Это наш дом

Луна буквально кишела жизнью, хоть и не так, как знаменитая Пандора, но южно-американским джунглям она давала сто очков вперед. Потому и организовали школу на острове, что здесь не водились самые опасные виды животных и насекомых, с которыми приходилось сталкиваться на большой земле. Там вокруг всех поселений ставили отпугивающие инфразвуковые барьеры, но это не всегда помогало, и тогда жителям поселения приходилось браться за оружие. В итоге крупные города и поселки окружили стенами и энергощитами, которые не могло преодолеть зверье. А с микроорганизмами вполне справлялась биоблокада, сыворотка для которой была привезена еще из родной вселенной. Там ведь тоже осваивали и Ирину, и Пандору.

На Кубарине жило не так много людей, всего около тридцати пяти тысяч, и в основном, это были преподаватели и учащиеся различных профессиональных школ и училищ. От летных до инженерных и врачебных. Молодежь прибывала сюда со всей Ирины и даже Александры, а после прилета «Снегиря» с Лейты и Земли. Правда, с Лейты были в основном специалисты, среди колонистов не имелось не закончивших обучение, такие просто не проходили отбор. Зато из Солнечной системы потянулся с каждым днем все быстрее растущий ручеек абитуриентов.

Андрей оказался всего лишь первой ласточкой, уже через неделю после него в летную школу начали прибывать новые курсанты. Многие молодые земляне не упустили шанса исполнить недостижимую дома мечту, ведь дома в летное училище без идеального здоровья не поступишь, а здесь без проблем. В придачу еще и это самое идеальное здоровье приобретешь в медкапсуле. Правда, все абитуриенты в обязательном порядке проходили ментоскопию, только после этого они допускались к имперским технологиям. Однако до сих пор завернули только одного курсанта, англичанина, оказавшегося махровым эгоистом. Остальные действительно были крылатыми душой мечтателями, стремящимися в небо.

До летной школы Сом добирался через местный телепорт, давно привыкнув к такой роскоши. А ведь ириняне не знали такого до появления «Снегиря», перемещаясь либо на вездеходах, либо на флаерах и глайдерах. Но не зря говорят, что к хорошему привыкают быстро. Андрей едва не опаздывал, поэтому от телепорта помчался бегом и успел в последний момент перед построением, кивнув приятелям по учебе – имперцу Астесу Ровину, как и все здесь, являющим собой дикую смесь множества народов, и Витьке Роховцеву из Минска, который первым из землян после него самого появился в «Альбатросе».

– Доброе утро, товарищи курсанты! – словно из ниоткуда возник перед строем куратор группы, Роберт Михайлович Синицин, среднего роста подтянутый мужчина с волевым лицом и седыми висками, он был из стариков, частично прошел Великую войну и являлся великолепным, профессиональным пилотом, водил все, что летало, от левицикла до тяжелого крейсера.

– Здравия желаем, товарищ майор! – в один голос отозвался строй.

– Молодцы, молодцы, – расплылся в улыбке куратор. – Ну что ж, ребята и девчата, сегодня у вас первые самостоятельные полеты на истребителях «МиГ-380». Тесты вы все сдали успешно, поэтому к полетам допущены тоже все. Роль инструктора в полете будут выполнять встроенные искины. По машинам!

Курсанты, дав запрос через вживленный каждому в мозг имплант в диспетчерскую училища, выяснили, кому какой истребитель предназначен, и ринулись к ним. Вскоре в кабинах всех восемнадцати «МиГов» сидели молодые пилоты. Они не спеша, строго по инструкции и куцему опыту, набранному на тренажерах, напрямую включились в системы управления, провели сопряжение мозговых имплантов с искинами, получили схему взлета и начали поднимать свои самолеты в воздух прямо с посадочных площадок, на которых те стояли. Восемнадцать крылатых машин футуристического вида поднялись на три километра и выстроились в два атакующих ромбических построения. А затем двинулись к полигону, стараясь держать свои машины ровно.

Сом страшно волновался, ведя самолет, ему казалось, что тот трясется и раскачивается, что сейчас он сделает что-то не так и опозорится в глазах майора, перед которым буквально преклонялся – тот летал, как бог. Однако держал себя в руках, не поддаваясь панике.

До полигона все курсанты долетели без особых проблем, разве что два истребителя слегка отстали, их пришлось возвращать в строй искинам, и Андрей был очень рад, что это не коснулось его. Парень с интересом наблюдал, как его сокурсники отлетывают обязательную программу, да и сам отлетал ее без проблем, куда больше волновала предстоящая импровизация, когда каждый будет пытаться показать освоенные на тренажерах фигуры высшего пилотажа. Он подумал, что если бы дома, на Земле, так учили летать, то имели бы куда больше профессиональных пилотов. Но это ведь дорого, столько летать на всем, что летает! А там был капитализм, для которого главное – прибыль, вот и экономили на всем, что могли, получая на выходе едва умеющего взлетать и садиться дилетанта. Надо же, он учится всего три месяца, а уже первые полеты, и не просто, а с высшим пилотажем!

Обязательную программу завершили, и курсанты по списку начали импровизировать. Правда, мало кто решался на что-то нестандартное, ограничивались бочками, иммельманами и переворотами. Ну и более простыми фигурами – восьмерками и виражами разного вида. А вот Андрей в тайне от сокурсников подготовил на тренажере кобру и колокол. Он понимал, что демонстрировать их во время первого реального полета не стоит, но слишком хотел показать куратору, что достоин его внимания.

Пришла его очередь, и Сом разогнал самолет, выходя на высоту и начиная крутить бочку. Мягко перешел в иммельман, а затем прокрутил и другие фигуры. В конце импровизации он продемонстрировал кобру, а вот колокол получился смазанным. Да и вообще пилотировал парень немного неуверенно, и сам это понимал. Чтобы стать хорошим пилотом нужно летать, летать и еще раз летать! И он собирался делать это, как только представится возможность. Благо, внедренный в мозг имплант позволял очень быстро учиться.

– Курсант Соменко! – вышел на связь майор. – Ты, зараза, что творишь?! Вам какие фигуры было разрешено показывать, а? Два наряда вне очереди!

– Есть, два наряда вне очереди! – уныло отозвался Андрей.

– Но все-таки молодец. Признаю. Если постараешься, к концу курса станешь толковым пилотом. А теперь всем циркулярно: возвращаемся на аэродром! Посадка вертикальная на площадки с номерами, совпадающими с номерами ваших машин.

Не прошло и десяти минут, как все самолеты успешно сели, и вскоре курсанты снова выстроились перед куратором. Тот прошелся перед строем, внимательно оглядывая каждого и что бурча себе под нос. Потом подошел к Андрею и приказал:

– Соменко, следуйте на комиссию профориентации, вас там уже ждут. И как это вы обратили на себя внимание лучшей пилотессы школы? Ума не приложу! Бегом марш!

– Есть! – гаркнул Андрей и понесся к главному корпусу «Альбатроса», напоминающего собой скрученный втрое бублик.

Быстро поднявшись на лифте на шестьдесят восьмой этаж, парень вошел в секретариат.

– Соменко? – спросил его местный искин.

– Так точно!

– Идите в восьмой кабинет.

В указанном кабинете Андрея ждали замдиректора школы Арвен Иванович Абасидзе, заместитель по летной части Георгий Александрович Малышев и незнакомый мужчина с жесткими серыми глазами. Помимо них, вот неожиданность, в уголке скромно сидели, сложа руки на коленях и изображая из себя пай-девочек, Дара и Есико. Только в этом момент парень понял, кого имел в виду под лучшей пилотессой школы куратор. Дарина Асвази действительно считалась таковой, побеждая на всех летных соревнованиях.

– Добрый день, молодой человек, – поздоровался незнакомец. – Эти девушки сказали, что являются вашими женами. Это так?

– Официально еще нет, но как только распишемся, станет так, – не стал отказываться от своих девочек Андрей, он их успел полюбить и хотел прожить с ними всю жизнь.

– Они также утверждают, что оговорили с вами возможность выбора на профориентации дальнего поиска. Если это так, то по окончанию школы вашей семье выделят фрегат нового поколения с автономностью до шестисот световых лет.

Сердито посмотрев на девушек – они же еще не решили, что именно выбрать! – Андрей вздохнул и произнес:

– Да, мы оговаривали такую возможность, и, если честно, мне подобное распределение нравится куда больше других вариантов.

– Отлично, молодой человек, отлично! – потер руки замдиректора. – Но вы учитываете, что на корабле дальнего поиска все должности должны быть заняты членами семьи? А экипаж составляет от десяти до двенадцати человек. Полет может длиться десятками лет!

– Разрешите сказать! – пискнула Есико, почему-то виновато посмотрев на Андрея.

– Говорите.

– Мы нашли специалисток на все вакантные должности, итого нас будет двенадцать. Включая капитана и общего мужа.

– Хм-м-м… – покрутил головой незнакомец. – Вы уверены? Может, все-таки лучше две или три семьи в экипаж?

– Нет! – в один голос заявили девушки, уставившись на Сома требовательным взглядом и незаметно кивая, соглашайся, мол.

Но сам Андрей пребывал в замешательстве. Одиннадцать жен?! Да они с ума сошли! Он и с четырьмя едва справляется! Однако Дара с Есико продолжали подавать будущему мужу требовательные сигналы. Интересно, кого они там нашли? Трудно сказать, но Андрей своим девочкам полностью доверял, они плохого не сделают. Поэтому, немного подумав, решил, что со всем справится, и выдохнул, словно прыгнув в омут с разбегу:

– Согласен!

– Вот и хорошо, молодой человек, вот и хорошо, – удовлетворенно покивал замдиректора, что-то отмечая на экране планшета перед собой. – Значит, переводим вас на интенсивную программу обучения космическим полетам. Эта программа займет два года, если не спешить, и год при ускоренном обучении. В последнем случае вам придется нелегко. Какой вариант выбираете?

– Ускоренный! – отозвались парень и две девушки.

– Что ж, так и запишем. Можете быть свободны. И позовите следующего.

Глава 2

Имперские солдаты, не поленившиеся прибыть за ним на челноке в Черногорию, привели Михаила в какой-то кабинет и велели садиться. Сами ушли, оставив бывшего блогера и политика, а ныне безработного алкоголика и матерщинника, в одиночестве. Он долго пытался понять, что им от него может быть нужно, но так и не понял. Эмигрант, давно бежавший из Украины. Да и Украины больше не было – повешение всего украинского руководства Михаил не поленился посмотреть, и тех, кого он считал друзьями, и врагов. Как, впрочем, и записи казней английских и американских власть имущих. Именно тогда до него дошло, что новая власть лютая и безжалостная, теперь о свободе личности, за которую веками боролись либералы, можно позабыть. Не говоря уже о свободной Украине, за которую он с начала двухтысячных боролся и постоянно проигрывал, поскольку власть в стране все время перехватывали птенцы Сороса, будь они трижды прокляты.

Неуверенность давила на нервы, особенно раздражала непривычная трезвость – перед тем, как завести арестованного в кабинет, имперские солдаты что-то вкололи ему, и теперь он был омерзительно трезв, голова стала кристально ясной и чистой, такого состояния Михаил даже и не помнил. Привык с утра принимать по паре порций виски, иначе не работалось.

На память пришли записи уничтожения нацистов на Земле, и арестованный понурился – среди них хватало тех, кто всей душой готов был служить Украине, убивать и умирать за нее. Пусть нацисты, зато свои. Теперь никого из них в живых нет. Удивляло, что имперцы точно так же, как и всех остальных, перебили русских нацистов. Выходит, для них своих нет? Если исповедуешь неугодную им идеологию, то ты враг, даже если готов воевать за них? Это удивляло и настораживало. Одновременно Михаил прекрасно понимал, что противопоставить проклятым пришельцам просто нечего. И некому – все те, на кого он ориентировался, мертвы. Западная цивилизация, которую он полагал светочем, низведена в ничтожество, и ей больше никогда не подняться – не дадут. И принес же черт этих имперцев в родную реальность! Сидели бы дома, так нет же – приперлись и все изгадили!

Он прекрасно понимал, что Запад собирается использовать его страну, как таран против надоевшей всему миру до зубной боли России, но был совершенно не против. По очень простой причине – после разделки туши медведя соседям тоже досталось бы по куску, хорошему такому куску, не каждый бы переварить смог. Так что дело стоило усилий. Кто же мог знать, что из космоса явятся проклятые имперцы и разрушат все, что можно было разрушить? Да никому ничего подобного и в голову не приходило!

Какой-то шум заставил Михаила вскинуться. У окна кто-то стоял, причем лица этого кого-то не было видно.

– Ну и зачем вам понадобился ничего не решающий политэмигрант? – насмешливо спросил арестант. – От меня ничего не зависит, давно уже не зависит! А теперь даже блога в телеграме нет.

– Да вот, хотел на тебя лично посмотреть, – негромко произнес имперец, его голос почему-то показался очень знакомым. – Попросил отыскать тебя и доставить ко мне.

– Зачем?

– Хочу понять, как я смог превратиться в такую вот гниду и падаль.

Имперец вышел на свет, и Михаил с ужасом и изумлением узнал самого себя. Разве только моложе, подтянутее, без мешков под глазами и следов многодневного запоя.

– Позволь представиться, – брезгливо процедил имперец. – Михаил Хатлыга[1], возраст четыреста сорок шесть лет, имперский офицер, прошедший почти всю Великую войну. Участвовал в штурме Парижа, Лондона и Нью-Йорка. Наши реальности разошлись в 2003-м году. До того мы были одинаковы. Но я остался человеком, а ты превратился в гниду. Почему?

Арестант ошалело смотрел на него и хватал ртом воздух. Встретить самого себя из другой реальности, да еще и прожившего несколько столетий, он никак не рассчитывал. Да и не представлял, что такое в принципе возможно. Но почему альтер-эго считает его гнидой? За то, что все силы прикладывал ради возвеличивания родной страны? А сам-то? Почему он с русскими, будь они прокляты?! Михаил прекрасно помнил себя в 2003-м году – он уже тогда был украинским националистом, пусть умеренным, но националистом. Да и кем он мог быть, увидев клоаку, в которую превратилась Россия в 90-е годы? А ведь на родной Украине тогда творилось намного худшее, и он это прекрасно понимал, но надеялся, что ей удастся подняться за счет России. Однако получилось наоборот, Украина окончательно превратилось непонятно во что, а Россия начала развиваться с какой-то безумной скоростью. Она постепенно становилась опасной для всего цивилизованного человечества. К счастью, западные разведки сумели устранить ее лидера и вернуть к власти либералов, начавших успешно вгонять страну обратно в 90-е, в отчаяние и нищету. Для Украины, по мнению Михаила, это было великое благо. Почему же в другой реальности его двойник имел иные взгляды? Почему?!

– Почему?.. – переспросил имперец, видимо, последние мысли арестант произнес вслух. – Да, я когда-то тоже мечтал о великой Украине. Но потом случилось так, что Россия стала империей, и на нее двинул войска весь западный мир. В том числе и бандеровцы, понадеявшиеся на подачки господ. Западные армии шли через нашу территорию, и вот тогда-то украинцы поняли, что такое Запад. Какая это мерзость и гнусность. А уж кем стали наши националисты… Подпалачиками. Карателями. Нелюдью. Зверьем. После того, что я видел и пережил, единственным выходом было прорываться к русским и воевать вместе с ними против всей этой гнуси. Вот, смотри, эти ролики записаны из моей памяти. Смотри, тварь фашистская! Интересно, ты после такого продолжил бы лизать задницы западным скотам?

Напротив развернулся уже знакомый Михаилу имперский голографический экран, с таких сейчас сообщали важные новости. На нем появилась… мама. В знакомом до боли старом пальто, у нее действительно было такое в начале двухтысячных. Она собиралась куда-то пойти, говоря, что там должны хлеб и гречку выбросить, а то дома совсем нечего есть. Его голос уговаривал ее посидеть дома, лучше он сам сходит, но мама отмахивалась, она с кем-то там договорилась встретиться и обменяться слухами. Уговорить ее так и не удалось, и пожилая женщина покинула квартиру. Михаил мельком увидел в зеркале напротив свое расстроенное, совсем еще молодое лицо. Квартира ничем не отличалась от той, в которой их семья жила тогда, разве что вон того шкафа не было. Но выглядела она значительно беднее. Хотя да, у них же война там была, так что ничего удивительного.

Увиденное дальше ввело Михаила в ступор, он сам не заметил, как по его щекам потекли слезы. Альтер-эго через несколько часов начал нервничать, поскольку мама не вернулась. Еще немного подождал и пошел искать. Нашел, причем довольно быстро. Только лучше бы не находил. На площади возле магазина на фонарных столбах висели люди. И одной из них была… мама. Все в том же старом пальтишке, только теперь грязном и рваном. С каким трудом молодой альтер-эго снимал ее, словами не описать. Михаил слушал его хриплый плач и проклятия убийцам, сам сжимая кулаки.

– Кто это сделал? – прохрипел он. – Кто, какая тварь?!

– Англичане… – скрипнув зубами, ответил имперец. – Шли через город, командующий ими майор решил показать туземцам их место… всего лишь… Я его потом нашел, поймал и допросил, пытаясь понять, зачем. Он просто не понимал, что он сделал плохого! Всего лишь показал диким русским, что надо бояться цивилизованных белых господ. Да-да, украинцы для них тоже русские, и ты это прекрасно знаешь сам, не притворяйся, что не знаешь. Что, и после этого стал бы им ноги целовать, тварь?!

– Не-е-ет… – с трудом выдавил Михаил.

– А вот тебе еще кое-что, – продолжил давить альтер-эго. – Здесь ведь Аня жива?

Вспомнив сестру, националист кивнул. У нее было двое детей, племянников он любил.

– А у нас через полгода после гибели мамы ее поймали поляки. Думаю, тебе не надо описывать, что они сделали с шестнадцатилетней девочкой? Украинские националисты спокойно наблюдали за этим, хотя она по-украински просила у них помощи, а когда пшеки насытились, сами продолжили изнасилование. А когда им надоело, насадили Аню на железную пику от забора, умирала она долго. Когда я ее нашел, она была еще жива. Мне пришлось ее добить, чтобы не мучалась…

Представив себе такой ужас, Михаил затрясся, как в лихорадке, перед глазами стояла эта страшная картина. Добить? Сестру добить?! Какая жуть! И это сделали такие же украинские националисты, как он сам?! Да как так?! А ведь альтер-эго не лжет, он понял это сразу. Святой Господи, так что же это получается, он всю жизнь был на стороне нелюди?! Но нет, не может быть, подонков среди любого народа хватает! Ане просто не повезло натолкнуться на таких! А остальные – золотые люди!

– Как я после этого люблю украинство и украинских нацистов ты и сам понимаешь, – губы имперца кривились, видно было, что ему и до сих пор больно от случившегося тогда. – Я жизнь положил, чтобы всех вас, твари, достать! Это благодаря мне, чтоб ты знал, у нас в империи не осталось ни одного носителя вашей поганой идеи. И то же самое я сделаю здесь. Не сомневайся, сделаю. Опыт имеется.

– Что, тоже будешь убивать женщин и стариков? – хрипло спросил Михаил. – И чем ты тогда лучше тех, кто изнасиловал и убил Аню?..

– Зачем? – презрительно поинтересовался альтер-эго. – Те из умеренных националистов, кто будет молчать, спокойно доживут свои никчемные жизни, вот только детей их мы воспитаем сами. А они будут с ужасом смотреть, как их дети становятся имперцами, которых тошнит от самого понятия Украина и украинство.

Он снова зажег голоэкран и показал имперских детей и молодежь. Их непонятные занятия, их странные интересы, абсолютно чуждые выгоде и стремлению удобно устроиться в жизни. Молодые имперцы буквально горели, они стремились в небо, они летали в космос и ныряли в мировой океан, они жили так, что Михаил непроизвольно позавидовал. И среди интересующих их идей действительно не было места для украинства, оно было им абсолютно чуждым. Молодых имперцев интересовала только и исключительно империя и ее расширение, а любые национальные различия вызывали непонимание и брезгливое удивление, они не допускали даже мысли, что один народ может быть лучше другого, и все до единого считали себя русскими, отчего украинскому националисту стало тошно и больно.

В этот момент Михаил осознал, что если новое поколение украинцев действительно вырастет таким, то он зря прожил свою жизнь. А ведь им уже почти удалось создать новую нацию, оторвав ее от проклятых русских! Да, пришлось выдумывать несуществующую историю, подменяя ею реальную, и он в этом принимал деятельное участие. Представив, что отдает все силы обратному, Михаил содрогнулся. Раз его альтер-эго ненавидит украинство всей душой, то он работал против Украины и западного мира. Нет, он прекрасно понимал, почему тот обозлился, он бы тоже обозлился на его месте. Но разве трудно понять, что не все украинские националисты такие?! Чем его привлекли проклятые кацапы, будь они прокляты?! Почему он на их стороне?!

– За что вы так ненавидите Украину? – прохрипел Михаил. – Что она вам такое сделала?..

– За то, что она – искусственная анти-Россия! – брезгливо выплюнул имперец. – Ее история выдумана вами, смысл ее существования в борьбе с Россией. Зачем вам понадобилось создавать такой жуткий нацистский симулякр? Зачем вы возвели на пьедестал героев подонков, фашистов и предателей Бандеру, Шухевича и Мельника? Других героев не нашлось?

– Они боролись против России! Эта проклятая страна всегда мешала нашей свободе!

– Ты и сам поверил в эту трескучую демагогию? Удивительно. Тебе ли знать, что все это ложь и фальшивка.

– Знаю, – пожал плечами Михаил. – Зато эти идеи помогали в создании украинской нации и отрывали ее от русских. Жаль, мы не успели…

– И уже не успеете, – неприятно усмехнулся имперец. – В живых из вас остался очень мало кто. А за выжившими установлен круглосуточный контроль. Ваше скотское украинство должно сгинуть вместе с носителями этой идеи. Жаль только, что многие из тех, кто в нашей реальности стоял в наших рядах и воевал, здесь оказались националистами и даже нацистами. Мне больно было выносить смертные приговоры тем, кто там, на Великой войне, были моими друзьями. Но пришлось – мразь, в которую они превратились здесь, права на жизнь не имела.

– А что с тобой случилось после гибели Ани? – не сдержал любопытства националист, надеясь отвлечься от горьких мыслей.

– Что? – на мгновение задумался альтер-эго. – Многое. Сначала два года вместе с такими же, как сам, у кого западники или националисты убили родных, пробирался сначала по Украине, а потом по России до Екатеринбурга, где русские остановили нашествие и встали в мертвую оборону.

– Но почему к ним?! – сжал кулаки Михаил. – Неужели не было другого выхода?! Почему к кацапам?!

– А к кому? – прищурился имперец. – К тем, кто повесил маму? Или к тем, кто насиловал Аню? Ты серьезно? Нет уж. А против этих тварей воевали только русские, потому к ним я и пошел. И не пожалел. Как мы перебирались через линию боевого соприкосновения – та еще история, но смысла рассказывать ее не вижу. Потом война. Двадцать восемь лет войны! Закончилась она в Америке. И на сей раз мы, а я давно стал русским, забыв о прежних взглядах, не простили никому и ничего. В мире осталась только наша империя! Лет через двадцать было изобретено преобразование тела, и я прошел его, снова стал молодым. К концу века были построены первые межзвездные корабли. И я тридцать лет пролетал капитаном фрегата дальнего поиска. Именно экипажем «Стремительного», которым я командовал, были найдены две системы с пригодными для жизни планетами – 55 Рака и 70 Змееносца.

– Капитаном фрегата дальнего поиска… – с искренней завистью повторил Михаил, и сам в детстве мечтавший о космосе. – А потом? И да, ты женился?

– И не однажды. У меня восемь детей, сорок шесть внуков, больше ста пятидесяти правнуков, более отдаленных потомков не считал. После ухода из дальнего поиска участвовал в колонизации нескольких планет, служил в Космофлоте. Участвовал в войне с агрессивными чужаками, похоже, потомками атлантов. Этого так и не выяснили. Когда объявили о новом способе колонизации, подал заявку на конкурс и был приписан к Д-212 «Снегирь».

Он коротко поведал об эпопее колонизационного крейсера, потом о решении выбрать эту реальность.

– И еще одно напоследок, – криво усмехнулся имперец. – Мы обнаружили документы, что западники, решив использовать Украину против России, приговорили украинцев к геноциду. Земли, оставшиеся без «фауны», должны были поделить между собой Германия и Франция. Польшу тоже приговорили, тоже ведь славяне. Хочу узнать, неужели ты и такие, как ты, не понимали, как западники на самом деле к вам относятся?

– Да все мы понимали… – опустил голову Михаил. – Но Россия была страшнее, она могла разрушить наши легенды самим своим существованием, потому мы готовы были пойти на риск, лишь бы ее не стало. А с западниками надеялись договориться.