История Млечного пути

Марта перевела холодный взгляд на Маера.

– Как он?

– В медикаментозном сне. – Марта снова повернулась к пациенту и продолжила перевязку – Нужно время пока организм очиститься от токсина.

– А рука?

– Повреждение мягких тканей запястья. Шрамы останутся, но функциональность не нарушена.

– Хорошо. Спасибо – Он повернулся и перешагнул порог блока, но остановился. – Что там произошло? – Тон его голоса словно означал начало перемирия.

Марта аккуратно опустила руку Марка на стол и выпрямилась.

– Я знаю только то, что Вашему пилоту пришлось повторно вернуться на место установки оборудования, а потом он пропал. Кравец пыталась с ним связаться, но связи не было.

– Связи не было… – Маер покачал головой.

– Командир, Я могу Вам кое-что показать? – она закрепила повязку и положила его руку вдоль тела.

– Показывай.

Марта легко отодвинула стол с пациентом на неуловимых взору шарнирах и подняла стоящий на полу серебристый довольно массивный бокс с логотипом КФ и изображением символа биологической опасности. Только сейчас Маер заметил, что две прозрачные трубки заходят под термоодеяло, которой был накрыт Марк. По ним в его тело, в его кровь, что-то вводилось. Он хотел спросить у Марты про это, про их содержимое, но ее голос зазвучал первым.

– Я нашла это при исследовании почвы на поверхности. – Она щелкнула замками бокса и его крышка, издав характерный звук, приподнялась и Марта открыла ее – Вот, командир, взгляните.

Маер подошел ближе и склонился над столом, поравнявшись с Мартой. В боксе в специальном отделении, под еще одной крышкой, с дисплеем, показывавшим температуру внутри минус десять градусов по Цельсию, находился мутного белого цвета бесформенный предмет похожий на осколок. Марта, извлекла его большими щипцами с широкими концами и показала Маеру. Вслед за осколком потянулся белоснежный пар замораживающего вещества.

– И что это?

– Лед. – Она без труда отломила от осколка небольшой кусочек, другими щипцами и положила его себе на ладонь.

Тепло ее руки моментально растопило кусочек льда, и тот превратился в несколько капель воды, собравшихся маленькой лужицей на белой коже.

– Замечательно. – Маер недовольно хмыкнул и поднял скептический взгляд от ее руки на ее лицо. – Вы нашли воду. Научное сообщество будет потрясено Вашим открытием!

– Мультибокс, – Марта вернула осколок в заморозку, – проанализировав субстанцию, выдал формулу воды. – Она кивнула соглашаясь. – Чистую формулу. Без единой примеси. В Солнечной системе вода в чистом виде нигде не встречается.

Командир вздохнул, все еще сомневаясь, что он хочет видеть то, что ему может показать Лена, но понимал, что увидеть это должен и уже спешил покинуть медицинский блок.

– Что я должен сейчас сделать, госпожа Штеер? Запрыгать от радости? Похлопать в ладоши? – Он ехидно прищурился. – Зачем Вы мне это показали?

– Вода в виде льда, встречается на поверхности Проксима b большими залежами, в низинах, углублениях и каньонах. Быть может Вам будет и не интересно это знать, командир, но есть основания полагать, что на эти скопления кто-то воздействовал. Имеются следы механических разрушений льда, похожих на то, как если бы его специально кололи каким-то острым предметом. – Она закрыла бокс, снова щелкнув замками, и стала ждать реакции командира.

– Вы правильно заметили, госпожа Штеер, мне совершенно не интересно слушать Ваши бредни, относительно обитаемости планеты, условия на которой совершенно для этого не предназначены! – Маер выпрямил спину и договорил, злобно глядя на Марту – Мой пилот остался там и попал под удар и вряд ли выжил, мой техник ранен! Мне предстоит отчет перед Вашим руководством, которое не очень-то жалует за ошибки, а Вы мне рассказываете про какой-то лед! – Он махнул рукой куда-то вверх – Советую посетить юпитерианскую Европу, там его полно!

Он повернулся и шагнул к выходу но, уже перешагнув порог, остановился и ехидно добавил:

– Сделаете там еще одно открытие вселенского масштаба!

– Я имела в виду, что возможно Марк прав и его слова не плод воображения, подвергнутого воздействию токсичной атмосферы! – Но Маер ее уже не слышал, раздраженный он вышел из модуля искать Лену, а Марта осталась стоять, держа в руках свой серебристый большой бокс.

Она посмотрела на него. Потом на свои пальцы. Они были все еще влажными от растаявшего на них кусочка льда. Необдуманно. Не достойное, члена Научного сообщества, поведение. Мультибокс делает анализ вещества, полагаясь на сравнительный анализ имеющихся в его базе данных. Проще говоря, анализатор, может не располагать сведениями о том, что кроме кислорода и водорода имеется в составе образца. Потому что… не бывает в природе воды в чистом виде!

И зачем она только решила рассказать командиру, о своей находке? Чего она этим пыталась добиться? Правильно ли она вообще поступила, что рассказала ему? Может и хорошо, что Маер не воспринял в серьез ее слова. Она принимала участие в этой миссии с особым заданием, известным только ей и тому человеку, который его диктовал. Особый акцент ставился на строгую секретность результатов полученных ею при обследовании планеты, и посвящение Маера в часть этих результатов, могло кому-то очень не понравиться в Компании. Она вдруг испытала странное чувство, внезапно нахлынувшее на нее, сначала появившись в районе желудка, а потом молниеносно расплывшееся по всему телу. Марта потрогала рукой свою щеку, потом лоб и с удивлением поняла, что температура ее тела поднялась. Пришлось даже присесть на маленькое медицинское кресло фельдшера. Что с ней! Она не могла понять, а странное чувство не угасало, не давая свободно дышать. Но почему? Может это какая-то болезнь? Она рассказала Маеру то, чего рассказывать была не должна, и он еще выставил ее полной дуррой в ее же глазах! А если бы рядом были другие члены экипажа, если бы они в тот момент не были одни в модуле? То, что говорил ей командир, было унизительно и пропитано сарказмом, наверное, все бы смеялись над ней, а может быть еще и сильнее подтрунивали вдогонку, словам Маера. Она представила, как происходил бы их разговор в присутствии, например Лены, Марка и Корина и чувство гадкое и противное с еще большей силой нахлынуло на все ее внутренности, едва не выдавив слезы из ее глаз. Корин.

Она вдруг выронила мультибокс, поднялась с кресла, которое тут же автоматика спрятала под манипуляционным столом и попятилась назад. Дальше была только стена блока. Холодная и покрытая полимером. Упершись в нее спиной, она медленно сползла по ней и оказалась на полу. Странные ощущения, которых никогда раньше не испытывала она, вдруг поразили мозг и тело целым валом чувств.

Страх! Стыд! Жалость! Обида! Грусть! Злость! Ненависть! Удивление… и еще одно… сильное и непередаваемое словами, но точно связанное с кем-то еще, что признать было не просто абсурдно, но и недопустимо!

Корин! Этот странный молодой человек с живыми большими голубыми глазами и доброй улыбкой, он странно смотрел на нее, но она не чувствовала в нем врага. Начитанный не по своему статусу, он иногда мог удивить ее своими знаниями об астрофизике и планетарной астрономии. Как, например, во время брифинга незадолго до спуска. Тогда командир Маер запретил ему вступать с ней в диалог, но все же его стремление показать, что он умнее остальных, попытка показать ей, что он выделяется из общей массы узкоспециализированных инженеров и плоско мыслящих пилотов, не осталась не замеченной. Хоть вида она и не показала. Да, еще был случай в лобби. Или позже в панораме.

Тогда в панораме он позволил себе прикоснуться к ее лицу, она почувствовала только тактическую надменность над ним и ему подобными. Какое право он имел вообще касаться ее!

Вот только почему-то сейчас, она чувствует все совершенно иначе…

Марта снова взглянула, на все еще влажные пальцы и лихорадочно стала вытирать их о комбинезон. Вполне возможно, что в этой воде содержится вещество, проникшее в ее организм через кожный покров руки и оказавшее такое вот действие на нервную систему.

Она пришла в себя, поднялась и, открыв ящик с септиками, извлекла дезинфицирующую салфетку и принялась вытирать пальцы.

Что-то подобное раньше, могло ее насторожить, предупредить и побудить к определенным действиям. Но сейчас она испугалась. По-настоящему испугалась того, что может оказаться инфицированной инопланетным вирусом, вызывающим подобные галлюцинации. Вирусом или чем-то еще, что было в воде и что не смог распознать ее мультибокс. И даже когда ее пальцы стали сухими и прошли дезинфекцию, как и то место на комбинезоне, о которое она обтерла их, это чувство страха никуда не делось. Притупилось – да. Но не исчезло.

Не пропало окончательно и другое чувство. Так же впервые ощутимое, непонятное и неведомое. Оно было другое не такое как страх, не гадкое и не противное, но не менее сильное, и не менее безысходное.

А еще ей показалось, что когда-то, с ней случилось что-то очень плохое.

* * *

Когда командир Маер вернулся к верстаку, Лену всю трясло от злости. Когда он окликнул ее и она, обернувшись, посмотрела на него, стало жутко от одного только ее побледневшего вида и взгляда полного ненависти.

Как она не пыталась она не могла просмотреть и тридцати секунд записи с камеры, установленной на шлеме Марка. Картинка просто прерывалась через некоторое время после выхода на поверхность команды из челнока. Лена ударила по столешнице кулаком.

– Попробуй свою камеру. – Командир уже стоял за спиной.

Лена посмотрела на него, полуобернувшись, и через минуту в ее руках уже был оранжевый шлем. Она ловко отсоединила камеру, извлекла из нее карту памяти и, не задумываясь, отбросила в сторону все ненужное ей. Маер задумчиво облокотился на верстак.

Как это было не удивительно, но камера Лены была в полном порядке и запись просматривалась с самого включения системы жизнеобеспечения еще до расстыковки С-2, с того самого момента, как только активировались замки ее шлема.

– Видишь! – Она закричала – Это как понимать, Грек?

– Успокойся! – Он положил руку ей на плечо, но она отстранилась.

– Запись кто-то стер! Эта белая сука, она снимала с него костюм! – Она ткнула воздух пальцем в сторону медицинского блока.

– Лена! Лена! – Он все-таки взял ее за плечи и немного тряхнул. – Ты уже определилась, кто там и в чем виноват! Колл или Марта Штеер! Прости, но все, что ты говоришь, пахнет бредом. А у тебя нервный срыв. Так что сначала заткнись, а потом успокойся.

– Оба, Маер! Они оба все это устроили. – Ее голос зазвучал тише. – Они в сговоре.

– Не желаю слушать больше эту чушь! Уж точно у Колла нет причин устраивать саботаж экспедиции! – Он отпустил ее. – Сейчас ты во всех подробностях расскажешь мне, что там произошло. Как бы там не было, Марк хоть и ранен, но жив и с нами, а ранение его не смертельное. Через пару дней будет на ногах. – Он придвинулся к Лене практически вплотную и говорил в полголоса, будто боялся, что их кто-то услышит. – А вот Корин остался там. – На этих словах он вдруг замолчал и, отпустив ее, отошел на несколько шагов назад, а потом его тон и речь внезапно и резко поменялись. – Да как вы вообще допустили такое! Вы оставили его погибать на чужой планете! Ты хоть на секунду представляешь себя на его месте?

– Грек… – Ошеломленно шепотом произнесла Лена. – Ты что несешь? Ты думаешь, я его там оставила? Так это я его бросила? – Она обижено вытаращила глаза на командира, совершенно не ожидая от него подобных обвинений.

– Ты главная на поверхности. Консоль управления была у тебя. – Он сложил руки за спиной. – Ты нажимала кнопку старта!

– А вот так значит?! – Ее глаза вдруг налились слезами обиды. – А не ты ли дал мне последние десять минут? Не ты ли сказал взлетать, если он не выйдет на связь? Ты… – из ее ноздрей едва не полыхали огненные искры, – подлая тварь, Грек, если полагаешь, что таким образом сможешь перевалить вину за свои действия на меня! – Ее кулаки сжались.

Чувство доверия и уверенности в нем, испарилось со скоростью в сто парсек в секунду. Она больше не видела в своем друге, с которым была бок обок уже много лет, союзника и не чувствовала его поддержки.

– Вы почти два часа сидели на своих задницах в модуле и боялись выйти наружу! – Видя ее ошарашенное состояние и удивление в глазах от подобного к ней обращения, Маер надавил с еще большей силой. – До координат метки, сколько? Двадцать? Тридцать минут пути? Почему вы не организовали поиск? Почему не отправились за ним? Может он, как и Марк, повредил защитный костюм и медленно умирал, моля Вас о помощи! А вам просто было плевать! – Он взмахнул руками. – Вот он-то как раз Марка спас! Доставил его к вам. И снова уехал. – Маер выдохнул, стараясь не захлебнуться собственной речью. – Он делал свою работу один! Какого хера, Лена, он делал ее один? Ты там главная! Почему он поехал один? А? – Лена просто молчала, ожидая, наконец, когда командир выговорится. – А потому что, все вы, – он обвел рукой пространство вокруг себя, но имея ввиду весь СИД и его команду, – его терпеть не могли. Ты всегда была против него. Всегда! А Колл… да я больше чем уверен, что спроси его, как зовут нашего второго пилота, он и не вспомнит. – Он обернулся и направился к переходу в АРМ, не считая больше ничего нужным говорить.

– Блестяще! – Лена захлопала в ладоши. – Прекрасный спектакль, командир Маер! – Она засмеялась сквозь слезы и, в смехе ее не было ничего хорошего. – Если ты думаешь, что таким образом сможешь выгородить свою задницу перед боссами Колониальной Федерации, когда они будут смотреть записи с модульных камер, то ты ошибаешься! – Лена сорвалась на крик. – Я расскажу все, как было! Все! Ты меня понял, командир Маер? И скажу сейчас, если эти камеры есть и они записывают наш разговор! Слышите, агенты Колониальной Федерации? – Она стала оборачиваться по сторонам в поисках спрятанных проектировщиками камер в потолочных панелях. – Команду «старт» с поверхности Беты, отдал командир экипажа космического магистрального судна СИД Грек Маер!

Маер стоял молча и полуобернувшись, железным взглядом смотрел из под седых бровей на своего первого пилота, наконец, начиная осознавать, что возможно он зря сорвался на ней. На борту этого судна, Лена, возможно единственный человек, которому он мог доверять как самому себе, и именно в те минуты он это доверие рушил.

– Ты не лучше их, ты такой же агент, как все остальные! – Лена подошла к нему так близко, что если бы сверху на них светило Солнце, а не фотоэлементы, то тень от ее крепкого тела, поглотила бы полностью щуплого и низкого старикашку Маера. – Слушай меня! – Она тяжело дышала, и обида захлестывала ее – Командир! Вот что скажу тебе! Твоя команда, заражена гнилью, и ты сам эту гниль развел среди нас! Нет у тебя больше команды! – Она протянула руку и слегка, но угрожающе толкнула его в плечо. – С меня хватит! Верни меня домой!

Толкнув еще раз, она не стала ждать от него ответа, а просто развернулась и быстрым шагом покинула технический модуль, оставив командира в одиночестве.

Когда дверь за Леной закрылась, издав электроприводом характерный звук, командир снова повернулся к верстаку и, посмотрев секунду на черный голографический экран проектора, вдруг выпрямился и что было сил, ударил в него кулаком. Экран, пискнув, погас, а сам проектор отлетел от верстака на несколько метров и глухо стукнулся об пол из углеродных панелей.

Маеру предстояло вновь принять непростое решение, но в голове почему-то все перепуталось. То, что произошло, не укладывалось в его понимании. Вся эта миссия была очень хорошо продумана, действия экипажа отлажены и отрепетированы много раз. Этого вообще не должно было произойти. Так что же это? Всего лишь неудачное стечение обстоятельств или саботаж кого-то из членов команды?

Не позднее чем через пять часов после сброса траулеров, он должен был направить курирующему агенту отчет, о ходе миссии, чтобы к их возвращению, агенты уже владели необходимой информацией. Но Маер не знал, что говорить в отчете. Ему нужно было время подумать.

Командир, прошел медленными шагами вдоль всего модуля к шлюзовой камере. Постоял немного, задумчиво глядя внутрь через небольшое окошко из прочного феросплава в верхней части раздвижной двери и активировал шлюз через служебный делс на запястье левой руки. Двери молниеносно распахнулись перед ним, и он шагнул. Внутри было темно всего секунду. А потом сенсоры, почувствовав присутствие человека, зажгли два ярких потолочных осветителя.

Кожа под комбинезоном сразу отреагировала на понижение температуры внутри шлюзовой камеры, куда проектировщик судна не дотащил систему отопления, как впрочем, и не учел радиус действия полимагнитного ядра на панораму.

Внешний люк, открывающий членам экипажа дорогу в открытый космос, а точнее его поверхность, если в камере в течение нескольких минут находились трое и больше людей, покрывается изнутри тонким слоем инея, из-за остывания, отдавая сохраненное тепло воздуху и контактирующим конструктивным элементам внутри. Но сейчас его поверхность была гладкой.

Маер повернулся к расставленным по двум сторонам от люка боксам с защитными костюмами, понуро опустившими на грудь шлемами. Все они были расстегнуты и готовы к использованию. Забрала были подняты, а под каждым из них были небольшие площадки для удобства одевания.

Он стал на одну из площадок и, просунул руки в раскрытые со спины рукава и, система тут же запустила функцию сборки. Электронный голос оповещения, низменным тембром попросил не шевелиться, а щиколотки ног плотно обхватили застежки сапог. Забрало захлопнулось. Несколько секунд и вакуумный костюм уже наполнялся воздушной смесью, подгоняя внутреннее давление до необходимого уровня. Информационный дисплей в предплечье известил о синхронизации со служебным делсом. Запустилась система жизнеобеспечения, выведя в визуальное пространство забрала различные показатели, некоторые из них еще не обновились, ожидая окончания тестирования всех систем костюма.

Командир, неуклюже переступая в тяжелом облачении, вытянул из лебедки, обернутой вокруг пояса, крепкий и гибкий, в мягкой изоляции трос-фал и зафиксировал его на специальном страховочном поручне, около внешнего люка. Где-то за спиной прожужжали привода шлюзовой двери, закрывая камеру. Свет осветительных панелей притупился, и нагнетатели принялись откачивать воздух из камеры. Однако, Маер прервал процесс шлюзования и дал команду на открытие внешнего люка.

Осветительные панели сделали свет красным, а электронный голос оповещения предупредил о незаконченном процессе шлюзования. Капитан сбросил ошибку через планшет и через три секунды отсчета, герметичный люк отъехал в сторону. В камеру ворвалась черная пустота и космический вакуум, разрядив в долю секунды давление до нулевой отметки, с огромной силой выбросил в космос оставшийся воздух, разобрав его на отдельные молекулы, а вместе с ним все, что было не закреплено к стенам и полу, включая капитана Маера. Свободное падение отразилось болью в глазах и тахикардией, о чем тут же упомянула система жизнеобеспечения.

Разница давлений придала его телу достаточное ускорение, чтобы за несколько секунд он превратился из человека в космический мусор, вращающейся по инерции на орбите Проксима b, который, витка через два или три, вошел бы в атмосферу планеты и короткой едва заметной вспышкой, сгорел за одно мгновение.

Прежде чем страховочный фал натянулся и воздействовал на него силой прямо пропорциональной инертной силе ускорения, Грек почувствовал, что несколько раз успел перевернуться вокруг своей оси, словно палка брошенная кем-то, кто бросая ее, держал только за один конец.

Падение с ускорением прекратилось и, Маер облегченно вздохнул. Теперь он мог отрешиться от всего и просто остаться наедине с собой, чтобы подумать, о том, что делать дальше. Пока он тут, они там внутри хоть глотки пускай грызут друг другу. Ему все равно. Ему снова предстояло принять решение. Решение, вытекающее из последствия его прошлого решения, а выход в открытый космос, очень неплохо способствовал восстановлению нервной системы и стимуляции активной работы мозга. Так считал Маер. И это не вывод ученых, это его небольшой личный предрассудок, который он уже не раз, за свою профессиональную карьеру, воплощал в жизнь.

Потянув за трос, он перевернулся. Смотреть на планету сейчас не было никакого смысла. Едва различимые контуры бурь, севернее экватора, были поглощены темнотой здешней ночи. А вот прямо над ним, если брать положение планетарного тела условно за «низ», висел СИД. Когда звезда покажется из-за лимба Беты, он словно засветится весь бликами отражений ее ультрафиолетового света, насыщенного гамма-излучением, обилие которого на столь близком расстоянии превышает излучения Солнца, за счет очень частых и активных коронарных выбросов. Но сейчас он был черный. Лишь свет излучаемый панорамой, витражом кабины пилотов, шлюзовой камеры и сигнальных огней на контурах каждого модуля, создавали вид выглядывающего из темноты монстра. Четыре шарнирных опоры, на каждой из которых установлены термоядерные позитронные турбореакторы, были сложены и аккуратно прижаты к корпусу, от чего судно походило на гусеницу, с конусообразным модулем управления и расширяющимся сигментовидным телом далее. Немного сбоку сверкал серебристо-матовый корпус С-2, Совсем миниатюрный по сравнению с головным судном. Дальше за опорами, буксировочная стыковка. Сцепки, как щупальца осьминога, хаотично застыли в пустоте. Какой-то час назад они удерживали груз из восьми овальных траулеров, облитых свинцом и графитом, для транспортировки радиоактивных грузов. СИД казался значительно меньше без груза, но все же, его грозный вид, вызывал восхищение и уважение к тому, кто создал это гигантское произведение инженерной науки и новейших технологий.

Земля требовала все больше и больше сырья для расщепления атома. Полисы и предприятия компаний, транспортная сеть аэродинамических или электромагнитных перевозок, с каждым годом расширяясь, требовали еще больше энергии, еще больше электричества. Станции, превращающие обогащенную руду в энергию, вырастали из земли с геометрической прогрессией. Каждое предприятие, каждая компания владеет сотнями станций, которые только и успевают вытряхивать из своих реакторов отработанный стронций и уран. Вот почему он здесь. Вот почему он делает это, рискуя жизнями своих людей.

Он снова отвернулся от судна и уставился в темноту планеты.

Все это задумано лишь с той целью, чтобы не отравлять свой дом, Землю, Солнечную систему, отходами, способными нанести непоправимый вред человечеству и его колониям. Вот за что, каждый из них ставит на контрактах свои биометрические подписи и за что получает довольно не малые гонорары.

Но что же там произошло? Там под куполом желто-серой газовой пелены, среди черных камней и скал. Что стало с еще совсем молодым парнем, так хотевшим быть пилотом и так хотевшим именно в эту экспедицию, ставшую для него последней.

Погруженный в свои мысли Грек Маер не вел отсчета времени и скорее всего он не мог определить, сколько минут, а может часов, провел, болтаясь в открытом космосе на страховочном фале. Фал периодически, то вытягивался ровной дугой, оставляя командира как бы позади головного судна, то собирался волной, становясь похожим на условную кривую на экране древнего осциллографа.

Бета медленно и незаметно для гостей из другого мира, так же беспечно, как и миллиарды лет до их прибытия в ее владения, продолжала свой безмятежный путь вокруг Проксимы Центавра, пока та еще незаметнее продолжала свое путешествие по Млечному Пути.

Вздохнув, Маер решил, что хотя новых мыслей в его голове не прибавилось, старые все же встряхнулись и встали на свои места. В сознании появилось четкое представление того, что требовалось делать дальше и первым делом, необходимо было как можно скорее вернуться на СИД. Пора начинать разряжать обстановку внутри экипажа, пока они не перебили друг друга шлемами защитных костюмов.

Маер провел закованными в экзоматериал пальцами по дисплею планшета, осветив его наплечным фонарем и тот «очнувшись» начал предлагать выбор из нескольких стандартных команд. Палец шагнул к надписи управление лебедкой и устройство тяги на массивном поясном креплении пришло в движение. Фал сначала выпрямился, а потом натянулся как струна и немного рывком, стал подтягивать плавающего в свободном полете человека.

Когда до поручня шлюза оставалось всего несколько метров, внимание командира, что-то привлекло. Он остановил лебедку и стал снова отпускать трос, который спиралью разматывался в невесомом пространстве. Через несколько секунд, Маер все же по инерции достиг поручня и схватился за него свободной рукой. Его немного запрокинуло инерцией под выступающий порог шлюза, но он быстро поймал равновесие, и уже мог спокойно висеть рядом с поручнем, освободив обе руки.

Вглядевшись куда-то в нижнюю часть судна, туда, где был стыкован С-2, Маер заметил на его корпусе, с левой стороны там, где к фюзеляжу модуля крепились опоры атмосферных стабилизаторов, отсутствие части отражающей обшивки.