Призрачный поцелуй

Вздохнув, та вышла за дверь и направилась дальше по коридору, обшитому деревянными панелями и видавшей лучшие времена тканью вместо обоев. Будучи хорошо воспитанной в юности, она не вторгалась в чужое пространство без предупреждения, поэтому, сжав металлическую кованую ручку, постучала дважды.

Ответа не последовало. Приложив ладонь к шершавой поверхности, женщина сразу поняла, что за дверью гостиничного номера, в котором разместилась Маленькая мисс, играла музыка. Она сотрясала эту дверь и часть прилегающей стены, отдаваясь вибрацией. Другая мать непременно бы крикнула, чтобы быть услышанной собственным ребенком, но миссис Кенсингтон больше не кричала. Она вообще больше не разговаривала.

Стиснув зубы от досады, женщина принялась колотить в дверь сильнее и дергать ручку для убедительности. Спустя добрых пять минут Маленькая мисс соизволила приоткрыть деревянную броню на ширину, не позволяющую заглянуть внутрь.

– Ну чего ты скребешься, как мышь? – с вызовом спросила она, насупив брови и четко проговаривая слова, чтобы мать смогла прочитать по губам.

«У тебя все в порядке? Нужна помощь с вещами?» – жестами показала женщина, ласково улыбаясь.

– Мне здесь не нравится, – обиженно заявила дочь. – Тут нет даже нормальной розетки, а у меня зарядки осталось на одну песню.

Музыка для девочки была сродни кислороду. Она не могла и представить, как пережить эти катастрофически долгие два дня без желания выброситься в окно.

«Мы могли бы прогуляться по саду после обеда. – Миссис Кенсингтон подмигнула, передразнив жест дочери из скрещенных на груди рук. А затем изобразила в воздухе послание. – Не хандри, милая! Скоро все закончится».

На первый взгляд «Полдень» был лишь бездушным, неживым и безликим отголоском времени, заточенным в каменные стены, не пропускающие солнечный свет и тепло. Но прямо сейчас, в ответ на столь уверенное заявление, он разразился безудержным хохотом. Этот хохот полился из динамиков телефона Маленькой мисс, сливаясь с песней настолько плавно, что поначалу она даже спутала его с помехами. Но мать снова привлекла внимание дочери, и смех прекратился, будто его и не было.

«Я спрошу твоего брата, не составит ли он нам компанию», – предложила женщина, погладив дочь по коротким волосам.

Дальняя комната в коридоре принадлежала самому младшему из мужской линии Кенсингтонов. Но он ненавидел сочетание «младший-младший», поэтому, уважая его выбор, мы остановимся на обыкновенном Сын семейства.

Парень не запирал двери, что было нехарактерно для подростков, вечно жаждущих уединения. Просто тесные стены комнаты душили его личность своими тисками. Он предпочел бы ночевать на крыше, поближе к свежему воздуху и подальше от замкнутого пространства, но родители не оценили бы такое желание, а отец наверняка еще и высмеял.

Когда мать все же постучала в дверной косяк, Сын семейства оторвался от рюкзака, напичканного мальчишеским барахлом, и поднял голову.

«Чем занимаешься?» – спросила миссис Кенсингтон, останавливаясь на пороге номера.

Вместо ответа парень просто ткнул пальцем в открытый рюкзак на полу. Оттуда торчали потрепанный альбом для рисования, холсты и различные принадлежности, включающие в себя наборы кистей и угля, краски и еще какие-то непонятные штуки, необходимые художнику.

Да-да, Сын семейства, вопреки буйному нраву, был тонкой и чувствительной натурой, способной умело воплотить на бумаге все то, что не передавали даже самые изящные слова.

«Не хочешь прогуляться с нами после обеда? Твоя сестра здесь скучает. Ты мог бы что-нибудь нарисовать, я видела сад за отелем».

Парень пожал плечами. Идея выбраться наружу была заманчивой, но только если бы его никто не отвлекал от раздумий и не тараторил без умолку, как вечно делала сестра. С момента заселения она трижды прибегала к нему: то одолжить фонарик, то проверить исправность розетки в его номере, а в третий раз даже непонятно зачем, просто остановилась в дверях, потом фыркнула, махнула рукой и вернулась к себе.

– Ладно, – сдался он, кивнув ожидающей матери.

Та просияла, добившись успеха, и, пританцовывая, проследовала прочь к своему номеру.

Оставшись наедине с собой и тихим завыванием ветра за двустворчатым окном, Сын семейства выудил альбом из рюкзака, изучая свои эскизы. Некоторые из них изображали машины и спортсменов, несущихся по стадиону, на одном красовалась девушка из параллельного класса, а все последние изображали языки пламени, пожирающие бумагу, как голодный зверь. Несколько последних листов были криво вырваны, но что на них было, он никак не мог вспомнить.

Очередной стук прервал попытку откопать изображения в памяти.

– Может, комнатами поменяемся? Моя тебе явно нравится больше, – с сарказмом спросил, не глядя в сторону двери.

Тишина пробралась в комнату, посылая россыпь мурашек по спине от основания позвоночника до шеи, где разлилась неприятным покалыванием. Сын семейства обернулся, своими глазами видя совершенно пустой дверной проем.

– Это не смешно! – выкрикнул он, вставая. Противная сестра достала со своими шуточками. Лучше бы ей найти чертову розетку и уткнуться в свой телефон, на следующие два дня исчезнув с радара.

Он поборол в себе желание с силой захлопнуть дверь и направился к окну, осматривая открывающийся вид взглядом творца, в голове подбирая оттенки для будущей картины. Но рисовать было нечего, поскольку из окна виднелась только серая мрачная пустошь и густой дымный туман, стелющийся вокруг всего здания. Ни сада, о котором упоминала мать, ни дороги, по которой они сюда приехали.

– Чертовщина какая-то, – вслух произнес парень. Откуда было взяться туману в такую жару?

Раздался еще один стук, он обернулся, стискивая челюсти и сверкая голубыми глазами. Но дверь все так же одиноко болталась на петлях, открывая взору пустой коридор.

– Отвали! – закричал, шагая в сторону комнаты сестры, по пути проверяя укромные места, где маленькая засранка могла притаиться. – Иди доставай предков!

Он замер перед закрытой дверью, за которой тихо звучала одна и та же назойливая песня. В то же время холод коснулся ног и пополз по телу сотнями невидимых насекомых, вызывая мурашки на ногах и руках.

Повернув голову, парень вперил взгляд в коридор и проследил обратный путь до своей комнаты. Неприятное чувство сковало легкие, не давая вздохнуть. Он привалился к стене, рвано хватая воздух, и в этот момент дверь его номера резко заскрипела, а после захлопнулась с такой силой, что весь коридор задрожал. В тонкой щели под дверью вспыхнуло что-то яркое, переливаясь всеми оттенками оранжевого, желтого и даже белого, оттуда повалил дым.

– Мои картины, – прохрипел парень, падая на колени и дергая ворот футболки, как будто тот был причиной удушья.

Он скребся о грязный ковролин так рьяно, что костяшки на пальцах побелели, а на покрытии остались полосы от ногтей. Дальше кашель вырвался из груди, заставляя схватиться за горло и в панике зажмурить глаза.

– Эй, ты больной? – уловил он краем сознания. – Я сейчас папу позову. Перестань!

Тонкие ручки принялись трясти его, вырывая из кошмара.

Все прекратилось так же внезапно, как началось. Воздух огромными порциями снова прорвался в легкие, а пелена перед глазами рассеялась. Парень поднял голову, глядя в обозленное лицо сестры.

– Что ты сделала? – все еще тяжело дыша проговорил он, поднимая с колен непослушное тело. – Я так долго их рисовал.

Искренняя горечь в голосе брата была встречена замешательством девочки. Маленькая мисс обвела взглядом пустой коридор и прищурилась.

– Ты обкурился, что ли?

– Зачем ты их сожгла? – злобно выкрикнул парень, бросаясь вперед, чтобы вцепиться в алый сестринский свитер, и сразу начав трясти девочку, как тряпичную куклу.

Та продолжала всматриваться в нависающее над ней дикое лицо, полное презрения, не осознавая, о чем вообще разговор.

– Я ничего не делала! – с такой же яростью крикнула ему прямо в багровую от злости морду. Она бы и плюнула в нее для убедительности, чтобы придурок знал, как набрасываться без причины. А лучше бы позвала отца, который непременно задаст взбучку. Но стукачество между этими двумя никогда не было в почете, они предпочитали разбираться тихо, хоть и не всегда мирно.

Брат отпустил сестру, но только для того, чтобы протащить ее по коридору до места преступления, тут же распахивая дверь своего номера.

Шок – это не то слово, которым можно было бы описать его удивление. Ступор, непонимание, оцепенение – все не годилось.

– Что за херня? – вот подходящая реакция.

– Да ты объяснишь, в чем дело?

Комната выглядела нетронутой. Запах свежего постельного белья, перемешавшийся с затхлостью отеля, не выдавал никаких признаков поджога, а альбом так и лежал на кровати, будто сам хозяин только что выпустил его из рук.

– Я… я видел пожар, – тихо выдавил парень, обводя взглядом помещение. Он даже проверил окно и ванную комнату, но никакого объяснения своему видению или подтверждения его реальности так и не обнаружил.

– У тебя галлюцинации. И припадки, – констатировала девочка, расхаживая с видом ученого. – Надо сказать родителям, чтобы заперли тебя тут, вдруг это заразно.

– Это не шутка. Я правда видел.

– А я видела двух пришельцев на чердаке, – съехидничала Маленькая мисс.

– Ладно, убирайся! Твои тупые подколы не помогают. – Парень схватил сестру за локоть и повел к двери, на этот раз намереваясь ее закрыть. Но какое-то движение в глубине коридора привлекло его внимание.

Черная тень мелькнула почти за углом, сразу испаряясь. Девочка, уловив изменение в воздухе и заметив расширенные глаза брата, оглянулась.

– Что там? – инстинктивно прижалась теснее, отступая обратно в комнату.

– Показалось. – Он и сам чуть было не поверил наигранному безразличию в своем голосе.

– Нет, там что-то было, – вдруг сказала она тихим шепотом. – У меня как будто в затылке закололо. Жуть.

– Возвращайся к себе, – безапелляционно приказал брат. – Нечего шастать по коридору.

– Ну, я вообще-то там и сидела, пока ты не свалился у меня на пороге как ненормальный, – проворчала девочка.

На этот раз парень не спешил с выводами.

– Это ведь не ты стучалась в дверь? – коротко спросил он, не сводя глаз с другого конца коридора.

– Я была у себя, говорю же. Что происходит? Клянусь, если это шутка, то она дурацкая, завязывай! Мне не по себе от этого места.

– Сказал ведь, что не шучу. Кто-то стучал в дверь, я подумал, это ты. А потом, когда вышел, она захлопнулась, и внутри как будто все загорелось, мне стало нечем дышать…

– Стой! – остановила сестра. – Ты ведь уже рисовал огонь, – напомнила она, подхватывая заветный альбом и пролистывая его до середины. – Вот, смотри!

Дети уставились на страницы с опаской, как будто пламя могло вырваться наружу и лизнуть дрожащие пальцы.

– Зачем ты просила фонарик? – вдруг спросил брат.

Девочка замешкалась, не доверяя даже себе. Старые стены имели уши и скрывали намного больше, чем было видно глазу. Да и комната родителей была совсем рядом, чтобы те могли услышать весь разговор.

– Я хочу спуститься в подвал, – прошептала она еле слышно, прикрывая рот ладонями.

– С ума сошла?! Не смотрела ужастики? – громким шепотом укорил парень.

– Мы должны проверить. Помнишь, как тот мужчина за стойкой престранно запретил туда идти. Что, если там прячется тот, кто стучался к тебе?

Это было похоже на бред, но границы здравого смысла давно размылись, поэтому брат лишь недоверчиво хмыкнул.

– Ты сказала «мы»?

– Ага, ты идешь со мной. И возьмешь один из этих своих крутых ножиков, которыми точишь карандаши, а я возьму баллончик и фонарик. Пойдем при первой же возможности.

– Это чертовски плохая идея. – Так и было, но хороших на ум просто не приходило, кроме той, чтобы убраться отсюда как можно скорее. Зачем вообще отцу понадобилось притащить их сюда, он ведь практически никогда не брал их с собой, да и отель скоро продадут.

– Здесь все равно больше нечем заняться, так что прекрати ныть и сделай так, чтобы родители не узнали.

Обмануть парочку взрослых, слишком занятых собой и подготовкой к выгодной сделке, было не сложней, чем показать годовалому ребенку трюк с оторванным понарошку большим пальцем. Но было то, чего не знали двое перешептывающихся в коридоре – провести эти стены им не удастся.

Прогулка по саду изматывала с первых минут. Ноги, словно опутанные свинцовыми кандалами, еле поднимались, когда Маленькая мисс волочила их за матерью, громко шаркая по сухой траве грубыми ботинками. Она то и дело оглядывалась на отель, чтобы показать брату средний палец, если он вдруг решит выглянуть в окно – предатель.

После обеда Кенсингтон-младший отправился на экскурсию по отелю с Консьержем, а Сын семейства сослался на недомогание, чтобы порисовать в своей комнате. Поэтому Маленькая мисс была вынуждена составить матери компанию в скучном саду, заросшем сухим бурьяном и наполовину сгнившими акациями.

Возможно, раньше это место и было прекрасным, вот только сейчас больше напрягало, чем вызывало приятные чувства. Но миссис Кенсингтон настолько упивалась любовью ко всему живому, что восторгалась бы даже уродливым камнем, расти на нем мох.

Единственное, что привлекало Маленькую мисс в этой пытке, – тишина. Ни единого чириканья птиц, никакого шума автострады, только глухие завывания ветра и шелест травы. Мать тоже молчала, то и дело блаженно улыбаясь самой себе, словно ей и не нужен был собеседник. Она просто плыла по саду, все больше отдаляясь от дочери.

Блуждая в своих мыслях, Маленькая мисс не заметила, как совсем отстала. Отчаявшись догнать мать, она наклонилась, подбирая с земли крохотный камень. Швыряться в глухого родителя – последнее дело, но иногда приходилось прибегать к не очень изящным методам, чтобы обратить на себя внимание.

Девочка только собиралась сделать замах и как следует прицелиться, когда перед ней в воздухе плавно проплыло что-то белое. Затем еще и еще. Не прошло и минуты, как повсюду закружили белые хлопья.

– Снег… – опешила Маленькая мисс, выискивая взглядом женский силуэт впереди. Но миссис Кенсингтон словно испарилась, растворившись в снежной буре. Девочка отбросила камень и ринулась вперед, рассекая белую пелену, только вместо матери и бесконечных деревьев наткнулась на стену из какого-то грубого камня. Очень знакомую, надо сказать, стену – она снова пришла к отелю.

Матери нигде не было видно, а снег все не прекращался. «Мистика… – подумала девочка. – Откуда взялся снег в июне?»

Он кружил так плавно, нескончаемыми крупными хлопьями, оседая на лицо и руки, но не холодя кожу, нагретую за время прогулки под заходящим солнцем.

Догадка впрыгнула в юную голову беспокойной ланью, растормошив и раскидав и без того разрозненные мысли. Маленькая мисс вытянула руку перед собой и размашистым движением провела по предплечью от локтя до запястья, растирая хлопья того, что еще минуту назад казалось капризом погоды.

Кожа окрасилась в черный, и карие глаза расширились в осознании. А пепел все кружил и кружил, обостряя панику внутри маленькой девочки. Она отошла на несколько шагов от стены и окинула взглядом отель, мерцающий призрачным пламенем заката. Реальным огнем и не пахло.

Тогда Маленькая мисс отступила еще дальше, намереваясь обойти отель по кругу. Темные окна встречали ее лишь неприветливой пустотой. Почти дойдя до брусчатой площадки у торца здания, девочка споткнулась обо что-то мягкое и рухнула на траву, раня ладони. Кожу опалило саднящей болью, и она села, вытянув перед собой ноги, чтобы убрать сухие травинки и гравий из раскрасневшихся рук.

Когда ее взгляд наконец зацепился за предмет, ставший причиной падения, визг выпорхнул изо рта и взлетел до небес, проносясь по окрестностям.

На земле лежало тело девочки. Темные короткие волосы почти целиком закрывали мелового цвета лицо, конечности были изогнуты, как изломанные ветки, а шея неестественно вывернута влево. Но ужас происходящего был вызван не позой трупа, а всей его внешностью, включая тяжелые ботинки и кроваво-красный свитер. Хлопья пепла беспечно кружили и падали, одеялом оседая на хрупком тельце, припорашивая его, словно стараясь скрыть от чужих глаз.

Ушей девочки внезапно коснулась возникшая будто из ниоткуда музыка. Единственная песня, заслушанная до дыр по дороге в этот треклятый отель и теперь тихо звучащая из наушника, торчащего из-под бездыханного тела. Маленькая мисс оцепенела, то ли завороженная упоительной мелодией, то ли скованная стальными путами ледяного страха, сидя на одном месте и лелея надежду на то, что все это – дурной сон.

Двойной тычок в плечо заставил ее вздрогнуть. Она подняла голову, нехотя отводя взгляд от трупа, но за мутной пеленой слез не разбирая, кто перед ней стоит.

– Ты чего тут сидишь? Мама тебя потеряла. – Брат с подозрением уставился на нее, изучая так, будто хотел залезть в самую голову, чтобы выпотрошить, вытряхивая каждую мысль наружу.

Девочка знала, стоит ей повернуться, поляна под окнами ее комнаты окажется пустой. Но все же любопытство снова обогнало страх, и она проскользила глазами по двору.

Все было начисто стерто, как если бы дотошному художнику разонравился эскиз: исчезли пепел и чудовищная картина смерти, даже закат уже померк, сменяясь сумерками. Только ощущение, что это место вовсе не такое, каким кажется, осталось.

После ужина Сын семейства ушел к себе, чтобы принять душ, почистить зубы и смыть с языка кислый привкус странной пищи. Он бы заказал пиццу или сочный гамбургер с холодным напитком, в котором кубики льда бьются о внутренние стенки пластикового стакана, но в этой дыре не было ничего, кроме горького чая и неприятного на вид жаркого. Оставалось только надеяться, что отец закончит дела поскорее или отошлет их с глаз долой, позволяя вернуться в город.

Заперев дверь на всякий случай, парень отправился в ванную, на ходу стягивая футболку, прилипшую к животу и спине, попутно проклиная старый отель за отсутствие кондиционеров.

Из русла ржавого крана выстреливал воздух вперемешку с коричневатой водой, вызывая гудение в трубах. Мальчишеский арсенал помывочных средств был скуден, а если точнее – состоял всего из одного бутылька, пахнущего соленым морем и свежестью ветра, но не такого сухого и пыльного, как в здешних местах, а влажного, сеющего песчинки в волосах. Парень закрыл глаза, тяжело вздыхая и переключая на душ.

Вода обрушилась сверху сплошным потоком, смывая усталость и смятение от пребывания в месте, которое считалось и его наследием. Но Сын семейства не испытывал ровным счетом ничего, проигрывая в голове мысль о продаже отеля. Это отец как одержимый гнался за деньгами, перепрыгивая через все, что могло помешать вцепиться зубами в аппетитную кость. Самому же парню не нужно было ни копейки от чуждого богатства, которое они выручат после того, как избавятся от последнего дедовского следа в их жизни.

Капли, падающие сверху, стали гуще и тяжелее, патокой стекая по телу, медленно и весомо. Едкий запах нефтяного смрада проник в легкие, и парень попытался открыть глаза, но ресницы слиплись; тогда он метнулся к крану, еще не понимая, что происходит, и нога, наступив на скользкую жидкость, поехала вперед, нарушая равновесие всего тела. Завоняло сильней, Сын семейства схватился за кафельную стену, оставляя на ней бурые разводы.

С трудом ему удалось выкарабкаться из ванны, протереть лицо и отключить поток чего-то очень похожего на мазут, что используют для паровых котлов. Прямо в полотенце, роняя на ковер сальный след топлива, парень выскочил в коридор, чтобы найти виновника попадания горючего в водопроводные трубы, одновременно с этим ругаясь себе под нос из-за того, что вымывать эту гадость из волос теперь будет так же сложно, как прилипшую жвачку.

– Фу, господи! Оденься! – полетело в спину у края лестницы. – Меня сейчас вырвет.

Маленькая мисс театрально приложила руки к животу, изображая приступ рвоты. Он замер и развернулся к сестре всем корпусом, игнорируя парад отвращения, устроенный в честь его частичной наготы.

– Найди отца, в моей комнате неисправные трубы. Наверно, кто-то напортачил в котельной. Смотри! – Брат туже затянул полотенце и раскинул в стороны руки, чтобы сестра могла как следует разглядеть его кожу, покрытую мазутом.

– Гадость, – скривилась девочка, еще больше стискивая живот. – Приготовься, сейчас мой ужин вернется. – Она снова стала блевать воздухом, постанывая и умоляя парня одеться, но потом ее взгляд упал на его шею, и представление пришлось прекратить. – Что это?

Тот инстинктивно провел рукой по месту, на которое она уставилась.

– Что там? – В этот момент он понял, что кожа его очистилась от смрадного горючего, благоухая лишь солью моря и ветром. Осадок от очередного видения скрутил внутренности.

– Твоя шея… – выдохнула девочка, подходя ближе и задирая подбородок брата, на котором красовались лиловые отметины, напоминающие пальцы рук. Она осматривала синяки с таким ужасом во взгляде, что по спине парня ручейком заструился холодный пот.

Оттолкнув сестру с дороги, Сын семейства стартовал обратно в свой номер, по пути отмечая отсутствие грязных пятен на ковре и днище пожелтевшей от времени ванны. Он встал перед зеркалом, подставляя шею свету потолочной лампы, но ничего не увидел – чистая кожа с легким намеком на скорую щетину, только и всего.

– Здесь нет ничего, – крикнул он в сторону распахнутой двери, после слыша, как Маленькая мисс удивленно ахнула.

– Но я видела. – Она поспешила в ванную, больше не смущаясь и не кривя рот в отвращении, а ища взглядом место на теле брата, которое совсем недавно выглядело как спелая слива. Он был прав, синяки исчезли.

Сливное отверстие ванны громко заурчало, и дети подпрыгнули, одновременно вскрикивая, после чего схлестнулись полными решимости взглядами. С них было довольно виртуозной игры отеля на тоненьких струнах нервных окончаний. Сегодня же они спустятся в чертов подвал в поисках ответов.

Ветер стих, низкие облака зависли над отелем, как в замедленной съемке, почти не двигаясь. Казалось, что само время замерло, и больше не было ни прошлого, ни будущего, только этот момент.

Двое детей встретились в коридоре, вооружившись фонариком, перцовым баллончиком, точильным ножом и желанием узнать все до единой тайны. «Полдень» не сопротивлялся, он терпеливо ждал, рассыпая видения, как хлебные крошки, в надежде, что дети пойдут по указанному пути.

Родители готовились ко сну, даже не подозревая, что их отпрыски прямо сейчас отправлялись на загадочную миссию по воскрешению секретов, которым следовало бы быть погребенными до скончания времен. Миссис Кенсингтон всегда считала, что лучше не ворошить старое гнездо, чтобы бешеные осы воспоминаний не всполошились, нападая и протыкая плоть острыми копьями жал. Ее рот был навеки запечатан, а уши наглухо заткнуты, чтобы реальность не просочилась куда не следовало бы. Если бы бедная мать услышала, что нашептывают стены, тотчас бы собрала чемоданы и семью, поспешив вернуться домой. Но где находился дом, она не могла вспомнить.

Итак, дети двинулись по коридору, при этом стараясь не издавать ни звука и почти не дыша. Они уже обсудили посещавшие их странные видения и зареклись смотреть во все глаза, чтобы в случае малейшей опасности прийти друг другу на помощь.

– Наверно, они что-то подсыпают в еду. Или почва выделяет газ, вызывающий галлюцинации, – полушепотом рассуждал Сын семейства, ведя сестру за руку вниз по лестнице. Изредка оглядываясь, он видел, как плотно она стискивала зубы, делая над собой усилие, но все же продолжала идти в лапы неизвестности. – Я смотрел передачу.

– Тише, ты много болтаешь! – шикнула девочка, стреляя в него глазами. Она чувствовала нервозность брата, и это доводило ее саму до безумия.

Стойка регистрации пустовала, как и тускло освещенное лобби. Дети замерли у подножия лестницы, опасаясь столкнуться с Консьержем и вереницей непрошеных вопросов.

– Убери свет! – скомандовал брат, загораживая собой девочку. Та послушно отключила фонарик, погружая пространство вокруг в темноту.

На ощупь они прокрались по первому этажу в сторону двери, ведущей в подвал, поочередно проверяя, не заметил ли кто-нибудь их вылазку. Дверь была слишком тяжелой и скрипучей, она не поддавалась, и это было бы достаточным сигналом оставить опрометчивую идею и вернуться в комнаты, но дети были невнимательны к знакам судьбы, даже когда те маячили прямо перед глазами. С третьей попытки им удалось распечатать злополучный проход. Луч фонарика снова вспыхнул, освещая узкую крутую лестницу и кирпичную кладку по обе стороны от нее. Что там внизу, было не разобрать.