Правила коротких свиданий

– Лиза, Лиза, перестань, успокойся, – жалобно воскликнула Поля.

– Нет, дай сказать, – помотала я головой. – И вот я, нежное растение из оранжереи – я! – вдруг сталкиваюсь со смертью своих самых близких людей. Я была совершенно не готова к этому. Я сама… я сама собиралась всерьез расстаться с жизнью… ну, вы понимаете, – не договорила я.

– Ты обвиняешь своих родителей? – усмехнулась Ванда, глядя в свой опустевший стакан.

– Нет. Я их люблю. Я их бесконечно люблю. И люблю даже за то, что они так крылья надо мной распускали… И речи нет о том, что я их в чем-то обвиняю. Я о том, что люди становятся все слабее и беспомощней, они теперь невыносимо страдают от всевозможных мелких напастей и неприятностей, а настоящие трагедии – они теперь вообще не в силах пережить.

– Мы поколение «снежинок», да. Мы слишком нежные! – вдруг горячо согласилась Поля. – Вандочка, ты не нальешь еще… Но, девочки, мне тоже страшно. Я тебя абсолютно понимаю, Лиза. Я такая же. Я как ты! И даже еще слабее.

– Ты о своих родителях? – улыбнулась я, чувствуя, как глаза щиплют слезы. – Ох, ты счастливая, Поля, они у тебя живые.

– Но они совершенно такие же, какими были твои родители, Лиза, – шепотом произнесла Поля, наблюдая за тем, как Ванда смешивает напитки в бокалах, затем бросает туда лед. – Они буквально трясутся надо мной. Я для них навечно маленькая девочка. Они дверь в мою комнату не позволяют мне закрывать – ни днем, ни ночью. У нас даже в туалете нет шпингалетов, потому что в три года я там случайно заперлась… А мне тридцать лет, и в моей жизни не было ничего. Я до сих пор девственница.

– И что? – возразила я. – Я же тебе рассказывала, как у нас все с Адамом происходило. Та же самая история.

– Но ты хоть нашла мужчину, которого уговорила на вот это все, а я и такого не встретила! – с отчаянием возразила Поля.

Меня почему-то царапнуло слово «уговорила». Я Адама не уговаривала… Он сам, все сам, мне осталось только согласиться на его предложение – стать сексуальными партнерами. Впрочем, проехали, зачем цепляться к Поле по мелочам?

– А ты этого хочешь, Поля? Встретить кого-то? – тем временем спросила Ванда. – Ну, за сбычу мечт…

Мы чокнулись.

– Не знаю, – отпив из своего бокала, произнесла Поля задумчиво. – Хочу ли я быть с мужчиной? Я даже не могу этого представить. Как это – меня вдруг кто-то обнимает и делает со мной вот это все… – Поля не договорила, поставила бокал на стол, развела руками. Потом покраснела.

– То есть ты представляешь себя в виде объекта? – внезапно озарило меня. – Как будто ты сама по себе, а кто-то вокруг тебя хороводы водит? Совершает с тобой некое действо? Твоя роль, получается, чисто пассивная, ты просто решаешь – отзываться на ласки другого человека или нет?

– Нормальная женская роль, – хитро улыбнулась Ванда. – Даже традиционная. Но я понимаю тебя, Поля. В наше время женщина много чего должна, особенно мужчине и особенно в интимных отношениях с ним. Должна уметь многое, вон курсов сколько всяких открылось, где учат разным женским хитростям.

– Да, я об этом, – подумав, согласилась Поля. И оживилась. – Это похоже на то, как искать работу, делать карьеру – когда не хватает образования, опыта и знаний. Страшновато как-то. Стыдно опозориться. Показаться неумехой, не пройти собеседование и испытательный срок.

Мы с Вандой переглянулись и захохотали. Поля тоже засмеялась. Ей явно стало легче после этого признания, как будто эти мысли ее давно мучили и не давали покоя.

– Надо еще и выглядеть соответственно, – продолжила Поля. – Внешность, одежда, макияж, белье, маникюр, педикюр, эпиляция и все такое… Нет, я слежу за собой изо всех сил, но вдруг я не безупречна? И вызову отвращение у своего избранника.

– Ты очень красивая и ухоженная, Поля! – возразила я. – А вот я – лентяйка. Мне все лень. Я даже профессиональный маникюр не делаю. – Я положила руки ладонями на стол. То же самое сделали Поля и Ванда.

У меня были короткие ногти без всякого покрытия, у Ванды – роскошные, совершенные по форме длинные накладные ногти брусничного цвета, у Поли перламутрово-бежевый лак поверх собственных аккуратных ноготков.

– Ты совсем маникюр не делаешь? – с интересом спросила Ванда меня. – В том, профессиональном, смысле…

– Совсем. В салон не ходила. Или ходила, но пару раз от силы… Точно, ходила, и мне не понравилось, что там с моими ногтями сделали, вот здесь, – сказала я и указала где.

– Это кутикула. Ну правильно, надо убирать кутикулу, – серьезно произнесла Ванда. – Она же нарастает. Наползает на ноготь…

– У меня ничего не нарастает и не наползает, – призналась я. – Достаточно только подстричь сами ногти и подпилить их край пилочкой, придать им ровную форму. И этого хватает. Ну вот как у детей… Детям же не делают профессиональный маникюр, но детские лапки обычно выглядят вполне нормально.

– У меня тоже ничего не нарастает, – призналась и Поля. – А вообще, этот профессиональный маникюр по всем правилам – довольно жуткая вещь. И за ним надо постоянно ухаживать, чуть что не так – бежать подправлять… То ноготь сломается, то отрастет на миллиметр, и видно эту отросшую не закрашенную полоску у основания, и уже нет прежней красоты… Но хуже всего, когда видно вот эту обрубленную кутикулу. Вроде все в порядке и красиво, но прямо видно иногда, что кожа сострижена, и это брр! Да, а вы слышали про шеллак? Его, оказывается, делают из выделений каких-то там жучков!

– Ты серьезно? – Ванда посмотрела с недоверием на свои ногти.

Я же продолжила:

– Педикюр я, кстати, тоже не делаю – в том, общепринятом, смысле, когда пользуются лаком и совершают все эти сложные и долгие манипуляции со стопами. Так, ничего особенного… опять использую ножницы, пилочку, плюс обычную терку для пяток… Крем иногда. Давайте посмотрим, что у нас с ногами, – предложила я. Скинула с ног тапочки, стянула носки.

На Ванде тоже были носки, она их быстро сняла, а вот Поле пришлось освобождаться от колготок. Мы сели рядом на стульях, уставились на свои голые ступни.

– У тебя действительно все хорошо и в натуральном виде, – заметила Ванда серьезно, разглядывая мои ноги. – Пальцы красивые и ноготки аккуратные. Можно даже фотографировать – для журнала, для какой-нибудь статьи. Фото на пленэре – что-то такое, в деревенском стиле… а-ля натюрель, короче. Если нарядить тебя в ситцевое платьице, Лиза, распустить тебе волосы и поставить на травку босиком, а ступни – крупным планом… то будет просто «ах!». Твои пальчики сразят всех своей естественностью. Это очень модно сейчас!

– Какие у нас всех разные пальцы на ногах, – тем временем удивленно заметила Поля. – И пальцы разной длины.

– Ступни, или же стопы, делят на виды. То ли их три вида, то ли пять… Ну, неважно. Я про пять видов стоп помню, – тоном знатока изрекла Ванда. – Греческая стопа, египетская, кельтская, римская и германская. Не в курсе, связано это как-то с генетикой и реальными предками, но вот так они, эти типы ступней, называются.

– У тебя вот этот палец длиннее, – заметила Поля, разглядывая ноги Ванды. – Тот, что после большого идет. Не называть же его указательным? – она хихикнула. – Ой, и у меня тоже второй палец длиннее других!

– У меня греческая стопа, – сказала Ванда. – Это классика. У Венеры Милосской так и у статуи Свободы… Но у тебя, Поля, не греческая, а кельтская, скорее, видишь, мизинец и безымянный – на одном уровне?

– А у меня что тогда? – с интересом спросила я.

– У тебя, Лиза, так называемая египетская стопа. Большой палец длиннее, а что касается всех остальных, то они словно по росту выстроены, каждый следующий – короче предыдущего. Получается такая ровная, скошенная к мизинцу линия. Ну, тоже классика, если подумать. И, кстати, я не шучу, говоря, что сейчас модно оставлять внешность естественной. – Ванда улыбнулась и слегка толкнула меня локтем.

– Вот, я дожила до тех времен, когда попала в тренд! – засмеялась я, повернулась к столу и отпила из бокала. – Никогда ничего специально не делала.

– А еще волосы у тебя – просто роскошные, – с восхищением подтвердила Поля и провела ладонью по моим волосам, лежавшим на спине и собранным в подобие снопа – то есть перевязанным в нескольких местах ленточками.

– Но все думают, что они ненастоящие, типа шиньона, – призналась я.

– И ты говоришь, что ничего с ними не делаешь? – с удивлением спросила Ванда.

– Ничего. Мою их только отечественным детским шампунем, и не особенно часто к тому же, уж точно не каждый день, – подтвердила я. – Потому что потом приходится целый день сохнуть. И никакого бальзама, средств для укладки… Феном я тоже не пользуюсь, от него у меня голова потом чешется.

– А что с лицом делаешь? – с любопытством спросила Поля.

– Да тоже ничего особенного, – призналась я. – Мажу лицо самым простым кремом… ну, короче, нет у меня в арсенале всех этих многочисленных баночек и тюбиков со всевозможными чудодейственными средствами.

– Наверное, это правильно, – вздохнула Поля. – А я-то каждый день шампунем пользуюсь, иначе ощущение какое-то неприятное от волос. Потом бальзам, потом несмываемый питательный спрей, поверх него пенка для укладки…

– Да, мы слишком привыкли ко всей этой химии, – согласилась Ванда. – А это именно химия, к тому же она еще и изрядно бьет по карману… Получается, Лиза – самая умная из нас в этом плане.

– Нет. Нет! – не согласилась я. – Просто состояние моего здоровья, моего организма сейчас позволяет мне не делать лишних манипуляций. А вот потом, спустя годы, вполне может начаться какая-то фигня. Волоски над верхней губой полезут или кожа начнет шелушиться… Пятки огрубеют и перестанут быть нежными, ногти перестанут походить на милые розовые детские ноготочки… Лишний вес откуда-то возьмется! Вот тогда придется всерьез собой заняться, чтобы не походить на э-э… как говорят в народе, лахудру! То есть на неопрятную, неаккуратную особу. Неряху! Чтобы избежать этого сравнения, мне уже понадобятся и какой-то особый крем, и дорогой шампунь, и придется записаться к специалисту-подологу, и прочее. Или гормоны как скакнут, и я начну волосы на ногах брить. – Я поддернула пижамные штаны, показывая свои ноги – достаточно гладкие, с едва-едва различимым тонким пушком на голени. – Сейчас вроде некритично, а?

– Некритично, – согласилась Ванда. – И… Ну да, видели мы таких, которые вроде бы за натуральное и минимум косметики, долой ядовитые дезодоранты, но к ним ближе чем на метр не подойдешь, а растительность у них на ногах, наоборот, издалека видно.

– Вот! Смысл жизни в том, что не надо делать лишнего, но обязательно – делать нужное! – воскликнула я.

– Я уже сколько раз волосы на ногах эпилировала в салоне. Процедур двадцать прошла, не меньше. Больно! – пробормотала Ванда, разглядывая свои ноги, на мой взгляд, практически идеальные.

– Бр-р… – опять передернула плечами Поля. – Я ноги обычной женской бритвой брею.

– А я не могу бритвой, у меня от нее волосы моментально в кожу врастают, – огрызнулась Ванда. – Блин, девочки, кто бы нас сейчас со стороны слышал! Людям уже тридцатник, высшее образование за плечами, а они вот это все обсуждают…

– Это нормально, – не согласилась я. – Подобные вещи даже на анонимном форуме не получится обсудить, потому что это только в личном общении возможно, а все разговоры вокруг да около – это так, просто теория. Или свои фото в интернете выкладывать? Ой нет, захейтят наверняка. Я надеюсь, когда со мной будет что-то не так, вы мне об этом скажете – что мне надо подумать о маникюре или сделать стрижку, потому что мои ногти стали выглядеть безобразно, а моя шевелюра поредела и заметны посеченные концы волос. Или мягко намекнете, что мне пора воспользоваться стойким антиперспирантом, потому что мой нынешний, простенький дезодорант уже не справляется со своей задачей.

– А я вспомнила Хемингуэя. Он рассказал об одном случае, произошедшем с Фитцджеральдом, его другом и тоже писателем. Это все зафиксировано в романе «Праздник, который всегда с тобой». – Опять внезапно покраснела Поля. – Как-то они сидели в кафе. А Фитцджеральда перед тем накрутила жена, Зельда, сказала, что у него маленький… ну, вы понимаете… И с подобным размером невозможно удовлетворить женщину. Тогда Хемингуэй потащил своего друга в туалет, посмотрел на его, скажем так… достоинство и заявил, что ничего не маленький, а нормальный. Посоветовал еще сходить в Лувр и посмотреть на обнаженные статуи. Вот у них реально были маленькие «достоинства», ибо так было принято среди древних скульпторов – не акцентировать. Словом, после этих объяснений Хемингуэя его друга Фитцджеральда сразу отпустило… Он перестал беспокоиться. Я к чему. Друзья, то есть приятели, для того и нужны, чтобы выразить объективную оценку. Только они могут сделать это, а не другие посторонние люди. И даже не родственники. Потому что на родного человека, мужа или жену, после подобных высказываний можно затаить обиду.

Мы все задумались. Потом Ванда спохватилась, подняла брови:

– Минутку. А если Хемингуэй соврал? Чтобы просто утешить своего друга?

– Но мы-то друг другу врать не собираемся! – с ожесточением произнесла я.

– Я на вас надеюсь, – с энтузиазмом произнесла Ванда. – За честность.

Мы взяли в руки бокалы и опять чокнулись.

– Да, и вот что… – допив свой коктейль, продолжила Ванда. – Я вас очень прошу, девочки. Если вы вдруг узнаете, что мой муж изменяет мне или с кем-то там встречается, расскажите мне об этом. Я вас прямо об этом прошу, делаю официальное заявление.

– Это другое, – не согласилась Поля. – Мы со своей правдой можем только напортить. Разрушить ваши отношения с Арсением…

– Нет, я должна знать, – твердо произнесла Ванда. – Если кто-то чего-то и разрушит, то это буду я, а не вы.

– Арсений – душка. – Улыбнулась я, представив мужа подруги. Тот и в самом деле был настоящим «душкой» – то есть человеком, который вызывает самые позитивные ощущения у окружающих. На Арсения было приятно смотреть – как он ходит, говорит, поворачивает голову, в задумчивости иногда ерошит ладонью волосы у себя на голове. Красивым мужа Ванды назвать было трудно (небритый лохматый дяденька, который словно только что проснулся, и проснулся в прекрасном настроении причем), но как сопротивляться тому бесконечному обаянию, которое, словно свет, постоянно излучал Арсений? Я не была влюблена в Арсения, но он и вправду – самый настоящий душка.

Я просто искренне восхищалась им, ничего более.

– Ты называешь его душкой? Это потому, что он пьет, – не согласилась Ванда. – Вы ведь, девочки, в основном его только на наших праздниках видели. Да, когда Арсений чуть под градусом – в нем бездна шарма.

– Но «чуть» же! – резонно заметила Поля.

– Зато – постоянно, – с тоскливой досадой произнесла Ванда. – Постоянно и без выходных. Арсений вечно в легком подпитии. С ног не падает, но и не просыхает. То и дело себе что-то подливает. Рюмочку того, стопочку этого. Все вечера выходных тусит с друзьями: они вместе заваливаются в какие-то бары, что-то обсуждают – спорт, политику, кино… Никого не задирают, не скандалят, все они интеллигентные люди, все работают и у всех семьи… Придраться к этим мужчинам трудно. Я поначалу, в первые годы брака, особо и не беспокоилась о том, как Арсений проводит свой досуг, я же не «душнила» какая-то, как теперь говорят, не хочу мужа под каблуком держать, но в последнее время мне стало страшно.

– А разве мы лучше? – Поля сунула нос в свой бокал, тоже уже пустой. – Три алкоголички. Пьем стабильно раз в неделю, и тоже по пятницам.

– Это другое, – с иронией произнесла я. – Да, вот именно. Тут полагается всем известную картинку из интернета показать, с крупной надписью – «Это другое!».

– Конечно, другое! – хмыкнула Ванда. – Бытовое пьянство называется! Надеюсь, мы, девочки, не совсем пропащие. Нет, я серьезно! Но то, что происходит с моим мужем, это очень грустно. Я потому и сбегаю к вам, что он каждую пятницу с друзьями – по барам. Если бы он не гулял по кабакам в своей компании, я бы сейчас дома сидела, честно. Этим летом к друзьям за город ездил, на дачу, виски они там дегустировали у какого-то знакомого, который занимается этим видом алкоголя… То ли продает, то ли сам готовит, не поняла. Словом, Арсений то и дело из дома норовит сбежать.

– А вот если бы мои родители куда-то ходили, то я бы, наоборот, дома сидела, – призналась, в свою очередь, Поля. – Только они никуда не ходят, и мне самой надо хоть раз в неделю, но сбежать от них.

– Может, есть что-то, что способно остановить Арсения, что помогло бы ему оставаться почаще в семье? – спросила я.

– Дети! – воскликнула Поля, подняв указательный палец.

– Ага, рожать детей только для того, чтобы отучить мужа от пьянства и удержать его дома… Нехорошо, – покачала головой Ванда. – И потом. Я же вижу, что Арсений потому и сбегает, что его тяготят домашние дела. Он начинает метаться, точно тигр в клетке, от стены к стене, рычит, тоскует. От ребенка в доме он станет сбегать еще чаще.

Мы замолчали.

– А что мне делать? – после долгой паузы произнесла Поля. – Вот что? Мне придется всю жизнь старой девой провести? Я помню, мы договаривались не становиться психоаналитиками друг для друга, но, быть может, вы мне все-таки что-то посоветуете, девочки? Не утешайте меня и не бойтесь сказать правду.

– Купи вибратор и лиши сама себя девственности! – вырвалось у Ванды. – А мужчинам, которых ты встретишь потом, ничего не говори.

– А где я этот вибратор хранить буду? – удивилась Поля. – У меня же родители все проверяют… Носить его потом все время с собой в сумочке? К тому же дверь в мою комнату постоянно открыта! Как я всю эту операцию проверну? И потом, у меня в телефоне программа, там все покупки мои расписаны, я маме показываю их, мы следим за расходами… Как я ей объясню покупку вибратора?

– Зайди в магазин, купи за наличные, а чек выброси… Или сходи к доктору во время обеденного перерыва, воспользуйся медицинской помощью, действительно сделай небольшую операцию… Ай, ладно, ты и этого не сможешь. Тогда вот что. Попробуй полюбить себя. Попробуй принять себя! – упрямо продолжила Ванда. – Себя, свою сексуальность… У тебя же ведь есть желания?

– У меня нет желаний, – подумав, призналась Поля. – То есть они есть, но… это что-то отвлеченное. Вот я представляю, допустим, что у меня появился мужчина, мы с ним сидим в кафе, мило беседуем, улыбаемся друг другу… Вроде вполне реальная картинка, да? Но я не могу вообразить, что у нас с ним происходит до того. Как я знакомлюсь с этим мужчиной, что я ему говорю, что он мне… Короче, я не могу нафантазировать, как у нас с ним все завязывается. Я могу только представить картинку про то, что происходит потом. Или, например… Ну ладно, допустим, мы уже с этим мужчиной в постели, целуемся, обнимаемся, и вот это все происходит… Но что опять же случилось до того?! Что-то ведь там произошло, такое интересное и хорошее, отчего мы с этим мужчиной оказались в постели?! А я себе именно это и не могу представить. Потому что я – как неповоротливая колода какая-то, я пугливая и застенчивая до ужаса. И в таком состоянии веду себя как идиотка! То есть, исходя из логики событий, у нас с мужчиной и не дойдет до всей этой романтики, потому что я не способна делать все эти вещи красиво и искренне, я жутко зажата. Лиза! – Она обернулась ко мне. – А как тебе это все удалось преодолеть?!

– Никак, – подумав, ответила я. – Да и вообще особой романтики у нас с Адамом никогда и не было. У нас с ним – договор. Со справками, с устными обязательствами, чего можно и чего нельзя – по всем пунктам. Я, например, сразу заявила Адаму, что на некоторые виды секса я не согласна. Если его это не устраивает – пусть валит. Но он почему-то согласился. Так что у нас все достаточно скромно и просто происходит, все эти годы одно и то же, никакие курсы по прокачке интимных умений мне не нужны.

– И он не заскучал? Не потребовал себе… «десерта»? Адам не возражает против рутины? – с крайней заинтересованностью спросила Ванда. – Что у вас все без этого… без разновидностей, разнообразия и приятных альтернатив?

– Нет, не возражает, – ответила я. – И, ты знаешь… оно как-то и не надо нам. Ну, по крайней мере мне.

– А Арсению надо, – неожиданно призналась Ванда. – Я вам не говорила, но… – она не стала продолжать и махнула рукой. – И я вам честно скажу, что мне это «приятное разнообразие» никакого удовольствия не доставляет. Это ему приятно, а мне – никак.

– А взаимные… то есть «зеркальные» жесты он совершает? – спросила я. – В отношении тебя? Ты ему, он тебе…

– Ха! Как же, дождешься от него… – фыркнула Ванда. – Одна я стараюсь! Без взаимности…

– Ни тот ни другой вариант меня не устраивает, – выслушав нас с Вандой и вздохнув с тоской, призналась Поля. – Ни твой, Лиза, ни твой, Ванда.

– Тогда и не думай об этом, не навешивай на себя ярлыки, – заявила я Поле. – Ты просила совета? Вот тебе мой совет – плыви по течению. Живи и не заморачивайся. Главное – не наломай дров, когда вдруг появится кто-то на горизонте. Вот не надо хвататься за первого встречного только потому, что он первый… а может, он негодяй или гад какой-нибудь?! Об этом всегда помни. После общения с таким типом тебе еще хуже станет. Из серии – и вот для такого чудища я себя и берегла?! Нет ничего хуже отчаяния, именно от отчаяния и совершаются все глупости. Поэтому спокойствие, честность (перед самой собой) – и легкий пофигизм. И не думай, ни о чем не думай, я тебя умоляю.

– Да как это – не думать? – удивилась Поля.

– А вот так. Потому что люди либо думают, либо делают, – ответила я. – Ты слишком много думаешь – и в этом твоя проблема, мне кажется. Ты не живешь, ты все время размышляешь и прикидываешь… И все не то тебе, и все не так, как ты сама только что призналась. Все твои мысли ведут тебя только к одному – к поражению. Ты не видишь себя победительницей.

– Я с Лизой не согласна, мне кажется, даже если у тебя на горизонте появится кто-то нормальный, ты все равно от него сбежишь. Как в «Женитьбе» у Гоголя – герой от своей невесты сбежал в окно. И ведь хотел жениться, и девушка ему нравилась… а он сбежал! – встряла Ванда.

– Я не сбегу, – испуганно возразила Поля.

– Ты можешь сбежать. Вот поэтому я тебя и предупреждаю, – покачала головой Ванда. – Что рано или поздно наступит в твоей жизни момент, когда ты захочешь сбежать, причем когда тебе не надо сбегать совсем. Просто помни об этом!

– Гениально, – сказала я. – Это и есть тот самый траблшутинг в действии! Именно ты, Ванда, нашла решение этой задачи! Короче, Поля, чтобы изменить свою жизнь к лучшему, ты должна понять – когда тебе надо стоять на месте, а когда – бежать, сверкая пятками, не жалея своих кельтских стоп.

Поля улыбнулась и погладила сначала Ванду по плечу, потом меня.

– А ты, Лиза… Ты говоришь, что не думаешь, да? Ты живешь как есть, да? – обратилась вдруг Ванда ко мне. – А время не стоит на месте. Вот ты все время про этот траблшутинг нам толкуешь, а если этот метод ты применишь к себе самой? В чем твоя основная проблема? – спросила она и тут же сама ответила: – На мой взгляд, она в том, что ты сейчас тратишь время на человека, который не готов строить с тобой серьезные отношения. Я об Адаме.

Холодок пробежал у меня между лопаток. Лицом к лицу лица не увидать… Пожалуй, со стороны действительно виднее.

– Это правда, – подумав, спокойно согласилась я.

– Ну вот и попробуй приглядеться к этому Кириллу! Сходи на свидание с ним.

– У тебя Адам кто по профессии? Кузнец? – спохватилась Поля. – То есть он рабочий? Ничего не имею ни против рабочих, ни против кого-то еще… Но о чем вы с ним говорите?

– Да почти ни о чем, – призналась я.

– Но как?!

– А вот так, – ответила я. – Мы с ним только одним занимаемся…

– И на серьезные отношения Адам не претендует, и поговорить вам не о чем… – расстроилась Поля. – Я вот вспомнила один фильм. Вернее, книгу, по которой сняли потом фильм. Я давно эту книгу читала, там о женщине, у которой был замечательный муж, врач, а ее упорно тянуло на какое-то отребье… На люмпенов, на ворюг, на уголовников. Это извращение какое-то! Ну вот заводило ее, когда какой-то грязный грубый мужик, не вынимая сигаретки изо рта, даже не раздевшись, а только штаны приспустив, творил с ней всякое такое… – Поля опять залилась малиновым румянцем. – Она даже в публичный дом пошла работать, пока муж днем на работе, чтобы с этим отребьем общаться!

У меня опять холодок пробежал между лопаток. Адам не являлся ни грубым грязным мужиком, ни отребьем, ни тем более уголовником, но… Это про меня история, ведь мне чем хуже – тем лучше.

– Давайте еще выпьем! – предложила я.

Мы еще немного выпили, поболтали об искусстве. Вспомнили, как та книга (и фильм) назывались.

«Дневная красавица» же! В фильме героиню, Северину, играла Катрин Денев. Мы дружно осудили Северину.

Потом мы вспомнили другой фильм, совсем уж страшный и странный – «Рассекая волны» Ларса фон Триера. Там героиня, Бесс, занималась любовью с «жуткими мужиками» – совсем по другой причине, но тема этого фильма перекликалась с темой «Дневной красавицы».