Новый дом

Глава 4

Маленькая смерть

В какой-то момент я уже не смогла принимать свои лекарства. От них мне становилось только хуже. Меня постоянно тошнило, с любым запахом у меня появлялись позывы рвоты. Постоянная слабость и темнело в глазах. Я скидывала это всё на антибиотики да таблетки, и отбрасывала от себя дурные мысли. Когда мама всё это начала замечать, она спросила, есть ли у меня задержка? Я отвечала, что всё в порядке просто цикл немного сбился, а сама продолжала себя тешить надеждой, что всё наладится, это всё временно. Я просто боялась, очень боялась узнать правду, потому что не знала, что делать дальше с этой правдой.

В один день, когда маме надоело наблюдать за моим состоянием, за всем моим нытьём как мне плохо и как же я хочу поскорее выздороветь, она потащила меня на узи. Ведь время шло и эта куча лекарств, принимаемая мною регулярно, должна была уже положительно повлиять на моё здоровье, но вместо этого мне становилось только хуже, и я даже бросила их принимать. Меня бросило в дрожь, когда мы сидели в очереди, в тот проклятый день. Когда в кабинете узиста я легла на кушетку, начала молиться лишь об одном – чтобы мои мысли не подтвердились. Мои ладони были холодны как лёд, я тряслась как сумасшедшая, а мама стояла у двери в этом кабинете и будто бы о том же молилась. Это была сумасшедшая минута молчания. И тут прозвучали слова узистки:

– У вас срок, шесть недель.

Первое, что я увидела, это мамин взгляд. Это был взгляд полного недоумения. Как так? В её глазах читалось такое разочарование. Я была её последней надеждой, что её дочь достойно выйдет замуж и никогда не нанесёт позор семье. Она была воспитана по старым традициям и меня с Янкой так же пыталась воспитать. Но, что сестра, что Я, очень сильно разочаровали её. Я отвернулась от её взгляда, но от него было не увернуться, он пронзительно жёг мне всё тело. Глядя в белую стену, я ревела как сумасшедшая, пытаясь удержать эти всхлипы. Мне было стыдно за всё. За то, что беременна, за то, что подвела доверие мамы, за то, что эта узистка, давно привыкшая к подобным реакциям, слышит мой, истеричный плачь. Выходя из поликлиники, я не знала, что сказать маме. С чего начать. И стоит ли вообще, что-то говорить. Я просто шла впереди неё и плакала, чтоб она не видела моих слёз. Я никогда не забуду, что она кричала мне вслед.

Вся улица вместе со мной слышала, о том, что я шлюха, позор семьи и бесстыдница. Она говорила о том, что разочарованна во мне и как ненавидит меня. Говорила о том, что пожалела, что родила меня. Столько слов, как всегда, летели от неё в мою голову. Ей было плевать на моё состояние, было плевать на то, что у меня творилось внутри в тот момент. Мне хотелось броситься под машину со всей дури, лишь бы не слышать её слов, и лишь бы не чувствовать всех этих болей. Я так устала. Я так устала от этого всего! Пока я молча шла и пыталась прийти в себя, мама сказала, чтобы сегодня я поехала к отцу этого ребёнка и взяла у него деньги на аборт. И завтра мы пойдём на эту процедуру.

Процедура… так безобидно звучит, но именно она отнимает жизнь, с нашего же позволения. Мама даже не спросила меня, хочу ли я этого ребёнка? Буду ли я рожать? Ей было всё равно, она вынесла свой вердикт. Но я возразила ей, это её ошеломило, и она накинулась на меня с очередной порцией оскорблений. Она просто продолжала гнобить меня своими словами. А у меня в тот момент всё внутри перевернулось. Весь мир с ног на голову. Я не знала, что мне делать, я знала лишь одно, что хочу этого ребёнка, несмотря ни на что.

***

Мы приехали домой, мама продолжила скандал и требовала сделать аборт. Но когда она поняла, что я не намерена убивать своё дитя, то решила поговорить спокойно. Вечером она подошла к моей постели и присела со мной поговорить. Я лежала на кровати у себя в комнате и вспоминала, как трогала свой живот за несколько дней до того, как сделать узи. Я трогала его и абсолютно не осознано выскользнули слова: «Кто? Кто в домике живёт?». В тот момент я резко отогнала от себя эту мысль и несколько раз ударила себе по животу. Я слышала, что если беременную женщину ударить по животу, то стрелою пронзит боль. Я хотела это проверить, но никаких болей не было, и я продолжала считать, что всё в порядке. Пыталась отогнать от себя мысли о том, что у меня не побочные реакции на лекарства, а на самом деле токсикоз. Но мои воспоминания прервала мама.

– Ты принимала антибиотики, кучу лекарств, он не женится на тебе, ты ему не нужна. У тебя из-за твоих лекарств, вполне возможно, родится ребёнок-урод, даун, или вообще недоразвитый. И кому ты будешь нужна с ребёнком? Тем более если он будет уродом. Ни один мужчина не захочет тебя принять с ребёнком. Ты останешься одна. И у тебя не будет денег. Мне ты тоже не нужна с ребёнком в подоле. Так что либо рожай и выметайся из дома вместе с ребёнком, либо делай завтра аборт. – Сев на кровать рядом со мной, она смотрела в сторону окна.

Я не прервала её монолога. И не сказала ей ни слова в ответ, потому что это было бесполезно. Мне было противно слышать всё это, хотя и звучало правдоподобно. Я встала и собралась, чтобы поехать к Ноану, поговорить с ним.

Когда я пришла к нему, на лице его была улыбка, потому что он знал, что скажет, знал, что делать в такие моменты. Я долго плакала, прежде чем начать разговор. И наконец-то пришёл такой момент, когда я нашла в себе силы, успокоится и начала говорить. Я протянула ему листок бумаги, в котором был отчёт и снимок узи. Он проверил всё досконально, хотя в этом не было смысла, ведь он знал, что мне ответит. Первое, что я сказала это то, что я не хочу аборта. Я хочу рожать, но я не знаю, что делать. Как быть в такой ситуации, ведь мама сказала, что в таком случае я ей не нужна, если всё-таки рожу не пойми от кого, да ещё и в такой момент, когда нет работы и денег. Я не знала, куда мне потом идти и где находить деньги на обеспечение себя и своего малыша. А если ребёнок и правда родился бы дауном или недоразвитым после всей этой кучи антибиотиков и прочих лекарств, что я принимала во время беременности, что тогда? Я всё говорила и спрашивала, только вот кого? Мне казалось, что я говорю сама с собой, хотя рядом сидел он, держал меня за руку и улыбался.

Мне было противно, я была просто в бешенстве. Я хотела бросить ему в лицо чем-то, что попадёт под руку и уйти от него подальше. Мне было так больно, ведь я изливала ему душу, растерянная, вся в слезах, не знала, как быть дальше, как существовать в этом огромном мире теперь?!… А Ноан?! Продолжал улыбаться. На всё это он ответил, что даст деньги на аборт, посоветовал клинику и сказал, что сам отвезёт. Или, если я решусь на роды, то он будет мне помогать «если что». Я знала, что это за человек и знала цену его обещаниям. Его словам цена – копейка, он не сделал бы того, что обещал. Он начал уговаривать меня, чтобы я сделала аборт, сказал, что тогда мы заживём с ним хорошо, будем ездить по разным странам, отдыхать в лучших заведениях, да и вообще он обеспечит меня всем тем, что я только попрошу. Но есть один нюанс, всё это время я буду любовницей, потому что его родители найдут ему жену, кого-нибудь из «своих», а я буду просто радоваться жизни и всеми благами, которые он мне преподнесёт. Говорил, что всё сделает ради меня, лишь бы я была рядом, но в жёны взять меня не может. Нельзя пойти наперекор родителям, это не в их традициях. Я смотрела на него и не могла понять, что за чушь он несёт?! Неужели он так и не понял, что я за человек, неужели он не понял, что я не захочу на такое подписаться. Быть любовницей – это значит быть второй. Да и как мне ему потом в глаза смотреть и улыбаться после того, как он попросил сделать аборт. Какие отношения мне с ним ещё иметь. Я просто слушала всю эту ахинею и прервала разговор, попросила его отвезти меня домой.

Я поняла, что никому не нужна с ребёнком, поняла, что поддержки и помощи мне ждать не откуда, и боялась, что мои лекарства повлияли на формирование плода.

***

Приехав домой, я молча прошла в свою комнату, села на кровать, и начала прощаться с ним, с тем малышом, который был там, во мне. Я не могла остановить слёзы, которые просто сами текли из глаз. Стараясь удержать всхлипы и истеричные стоны. Я так и уснула, вся в слезах.

На утро я проснулась от того, что мама собиралась в больницу, и с презрением в голосе будила меня на аборт. Я сказала ей, что подъеду туда позже. Я просто лежала в своей кровати и не могла найти в себе силы встать и начать собираться. Но это было нужно сделать, я заставила себя. Надела то самое платье, в котором первый раз пошла к Ноану на свидание. И всю дорогу в такси проревела. Я всё ехала и думала, стоит или не стоит. Оказавшись в клинике, мы сидели рядом с мамой молча. Я не могла на неё смотреть, потому что боль от обиды сжирала меня изнутри. Мне было очень обидно от того, что она как мама не поддержала меня в такой момент. Не сказала, давай рожай, мы вместе поднимем этого ребёнка, я помогу тебе, ведь я твоя мать. Или, если аборт в моём случае был необходимостью, почему нельзя было это обсудить нормально, сразу объяснить мне в чём дело, и почему в этой ситуации не стоит рожать? Зачем нужно было кричать на меня, когда мы вышли из клиники, чтобы это унижение слышали прохожие? Зачем нужно было угрожать мне, что она выгонит меня из дома вместе с этим ребёнком? Я разочаровалась в маме. Я всё думала права она или нет, кто знает, может потом я ей спасибо сказала бы. Но мне было самой от этих мыслей противно. Как можно говорить спасибо тому, кто ведёт тебя убивать своего ребёнка. Я хотела встать и уйти, но в этот момент подошла медсестра, мамина знакомая, она помогала делать аборты. Лишь только она, совершенно не знакомый мне человек спросила, хочу ли я этого ребёнка? Она села рядом и спросила первая ли это беременность у меня, я ответила, что первая. По её лицу было видно, что ей искренне жаль. И она посоветовала подумать ещё хорошенько, пока не поздно. Я встала и хотела побыстрей уже выбежать с этой больницы, я хотела оставить своего малыша. Но меня остановила мама и только в этот момент она спросила, действительно ли я хочу этого ребёнка? А потом снова начала уговаривать сделать аборт. Сказала, что через несколько лет я всё пойму и скажу ей спасибо, а сейчас я просто живу эмоциями. Я всё никак не могла в это поверить, было так больно… Душа просто разрывалась на части. Сердце ныло не переставая. Но мне ничего не оставалось кроме как принять решение.

Я согласилась, и мы зашли в кабинет. Туда входили и выходили девушки и женщины после абортов, их было так много. Я была в шоке, не думала, что их так много, тех, кто не хочет сейчас детей. Потом я легла в медицинское кресло, и спрашивала себя в уме: «потерпеть пять минут, или мучатся годами?!»

Я всё-таки выбрала потерпеть пять минут.

Это было ужасно, я никогда не забуду эту боль. Я хотела крикнуть им, чтобы они остановили весь этот процесс, сказать им, что я передумала, я буду рожать. Но я понимала, что уже поздно, останавливаться нельзя, ведь они проделали уже пол работы. Я кричала от этой ужасной боли, слёзы сами лились градом, я не знала куда смотреть, что делать, просто терпеть или всё остановить?! Паника! Я посмотрела на маму, а она была вся в слезах. В её взгляде я прочла вопрос, который она задавала сама себе, правильно ли она делает, что привела меня на эту процедуру сама? Ведь она мать. Она мне говорила, только терпи, потерпи ещё чуть-чуть осталось. Я здесь, держи меня за руку. Но я не могла. Я настолько была в ней разочарована, что оттолкнула её руку и отвернулась. Я мысленно прощалась с малышом, я знала, что это был мальчик.

Это закончилось.

Я легла на кушетку вниз животом, чтобы утихла боль. И меня пробила истерика. Я пыталась сама себе прикрыть рот, чтобы мои крики не были слышны на всю больницу. Прежде я никогда не о чём так не сожалела. Я никогда так не кричала. Я из тех людей, которые уходят в другую комнату, когда наворачиваются слёзы. А тут… Из меня выходила душа, вместе с моими криками и стонами. Там я убила не только малыша, но и часть своей души. Мою личную, вторую половину души. Эта та самая часть, что такая яркая, дерзкая и весёлая. Мне не повезло в этот момент, потому что, лишившись ярких красок своей души, во мне остались лишь тёмные, пастельные тона, ближе к чёрно-белому… В тот момент личность яркая, забавная и задорная, сменилась на осевшую и томную, словно песок в спокойной воде. Единственное, что мне хотелось в этот момент, это убить себя за то, что я сделала. Я кричала и стонала, плакала и сожалела, и не могла остановиться.

Через несколько минут подошла мама и сказала, что эти врачи по каким-то соцветиям на эмбрионе определили, что этот ребёнок был мальчиком. Я не была удивлена, потому что знала заранее, кто у меня был там, внутри. Я это просто чувствовала, я даже успела дать ему имя.

Приехав домой, я легла спать, и хотела больше никогда не проснуться. Мне приснился сон. Будто бы стоят передо мной два мальчика. Одному лет пять, а другому года три. И они стоят передо мной в белых детских смокингах. Будто бы это я их одела и поправляла пятилетнему мальчику воротничок. Я называла его во сне Марсель, это то самое имя, которое я дала своему, не рождённому сынишке. Во сне я куда-то провожала их. Марсель смотрел вниз с какой-то обидой и тоской, я не видела их лиц. Но почему-то знала, как выглядит мой Марсель. Проснувшись, я поняла, что во сне я провожала своего, не рождённого сынишку, ведь если во сне люди в белых одеждах, то такой сон предвещает болезнь или смерть. И мне стало так больно в груди, от того, что я своими руками проводила его в смерть.

Больше не тошнило. Физическое состояние практически сразу начало улучшаться.

***

Ещё около двух – трёх недель я почти всё время молчала, ни с кем не разговаривала, и даже с мамой. Я постоянно проводила время у себя в комнате, или ездила в церковь. Мне было так ужасно плохо, меня просто тянуло к Богу. В один из дней я стояла там, в очереди на исповедь. Никаких отдельных кабинок с прорезями, для слушания исповеди, как в фильмах. Лишь батюшка, облокотившийся на свою стойку, для таких случаев, и большая очередь из тех, кто желает поделиться болью с одним из доверенных церковью лиц. А кто-то, возможно, пришёл за советом, или благословлением в дорогу, или начала большого дела.

Я стояла там, позади всех, и пыталась угомонить свои слёзы, которые, как назло, не прекращались. Казалось, будто из меня выходят все 80% воды, из которой состоит организм человека. Я стояла и ждала, когда все разойдутся, чтоб никто не слышал, о моём грехе, который я совершила не так давно. За который прихожу каяться в церковь каждый день. Всё думала об этом и вспоминала каждую минуту последнего месяца… А особенно те два дня, когда узнала о том, что у меня есть ребёнок, а после убила его.

За минуту до того, как подойти к батюшке, я наконец то успокоилась. Прекратились слёзы. Я держалась и в тот момент, как подошла к нему. Но мой взгляд на него исподлобья, дал о себе знать. Слёзы снова хлынули градом. Казалось, будто боженька смотрел на меня, и с рассудительным взглядом спрашивал меня, как я так могла поступить. Неужели я настолько слаба, что не смогу взять ответственность за его дар. Ведь кто-то молится каждую ночь, чтоб у него появился малыш, кто-то идёт в детский дом забрать ребёнка, потому что других вариантов быть счастливым, просто нет. А я, дрянь, я сама мерзость и отвращение этого мира, за то, что отвергла, за то, что убила, своё, не рождённое дитя.

Я нашла в себе силы, и сквозь слёзы смогла лишь пискнуть: «Я сделала аборт». Батюшка промолчал, а через секунд пять ответил: «Кайся доченька, кайся». Я знаю одно уж точно, этим я буду заниматься всю свою жизнь. После моих слов о раскаянии, он сказал мне, чтобы я пришла завтра, и он даст мне диск с фильмом, о том, как делают аборты. И зарёкся, что после его просмотра, я уж точно не захочу никогда повторять эту ошибку.

На следующий день я не пришла.

Мне было очень стыдно, за то, что ещё хоть одна живая душа знает о моём самом большом грехе. И в последующие годы, приходя в любимою церковь, я старалась не смотреть в глаза тому самому батюшке. Я с ним даже не здоровалась больше. Мне было жутко стыдно. Мне казалось, что он меня презирает, за содеянное. Мне казалось, весь мир презирал бы меня за это, если бы знал.

***

День аборта как фильм прокручивался у меня в голове секунда за секундой, мгновенье за мгновеньем, снова и снова. Разум не отключался. Меня спасал только сон. Лишь во сне я была на другой волне. Я не видела снов. Просыпалась уставшей и разбитой. Закрывала снова глаза и делала вид, что сплю, я пыталась уснуть.

И ужасно устала от этих мыслей, от них некуда было деться. Я просто поняла, что мне так больше нельзя жить, я так больше не могу… Мне, нужно было, что-то делать с этим. Я угасала на глазах с каждым днём. Было у меня две дороги, либо свести саму себя в могилу, либо отвлечься по максимуму и продолжить жить. Попытаться начать всё с чистого листа.

Поддержки не было совсем. Ни откуда. Мама меня ненавидела и была мною разочарованна. Она продолжала смотреть телевизор. Её не интересовало, как Я и что со мной. Её не интересовало, откуда брать деньги на еду. Ей было всё равно на всё. С моей жизнью я должна была разбираться только сама. Тогда я вновь осознала, что никому не нужна, и что любить меня особо никто не будет, если только не Я, саму себя. Но я себя ненавидела. За всё. За то, что глупа, за то, что совершила очень много ошибок, за то, что доверяла не тем людям, за то, что не красива, да и просто за то, что жива. Во мне родилась целая куча комплексов, и она развивалась всё сильнее с каждой мыслью о себе. Я гнобила саму себя и ненавидела. Это было самое жуткое время тогда для меня. И нужно было наконец-то принять решение, снова сделать выбор. Либо взять у жизни достойный реванш, либо продолжить в том же духе, но в скором времени это всё закончилось бы для меня, и закончилось бы это белыми тапками.

Глава 5

Новый этап

Я устроилась на работу в одну местную фирму, по своей специальности – дизайнером графики. Меня, конечно же, сразу приняли на работу, на тех условиях, что они научат меня той программе, в которой я должна была работать у них, но взамен на это у меня будет маленькая зарплата первое время. Я сама предложила им этот вариант, чтобы не упустить шанс остаться на этой работе. Фирма самая обычная, в ней нет ничего престижного, чтобы я хотела остаться именно там. Просто мне это было нужно. Я хотела отвлечься, загрузить себя снова работой. Я считала, что это самый лучший способ защитить себя от плохого настроения и от депрессий. Лично для меня это лучшее лекарство.

На новой работе, у меня был сотрудник, которого попросили меня научить всем азам и нюансам в работе. С Алексеем мы были на одной волне, сразу нашли общий язык. Мы понимали друг друга без слов. Всё шло очень хорошо и длилось это несколько месяцев. Я знала, что он женат и на тот момент у него уже был ребёнок. Жена беременна вторым. Наше общение было дружеским, я советовала ему, как быть с женой, когда она выносит ему мозг, а он читал мне лекции, как найти подход к маме. Всё шло гладко, но был абсолютно безвредный шуточный флирт меж нами, которому я не предавала значения. Я никого к себе не подпускала долгое время после аборта. Мне было гнусно и противно от одной только мысли о сексе. К тому же боялась этого очень сильно. При одной мысли, о незапланированной беременности, мне было страшно, страшно пережить всё это вновь. Я только начинала приходить в себя.

В какой-то момент наш лёгкий и не принуждённый флирт зашёл немного далеко. Алексей стал думать, что он мне нравится, и как-то утром проснувшись, я прочла сообщение от него в соцсети. Он горячо признавался в любви и ждал взаимности. Я была ошарашена его признанием, так как он женат, и я не думала, что наши с ним шуточки приведут к чему-то большему. Мне стало очень стыдно за всё это. Я понимала, что так нельзя, но он был единственным человеком за долгое время, с кем я общалась довольно открыто, я доверяла ему. Я открывала ему душу, и он относился ко мне так же. Это был тот импульс, мы думали с ним в такт, на одной волне. И чёрт меня побрал, я подумала, «а что, если?!». Я подумала, может, стоит попробовать?! Ведь это тот самый близкий душе человек. Я очень сожалею об этом, что я позволила себе лишнего. Что не вправила мозги нам обоим, ещё до начала не нужных действий, и не нужных слов.

Нам было хорошо находиться рядом, я летела на работу, чтобы видеться с ним, и не хотелось расставаться по вечерам, когда он отвозил меня домой. Я понимала, что так нельзя. Но мои раны рядом с ним заживали. Я переставала болеть, я переставала плакать, и я переставала грызть себя ежесекундно за то, как поступила со своим ребёнком. Я была очень глупа, и думала, что это поможет мне оправиться. Но на самом деле становилось только хуже. Счастье было мнимым. Помимо чувства вины за убийство собственного малыша, меня грызла совесть и за то, что провожу вечера с чужим мужем. Ему хотелось большего, чем просто общение в обнимку и поцелуи. Я отказывала ему в желании, но он не понимал и доставал меня этим вопросом, с каждым днём всё больше и больше.

Я не знала, как от него отделаться. Чтобы он отстал от меня, я начала вести себя мерзко, вредничала, капризничала. Я просто хотела, чтобы он наконец-то расстался со мной, потому что он слишком хорош, чтобы бросить его самой. Но он не понимал, наоборот, он стал любить меня ещё больше, ему нравилась эта стервозная сторона моего характера. Затем я просто поговорила с ним, и объяснила, что больше так не могу. Мы и так далеко зашли. А идти ещё дальше совсем нельзя. Он снова не понял, стал уговаривать меня поменять решение, мне было больно, ведь я привыкла к нему, он мне нравился, но мне было и безумно стыдно за свой поступок, по отношению к его жене. А его это будто и не волновало. В какой-то момент я разозлилась и сказала ему, что если он не прекратит, то я расскажу обо всём его беременной жене. Что приведет к её нервному срыву. Она была беременна вторым ребенком, такие нервы могут привести к выкидышу. Естественно, я и не собиралась ей что-либо рассказывать. Я понимала, что я и так дрянь, и не хотела своими признаниями навредить малышу, которого она носит. Хотела просто припугнуть его. Я хотела всё это прекратить. Но ему было плевать. Он лишь ответил: «тебе дать её номер?».

Я была в шоке. С этого момента всё началось жёстко. Мы начали ругаться с поводом и без. На работе это приносило много проблем. Все сотрудники удивлялись, спрашивали, какая кошка пробежала, между нами. Ведь мы были отличными друзьями, и вмиг превратились во врагов. А мне было противно. Я чувствовала вину за собой, но и не понимала, как так мужчине плевать на свою жену, плевать, что я могу всё ей рассказать. В какой-то момент он устал от всего этого и вероятно подумал, что мне хотелось быть с ним, что я ревную его к жене, поэтому и веду себя так. Он сказал, что готов рассказать ей обо всём, и даже хочет этого. Я стала его отговаривать и пугать его тем, что она может потерять ребёнка, узнав об измене мужа. Он ответил, что это не важно. Он тоже чувствовал вину перед ней, но хотел быть со мной. Кто-то из нас должен быть взрослее. Но быть взрослым не значит быть умным, и мудрость дороже молодости. Поэтому, чтобы это всё не случилось, я приняла решение уйти с работы.

Но я не могла вот так встать и уйти. На мне была ответственность за себя и за маму, так как мама на тот момент уже шестой год не работала, я тянула нас как могла.

Глава 6

Крылья

В какой-то момент, сидя на работе, я вспоминала парня, который ещё в школе так сильно мне нравился.

Это была случайная встреча. Несколькими годами ранее, будучи ещё школьницей, я стояла с одноклассницами в школьном дворе. Время было идти домой. И тут за забором, с другой школы, идет домой мальчишка. Я обернулась вправо и увидела его взгляд. Он шёл и хмуро глядел на меня. Я спросила у своих подруг кто это, знают ли они его. Оказалось, что он учился, когда-то в нашей школе и его исключили за многочисленные драки. Его зовут Богдан. С тех пор я стала ежедневно замечать его, того самого мальчишку в серой шапочке. И каждый день мы проходили мимо в одно и то же время, глядя друг другу в глаза, но никто из нас так и не решился заговорить.

***

Мы окончили школу, после я поступила в колледж, в своём городе. Как-то в один из сентябрьских дней, я возвращалась с учёбы домой. Почувствовала чей-то пронзительный взгляд, обернулась и увидела его снова. Он шёл позади меня, и снова мы оба промолчали. Несколькими днями позднее, мне приходит сообщение от него. Я очень удивилась, но стало так приятно. Это было неожиданно. Он написал, что всё это время я ему очень нравилась, но он так и не решился мне об этом сказать. Так по-детски и завязалось наше общение. Он рассказал о том, что уехал на учёбу в Турцию, обещал вернуться на зимних каникулах и обязательно встретиться.