Полная версия
Случайный папа
– Услышимся через тридцать минут!
Прервав связь, я занимаю удобную позицию на диване, закрываю глаза, стараюсь расслабиться и…
И, видимо, в этом преуспеваю.
Потому что будит меня звонок.
– Да? – отвечаю на вызов.
Удивляюсь тишине в ответ. Но недолго. Повторный звонок подсказывает, что телефон ни при чем и надо открывать дверь, чтобы он прекратился.
Надо так надо.
Иду.
Открываю.
И…
– Вы кто?
В открытую дверь квартиры настойчиво лезут разноцветные воздушные шарики, которые в руках держит мужчина, но мне все же удается его рассмотреть.
Высокий, метр восемьдесят пять или даже повыше, широкоплечий, жилистый, темные волосы, борода, джинсы, распахнутая кожаная куртка. Пронзительный взгляд темных глаз, от которых непроизвольно хочется спрятаться.
Почему-то я начинаю волноваться, хотя повода нет. Я на своей территории. Мы не знакомы. Скорее всего, человек просто ошибся. Терпеливо жду, когда он это поймет и сделает шаг назад, чтобы я могла закрыть дверь.
А он не торопится.
Его взгляд скользит по моему лицу, опускается ниже, заставляя меня занервничать и повторить:
– Вы кто?
– Ваш папа, – наконец поясняет он.
Когда-то давно, когда мама рассказывала, что мой папа – капитан дальнего плавания, я очень мечтала об этом моменте. И представляла, как он придет, а я брошусь ему на шею и ни о чем никогда не спрошу! Никогда. Ни о чем.
А теперь, когда мне исполнилось двадцать девять, а мужчине, претендующему на роль моего родителя, ну… на вид максимум немного за тридцать, все-таки не могу удержаться от комментария:
– Рановато вы начали.
– Не твой папа, – сообщает он мрачно и кивает на мой пока еще не особо большой, но уже довольно заметный живот. – Я отец твоего будущего ребенка.
Чушь, просто чушь! Не может такого быть! В клинике, выбирая донора для ЭКО, я остановилась на красивом интеллигентном французе. Так что этот огромный бородатый мужик, похожий на бандита, точно не может быть нашим папой!
– Скажите что-нибудь по-французски! – требую я, чтобы расставить все точки над «і» и с чистой совестью захлопнуть перед ним эту чертову дверь.
– Я тоже не в восторге от того, что случилось. Но это мой ребенок, и я собираюсь активно участвовать в его жизни. Вот такая вот се ля ви, Натали.
Он хмуро сдвигает темные брови, а я испуганно застываю.
Меня поражает не то, что он прислоняется к косяку, будто разгадал мои планы.
И не эти три слова, которые он сказал по-французски.
И даже не то, что он назвал мое имя.
А то, что я, кажется, его узнаю.
Глава 8
НатальяНочь… рев мотоциклов… свет фар… байкеры… коктейли… длинный коридор бара… холодная стена, к которой меня прижимают… и шепот…
– Ты осознаешь, что делаешь, детка?
– Конечно.
Сумасшедшие поцелуи, его руки, посчитавшие мое платье лишней деталью, приглушенные стоны с просьбой продолжить…
Мои стоны.
В ответ на которые его пальцы пробираются выше, и…
Пальцы! И не настолько же!
Я, конечно, не все помню отчетливо, его лицо вообще стерлось из памяти, пока он не появился у меня на пороге. Но дальше объятий и поцелуев мы не зашли. Попросту не успели.
– Вы ошибаетесь, – произношу по возможности твердо.
– К сожалению, нет.
Его слова неприятно царапают, и я на секунду теряю бдительность. Чем тут же пользуется один из воздушных шариков и влетает по-свойски в квартиру.
– У нас с вами ничего не было! Ничего такого, от чего появляются дети. Это я помню точно!
Он прищуривается, смотрит так, будто на чем-то поймал меня, и я от его взгляда немного тушуюсь. Зачем-то одергиваю рубашку, поправляю воротник, в мыслях проносится: убрано ли в квартире?
Почему он смотрит так странно?
И почему я чувствую себя так, будто мы все еще в коридоре того бара, и если кто-то из нас сделает шаг…
Жарко.
И как ему в такую жару с бородой? У меня вон уже щеки пылают, а ему хоть бы хны. А волосы его стали короче.
Поймав себя на том, что рассматриваю его, отворачиваюсь.
А шарик этот… уже вольно чувствует себя в моем коридоре, привыкает к моему потолку!
Встаю на цыпочки и дергаю за веревочку. Фух, попался! Хорошо, что веревочка длинная, только…
Запоздало вспоминаю, что на пороге у меня незнакомец со странной претензией. И если он хоть вполовину такой же наглый, как шарик…
Обернувшись, облегченно выдыхаю. Он так же стоит на пороге, прислонившись к косяку открытой двери.
– Это ваше, – протягиваю ему пойманный шарик.
Но он вместо того, чтобы взять его за веревочку, неожиданно отпускает и все остальные. Они тут же устремляются к потолку, крутятся, выстраиваясь в разноцветный хоровод. А их хозяин, задумчиво осмотрев меня еще раз, неожиданно говорит:
– Меня зовут Лука. Полагаю, нам пора не только познакомиться, но и все обсудить. Пригласи меня на чай, Натали.
Мне кажется, я только что нашла хорошую пару Ире, если она все же решит открыть секту. Иного объяснения тому, что я отступаю вглубь квартиры и направляюсь на кухню, я просто не вижу.
Нет, это отнюдь не желание с ним познакомиться. Я сейчас вообще не думаю о чем-то подобном. Говорить мне с ним не о чем, потому что я уверена, что это ошибка. Может, на меня так действует французский язык?
Но я ставлю чайник, насыпаю в заварник чай, который стоит на столе, достаю две чашки и водружаю на стол.
Что я делаю? Почему просто не закрыла дверь? Шарики можно было выпустить в окно, раз они ему не нужны.
Я понятия не имею, кто он такой. Впустила в квартиру совершенно постороннего человека. Одна случайная встреча не в счет. Да и то об этом знаю лишь я. Он меня даже не вспомнил.
Это его странное заявление…
А что, если он…
Да нет, вряд ли маньяк, но очевидно же, что со странностями. Может быть, его кто-то ищет и своим звонком я этим поискам помогу?
Взгляд цепляется за телефон на столешнице.
– Предлагаю разобраться самим, – раздается у меня за спиной мужской голос. – Тем более что сто два меня не устроит, а брата-боксера у тебя по-прежнему нет.
Обернувшись, встречаюсь со взглядом, который бесстыдно исследует меня. Скользит от лица к груди, опускается к ногам, но дольше всего задерживается на моем животе.
– Значит, ты меня тоже узнал. – Я поправляю рубашку, стряхивая с себя его взгляд. – Признаюсь, я была уверена, что у тебя эти полгода была более насыщенная личная жизнь, чем моя. Но раз мы оба избавились от следов амнезии…
– Ты не все помнишь? – почему-то он выхватывает именно эти слова.
– Я помню все самое главное!
Он смотрит с сомнением, и я показываю, что мне это не нравится! Отвернувшись, заливаю кипятком чай, поболтав его ложкой, чтобы быстрее осел, разливаю по чашкам. А гость не стесняется – уже сидит за столом так свободно, будто проделывал это не раз.
Исследует чашку, словно я ее забыла вымыть после гостей. Поднимает голову, лишь когда я ставлю на стол пузатую сахарницу.
– Есть еще мед, – предлагаю я, заметив, что он не берет сахар, да и чай не думает пить,
Разговор у нас явно не клеится. Хотя он точно хочет что-то сказать. Помнится, мне иногда помогало спиртное.
– Если не ошибаюсь, могло остаться вино, но оно уже долго стоит открытым.
– Дай угадаю: примерно восемнадцать недель?
Я вздрагиваю.
Начинаю усиленно мешать ложкой чай, не помню, есть ли там сахар, – мне просто нужно хоть чем-то занять себя.
– Правильно. Я не угадывал, а знал точно.
На его губах мелькает усмешка, но тут же прячется, когда наши взгляды встречаются.
– Не понимаю, – произносит он тихо, – почему именно ты…
– Я вообще ничего не понимаю, – отвечаю так же негромко, как он. – Может, поделишься хоть чем-то, в чем успел разобраться?
Кивает.
И приступает.
– Ты беременна от меня. Нет, я этого не планировал. Сам узнал лишь на днях. И нет, это не случайность. Таким образом мне пытались отомстить.
– Отомстить? – повторяю я недоверчиво.
– Странный путь иногда выбирает женская месть.
– Бред какой-то… не понимаю… Да, да, снова не понимаю… Здесь что-то не сходится. Здесь все не сходится! – разнервничавшись, я начинаю мерить шагами кухню и наконец нахожу самую большую дыру в его аргументах. – Отомстить пытались тебе, а тысячу баксов за сперму иностранного донора почему-то взяли с меня!
Мне кажется, что мои возмущения вполне справедливы. А он выглядит так, будто это обманули его.
– Не расстраивайся, в накладе ты не останешься, – даже голос звучит значительно жестче. – Я уже сказал, что собираюсь участвовать в жизни ребенка, так что твои расходы с лихвой компенсируются. Кстати, почему именно иностранный донор?
– Как раз поэтому, – признаюсь я, немного придя в себя от его заявления. – Чтобы не было ни единого шанса, что он однажды появится у меня на пороге!
Проигнорировав очевидный упрек, он берет мой телефон, набирает какой-то номер, раздается чужая мелодия.
– Чтобы ты не сомневалась, что отец действительно я, сделаем тест ДНК. Завтра я тебе позвоню.
От таких новостей меня начинает немного потряхивать. А уж когда мой гость вдруг поднимается и делает шаг в мою сторону…
Сзади столешница, поэтому отойти не могу. Нет, я не чувствую от него угрозы, я боюсь не его. Меня пугает то, что он говорит. Хотя еще есть надежда, что все это сон, и я по-прежнему лежу сейчас на диване, просто зарелаксировалась, и…
– Ой… – да, да, это я вспоминаю, в каком виде отправилась на релакс, и, когда гость бесстрашно делает еще один шаг, повторяю свой шедевральный монолог при нашем первом знакомстве: – Ой…
Он медленно поднимает руку, наверное оценив мое состояние и не желая пугать еще больше. Проводит пальцем по моему лицу, растирает серую массу, принюхивается.
– Халва хорошая, – улыбнувшись, дает заключение, – а вот чай советую выбросить.
– Почему это?
Не то чтобы я сама была от него в восторге, просто меня возмущает его самоуверенность. А главное – убежденность, что я так и сделаю.
Но лучше бы я промолчала.
– Когда я научу тебя выбирать хороший чай и, главное, правильно заваривать его, у тебя исчезнет этот вопрос.
– Ты говоришь так, будто у нас впереди много совместных часов, – мое возмущение наконец прорывается. – Но даже если все, что ты сказал, правда, хочу сразу обозначить: у меня своя жизнь, а у тебя своя!
– Все правильно, Натали. У меня своя жизнь. У тебя своя. И одна жизнь – наша с тобой, – говорит он, мазнув взглядом по моему животу. – Постарайся к этому побыстрее привыкнуть.
Меня начинает злить его уверенность, что стоит ему прийти – и я тут же смирюсь и сделаю так, как он хочет. Разве он имеет право командовать? Даже если это окажется правдой…
Нет, те несколько поцелуев таких прав не дают!
– Я не собираюсь ни к чему привыкать! Я уверена, что ты ошибаешься, тебя ввели в заблуждение! Но даже если и так… меня полностью устраивает моя личная жизнь, и твое появление…
– Я не претендую на твою личную жизнь, – вставляет он, когда я делаю вдох. – На этот счет не волнуйся. Если ты остынешь и прокрутишь мысленно наш разговор, поймешь, что все это время я говорил только о ребенке, а не о нас. Ты была права: у меня довольно насыщенная личная жизнь, и она меня более чем устраивает.
Пожалуй, я начинаю чувствовать первый побочный эффект от беременности. Почему-то становится так обидно – до слез.
Я смотрю на чашку с чаем, к которому он даже не притронулся. На шарик, который решил полетать и на кухне.
– До завтра, – раздается в проеме.
А я не смотрю туда, не хочу, ничего не хочу, а он будто понимает это и добавляет:
– Надеюсь, ты понимаешь, что ДНК в твоих интересах. У меня нет сомнений в том, кто отец.
Я слышу, как, хлопнув, закрывается дверь. Одно хорошо во внезапных гостях: им не нужно устраивать долгие проводы.
Подойдя к окну, смотрю, как претендент на отцовство садится на байк и покидает наш двор.
У меня уходит две чашки чая, чтобы признать: чай и правда отвратный, – а заодно утрамбовать мысленно то, что случилось.
Прихватив телефон, перевожу его на громкую связь, иду в ванную и по пути набираю подругу.
– Ежки-матрешки! – вырывается у меня, когда я вижу свое отражение.
Глаза напоминают лихорадочно мерцающую мишень, которую обвели жиром, волосы с полезным составом старательно подчеркивают мой череп, а халва высохла и притворилась пустыней с редкими вставками оазиса из зеленого чая.
– Пончик, ты что там? – доносится голос подруги. – Выражаешь восторг от эффекта?
– Почти. Ты не поверишь, кого я только что видела! Папу своего малыша! Вернее, он думает, что он папа…
– Я так и знала! Гони этого Степана в три шеи! Когда ты могла сэкономить, его рядом не было, а теперь, когда обошлись без него и у нас папа-француз…
– Ир, по-моему, француза не будет.
– Как это?!
Ну и приходится рассказать то, что знаю. Ира охает, ахает, мне даже кажется, что я слышу в ее возгласах неприкрытое восхищение.
– То есть вот так: пришел, поставил перед фактом, сказал, что будет участвовать…
– Ага.
– О-бал-деть, – выдыхает она. – А пончик-то у нас получается не с мясом и не с повидлом. А с луком и яйцами!
Мы хохочем, и страх, который, оказывается, все это время мешал мне нормально дышать, отпускает.
– А еще, если судить по возможному папе, – ловлю свое отражение, – с железными нервами.
И тут до меня доходит. А как он меня вообще узнал в этом гриме? Рука поднимается вверх раньше, чем формируется мысль.
Коридор… я отворачиваюсь, достаю шарик… Лука прищуривается… И на кухне я стою к нему тоже спиной…
Развязав шнурок, кручу его на ладони. Дорогая, судя по всему, ручная работа, и эта надпись – наверняка для него она имеет значение.
Он ведь увидел его.
Почему он его не забрал?
Глава 9
ЛукаДорога не отвлекает от навязчивых мыслей. Редкий случай: чем больше скорость – тем глубже в них окунаешься…
Последние два дня проносятся перед глазами, в который раз пытаясь утрамбовать все по полочкам.
А мне до сих пор все кажется нереальным, как будто не про меня…
День рождения – лишний повод для судьбы поставить тебя на место. Некоторых она отрезвляет цифрами в паспорте, намекая, что пора начать жить, а не пробовать. Других пугает морщинами и сединой. Кого-то встряхивает количеством гостей за столом и звонков от тех, кто о тебе еще помнит.
А иногда она с размаха шарахает в солнечное сплетение, воруя на время дыхание. После того как отдышишься, ты четко понимаешь, что вкус изменился.
Два дня назад я был уверен, что знаю, чего хочу, как и когда это сделаю и что будет в итоге.
Но правильно говорят: хочешь рассмешить Бога – расскажи ему о своих планах.
Ничего нового: бар Гнома, в котором нам нравится зависать, привычная компания друзей и приятелей, пиво и веселье рекой. Ради моего дня рождения Хищный оторвался от своей мелюзги и каким-то чудом из домашнего плена вытащил Пашку. Понятное дело, что Егор тоже приехал. Его отец когда-то был женат на той же женщине, что и мой, но пересеклись мы значительно позже. Не сводный брат, хотя все наши, а в первую очередь сами мы считаем иначе.
Звонок Малой из Испании – по той же части родство. Тогда я жалел, что она не приехала, а когда все завертелось…
– Не скучно тебе? – интересуется Хищный, потягивая пиво из кружки. – Столько лет ничего не меняется.
– Намекаешь, что на следующую днюху мне стоит проредить список приглашенных друзей?
– Наоборот. Я за расширение.
– Кто бы сомневался, что ты не преминешь даже на моем празднике похвастаться своим редким талантом. Это же надо – заделать жене сразу двойню! Зациклился на одном достижении. Открывай в себе новые грани. Мог бы, к примеру, скачать какой-то захудалый стишок из сети и соврать, что он твой.
– Чувствуется, что ты одичал в своих путешествиях. Требуешь от друзей уже не просто составить компанию, а устроить тебе развлекательно программу, – довольно щурится Хищный. – Женись – уверяю, скучать не придется.
– Это точно, – поддакивает ему Пашка.
Ну, он заместитель, ему по должности полагается.
– Да вы тоже советчики, – отмахиваюсь от их предложения. – Судя по вашему опыту, для начала мне нужно завести личную помощницу. Дать ей время увидеть себя со всех лучших сторон, а уж потом… У меня такой должности нет. А посетительницам в своих чайных лавках я обычно предлагаю посмотреть поближе товар, который находится на витрине, а не под стойкой.
Они ржут. Сами смешали бизнес и личное и пытаются расстроить мне налаженную систему.
– Что, правда никаких подвижек в этом вопросе? – так участливо интересуется Пашка, будто мы тут не именины празднуем, а оплакиваем неизлечимо больного.
Теперь я понимаю, как его менеджеры за полгода делают годовой план. Не хотят его расстраивать, опасаются, что разрыдается у них на глазах. А слез мужская психика не выдерживает. Это уже когда они выйдут, на его лице появится оскал сытого аллигатора.
– Поздно завидовать. – Машу помощнице Гнома, чтобы обновила ассортимент у нас на столе, а заодно посматриваю на дверь.
И вроде бы делаю это незаметно, но не учел, что мы недавно начали отмечать. А трезвые друзья пока еще смотрят на виновника торжества, а не в собственные бокалы.
– Кого-то ждешь? – подмечает Хищный.
– Кого-то жду, – соглашаюсь, потому что все равно этот «кто-то» скоро придет, просто немного опаздывает.
– И кто это?
– Тот, кто избавит меня от ночного звонка ваших жен с жалобой, что вы вместо супружеского долга обнимаете подушку и оплакиваете мое одиночество.
– А что, такое уже бывало? – встревает Егор. – Они уже звонили тебе?
– Перестраховка, Студент. Я просто всегда иду на шаг впереди. У мужчин нет в обиходе словосочетания «болит голова», потому что женщины сразу догадаются, что это отмазка. А за несколько лет брака, уверен, иногда тоже тянет ночью просто поспать. Думаешь, они упустят такой увесистый повод?
Слишком длинный мой монолог – тоже из-за того, что мы практически только уселись. Как итог, я на какое-то время теряю из вида дверь в бар и то, что мой припозднившийся гость пришел, понимаю, уже когда мне на плечи опускаются руки.
Она стоит у меня за спиной. Хочу обернуться к ней, потянуть ее на себя, но она сжимает ладошки сильнее, будто умоляя не двигаться. Поэтому, увы, несмотря на то, что она уже здесь, я все еще любуюсь не ее пухлым ртом, а вытянувшимися у моих троих корешей. Замена так себе, если честно.
Она склоняется, щекочет распущенными волосами мне ухо, но вместо приятных ощущений я чувствую лишь тихое раздражение. Которое усиливается, стоит уловить отчетливый запах алкоголя, сумевший перебить наше пиво, а еще запах духов, который я узнаю.
Не та.
Не она.
Обхватываю ее ладони своими, чтобы отцепить от себя, но ее губы подбираются к моему уху и, обдавая парами спиртного, начинают громко шептать:
– Поздравляю, мой бывший любимый. У тебя скоро родится ребенок!
Незваный гость, а не поленился. Нарыл в сети страшилку для одиноких мальчиков тридцать плюс.
Но я и дальше могу спать спокойно: этот вопрос у меня всегда на контроле. И потому, когда Лена, сдав алкотест в мое ухо, решает взглянуть на произведенный эффект, ее ждет глубокое разочарование.
Не знаю, что она мечтала увидеть сильнее – мой страх от ее новостей или запоздалое сожаление, что мы разбежались. Не получив ни того, ни другого, она недовольно сжимает свой рот.
Не идет ей так. Вроде бы мелочь, а всю ее красоту перечеркивает.
– Ты бы хоть подготовилась, – поясняю, взглянув на ее облегающее красное платье. – Выбрала бы пудру светлее, обувь на плоской подошве, а главное – рубашку больше на пару размеров.
Я мало разбираюсь в беременных, вожусь лишь с последствиями, как крестный троих малышей. Но мы расстались примерно полгода назад, и хоть какой-то намек на живот уже должен быть. Даже если предположить, что она продержалась шесть месяцев с новостью про бракованные презервативы.
– А тебе так нравятся замухрышки, – хмыкает она. – Тогда тебя порадует новость, что твой ребенок родится как раз от такой.
– Отличный тост, – поднимаю бокал и обвожу взглядом притихших друзей. – Что, не поддержите? За потомство – вам же близкая тема!
По ходу они раздупляются, что здесь сейчас происходит. Хищный увлеченно берется за бастурму, Пашка – за сырные палочки в каком-то прикольном кляре. Егор продолжает пялиться в свой смартфон и на Лену – ну молодой еще, красота отвлекает.
– Ты не понял, да? – В глазах моей бывшей загорается огонек, который раньше срабатывал лишь на деньги. – Думаешь, что я пошутила?
Ее мелодичный смех на какое-то время перебивает гул бара. Она умеет пленить, знает об этом, но дважды одни методы не срабатывают.
– А знаешь… – склоняется надо мной, ее ладонь начинает скользить по лицу, и в этом движении, как и в зрачках, на секунду отчетливо проявляется сожаление. – Не верь… Я не хотела тебе говорить… пусть бы он рос в нищете, а ты даже не знал…
Она покачивается, и я инстинктивно обхватываю ее. Бывшая. Та, которую я вычеркнул и забыл. Но все равно не хочу, чтобы навернулась со своих каблуков и ее такой видели.
– Но мне так захотелось увидеть тебя, – ее губы подрагивают от этого шепота. – Захотелось увидеть, что ты почувствуешь, когда будешь знать. Не хотел быть со мной… несерьезно все было, да? Не хотел что-то кардинально менять. А я изменила. Просто знаешь, мне захотелось не только отомстить тебе, а увидеть это… а ты…
Ее пальцы поглаживают мои виски – мне раньше нравилось, когда она так делала. Удивительно, что она это помнит. Как будто то, что было, для нее и правда имело значение.
– Езжай домой. – Сжав ее пальцы, опускаю ее ладони. – Тебе нельзя столько пить. Женщинам не идет.
– А тебе все равно, – продолжает она, будто не слыша.
Странная реакция на алкоголь: говорит почти четко, а со слухом проблемы. А если она не уйдет, проблемы могут быть у меня. Та, которую жду, может появиться в любую минуту.
– Вызвать такси? Или тебя подвезли?
– К тебе? – она вновь смеется. – Нет, к тебе он бы меня не привез. Он бы меня не отдал, понимаешь? Он – не ты.
Неожиданно она сама отстраняется.
Ее лицо становится жестче, наверное, осознала, как нелепо все: и ее розыгрыш, и встреча, которая уже никому из нас не нужна. Или впервые подумала не о себе, а о ком-то другом.
Если уедет без скандала, забуду про август и спишу на новогоднее чудо.
– Ты никогда меня не ценил. Всегда считал, что я просто красивая дурочка. Поэтому и сейчас мне не веришь. Знаешь все обо мне, а не веришь. И упускаешь один важный момент…
– Лена, хватит. Я знаю, что ты обожаешь шоу. Поэтому должна знать их главный плюс: у них всегда есть конец.
– Шоу. – Она мечтательно улыбается, покачнувшись, хватается за мои плечи. – Шоу должно продолжаться, Лука.
Хищный вздыхает. Пашка начинает вертеть головой. Егор упрямо продолжает втыкать в свой смартфон. У меня начинают от ее когтей побаливать плечи.
– Предупреждаю: рейтинги твоего шоу стремительно падают.
Она обводит взглядом моих приятелей, обходит меня, а потом вновь склоняется и, как и в начале встречи, обжигает мое ухо громким шепотом:
– Это потому, что зрители не знают о маленьком секретике. Твоем секретике. Который я храню у себя.
Сказав эту чушь, она оставляет на моей щеке поцелуй и наконец-то уходит.
– Не стать ей постановщиком-режиссером, – выдохнув, берусь за кружку с освежающим пивом.
– Лука… – произносит Пашка.
– Да и в сценарии явные дыры, – добавляю, подумав. – Эффектное появление в начале, а в конце пустой пшик.
– Лука… – снова зовет меня Пашка и кивает куда-то мне за спину.
Обернувшись, замечаю гостью, которую ждал. Лицо бледное даже без пудры, взгляд настороженный.
– Череп мне в зад, – выдыхаю я, осознав, что последнюю сцену она точно не пропустила.
Поднимаюсь, целую ее в губы, которые с готовностью приоткрываются, хотя она все еще пытается переварить то, что увидела. Но она умная девочка, быстро понимает, что я пригласил ее, а не ту, что ушла. И ее захотел познакомить с друзьями.
– Это Марина. – Положив ей руку на талию, подвожу к столику и усаживаю рядом с собой. – Лев, Егор, Павел.
– Несолидно нас представляешь, – обижается Пашка. – Мы Хищный, Лис и Студент.
– Сова, – с улыбкой представляется и Марина.
– А почему Сова?
– Быстро летает, – ворчу я. – И в основном по ночам.
Напряжение заметно спадает. Немного привыкнув, Марина уже легко поддерживает наш треп. Это несложно: она легкая и мы все на одной волне, помешаны на байках и скорости.
Она впервые в тусовке. Я заметил ее на ночной трассе, когда пыталась меня обогнать. Дал ей фору, возможность поверить в победу, а когда расслабилась, догнал сам.
