут 15 тысяч приходит и с них «налог за бездетность» платишь. Вы такого налога не знаете, он, правда, по-другому назывался, но кто знает – поймёт. Ещё партийные взносы заплатить. Ну, как-то не жалко было, платили.

Рубль – штучка, десять – кучка

– Хорошо, это был первый опыт, разовый. А дальше?

– А дальше мы стали с Андреем Михайловым печатать книжки-дайджесты политической литературы. Это сейчас пресса не в почёте, а в то время газеты, подписки просто зашкаливали. Миллионные тиражи были, и многие журналы, газеты невозможно было достать. Мы собирали материалы на одну тему, скажем, на политическую, и печатали брошюрки. Такие своеобразные дайджесты. И они пользовались очень большим спросом.

– Вы продавали их?

– Конечно, продавали. Рубль за штуку. Это как в советском фильме, про апельсины: рубль – штучка, десять – кучка. И у нас так же было. Мы первые в стране начали печатать учебную и специальную литературу для преподавателей, для заместителей директоров школ по воспитательной работе, для пионервожатых и так далее. Мы разместили рекламу во всесоюзной «Учительской газете», что продаём такие-то книжки. И у нас посыпались заявки со всей страны. Наличная выручка в день могла достигать 8–9 тысяч, и это шло месяцами.

Но лавочка закрылась. Во-первых, времена стали потихоньку меняться, а во-вторых, пришла жалоба в обком партии, что кому-то мы там что-то не дослали. Хотя деньги брали только тогда, когда люди получали заказ, работали по отложенным платежам. Но тем не менее, на нас пожаловались.

А потом меня поставили перед выбором. Один из коллег сказал, что нехорошо работать в горисполкоме и заниматься бизнесом. Кстати, закон в то время это позволял. И я принял решение уйти на вольные хлеба. Так появилось наше предприятие.

Первые деньги на предприятии мы получили как раз за педагогическую литературу от нашего пединститута – 15000 рублей. Людмила Ивановна Белозёрова, завкафедрой психологии, сказала, что нужна книга «Цветные матрицы Ровена», мол, её просто на разрыв заберут. Мы её издали. И она ушла очень большим тиражом. Это было одно из первых цветных изданий.

Следующее, на чём мы заработали, – Зинаида Гиппиус, «Последние стихи». Тираж был 25000, а стоимость – 3 рубля. Продали всё.

– Почему вы взяли Серебряный век и из Серебряного века – Зинаиду Гиппиус?

– Мы шли по пути «кого не издавали». Гиппиус – девушка странная всё-таки, и странности её характера отразились на странностях её литературы. Читать Гиппиус непросто, понимать – ещё сложнее. Потом домашние рецепты печатали, естественно, не обошлось без эротики. Мы сделали тираж тысяч 100, влёт ушло. Потом снова стали педагогическую литературу печатать, а дальше – вышли на упаковку.

– А вы печатали это всё в том подвале, или это как-то трансформировалось?

– Нет, подвал остался в 1980-х. Мы взяли переплётную мастерскую, которая загибалась, там из оборудования был только лобзик и бумагорезательная машина, станок старый-старый, допотопный. Два мужика на всю типографию, переплётчик и резчик бумаги, и куча женщин, которые меня в первый же день знакомства научили по-хорошему материться. Я до этого очень скромный был, всё-таки в семье и на работе не принято было ругаться. А тут меня такому трёхэтажному научили, что я долго осваивал эти слова и словосочетания. И самую громкую девушку, которая сказала, где мне надо быть и куда идти (я туда, кстати, не согласился идти), пригласил на следующий день к себе в кабинет.

Кабинет у меня был тогда на улице Горбачёва, а наша так называемая переплётная мастерская, или типография, на Молодой Гвардии. И вот пока она шла ко мне, я понял, как с ней общаться. Из хороших слов мне там единственное было сказано: «Сынок». Дальше всё непечатное. Я ей говорю: «Ты мне, конечно, не мамочка…» А, нет, не так. «Вы мне, конечно, не мамочка…» И подкинул ей трудовую книжку. Всё это было при сотрудниках, и они поняли, что со мной надо считаться. Дальше мы начали развивать производственные процессы, вникать в технологии, поняли, что незачем писать лобзиком по фольге, когда можно купить шрифты. Нашли их в московской типографии, привезли сюда и наладили выпуск.

Сначала у нас стали получаться красивые обложки восстановленных книг, которые нам сдавали в переплёт. Потом появились подряды от банков и государственных структур. Мы переплетали книги, документацию – тогда же всё было в бумажном виде.

– Это было до упаковки? Дальше была фабрика, которая есть сейчас?

– Упаковка появилась случайно. Мы поехали с друзьями отдыхать в Турцию. Все газеты прочитали, пиво пить уже не хотелось. Лежал на солнце, смотрю, у мусорки журнал на русском языке «Тара, упаковка». Почитал – интересно. А в конце журнала небольшая заметочка: «Производится набор группы для поездки и обучения в Италию на предприятие сферы упаковки».

Смотрю, вроде сроки уже прошли. Но послал анкетку. И меня взяли в эту группу. В Италии первый раз увидели микрогофрокартон. Здесь никто ещё не знал, что это за продукция. И в последний вечер я на спор говорю: «Мы сделаем эту упаковку через месяц!» А сам уже думаю: надо эту где-то микрогофру найти.

Нашли! Сделали печать, заламинировали первые в стране – никогда никто не делал верхний лайнер ламинированным. Получилась коробка. У нас она называется «Ерофеич», для Слободского ликёроводочного завода делали. И заказы посыпались как из рога изобилия. Стали потихоньку развиваться. В то время мы были одними из монополистов в этой сфере.

В том, что в бизнесе получилось, – виноват филфак

– Почему филфак?

– Там история была простая. Я, когда поступал в институт, подавал заявление на исторический факультет. Но по конкурсу не прошёл. И меня и ещё 11 человек с удовольствием забрали на филфак. Среди нас Александр Перминов, Серёжа Редькин, много других. Все очень неординарные оказались. Про нас даже статья вышла в газете «Комсомольское племя», называлась «Мальчишки с филфака».

Мы как мальчишки с филфака сделали сенсацию не только в филологии – выиграли первенство по футболу. Хотя у нас запасных даже не было. Зато за нас болели! Пришло 400 человек: девочки с филфака, преподаватели. И все кричали: «Филфак, филфак!» После победы взяли акацию, которую нам подарили, и с ней ходили вокруг главного корпуса и кричали: «Филфак – чемпион!». На следующий день меня пригласил ректор и говорит: «Андрей, всё хорошо, но вести себя надо скромнее. Зачем вы поставили лестницу и лезли на третий этаж к девочкам в общежитие?» Объяснить это было сложно, кроме как: «Мы одержали победу, хотелось поделиться радостью». Да, филфак во многом получился случайно, но очень много дал. У нас были хорошие преподаватели. С Аркадием Николаевичем Макаровым, к слову, бизнес первый издательский начал. Гиппиус – это ж с его подачи. Там же познакомился с очень хорошими, интересными людьми: Володя Луков – это проректор МПГУ на Ленинских горах, жена у него – один из ведущих в то время в Союзе дизайнеров. Она как раз сделала товарный знак нашего издательства. Поэтому, я думаю, в том, что в бизнесе получилось, – «виноват» филфак.

– Благодаря людям?

– Да, потому что главное, чему нас учили, – это коммуникации. Сейчас основная проблема – о чём поговорить. Если филолог зашёл, он мёртвого уговорит. Когда мы газеты печатали, тиражи были большие, не хватало бумаги. А за счёт того, что приходишь «ля-ля, три рубля», что-то где-то достал, где-то вовремя поздравил, зашёл, посидел… Получалось, мы всё, что нужно, находили.

Усы появились в 7-м классе

– Ваш имидж – усы и бритая голова – когда появились?

– Усы у меня появились в 7-м классе, как ни странно. У меня же корни итальянские. Почему брить не стал? Сейчас уже не скажу. А когда пошёл в армию, с ними было привычно. Ну а потом уже имидж, а в 90-е годы…

– Бренд.

– Бренд. Когда я пошёл на выборы, был агитационный флажок с солнышком, которому дорисовали усы-щётку. И везде начали над этим стебаться. Креативная команда Никиты Юрьевича[2] тоже сделала своё дело, когда они на меня разные мультяшные образы запускали. Я этого сейчас не боюсь уже.

– Обижало?

– Нет, никогда. На что мне обижаться? Кому-то нравится, кому-то нет… Лысина появилась. Нехорошо же, когда у тебя по бокам лес торчит, а сверху – блестящая поляна. Уж лучше полностью обриться. Да и удобно. Никаких расчёсок не надо – протёрся и всё.

– Есть ли что-то такое, или кто-то, кто может заставить вас сбрить усы? Может ли такое случиться?

– Не знаю такого. Можно, конечно, сказать, если сборная России станет чемпионом по футболу. Можно обещать…

Всему учился сам

Василий Савиных

генеральный директор производственного холдинга «Здрава» (производство масла, майонезов, соусов)

Знакомство с предприятием произошло в 2 года

Первый раз попал на завод, когда мне было 2 года. Отец занимал должность главного энергетика. На время дневного сна мне постелили в шкафу телогрейки, уложили, закрыли дверь, где я в тишине и спокойствии благополучно проспал пару часов. С этого началось моё знакомство с заводом.

Работать пришёл в 1999 году в отдел программирования. Руководящую должность стал занимать с 2007 года.

Первым моим проектом стала реконструкция заводского кафе, в то время ещё столовая, которой на тот момент без малого исполнилось почти 30 лет. За это время многое изменилось: перечень и назначение цехов, санитарные требования, кухонное оборудование, режимы приготовления блюд, и кафе в том его состоянии смотрелось уже сильно устаревшим. В связи с этим решили вместо обычного текущего ремонта провести реконструкцию. Было утилизировано или частично продано всё варочное оборудование, устранены все межкомнатные перегородки за исключением несущих конструкций, составлено техзадание на современное кафе с новой планировкой (вариантов которой было рассмотрено около 30), закуплено новое оборудование, нарисован современный дизайн-проект. Примерно в середине проекта я передал его другому руководителю, который также внёс большой вклад в его реализацию. Результат пришёлся по душе не только сотрудникам завода, но и жителям Кирова: выручка от обновлённого кафе выросла более чем в 4 раза.

В дальнейшем были и другие проекты, в том числе не связанные с деятельностью предприятия, но тот первый с кафе вспоминается наиболее подробно.

Люблю математику и цифры

Мне очень нравится та деятельность, результаты которой можно оцифровать. Картина художника может быть для одного человека красива, а для другого не очень. Красота – вообще понятие субъективное. Другое дело, когда имеешь дело с цифрами – там всё понятно сразу.

Это как в командных видах спорта: у кого больше результат на табло, тот и победил, и никого потом уже не будет интересовать, насколько красиво каждая из команд бегала. Точно так же и с финансовой деятельностью: результат должен быть оцифрован. От этого напрямую зависит жизнеспособность предприятия.

Мне нравится бюджетная аналитика, из неё можно многое почерпнуть как для планирования будущего, так и для анализа прошлого. Когда идёт разработка нового продукта или модернизация существующего, то самый интересный раздел для меня – финансовый анализ деятельности. Можно придумать вкусный, по вашему мнению, продукт, красиво его упаковать, но если он не даст финансового результата, то и всё остальное не имеет смысла. Из грамотно составленного бюджета можно увидеть всё: затраты, выручку, маркетинговые мероприятия, планы работ с датами и ответственными за это сотрудниками.

А анализ выполнения ранее составленного бюджета позволяет увидеть успехи и неудачи прошедшего периода, а соответственно, и сделать правильные выводы для будущих управленческих решений.

Как работать с родственниками?

Однозначно не сказать. С одной стороны, это более простое трудоустройство, введение в должность. Но с другой, как говорится, кому многое дано, с того и спрос особый.

Бизнес – это другая жизнь

Юрий Колышницын

владелец сети клиник «Наедине»

Повар, священник или врач

В 9–10 классе стал задумываться, какие у меня способности. Были три профессии, которые, как мне казалось, были мне интересны. Одна из них – повар. Ещё в школе я прошёл кулинарные курсы и получил пятый разряд. Пусть это и приравнивается к посудомойщице, но на всю жизнь я твёрдо усвоил, что рожки при варке увеличиваются в 2,5 раза, а чтобы приготовить суп, надо сначала сварить бульон, а потом закладывать капусту, и у каждого компонента своя очередь. Кулинарные знания пригодились: на первом курсе института, когда ездили на картошку, я был шеф-поваром и кормил 300 человек!

Вторым вариантом при выборе профессии оказался священник. Я был до мозга костей комсомольцем и атеистом, и, думаю, мной двигало желание познать, проникнуться и разоблачить религию.

И всё же – надо было назвать это первым – я остановился на медицине. Мама была ветеринаром, и я видел, как много пользы она приносила односельчанам.

Медакадемии в Кирове не было, я решил поступить в Пермь на лечебный факультет, но не хватило каких-то полбалла, и мне предложили пойти на педиатрический, где было мало мальчиков. Я согласился. На последних трёх курсах работал медбратом в реанимации одной из крупных больниц, и после окончания института не возникло никаких сомнений, какой специальности посвящу себя в медицине.

Когда было распределение, пришёл в наш департамент и уверенно сказал: «Мечтаю и хочу быть анестезиологом! Моя фамилия Колышницын». Меня без проблем записали. Как потом выяснилось, приняли за сына одного из главврачей, мы были однофамильцами.

Так и получается, что удача, уверенность в себе и фарт здорово помогают по жизни. Это то, что важно в бизнесе, помимо желания и работоспособности. Считаю себя удачливым. И мои друзья называют меня фартовым.

8 лет на 3 ставки

В 25 лет мне с семьёй предложили переехать из города в район, работать на три ставки – терапевтом, педиатром и анестезиологом. Предоставлялось жильё. Коллеги в отделении отговаривали: «Ты что, с ума сошёл – едешь на село?» Но до сих пор не жалею о своём решении. В то время даже мысль о собственной квартире казалась невозможной – такой мизерной была зарплата. Итак, нам предоставили жильё с земельным участком, куда пришлось завезти почти 100 КамАЗов земли. Кстати, в этом доме я живу до сих пор, и многие бывшие коллеги теперь уже позитивно оценивают мой выбор – жизнь за городом.

Районным врачом я отработал в общей сложности 8 лет. На основной работе зарплату почти не выплачивали. Зато был взаимозачёт. Например, за один год работы мне выдали газосиликатные блоки, из которых я построил гараж собственными руками.

<1 2 3 4 5 >

На страницу:

Перейти

2 из 5

Другие книги автора

С теми, чьи мысли стоит записывать

Евгения Маренина