Наследство огня

Торик забыл о воде и больной спине. Сейчас он такое узнает!

– Страшна была война святая!

Горел огонь, не угасая,

Железные летели птицы,

Чтоб в прах и пепел обратиться.

В дверь постучали, и в дверях появилась грузная фигура ключника Вариполли.

– Замолчи! – княгиня махнула Торику и повернулась к двери. – Что такое?

Ключник с низким поясным поклоном протянул ей свиток из простого сонника.

– Имею честь просить твою княжескую светлость, да благословит тебя Огонь, подписать сей приказ и выдать сорок золотых сегдетскими десятками на выплату плотникам, резчикам и печникам за пристройку к главному дому.

– Совсем спятил, толстый сальник?

Княгиня вскочила с кресла. Лицо ключника перекосилось от злости, и Торик его понимал – тупее толстого ящера-сальника существа нет.

– Я должен расплатиться с людьми за пристройку, которую они строили по твоему княжескому приказу, а для этого нужны деньги.

Княгиня размахнулась и влепила Вариполли тяжелую пощечину.

– Переживешь! С деньгами и дурак построит, а ты так обойдись!

Ключник молча поклонился и вышел вон, прижав к себе свиток. За открытым окном мелькнули перепончатые драконьи крылья. Что, Алтот тоже слушает Священную книгу?

– И воеводу Гошара сюда немедленно! – крикнула княгиня ему вслед. – А ты что замолчал, дармоед? Читай дальше или попробуешь вот этого!

Княгиня достала из-под кресла ящерную плеть с медным наконечником и многозначительно показала Торику. Опасная штука! Медная насадка на конце до крови пробивает шкуру ящера или многонога, а спину летуна или больное крыло… Нет, лучше даже не думать! Торик начал очередной стих.

– Но проклятая мыслесила

Дотла край горный разорила.

По руслам рек вода вскипала,

На склонах гор земля пылала,

И скалы в щебень рассыпались,

Война пожаром разгоралась.

И повелители вещей,

И их соседи гибли в ней.

И сказка превратилась в быль –

Повергли гордых в прах и пыль.

А как это получилось, что никогда никто не мог с проклятыми справиться, оружие у них какое-то было особенное, и вдруг их разбили?

Но торжество омрачено –

Им рампер вновь открыл окно,

И вознеслись по небу к звездам

Покинув мир, остатки грозных.

Но след их страшный в мире есть –

Не каждого настигла месть.

Черны глаза потомков их,

И кудри черные у них.

Точно! Те двое у Подгорья – настоящие проклятые, особенно тот, что повыше! Таких черных глаз Торик в жизни не видал! Но как же удалось их победить много лет назад, если они и реки, и горы подчиняли себе? За дверью загремели шпоры, воевода Гошар вошел без поклона и уселся на сундук, основательно расставив ноги в узорных сапогах. Торик остановился, княгиня подняла плеть.

– Их кладом осквернен простор

В долине возле Синих Гор…

В Синих Горах были проклятые, и от них остался клад?

– То место проклято навечно.

И дети гор, и человечьи

Потомки, летуны, драконы -

Все, кто обычай и законы

Душою чтит, там не бывают,

Его обходят, облетают.

И если кто найти сумеет,

В безумной гордости посмеет

Захороненья зла коснуться -

От тех пусть семьи отвернутся!

Болезни пусть их тело гложут,

Пусть совесть их покой тревожит,

И пусть не будет в жизни им

Ни дня, ни сна, ни лет, ни зим!

– Стой! – закричала вдруг княгиня. Торик остановился, облизывая пересохшие губы сухим языком. За окном снова зашевелились крылья. – Синие Горы – это же поместье покойного четвероюродного братца Аригата? Значит, мы не только землю, но и долину с кладом получим? Слышишь, Гошар? Вот что значит действовать решительно! Теперь клад наш, ищи – не хочу!

– Там еще девчонка осталась, хозяйская дочка, она по закону владеет поместьем, – заметил Гошар.

– Какая девчонка? Так ты что, соплежуй, упустил ее? Я же сказала, свидетелей не оставлять!

– Ну не поехала она в карете, да какая разница? Ее к рукам прибрать – не вопрос!

Лидора Пилейская нахмурила красивые темные брови.

– Ну ладно, эту соплю всегда можно к Огню отправить, одно только плохо – долина большая, и этот клад можно полгода искать. Ты, Гошар, отыщи мне таких умельцев, чтобы и клад найти смогли, и двери открыть! Ведь если там захоронение, там и замки могут быть, как у рудоделов, с мыслесилой, и двери такие же.

Воевода Гошар оживился.

– Есть такие умельцы! Видел я недавно таких двоих у рудоделов, на вид точно как тут сказано: и глаза черные, и волосы кудрявые, и здоровенные оба, как трехлетние ящеры! Надо их к этому кладу приспособить, они и найдут, и откроют, жги их Огонь!

– А потом обоих отправить к Огню, их же только двое! Вот и дело сделано, и свидетелей не будет! Берись завтра же! – Лидора взмахнула плетью.

– Но если это особое оружие, может, оно только этих проклятых и слушаться будет, жги их Огонь? Может, они нам помогут, воевать им наших ребят научат?

– Сначала найди оружие, Огонь тебя сожги, если оно вообще там есть! Может, клад этот и не оружие вовсе, а дом какой-нибудь сгнивший! А мне оружие нужно, причем немедленно!

Торик замер. Надо как можно скорее предупредить об опасности молодую родственницу княгини и ученого брата Алевиовина! А тому, кто предупредит их, они обязательно помогут – и укроют, и вылечат! Только бы Алтот куда-нибудь не улетел!

– Эй, ты, читай дальше! – княгиня ткнула в больное крыло ручкой плети, Торик дернулся. – И не все подряд, а про войну и оружие! И чтобы место было названо точно, а не как тут – в долине возле Синих Гор, а долина – двести переходов в длину!

Торик проглядел несколько страниц. Вот оно!

– Симпатр, известный вождь Пилея

О чести воинской радея,

Решил поход свой предпринять,

И без труда отвоевать

Нагорный Рошаель цветущий,

И изобильнейшим слывущий.

Дошел Симпатр со всем отрядом

До крепости Нагорной, рядом

С которой высилась гора -

Сражению пришла пора.

Под той горой их ожидали

Вояки местные, едва ли

Способные им дать отпор.

Но вдруг средь боя косогор

Обрушился. Симпатра люди,

Не ведая, что дальше будет,

Метались в страхе под горой.

На них скалу свалил герой –

Дарот Хозяин, князь Нагорный,

Воитель смелый и упорный.

Какая сила помогла

И Рошаель уберегла,

До сей поры никто не знает,

Гора в себе ее скрывает,

И мыслесила не случайно

Там под запретом …

– Стой! – снова взмахнула плетью княгиня. – Вот там и есть их оружие! До Синих Гор два шага, а разведка доносит, что Громовая гора и теперь гремит!

Торик замер на месте, пытаясь вжаться в пол. Что же делать, куда деться? Они государственные дела обсуждают, а он – только переводчик, к тому же пленный! Ой, слетит с плеч его голова, точно слетит!

– Подумай сам! Старый князь Ленорк год назад умер, сын его, тоже Ленорк, в княжестве бывает раз в год, мыследеяние запрещено – чего еще надо? Я, с хорошей охраной, конечно, приеду в гости к молодому Ленорку, поздравлять его со званием князя. Если действовать быстро, а не сопли жевать, мы получим оружие из-под горы в первый же день!

Гошар покашлял в кулак и поправил усы.

– Теперешний король Ригидон – это не прежний святоша Виальт! Если молодой князек пожалуется на твои действия, король устроит расследование, гори оно ясным пламенем! Тогда все выйдет наружу, и хорошо, если без войны с Рошаелем обойдемся!

– Ты воевода или слюнтяй из обоза? Кто смел, тот и съел! Пусть расследует, оружие будет уже у нас, а жаловаться будет некому, свидетелей не оставим!

– Перебить деревенщину не вопрос, но после такого рошаельский король точно пришлет войско, и чем ты с ним воевать будешь? Войском нашим, которое уже полгода без жалованья?

– Не распускай слюни! Было бы оружие, а деньги у любых купцов найдем!

Гошар покачал головой.

– Оружие там то ли есть, то ли нет, жги его Огонь ясным пламенем! Неизвестно, что там этот Симпатр, жги Огонь его душу, наврал, чтобы оправдаться за поражение! А в Синих Горах, оружие наверняка найдется, хоть и не сразу. Надо за эту усадьбу и девчонку взяться основательно.

Княгиня подняла брови.

– Да ты сопли не жуй! Девчонку оприходуешь, и можно выморочное владение брать в казну.

– Не выйдет, Вариполли мне тут список с завещания показал, так там еще родни куча, только не в Пилее они, а в Рошане, в Рошаеле. Один уже в усадьбе сидит, старый, правда, зато с шестью руками и правом на опекунство, а в Рошане своей очереди ждут еще с десяток бедных родственничков, жги их всех Огонь!

Княгиня вскочила и затрясла кулаками перед лицом воеводы.

– Сколько можно? Я что тебя, всю жизнь учить буду? Почему это завещание еще читают всякие ключники? Почему купеческий недоделок Вариполли его видел? Как ты это допустил?

Гошар только отмахнулся.

– Вариполли в княжеском совете Пилея набрал сторонников, кто с деньгами да со связями, и копает под меня не первый месяц. Самому ему я до Рошаны доехать не дал бы, только подлинник завещания погибшего Аригата ему в королевской имущественной службе в Рошане другие нашли. Одного-двух я бы, конечно, остановил, но их там не меньше десятка, да и земля чужая, а шум ни мне, ни тебе не нужен. Бить-то их надо, но так, чтобы нам в ответ не досталось.

– Я княгиня, и войско пока что у меня в руках! А завещание даже из Рошаны украсть можно, если в голове не головичная кваша, а мозги!

Воевода покачал головой и снова поправил усы.

– Войско в руках у того, кто жалованье заплатит и к делу приставит. На Синие Горы надо наложить руку так, чтобы и наследники не сунулись, и Вариполли с приятелями заткнулись.

– Да засечь этого Вариполли ящерной плетью, и дело с концом! – княгиня Лидора взмахнула плетью, как будто уже расправлялась с управляющим.

Воевода Гошар посмотрел так, будто впервые увидел княгиню.

– За Вариполли стоят богатейшие купцы Пилея и полковники с родней в Рошаеле, это серьезная сила. Казнишь Вариполли – придет другой такой же. Надо сделать так, чтобы Синие Горы были мои законно, и чтобы родственников рошанских обойти.

– Это с чего они твои будут? И как ты родственников обойдешь?

– Я женюсь на девчонке, а потом унаследую поместье после нее!

– Женишься? – взвизгнула Лидора и хлестнула воздух плетью, воевода отскочил. – А ты забыл, что по пилейским законам жена бывает одна, и что твоя жена – это я?

– Что ж ты тогда это двадцать лет скрываешь? И почему сама об этом не вспомнила, когда сватов засылала к сыну сегдетского императора? – фыркнул Гошар, шевеля усами и бородой. Торик открыл рот от страха. Что же это такое? Он уже услышал столько, что не доживет до вечера!

– Глупость, совершенную в юности, княгиня Пилея обязана держать в тайне ради блага отечества! – отчеканила княгиня своим обычным металлическим голосом.

– Думаешь, сегдетской разведке о твоих глупостях неизвестно?

– Замолчи! – княгиня выхватила из-за пояса нож и бросилась на воеводу, но тот не зевал. После недолгой драки они уселись рядом на сундук, переводя дух, и только теперь заметили Торика.

– А это что такое? – уставился Гошар на онемевшего от ужаса летуна. – Он что, все слышал?

Воевода потянул из ножен меч, Торик вскочил на ноги и бросился к окну. Третий ярус, но может быть, одним крылом он замедлит падение? Меч свистнул над ухом Торика, оцарапав здоровое крыло. Будь что будет! Зажмурившись от боли, Торик приподнял оба крыла, качнулся вперед и прыгнул в открытое окно, на лету лягнув Гошара в грудь обеими ногами. От боли потемнело в глазах, зазвенели разбитые стекла, кровь потекла по здоровому крылу.

– Держи его! – заорал сверху воевода. Торик из последних сил расправил крылья, пытаясь перевернуться в воздухе, но огромные руки с когтями подхватили его на лету и вознесли в небо. Алтот прилетел!

– Стреляй в них, ребята! – донесся до них крик Гошара. Что-то коротко загудело, обоих тряхнуло, и Алтот начал заваливаться на правый бок, кренясь под тяжестью огромной стрелы. Самострел!

Крылья судорожно хлопали, Торик вцепился в руку Алтота, а тот летел из последних сил, то и дело проваливаясь в воздушные ямы. Они уже были далеко от Град-Пилея, и деревенские жители только с удивлением смотрели на едва дышащего дракона с огромной стрелой под крылом. Впереди виднелся черный лес на горном склоне, рядом по гребням гор бежала зубчатая стена Подгорья, черная на красном закатном небе.

– Потерпи до границы!

Дракон еще раз попытался взмахнуть крыльями, но только заскользил по ветру, все ниже и ниже. Темные ветки деревьев хлестнули по ногам Торика, затрещали на драконьих крыльях, ударили по плечам, и вот уже беглецы упали на землю. Алтот выдернул стрелу из раны, и кровь полилась ручьем. Торик бросился затыкать ее оторванным подолом своей рубашки, постепенно кровь остановилась, и обессиленный Алтот задремал. Торик прислушался – погони как будто не было, но где-то впереди что-то гремело и гудело. Может быть, это было то самое оружие, из Синих Гор или из Нагорного Рошаеля? Он не знал и ничего не мог сделать. Оставалось только заснуть.

Глава пятая. Вот стоит гора

Хорошее время – начало лета! Ярко голубеет небо, еще ярче синяя трава на лугу, грядки зеленчуков разбежались по косогору у деревни и радуют глаз ярким цветом. Из-за каменных заборов на склоне весело глядят красные цветы драконовых очей, по камням оград раскинули пышные синие листья самоспелы, а над ними шумят черно-синие кроны златоцветов. Шустрые носатихи так и трещат крыльями, кружась над вершинами хлебных деревьев. Мелькнул между облаками одинокий летун, стайка птиц отпрянула с его пути, а со всех сторон встают горы, покрытые синими лесами, будто одеялом. Среди лесов поднимаются неровной грядой серые голые скалы, а дальше встают снежные вершины Станового Хребта. Весело и хорошо так, что петь хочется! Ну вот так, хотя бы…

Дом стоит под красной крышей,

А гора над домом выше,

Тучи выше гор.

Ветер мчится над горами,

Выше крыш, за облаками,

Мчится на простор…

А как дальше? Ничего не выходит! Вот бы сочинить такую песню, чтобы все пели и радовались! Ведь все песни, которые теперь поют, кто-то когда-то придумал, так почему бы и Нарике не сочинить такую? Пока, правда, не получается, да и матушка за пение ругает – дело делать надо, а не пустяками заниматься!

Вот и мост через речку Каменку, холодная вода зеленоватая вода журчит на черно-серых камнях, а за ней – серая, как скалы, поднялась к облакам Нагорная Крепость, родовое владение князей Нагорного Рошаеля. Вот красно-белая Лучникова башня с воротами, а над воротами – высеченная из красного камня птица-огневик с раскинутыми крыльями, как на гербе Рошаеля. Рядом – самая новая башня крепости, Вышка, а за ней – Кузнечная, где стучит молотком оружейник, и Надровная, почти повисшая надо рвом.

Нарика пробежала в ворота Лучниковой башни и помчалась по мощеному въездному двору. Вот слева Хлебная башня, где лежат запасы муки, соли, головиц и вяленых подкореньев для крепости. Дальше – Водяная, в ней, по слухам, есть подземный ход к реке, но его никто не видел. И в дальнем углу – сложенная из огромных серых камней, Слуховая башня. Отец говорил, что ее строили для Нагорного Рошаеля настоящие рудоделы из Подгорья, а он точно знает, он княжеский писарь и сам читал это в летописях, которые лежат в подземелье Слуховой башни! А еще в Слуховой на стенах подвешены медные листы, они дрожат и гудят, если идет враг или кто-то устраивает подкоп. Когда осьмицу назад гремело за горами у рудоделов, листы тоже гудели.

Нарика подбежала к Слуховой башне и остановилась около двери караульни. Дверь в караульню была закрыта, из-за нее был слышен голос старшины-от-ворот Борка. Войти или нет? Вроде никаких тайных писем старшина отцу не диктует, но о чем они разговаривают? Пожалуй, она не будет прерывать, хоть это и невежливо.

– Опять гудит Громовая! Не к добру это!

– Ну, это как посмотреть, господин старшина, – Нарика узнала голос отца. – Говорят, что это Князь-под-горой проснулся…

Князь-под-горой? Ну да, конечно, спаситель и защитник Нагорного Рошаеля, о нем даже песня старинная есть!

Вот стоит гора,

На горе той лес,

Корни у реки,

Листья до небес…

Ой, чуть не запела вслух, подслушивая под дверью! Глупее не придумаешь! Впрочем, если бы и запела, все заняты своей работой, никому до Нарики дела нет.

– Сказки это, Нар, старые сказки, – вздохнул за дверью старшина. – Восемьдесят лет живу на свете, а ни разу этого князя не видал. Может, и нет его вовсе…

А если все-таки есть? Не может же такого быть, чтобы и песня была, и даже гром, а Князя-под-горой не было! Все знают, что он спит внутри Громовой горы, Нарика даже знает, где именно – там, где серая каменная скала поднимается над каменистой площадкой, а дальше – обрыв в глубокое ущелье. Нарика сегодня же сходит туда, когда будет выпасать семикрылов, и посмотрит, не проснулся ли Князь! Семикрылы в этом году никак перелинять не могут, их надо гонять по горам, вот Нарика и погонит на Громовую!

Вот что! Сейчас она войдет, скажет отцу то, что матушка велела, и скорее домой! Надо пойти в горы и все проверить! Вряд ли, конечно, Князь-под-горой при ней проснется, но ведь был же отчего-то этот гром? Нарика потянула тяжелую дверь. Старый Борк повернул к ней седую голову и продолжал свою речь, шевеля длинными горскими усами.

– Вот Рике, девице молодой, сам Огонь велел песни петь и сказкам верить, а ты, Нар, княжеский писарь, человек грамотный! Сам подумай, ведь если Князь-под-горой – это спаситель Нагорного Рошаеля, Дарот Великий, то как он может одновременно и лежать пеплом в гробнице, и жить под Громовой?

– Но гора гудит, это ведь что-то значит? – не уступал отец.

– То и значит, что это не к добру! – проворчал старшина.– Конечно, может быть, это не на наших землях, а у рудоделов гудит. Там осьмицу назад и дым валил, и грохотало… землетрясение, может быть?

– Нет, господин старшина, не землетрясение это, гул не тот, – проговорил отец. – Думаю, это мыследейство оружия Дарота Великого, Князя-под-горой!

– Тихо ты, Нар! Замолчи! – вскинулся старшина Борк. – Ты что говоришь такое, да в самой Нагорной! Какое мыследейство? Мыследейства в Нагорном Рошаеле нет, запрещено указом Дарота Великого, двести лет как запрещено!

– Запрещено – это не значит, что нет, – возразил отец. – У нас Дарот Великий двести лет как и мыследейство, и танцы запретил, а в других княжествах Рошаеля люди и пляшут, и мыслесилой лечат, а рудоделы так вообще мыслесилой своей в неживые вещи живую душу вкладывают!

У Нарики упало сердце. Конечно, в других землях и княжествах мыследейство разрешено, но Громовая гора – в Нагорном Рошаеле, и как же Нарика теперь туда пойдет? Что о ней подумают? Еще и песни ей припомнят, что она поет! Ведь по указу Дарота Великого вместе с мыследейством запрещены и танцы, поэтому даже хлопать в ладоши под пение в Нагорном Рошаеле неприлично – где хлопают, там и ногами притопнуть могут, а это уже почти танец! И, самое страшное – за танцы, как и за мыследейство, полагается казнь! Нарика вспомнила, как еще при суровом старом князе били ящерной плетью мыследея на лугу перед крепостью, а все жители деревни в назидание должны были на это смотреть.

Нет, на Громовую идти страшно! И разговор у отца со старшиной какой-то жуткий! Сказать бы все, что матушка просила, да и уйти!

– Ладно, поживем – увидим, – вздохнул, наконец, старшина Борк. – Даст Огонь нам сил все это пережить! Прочти-ка мне письмо сегодняшнее…

Отец развернул скрученный лист сонника и начал громко читать. Нарика села на лавку у двери. Не прерывать же его! И любопытно, что там такое?

– «Старшине-от-ворот Борку Младшему от князя его Ленорка Четвертого Нагорно-Рошаельского. Писано года восемь тысяч шестьсот двадцать девятого, месяца Воительницы пятого дня. В Дедов День сего года прибывает в Нагорную крепость ко мне, для поздравления со вступлением на престол княжеский и личного знакомства, высокородная княгиня Лидора Пилейская, которую я буду принимать, как положено главе княжества».

– Что это она только теперь собралась поздравлять молодого князя? – нахмурился старшина Борк. – Старый князь уже год, как умер, упокой Огонь его душу, а она поздравлять! Не к добру! Конечно, молодой князь бывает в Нагорье только по большим праздникам, не застанешь, но княгиня Лидора могла бы его и в Рошане поздравить, там он круглый год. Читай дальше, Нар!

– «А посему к Дедову Дню, – продолжал читать отец, – повелеваю приготовить в наилучшем виде угощение и все, что надобно для приема государыни Пилея со свитой из сорока всадников…»

– Это что же за свита такая – сорок человек на боевых ящерах! – снова прервал чтение старшина. – Что она, снова воевать с нами собралась?

Вот интересно будет посмотреть на пилейскую княгиню с ее воинами! Наверное, все красивые, в латах из семикрыловых крыльев! А если они в гостях, может быть, они будут петь свои пилейские песни? Вот бы послушать, песни же никто не запрещал!

– «Государыня пилейская увлечена историей моего преславного предка Дарота Великого, – читал отец дальше, – а потому повелеваю Нару-писарю старые летописи и записи разобрать к ее приезду. Князь Ленорк Четвертый собственноручно подписал».

Летописи Дарота Великого, Князя-под-горой? Вот бы Нарике хоть одну почитать! Она грамотная, разберется, и это вовсе не нарушение закона! Но отец никогда не разрешит посторонним копаться в летописях, а Нарика не на княжеской службе, а значит, посторонняя.

– Один Огонь святой знает, как мы все это успеем! – заворчал у нее над ухом старшина. – Уже третий час утра, а Виргалия-повариха готовит только для своих! И места в крепости для чужих бойцов у меня нет! И главное, с чего это летописи наши княгине Лидоре понадобились? Оружие Дарота, что ли, ищет? Говорил же я, все сегодня не к добру!

Ну все, пора уходить! Нарика вскочила с лавки.

– Пап, матушка велела тебе передать срочно, чтобы ты прямо сейчас домой зашел, у мельника Геммина какое-то дело! – выпалила она. Старшина Борк грозно обернулся к ней.

– Это что за вздор со всех гор? Никаких отлучек, никаких дел до вечера, еще чего придумали! – отрезал он. – Ты, Нар, останешься здесь, я скажу, что надо делать. А ты, Нарика, ступай домой! Вы с мамашей и сами можете с мельником разобраться!

Ну и ладно! Зато потом она все-таки сходит на Громовую, до пений как раз успеет. Ведь ходила же раньше, и с семикрылами, и за диким чешуйником, и никто ничего не говорил. А семикрылов действительно надо погонять по горам, ведь сброшенные летом крылья и собранная с них шерсть – это деньги семье на всю зиму, матушка будет продавать пряжу на ярмарке в Растеряй-городке до Нового огня.

Выскочив из караульни, Нарика помчалась домой. Ворота, мост, берег, вот уже и голубой луг пестрит розовыми кустиками средилетнего листа и красными драконовыми очами. А вот и дом! В огороде из низеньких синих кустиков торчат желтые незрелые головицы, с карниза дома свисают синие листья и лиловые ягоды самоспела. Окна настежь распахнуты, вышитые цветами занавески вьются по ветру, а из открытой двери так и тянет свежим хлебом и вялеными самоспелами. А вот и Геммин, сидит на лавке у печи, прямо под веревкой с сохнущими самоспелами. Матушка важно сидит напротив, держа в руках вышитое полотенце. Что это она с лучшим полотенцем, уж не сватовство ли здесь затеяли? Кого это ей Геммин надумал сватать, если у него оба сына женаты и живут в Растеряй-городке? Нарика сбросила на крыльце кожаные туфли, откинула занавеску в двери, вошла и села рядом с матушкой. Разговор не прерывался.

– Так что же за дело у тебя, хозяин Геммин? – церемонно спрашивала мать, расстилая полотенце на коленях во всю длину.

– Да вот оно, дело-то, хозяйка Рина, Огонь его сожги…– пробурчал мельник, посмотрев на печку и нещадно дернув себя за ус. – Жена у меня померла, работы в доме полно, гори она ясным пламенем, а у тебя вон девка старая, двадцати лет, как там тебя… В общем, женюсь, гори она ясным пламенем!

Что? Он ее за себя сватает, не зная, как ее зовут, зато считает ее старой и желает сгореть?

Мать заулыбалась, поднимая развернутое полотенце. А матушка? Она согласна и хочет связать полотенцем их руки? Но ему же только работница в дом нужна, а на саму Нарику он даже не глядит! Нарика отскочила к двери.

– Нет, хозяин Геммин! Нет, матушка!

– То есть как это «нет»? – матушка даже уронила полотенце.

– А так, что за хозяина Геммина я замуж не пойду!

Матушка подхватила с полу полотенце и пошла с ним на Нарику.

– Да ты что говоришь такое? Совсем с ума сошла? Не слушай ее, хозяин Геммин!

– Если бы сошла с ума, то согласилась бы за него, а так – нет! – вставила Нарика.