Полная версия
Рыжая помеха
И вот на тебе.
Опять на моем пути рыжуля.
Помеха моя рыжая.
Бессовестная.
Смотрю на нее, возмущенную такую, а в глазах-то – черти пляшут! Да еще какие! Не зря мажорчика своего отправила нахрен! И не зря на меня не смотрела в комнате! Не смотрела, но… Ощущение, что постоянно знала, где я.
Ну что сказать?
Могла бы и не трудиться.
Меня не надо, как телка, на веревочке.
Я и намеки понимаю.
И вот сейчас – это намек.
Я одним движением покрываю небольшое оставшееся расстояние между нами и сгребаю ее в охапку. Прихватываю за затылок, потому что она опять из себя что-то строит и трепыхается, и целую.
И черт… Наш третий поцелуй по уровню градуса даже выше второго. И значительно выше первого.
А что будет, когда до постели доберемся? Сгорим же нахрен…
Рыжая стонет мне в рот. Сначала протестующе, и даже ладошками меня по плечам хлопает, но я не торможу.
Какие тормоза? Их вырвало уже давно, вон, по трассе где-то валяются!
Наоборот, педаль в пол! Топнул и полетели!
И буквально через секунду пальчики на моих плечах вполне определённо цепляются за футболку, а стон уже не протестный! Далеко нет!
Ну что сказать?
Я – красавчик.
И намеки понимаю правильно.
Еще б голову включать иногда…
Последствия неверной геолокации
Кроме правильного понимания намеков, в прошивке любого нормального парня обязательно должен быть корректно встроенный GPS. То есть, понятное дело, что очень хорошо – ловить момент и тут же реализовывать его в нужное тебе действие.
Но необходимо еще и грамотно определять верное местоположение. Для реализации того самого действия.
Ведь голова может отрубиться, мозги – потечь, а член встать и не падать нихера… И все это в совершенно неподходящем для таких дел месте.
Вот как раз мой вариант.
Потому что очень круто целовать и тискать рыжую ведьмочку, круто ощущать дрожь ее тела и понимать, что именно ты – автор всего этого карнавала.
А потом вас прерывают на самом интересном.
Это когда ты уже ее прижал к стене, задрал юбку и вовсю изучаешь завоеванный плацдарм. Пока что только пальцами, но и основные силы уже на доходе. Заряжены и готовы. Того и гляди, без итоговой команды… Стрельнут.
И тут, по фэншую, хозяева вписки устраивают салют.
Ну а чего бы нет?
Можем и устраиваем.
Взрывы раздаются настолько неожиданно, что я даже не сразу останавливаюсь, на полном серьезе решая, что это в голове у меня фейерверки случились. И не удивляюсь. Рыжулька нереально сладкая, словно морок, тягучая. С ней что угодно может быть.
И разноцветные огни перед глазами, и грохот…
Но на втором взрыве доходит, что все это «жжж» неспроста…
Да и Светочка застывает в моих руках, а затем ощутимо вздрагивает, осознавая положение.
Прикольное, с моей точки зрения. Очень правильное.
А вот с ее – не очень, судя по дальнейшим действиям.
Она приходит в себя, и тут же срабатывает рефлекс.
По крайней мере, второй раз по роже – это как там правильно в биологии называется? Закрепление действия?
Ну вот похоже, что и закрепилось.
Пока я пытаюсь найти нужные слова, чтоб уговорить рыжую продолжить общение в другом месте, она успевает сделать очень много.
Отоварить меня по лицу, прошипеть что-то матерное, соскочить с моих пальцев и свалить в ту самую незаметную дверь, через которую сюда и вышла.
А я остаюсь, дурак дураком, с горящей щекой, стоящим членом и мокрыми пальцами.
Стою, выдыхаю, щурюсь на фейерверк. Нюхаю пальцы, побывавшие в ней. Трогаю языком.
Сладко.
Сука!
Если б не гребанный пафос тупого мероприятия, я бы уже вколачивал Светочку-конфеточку в стену дома. С обоюдным удовольствием.
Но нет.
Не случилось.
А потому я роюсь в кармане, достаю ту самую сигаретку, которую отобрал у рыжульки, подкуриваю.
Вишневое дерьмо, но все равно торкает немного. И успокаивает. Мне сейчас как раз надо.
Пока курю и смотрю на разноцветные всполохи фейерверка, приходит понимание, что все правильно случилось.
Так, как надо.
Потому что, если б я сейчас Светочку трахнул, что было бы? Ничего хорошего.
Для меня бы точно все завершилось.
А так…
Еще поиграем.
Васильич не в курсе, что моя легенда – не легенда больше, верней, что я ее немного модифицировал. И не надо ему этого знать.
Попрыгаю еще.
Может, чего-то выпрыгаю.
Главное, все же Светочку не трахать.
Невыполнимо нихера.
Но мы трудностей не боимся. И все невыполнимое – выполняем.
Кто не верит, смотрите на мою сестренку. Она – живой пример, как невыполнимое становится вполне себе реальным.
Я докуриваю, провожу короткий аутотренинг, убеждая себя, что все правильно, все так, как надо, а то, что член ноет и яйца подтянулись, так это ничего особенного. Гимнастика, бля.
После этого захожу в помещение обратно, сканирую толпу.
Рыжей макушки нигде не видно.
Куда делась?
Рядом образовывается та самая девчонка, что полировала мне коленки на диване.
– Маааксик… Пойдем, я тебе что покажу…
И пальчиком так по груди.
Э, нет, крошка. Ничего нового ты мне не покажешь, это сто процентов.
Я усмехаюсь, убираю ее пальчик от себя.
– Как-нибудь в другой раз, малыш, – отвечаю, продолжая рыскать взглядом по собравшимся.
Рыжая может быть где угодно. В том числе, и наверху, в одной из комнат этого здоровенного мавзолея.
От одной мысли, что она свалила туда с тем самым мажорчиком, например, в голову бьет бешенством.
Потому что так не пойдет!
Я ее, получается, завел, разогрел, а сливки кто-то другой снимет?
А не слишком ли дохера кондитеров?
– Старицкую ищешь? – понятливо фыркает девчонка, – она умотала домой. Как бешеная пронеслась, прикинь? Словно ее за жопу укусил кто-то…
Ага… И я даже знаю, кто… Интересно, одна?
– Одна, – договаривает девчонка, словно услышав мои мысли, – она все время одна сваливает, динамо потому что… – тут она понижает голос, опять ведет пальчиком по груди, прижимается сильнее, чтоб интимно хрипнуть в ухо, – в отличие от меня…
– Тогда, я думаю, малыш, у тебя не должно быть проблем с развлечением на сегодня, да? – я опять отстраняю ее и топаю тоже на выход, по пути давая пять нескольким восхищенным фанатам.
Прикольно, неделю в универе, уже фанатов завел…
Не тем я последние пять лет занимался, ой, не тем…
На улице торможу у своей малышки, глянцево-красной, разглядываю.
Да…
Чего-то фанаты странные пошли нынче. Никакого эстетического чувства…
Царапины на глянцевом боку смотрятся совсем не по фэншую. И не то, чтоб я злился, похер, но сам факт…
На кой хер было портить байк?
Испугались попортить рожу?
– Что, долбак, машинку тебе попортили?
А, нет… Не испугались…
Разворачиваюсь, считаю смертничков. Трое. Маловато будет. Хотя, откуда им знать?
Сын прокурора, у которого я, кстати, и отбивал этой зимой Светочку, никому ничего не скажет еще очень долго. И друзья его тоже. На зоне таких обычно не слушают, сразу под шконку загоняют…
Так что про мои подвиги никто не знает, хотя эту тему мы с Васильичем прорабатывали. На случай, если все же кто-то чудом меня сфотографирует.
Зря, наверно. Никто меня не узнал. Кроме Светочки, конечно.
– Да, – особо не напрягаюсь, только чуть в сторону смещаюсь, так, чтоб за спиной был глянцевый бок машины.
Кто его знает, вдруг они предусмотрительные, и сейчас сзади ко мне еще парочка идет?
А так – обзор прекрасный. Места немного, сразу все не навалятся, будут только друг другу мешать.
– Ай-ай-ай… – притворно сожалеет один из мажорчиков. Тот самый, что Светочку лапал. Только теперь его узнаю и прямо радуюсь! Хотел искать, а не надо! Праздник просто! – И кто же это так?
– Не знаю.
– Может, ты кому-то не нравишься?
– Да я не баба, чтоб всем нравиться…
– Точно? А кто ты? Бутылки хорошо кидаешь… Бармен.
– А ты, судя по губам сделанным, сосешь хорошо… Ребят, он как, хорошо сосет? – поворачиваюсь к приятелям мажорчика, подмигиваю.
И, судя по вытянувшимся, оторопевшим рожам, они сейчас как раз мучительно подсчитывают слои оскорбления.
Мажор тем временем, с криком: «Че сказал, сука?», кидается на меня.
Напарывается на удар ногой в челюсть и с воем катится по асфальту.
Его друзья оторопело переглядываются, потом смотрят на своего приятеля, потом на улыбающегося меня.
Сука, да чего ж вы такие тормозные – то? Я за то время, пока думаете, уже пять раз могу успеть вас раком поставить!
Выдыхаю, когда они бросаются на меня одновременно, двумя ударами решаю ситуацию.
Бля, избиение младенцев. Аж стыдно чего-то.
Наклоняюсь, забираю у одного кастет, херовый, такие для понтов покупают за серьезные бабки богатенькие мальчики, у второго выкидуху. А вот у мажорчика в кармашке нахожу кое-что интересное.
Присаживаюсь над ним, немного добавляю кулаком в солнышко, чтоб перестал выть и в себя немного пришел.
Мажор и в самом деле выть прекращает, начинает сипеть и задыхаться.
Вот ты только коньки тут не отбрось, малахольный!
– Какого хера лезешь, если драться не умеешь? – миролюбиво спрашиваю его, – а если б я разозлился?
– Тыыыы… – хрипит он, он дальше дело не заходит. Так, вот только сознание тут терять не надо! Я еще не все выяснил!
Аккуратно подхватываю и приваливаю к машине спиной.
Достаю из кармана влажные салфетки. Очень удобная и нужная вещь. В любых ситуациях выручает.
Вытираю его рожу практически отеческим движением. Мальчишка совсем, года на два меня младше. И на целую жизнь.
Приглядываюсь. В неверном свете фонарей стоянки довольно сложно определить, но, похоже, под кайфом парнишка.
Показываю ему маленький сверточек.
– Это чего?
– Пошшел ты… – он уныло матерится, сплевывает кровь. Нормально я ему всадил. Стоматолог точно не помешает.
– Дурь? У кого берешь?
– Отвали, нахуй…
– Ну-ну… Потом расскажешь. А я скажу, где чище брать.
Подмигиваю, встаю и, аккуратно обойдя валяющихся и стонущих на разные лады парней, топаю к байку.
Поднимутся они еще не скоро. Если только кто-то не обнаружит. Но, судя по тому, что вписка полным ходом идет, разве что чудо случится.
Уработал я их неплохо, после таких ударов только в кино сразу на ноги встают.
А в реале – нифига.
Прячу в карман джинсов сверточек. Усмехаюсь.
Нормально получилось.
Несмотря на изначально неверное определение моего личного GPS, из-за которого с личной жизнью сегодня не срослось, кажется, дело пошло.
Васильич будет доволен.
Инструктаж
Васильич серьезен, как Ленин в Мавзолее.
Взгляд острый, напряженный.
На меня не смотрит. Потому как нихера нового не увидит.
А вот на поплавок – да. Там все куда интереснее…
– Пал Васильич, а может, динамитом? А? Час уже сидим!
Я вообще эту тему с рыбалкой никогда не понимал. Ну тупо же до невозможности! В самую срань собираешься, чешешь хер знает, куда, там выгружаешься, раскладываешься, чего-то прикармливаешь, разбрасываешь по воде гнилой батон или дурно воняющее тесто. Потом забрасываешь удочку.
И сидишь.
Тупо сидишь и смотришь на поплавок.
В это время тебя сверху жрут комары, а снизу муравьи.
Если ты дурак, и поперся на рыбалку в кроссах, то еще и ноги мокрые и ледяные.
Сидишь ты, смотришь, смотришь… А потом – раз! И вылавливаешь рыбешку, мелкую, как член у гномика!
Заебись развлечение!
Васильич даже не поворачивается ко мне, только хмыкает:
– Я тебе, щенку, динамит в штаны твои дырявые суну… Хотя… Тебе все равно не навредит…
– Почему это? – обижаюсь я и даже вполне искренне.
– А нечему там вредить… Не отросло.
Вот почему я не люблю общаться с возрастными мужиками! Вечно тебя щенком выставляют!
А мне это непривычно, вообще-то.
Я досадливо сплевываю, тоскливо разглядываю уже час как неподвижный поплавок и от нечего делать уныло размышляю, когда это моя веселая жизнь, полная приключений, опасностей, экстрима, жизнь, в которой я, Макс Курагин, ощущал себя очень даже крутым чуваком, защитником своей маленькой сестренки, добытчиком, да и просто удачливым засранцем, неожиданно превратилась вот в это.
Унылое говно.
Рыбалку утреннюю, отвратней которой может быть только рыбалка зимняя, подледная.
Учебу в универе, причем, на том факультете, который я и не люблю особо, и сам бы нихера не выбрал.
Работу бумажную и нихрена не героическую! А мне-то совсем все по-другому представлялось!
И Васильич по-другому расписывал, когда вербовал меня, старый хрен!
Я припоминаю его слова:
– Вот куда ты, щенок, потом собираешься? Ну, после всего этого? – Васильич выпивает залпом рюмку водки, занюхивает сиськами сидящей прямо на нем медсестрички, одобрительно крякает, продолжая меня поучать, – у тебя ни работы нормальной, ни перспектив. Только судимость не снятая в анамнезе.
Я морщусь. Ну да, рассказал по пьяни… Ну а чем еще, простите, можно было заняться в богом и людьми забытом санатории, подведомственном силовым и не силовым структурам? МВД, короче.
А, учитывая, что попал я туда в не сезон, то есть аккурат после новогодних праздников, то он еще и полупустой стоял. Хорошо, хоть медсестры симпатичные и контактные имелись.
Конечно, я понимал, не дурак же, что там каждая первая – стучит и постукивает, но, в конце концов, кому и чего они могли настучать? Длину моего члена? Тоже мне, секретная информация.
Потому я дурел со скуки, переживал за сестренку, которую, после того, как мы спасли длинноногую Рыжулю, помеху мою, боль головную, оказавшуюся дочерью генерала ФСБ и сестрой подпола ФСБ (вот свезло, да?) и утрамбовали ее обидчика на больничную койку, увез в неизвестном направлении еще один подпол, теперь уже из МВД.
Увез ее, сука, под предлогом того, что на нас, брата и сестру Курагиных, объявлена охота, что папаша обиженного нами мелкого уродца – не просто обычный чел, а прокурор, а потому надо нас разъединить и спрятать.
Вот и спрятал. Меня – сюда, в санаторий МВД, лечить опорно-двигательный. А Люську мою – к себе на дачу. И, как позднее выяснилось, к себе под бок. Сука ментовская. До сих пор злюсь, когда про это думаю!
А тогда-то я и не знал. И не подозревал даже! Потому что сестренка у меня – та еще засранка, и для парней у нее не только острый язык припасен, но еще и заточка, которой учил ее пользоваться я. Кто ж знал, что подпол сумеет в ней подобрать код!
Так что, пока моя сестренка отвисала у подпола, я лез на стену в санатории. Охреневал от процедур, кислородных коктейлей, настоек шиповника и жратвы без соли.
Ходил в трениках, трахал медсестер и дурел, дурел, дурел…
А потом чисто случайно встретил на завтраке Пал Васильича, бодрого такого мужика, за полтос, крепкого и кряжистого. Мы переглянулись одинаково тоскливыми взглядами и как-то сразу поняли друг друга.
И уже вечером сидели у него в комнате, которая была похожа на мою одноместную халупу, как каюта лайнера премиум-класса за утлую лодочку, пили коллекционное пойло, курили сигары, сука, настоящие, кубинские! Лапали медсестер.
Ну и за жизнь разговаривали.
Я вообще не знал, кто такой Пал Васильич, что у него за должность, но понимал, что, судя по фаршу, очень солидный человек.
Правда, со мной он по-простому базарил. И особо даже не учил жизни.
Так, немного выговаривал, особенно, когда историю мою несчастливую вытянул. Мастерски, надо сказать, там прям опыт допросов серьезный чувствовался. Это сейчас я понимаю, что он меня вербовал, причем, под конкретное дело, но тогда я на раздрае и эмоциях все за чистую монету принимал. Идиот, чего уж там. Прав, наверно, Васильич, щенок я против него.
Так вот, он тогда и говорил, что никакой у меня перспективы нет, особенно, если дело свое захочу, как планировал. Чтоб автомастерская для суперкрутых байков и спортивных тачек, и там же весь фарш: мойка, полировка, арт и так далее.
– Идиот ты, щенок, – качал он головой, поощрительно лапая медсестричку за ляжку, – словно и не в России живешь. Никто тебе здесь развернуться не даст, даже если бабло найдешь. Нет, мастерскую ты откроешь, это да. Но так и останешься на том же уровне, будешь жигули и калины шиномонтажить, да капоты раскуроченные собирать… Затоскуешь, начнешь чудить, потом запьешь, потом закодируешься … Через два-три года женишься, заведешь детей и забудешь о своей мечте. Потому что жизнь прихлопнет.
Я смотрел на него хмуро, курил шикарную сигару и понимал, что Васильич прав. Что так оно все и будет. Даже если вдруг у нас с малой все выгорит, и в итоге скопится нужная сумма, чтоб и ей хватило, и мне, и еще осталось матери перечислять в дом инвалидов, то… Все так оно и будет.
– Нет перспектив у малого бизнеса, понимаешь? – дымил сигарой Васильич, бдительно следя за переменой эмоций на моей пьяной роже, – у нас только давить умеют. И все.
– И че делать? – наконец-то сказал я те самые слова, которых он, похоже и ждал.
Хитрый старый черт.
– Ну… Ты можешь приносить пользу стране. И страна в итоге, если будешь себя правильно вести, отблагодарит…
– Это как? – скривился я, уже чуя подвох. Верней, не так. Не подвох. Жопу чуя. Конкретную такую.
– А вот так, – он выразительно огляделся по сторонам и смачно шлепнул взвигнувшую девчонку по заднице.
– Тоже мне, бля… Награда, – хмыкнул я, в противовес своим словам, жадно затягиваясь сигарой. Ну а чего? Когда еще такие покурю? Или, если послушаю его, то, может …
Перспектива продаться за сигары и бухло почему-то не вызвала отторжения. Уже по одному этому можно заценить, насколько я был вдатый.
В итоге наш разговор свернулся.
В тот раз.
Но продолжился. И длился, длился и длился.
И вот его логическое завершение.
Я сижу в совершенно мокрых кроссах, мерзну, как последняя тварь, меня кусают в дырки на джинсах муравьи, а в физиономию – комары, а рядом совершенно невыносимый Пал Васильич, из которого, когда он трезвый, слова доброго не допросишься. Только мат, приказы и унижения.
На что я вообще подписался?
И надо мне оно все?
– Твой отчет – дерьмо, – как ни в чем не бывало, продолжает Васильич, – ты, вроде, одиннадцать классов заканчивал, чего ж такой косноязычный? Жертва ЕГЭ гребанная…
– Как умею, – огрызаюсь я хмуро, прикидывая, я что будет, если я, к примеру, удочку утоплю? Ну, случайно? Закончится этот бред, или нет?
– А надо по правилам, – ворчливо гундосит Васильич, – тебя, дурака, несколько месяцев этому учили… Но, видно, свинью новым трюкам не обучишь…
– Да задрал уже, Васильич! – не выдерживаю я.
Ну в самом деле, я за неделю работы нарыл возможных фигурантов и нащупал парочку каналов! Без доказательств, конечно, и это жирный минус, но с перспективами внедрения! А он меня чморит! Ни одного слова в простоте!
– Рот закрой, щенок, – все так же тихо говорит Васильич, не отрывая взгляда от поплавка, – распустился. Рыбу распугаешь. Отчет не по форме. Как я его буду предъявлять? А если проверка? Ты у меня проведен по всем статьям расходов, там один твой байк половину расходов оперативных тянет…
– Ой, да кто вас проверять будет… – хмыкаю я.
– Не скажи… Непогрешим только Сам… – он многозначительно поднимает взгляд вверх, давая понять, кого имеет в виду, – а мы все ходим под статьей. От тюрьмы и от сумы…
– Ну всеоооо… Приехали, бля… – я тоже поднимаю взгляд к небу, показывая свое отношение к его словам.
– Наглый ты все-таки щенок, – качает опять головой Васильич, – никакой субординации, никакого уважения к старшему по званию…
– Так мне вообще звание не положено, – удивляюсь я, – я – негласник же, насрать мне на субординацию!
– Ну да, ну да…
Васильич больше не поднимает эту тему, переходит к сути. Наконец-то. Спустя час после неподвижного сидения в этой срани.
Вот спрашивается, не мог в городе где-то со мной пересечься? Обязательно было меня сюда переть, в жопу мира? На корм комарам? У меня, так-то, похмелье! И вообще, кулаки болят, я их вчера хорошо почесал о рожи придурков на стоянке.
Идиот, надо было отчет не сразу на энергии и драйве писать, а утром, или вообще, когда отосплюсь, ближе к вечеру.
Но нет!
Захотелось же похвастаться, какой я крутой внедряльщик! Как я сумел провернуть дело! И что теперь немного совсем осталось!
А еще ужасно хотелось получить хотя бы одобрительное ворчание от Васильича, это как минимум. Ну а как максимум – пожатие руки и отеческое: «Молодец». Ну не дурак ли я после этого?
Дурак.
Сам виноват.
Хавай теперь, не обляпайся…
– Но вообще, если по сути, – продолжает Васильич, – то ты – молодец…
Я замираю. Да правда, что ли? Реально? Он меня молодцом назвал???
На душе как-то сразу тепло становится, приятно так.
– То, что ты этих мальчишек побил, конечно, плохо, – тут же опускает меня на землю вредный Васильич, – теперь сложно будет с ними контакт наладить… То, что ты принес от них – это, похоже, как раз то, что мы и ищем… И очень надо выяснить, где берут. А как ты это выяснишь, дурака кусок? После драки?
– Васильич! – меня настолько распирает от гордости, что в кои-то веки что-то правильно сделал, что я даже подпрыгиваю на месте, – говно вопрос! Ты не помнишь, что ли? Все великие дружбы начинаются с драк? Все будет пучком!
– Да? – Васильич смотрит на воодушевлённого меня, потом отворачивается опять к поплавку, – ну посмотрим. Отчет перепиши, и со словарем сверь, а то жи-ши… с буквой и… Вали уже отсюда. Всю рыбу распугал.
– Ага, ну, тогда до связи!
Я не собираюсь упускать шанс на нормальное завершение дня, то есть на сон и потом ночной жор.
– А то завтра в универ… Работы столько… И по учебе задают…
– Езжай уже… – Васильич машет рукой, не оглядываясь, – пиздюк малахольный…
Я прыгаю на байк и сваливаю со скоростью ветра оттуда.
А по дороге приходит мысль: на кой, спрашивается, хер он меня вообще тащил на личную встречу? За отчет и проеб при знакомстве с потенциальными фигурантами мог и по телефону натянуть… Но зачем-то захотел это лично сделать…
Странно все.
Но плевать.
Домой, в съёмную хату, спать, спать, спать!
А потом жрать! А потом опять спать!
А утром – в универ, решать вопросы по налаживанию контактов с побитыми мною парнями.
Все должно получиться!
Тут, самое главное, что опять помеха не нарисовалась. Рыжая.
Налаживание контактов третьего уровня
Двор универа, уже привычно забитый студентами, радует залитым солнцем. Приятная осень. Очень. Золотая такая, теплая.
Студентки по поводу теплого денька – в мини. Или в узких джинсиках, привлекательно обтягивающих точеные жопки.
Вроде и не надо, а глаза все равно липнут.
Снимаю шлем, убираю в специальный кофр, намертво пристегнутый к байку, ерошу слежавшиеся волосы.
– Максик, смотри, там Максик! Мааксик! – звонкий голос справа заставляет обернуться, ухмыльнуться и помахать весело двум ничего таким девочкам. Эх, где мои семнадцать… Восемнадцать…
Я бы с обеими отжег. Ух, как отжег бы! Да и сейчас могу, ничего, в принципе, не мешает… И для легенды полезно. Наверно.
Но не тянет.
Так, чисто визуально, порадовать глаз… А внутри ничего не ворошится, не екает в радостном предвкушении кайфа.
Вот позавчера да, екало. Еще как!
Когда рыжую тискал во дворе того особняка.
С досадой отметив, что при одной только мысли о помехе-Светочке член в джинсах заинтересованно дернулся, я стираю улыбку с физиономии и топаю к ступенькам крыльца.
Сегодня праздник у ребят, сегодня будут танцы…
Моя основная задача – найти тех придурков, о рожи которых я кулаки почистил.
Найти и подружиться.
В принципе, это реально несложно, Васильич – просто старый маразматик, забывший, что в нашем возрасте от драки к дружбе переход быстрый.
А потому – будем дружить. У меня уже и легенда имеется…
– Макс, привет! – неподалеку возникает тот парнишка, с которым я познакомился в первый свой учебный день, Олег, – ты, говорят, позавчера на вписке отжег?
Обмениваемся рукопожатиями.
– Не понял, о чем ты? – усмехаюсь, подмигиваю проходящей мимо девчонке.
– О том, что ты рожи Гошику и Фариду помял…
– Кто это говорит?
– Да запись с камер наблюдения кто-то слил в сеть. Уже второй день по универу ходит.
Бляаааа… Ну вот как тут работать? Вообще никакой приватности… Может, есть еще запись, как я рыжульку зажимал?
При мысли об этом сердце екает.
Не хотелось бы… Нас вообще рядом не должны видеть.
– И как ты Старицкую засасываешь… – тут же договаривает, оправдывая мои опасения, Олег, хлопает меня по плечу, – ты крут!