Алмостский Меч

Лоис удобно устроилась в чистой, перестеленной сиделкой кровати, с удовольствием ощущая на теле прохладную ткань сухой рубашки. Облокотившись на взбитые подушки, произнесла:

– За мною ухаживают, как за принцессой… Разве я не преступница по вашим законам?

– Так пожелал доктор. Ты была очень больна.

– Разве гритор не был против такой роскоши?

– Почему он должен быть против? – удивилась Луса. – Он не разбирается в методах лечения и не вмешивается в дела доктора.

– Но я ведь убила пятерых его воинов. Он должен ненавидеть меня. Не всё ли равно, если бы я умерла в темнице?

– Не знаю, что сказать, милая… Я не могу знать мыслей господина…

– Расскажи мне о гриторе и о Марлозе.

– О Марлозе?

– Я ведь всё ещё нахожусь в Марлозе?

– Ну да… Конечно, милая.

– Что это за страна? Это не королевство, здесь нет единого правителя… Как же вы живёте?

– Ну… Марлоз состоит из трёх провинций: северной, центральной и южной. Каждая провинция имеет свою столицу и своего правителя – хайтора. Она делится на несколько округов, которыми управляют гриторы.

– Так кто же у вас самый главный?

– Э… Триумвират.

– Что это?

– Раз в пять лет все гриторы собираются на Большой совет – я имею в виду гриторы своей провинции – и выбирают хайтора. Им становится самый умный и уважаемый гритор. И вот эти три хайтора и составляют Триумвират. Они правят страной, собираясь в Арокке раз в год.

– Арокка – это столица?

– Да, наша общая столица. Но мы называем её просто метрополия.

– А есть ли у вас армия, полиция, законы, судьи?

– А как же. Каждая провинция имеет свои войска, каждый гритор содержит своих стражей порядка… Кстати, ты перебила почти весь патруль. У каждой провинции свои собственные законы. Но есть и общие, которые обязаны чтить все марлозцы, независимо от места их проживания.

– А правда, что чужеземцы, попавшие в вашу страну, становятся рабами?

– Да, это так, милая.

Лоис немного помолчала, переваривая услышанное, а затем попросила:

– Расскажи о своём господине.

– Наш господин очень добрый и справедливый. Это мудрый правитель и заботливый хозяин…

– Это портрет святого, – перебила Лусу девушка. – Неужели у него нет недостатков? Может, он уродлив, вероломен, труслив?

– Что ты, милая! – ужаснулась сиделка. – Конечно, нет! Он красив, смел и мужественен…

– Ладно, – безнадёжно махнула рукой девушка. – Скоро я сама увижу вашего святого… Я, наверное, еще посплю…

– Конечно, милая! – с энтузиазмом воскликнула Луса и помогла ей улечься поудобней.

Утром, сразу после завтрака, пришёл доктор Эммин. Он, как всегда, был весел и добродушно посмеивался.

– Ну, как дела сегодня, стойкая ты наша?

– Неплохо.

– Это хорошо… Я беспокоился, что больше не увижу твоих дивных глаз, – улыбнулся доктор, приступая к осмотру. – Так-так… Прекрасный сильный организм…

Осмотрев рану и сменив повязку, он приказал Лусе вымыть девушку и переодеть в чистое бельё, поменять постель и проветрить комнату. Затем, велев Лоис побольше лежать, спать и есть, ушёл.

Спустя час, когда Лоис, вымытая влажной губкой, с мокрыми причесанными волосами, лежала в чистой свежей постели, облачённая в рубашку из тонкого голубого шёлка, в комнату вошли несколько вооружённых воинов с обнажёнными мечами, и заняли посты у изголовья и изножья кровати, на которой лежала девушка.

– О! Что бы это значило? – в притворном удивлении воскликнула Лоис.

Но тут дверь вновь отворилась и Луса склонилась в глубоком поклоне.

Вошедший в комнату мужчина выглядел невзрачно: невысокого роста, худой, рыжеволосый, с бледно-голубыми глазами и крючковатым носом на бледном невыразительном лице. Но по гордой осанке и неторопливым величавым движениям, любой мог сразу догадаться, что перед ним высокопоставленный вельможа.

– Да это господин гритор собственной персоной! – насмешливо продолжила девушка. – Наш добрый и милосердный господин!

Лицо гритора не выражало никаких эмоций, только тонкие губы сжались плотнее, когда он взглянул на девушку. Луса придвинула к кровати кресло, и гритор с достоинством опустил в него тощий зад. Расслабившись, он откинулся на спинку и вытянул худые, затянутые в шёлковые панталоны ноги, скрестив их в лодыжках. Ничего не выражающие светлые глаза уставились на девушку с любопытством пресытившегося хищника, которому в лапы попала случайная добыча. Лоис удобнее устроилась на подушках, словно невзначай оголив плечо и часть груди, и, сделав невинное лицо, ответила гритору прямым открытым взглядом милой пай-девочки.

Их молчаливая дуэль длилась несколько минут, словно они играли в «гляделки» – детскую игру, кто кого пересмотрит. Наконец гритор открыл рот и произнёс:

– Расскажи о себе, девушка.

– Что вы хотите знать, господин? – произнесла Лоис голосом воспитанной малышки.

– Всё. Кто ты, твои родители, откуда родом, как проникла в Марлоз и с какой целью…

Хотя голос гритора звучал тихо и размеренно, но в нём чувствовались сила и властность, и, возможно, скрытая угроза. Голос принадлежал властителю, привыкшему к беспрекословному подчинению. Он как-то не вязался с невзрачной внешностью мужчины, и этот контраст почему-то насмешил девушку. У неё появилось игривое настроение и ей захотелось пошутить.

– Меня зовут Лоис, – тоном маленькой девочки начала она, – мне двадцать один год и я очень красивая… Во всяком случае, так говорили все мужчины, с которыми я спала. В Марлоз я приплыла на корабле – знаете, такая большая деревянная лодка… Я никогда не слышала об этой стране, поэтому мне стало любопытно… Папы у меня нет, мама умерла, когда я ещё сидела на горшке, поэтому за мной никто не следил и не воспитывал… Я выросла очень плохой девочкой, господин гритор. Но, надеюсь, вы не накажете меня слишком строго?

Выражение лица гритора не изменилось ни на йоту. Рыбьи глаза продолжали смотреть на девушку без всякого выражения, и ни один мускул не дрогнул на тщедушном теле. Не дождавшись ответа, Лоис поинтересовалась:

– Можно задать вопрос вам, господин?

Гритор еле заметно кивнул.

– Зачем здесь стоят эти большие дядьки? Они меня пугают.

Она указала на солдат.

Гритор бросил на стражников короткий взгляд и ответил:

– Мне доложили, что ты опасна… Но я вижу, что ты просто глупая маленькая негодяйка.

– О, господин! – с притворной обидой воскликнула Лоис. – Какая же я негодяйка? Возможно глупая, возможно маленькая, но совсем не негодяйка… И я не опасна, вас обманули! Я убиваю, защищаясь, или когда меня пугают… Я очень чувствительная натура и сразу хватаюсь за меч, когда большие грубые самцы пытаются меня унизить. Это мой самый большой недостаток, каюсь…

И тут на лице гритора впервые появилась улыбка. Она разительно его преобразила: оно сделалось мягким и лукавым. Вспыхнув, как выглянувший из-за туч солнечный луч, она тут же погасла.

– Я приму к сведению твоё предупреждение, – обронил. – Но и ты должна перестать валять дурака, а честно и открыто отвечать на мои вопросы.

– Конечно, господин. Спрашивайте! – с готовностью ответила девушка. – Но эти воины нервируют меня. Кажется, что они только и ждут вашего знака, чтобы изрубить меня на куски.

– Их неприязнь к тебе понятна – ты ведь убила их товарищей… А вот у того, – указал он на рыжеволосого крепыша, – среди убитых был брат.

Лоис посмотрела на указанного воина.

– Наверное, это был командир.

– Да, это был сержант Ссвис.

– Большой грубиян, который дёргал меня за ногу… К тому же у него был такой грозный вид, что я испугалась. Я очень боюсь больших мужчин с громкими голосами…

Лицо гритора вновь на мгновение осветилось улыбкой.

– И за это ты его убила?

– И за это тоже.

– А за что ещё?

– Ну… Они все были такие грозные, их было так много… А я маленькая, одинокая и беззащитная…

– Ты вновь валяешь дурака, Лоис. Так мы ни до чего не договоримся.

– Я же говорю, эти парни нервируют меня. Пусть они уйдут.

– Хорошо. – Гритор подал знак, и стражники вышли, бросая на девушку злобные взгляды. – Теперь мы одни, Лоис… Ведь это твоё настоящее имя?

– Конечно… Во всяком случае, так называла меня мать, да примут Небеса её душу…

– Как её звали?

– Мамочку? – гритор кивнул. – Не знаю. Я была слишком мала, когда боги забрали её.

– Ну, а кто твой отец?

Лоис пожала плечами, отчего рубашка на левом плече сползла ещё больше, оголив грудь почти до нежно-розового соска. Взгляд гритора лишь на мгновение задержался на этой пикантной подробности, а затем вновь переместился на лицо. То ли мужчина обладал поистине железной выдержкой, то ли в его жилах текла холодная рыбья кровь.

– Я не знаю своего отца, – ответила Лоис. – Сомневаюсь, что и мать знала его.

– Как такое может быть? Разве женщина не знает отца своих детей?

Девушка заколебалась, и гритор, заметив это, строго произнёс:

– Правду, Лоис, только правду.

– Мне стыдно об этом говорить.

– Почему?

– Потому, что она была портовой шлюхой.

Впервые в глазах гритора что-то отразилось.

– Значит, ты, дочь улицы?

– Не совсем…

– Продолжай.

– Когда моя мать умерла, и я осталась одна, меня подобрали эмиссары Школы Меченосцев. Там я проучилась двенадцать лет, так что росла я не на улице, а в казарме.

– Что это за школа?

– Специализированное военное учебное заведение, где из маленьких сирот, как мальчиков, так и девочек, растят будущих воинов, телохранителей и стражников.

Лоис указала на татуировку на оголенном левом предплечье: солнце, пересечённое вертикально стоящим мечом.

– Это не украшение, а эмблема Школы Меченосцев. Её имеет каждый выпускник Школы.

Затем Лоис оголила правое плечо и показала правое предплечье с татуировкой круга, в котором находилась рука, сжимавшая горизонтально расположенный нож за середину лезвия.

– А это знак телохранителя. Из-за этих татуировок нас называют «мечеными». В Ландии и окрестных государствах, где мы давно известны, никто в здравом уме не станет нам угрожать или вступать в поединок, а тем более, принуждать к чему-то, чего мы не желаем.

– Мои люди не знали об этом.

– Прошу прощения, что убила ваших воинов, господин, но не так давно со мной обошлись очень грубо и жестоко, поэтому я была немного несдержанна с вашими людьми.

– Можешь рассказать об этом подробнее?

– Я прибыла в Марлоз из Алмоста – будь проклята эта страна! Там живут вероломные и отвратительные люди… Вы хоть не скрываете своих намерений и прямо говорите каждому чужеземцу, что, ступив на вашу землю, он станет рабом. В Алмосте все вам приветливо улыбаются, все очень вежливы и доброжелательны, а чуть зазеваешься – так и норовят нацепить на тебя рабский ошейник… Я прибыла в Алмост в поисках службы, но один вельможа обманул меня, опоив местным наркотическим зельем. Он заковал меня в цепи, как дикого зверя, и посадил в темницу. Его солдаты приходили ко мне каждый день и жестоко насиловали… Но я сумела вырваться и убежать, убив всех, кто встретился на моём пути. Я села на первый попавшийся корабль и отправилась в ближайшую страну. Это оказался Марлоз. Клянусь богами, я ничего не знала о вашей стране и ваших странных законах, поэтому меня возмутило заявления сержанта Ссвиса, что отныне я рабыня и должна сдать своё оружие. Я предпочла смерть позорному рабству, и вступила в поединок со стражниками. Я не виновата, что они оказались такими слабыми воинами.

Гритор сложил руки домиком, соединив пальцы, и несколько минут задумчиво ними перебирал. Затем заговорил своим тихим спокойным голосом:

– Незнание не освобождает тебя от ответственности, Лоис. Тем более, ты совершила преступление, едва ступив на нашу землю… Теперь ты знаешь наш основной закон и понимаешь своё положение. Но согласна ли ты принять его без возмущения и сопротивления?

– Нет, – твёрдо ответила Лоис. – Я не стану покорной рабыней. Никогда.

– Ладно… Отложим пока этот вопрос. Скажи мне, есть ли у тебя родственники, друзья или покровители, которые смогут заплатить за тебя выкуп?

– Таковых нет.

– Тогда… Тогда я по праву и по закону делаю тебя своей рабыней. Я могу продать, обменять или убить тебя.

– Зовите палача, господин гритор, ибо я стану очень плохой рабыней. Вы не сможете приблизиться ко мне без охраны, не посмеете повернуться ко мне спиной… Или вам придётся держать меня в цепях, а какой тогда от меня толк? И где гарантия, что я не вырвусь и не насажу вашу голову на копьё?

На лице гритора появилась его обычная мимолётная улыбка.

– Существует много способов усмирения непокорных рабов: плеть, колодки, яма…

– Вы хотите запугать меня? – улыбнулась девушка.

– А ты не боишься?

– Трудно напугать «меченого».

– Ты противоречишь сама себе. Недавно ты говорила, что боишься больших грубых мужчин. Я могу отдать тебя моим воинам. Они с радостью отомстить за товарищей.

– Боюсь, вы не досчитаетесь ещё нескольких, прежде чем я погибну… Но вы не поступите так жестоко, вы ведь добрый человек. Во всяком случае, так считают ваши служащие.

– Ты ставишь меня в затруднительное положение… Не хочется развеивать иллюзии домочадцев, но и не хочется опасаться за свою жизнь, – улыбнулся гритор. – Что же с тобой делать?

Хотя вопрос был чисто риторический, Лоис ответила:

– У вас есть только три выхода: убить меня, отправить туда, откуда я прибыла, или… разрешить жить на ваших землях, но свободным человеком.

– Это невозможно… Ни одно твоё предложение меня не устраивает.

– Но разве нет такого закона, по которому я могу стать гражданкой Марлоза?

– Только в том случае, если какой-нибудь гражданин с безупречной репутацией изъявит желание жениться на тебе. Ты должна будешь принести клятву в верности этой земле, – после непродолжительной паузы ответил гритор.

– Замужество мало чем отличается от рабства, – недовольно скривилась девушка. – Но в нём есть прекрасная перспектива – можно стать вдовой.

И вновь лицо гритора осветилось лёгкой улыбкой.

– Я подумаю над твоими тремя предложениями и сообщу, какую из них выбрал.

– Может, я избавлю вас от трудов и выберу сама? – предложила Лоис с надеждой.

– Нет, – отрезал гритор. – А сейчас ответь на один вопрос, только честно и откровенно.

– Клянусь!

– Можно ли верить слову «меченого»?

Лицо Лоис вмиг преобразилось. Из плутовато-обаятельного оно стало строгим и серьёзным. Тёмныё глаза вспыхнули гневом, а голос стал сухим и холодным, как змеиная кожа. Гордо вскинув голову, она ответила:

– Нет ничего твёрже клятвы, данной «меченым».

– Прекрасно, – невозмутимо парировал гритор. – Тогда поклянись, что, пока будешь находиться на моих землях или под моим покровительством, ты не будешь пытаться убежать и никого больше не убьёшь.

Лоис удивилась, как ловко подловил её на слове гритор.

– Если я дам такую клятву, что изменится в моём положении? – полюбопытствовала она.

– Я не надену на тебя цепи и не стану держать под стражей, как преступника. Ты сможешь свободно передвигаться, правда, только в пределах замка.

– Я даю такую клятву, но она будет действительна до того времени, пока вы не решите меня убить. Тогда я буду защищаться любыми способами.

– Это право каждого приговорённого.

Гритор выскользнул из кресла и направился к двери. Уже взявшись за ручку, он обернулся через плечо и посмотрел на девушку долгим взглядом, словно желая её получше запомнить. Затем буркнул: «Помни о клятве» и вышел.

Глава 5

Прошло больше декады после разговора девушки с гритором. Она полностью выздоровела, а рана на боку превратилась в розовый некрасивый шрам на прекрасной бархатной коже. Ей вернули все вещи, за исключением оружия, и поселили в маленькой, но уютной комнатке на втором этаже южного крыла замка. Ей даже назначили в услужение девочку-рабыню, варварку из Ловленда.

Гритор словно забыл о пленнице. Он больше не виделся с ней и не напоминал о себе. Лоис, помня о данной клятве, вела себя примерно: не пыталась убежать, хотя сделать это было довольно легко; не вступала в драки, хотя её не единожды провоцировали ненавидевшие девушку стражники. Но всё же один раз она не сдержалась.

Лоис стояла на открытой террасе, выходящей в сад, и наблюдала, как двое стражников играют в кости, разместившись на цоколе неработающего фонтана. Один явно мошенничал, а второй, проигрывая, злился. Наконец, второй заметил, что товарищ его дурит, и между ними завязался спор. Они разошлись до того, что схватились за ножи.

– Я думала, что марлозцы честные и дружные ребята, а они такие же мошенники и забияки, как любые наёмники мира, – покачала головой девушка.

Хотя Лоис говорила негромко и сама с собой, воины её услышали и переключили агрессивность на неё. Тот, что мошенничал, повернулся и грубо произнёс:

– Закрой пасть, чужачка, пока я не заткнул её своим членом!

Глаза Лоис сузились, и в них зажегся огонёк гнева, знакомый тем, кто её хорошо знал.

– Возьми свои слова обратно или я вобью их тебе в глотку вместе с тем стручком, которым ты так неосторожно размахиваешь.

– Ты, вонючая портовая шлюха! – взвился воин. – А ну иди сюда, я покажу тебе, что такое настоящий марлозец!

Лоис легко перебросила тело через перила террасы, с ловкостью и грациозностью приземлившись в нескольких шагах от воина. Не дожидаясь выпада с его стороны, выпрямилась, крутнулась на одном каблуке, и ударом ноги выбила нож из руки. Затем молниеносно ударила в пах и в подбородок, послав в глубокий нокаут. Второй воин стоял в изумлённом оцепенении, взирая на происходящее.

Расправившись с противником, Лоис повернулась к нему и угрожающе спросила:

– Ты тоже хочешь мне что-то сказать?

– Нет, девушка, – отрицательно качнул головой воин, пряча нож и отступая к фонтану. – Этот мошенник твой, можешь делать с ним, что хочешь.

– Его счастье, что я дала гритору слово, никого не убивать… Но я оставлю память память о себе…

Лоис присела возле бесчувственного тела и провела по лицу твёрдыми острыми ногтями, оставив на щеке четыре глубокие царапины. Затем подобрала выпавший нож и разрезала на ошмётки штаны. Пока она этим занималась, стражник начал приходить в себя. Когда он открыл глаза, Лоис склонилась над ним с ножом в руке и зловеще произнесла:

– Ты собирался угостить меня своим сморщенным, вонючим, грязным стручком? За это я оскоплю тебя, падаль!

И резко замахнулась. Глаза воина выкатились от ужаса из орбит, как у кролика, получившего битой по голове. Он задёргался, как припадочный, пытаясь вскочить и убежать, но Лоис навалилась ему на ноги, не позволяя встать. Из перехваченного спазмом горла вырвался сдавленный писк.

Рука Лоис резко опустилась и пригвоздила к земле пустую от страха мошонку. Над садом и замком пронёсся нечеловеческий вопль. Лоис рассмеялась:

– Да ты обделался от страха, герой! Где же твоя хвалёная смелость? Ну же, встань и вздуй меня, как обещал!

Но марлозец лишь выл и скулил, как раненый пёс, глядя на торчащий между ног нож.

Лоис презрительно отвернулась, подпрыгнула, ухватилась за перила террасы, и одним сильным броском перекинула тело через ограждение. Отряхнувшись, ушла в дом.

Новость о происшествии быстро распространилась по замку. Её обсуждали на кухне повара и поварята, горничные и служанки в доме рассказывали друг другу на ушко, и даже рабы в подвальной прачечной рассказывали её с довольным смехом – они больше всех не любили стражников. По пути рассказ обрастал домыслами и приукрашенными подробностями, и в конце превратился в нечто совсем неправдоподобное.

Доложили о происшествии и гритору, но Лоис не знала, как он отреагировал. Он не сказал ей ни слова, хотя, как Лоис сообщила её всезнающая прислужница, вызывал на допрос обоих стражников.

На следующий день Лоис поинтересовалась у заходившего к ней иногда доктора Эммиса:

– Как твой пациент?

– Который? У меня их несколько, любопытная ты наша.

– Ты знаешь, о ком я.

– Ах, ты об этом… С ним всё в порядке. Я зашил рану и посоветовал ему больше не гулять перед дамами без штанов. Он, правда, страшно ругался и обещал достать и убить тебя, смертоносная ты наша…

– Если бы не моя клятва, быть бы ему уже трупом, – вздохнула девушка.

– Почему ты такая кровожадная, милая девушка? – покачал головой Эммис.

– Я не кровожадная, – пожала плечами Лоис. – Быстрая смерть за оскорбление – разве это жестоко? Вот если бы я медленно резала его на куски, или по очереди ломала все кости, начиная с пальцев, или сдирала с него кожу, посыпая открытые раны солью… В крайнем случае, если бы я, и правда, оскопила его и заставила съесть собственный член – это можно считать жестокостью.

Доктор, слушая спокойные рассуждения девушки, невольно содрогался, представляя все эти ужасы.

– И ты могла бы сделать всё, о чём говоришь? – осторожно спросил.

– Конечно! – с энтузиазмом ответила девушка. – С тем негодяем я сделала бы это с большим удовольствием.

– А с кем-либо другим? По приказу?

– Могла бы… Но уже без удовольствия, как неприятную работу.

– Работу? – ужаснулся доктор. – Но ведь это работа палача!

– Палач тоже человек, и его работа ничуть не хуже других. Того же мясника, например, – философски заметила девушка. – Почему-то его должность считается унизительной и отвратительной, а должность судьи, отправляющего жертву к этому палачу – престижной и уважаемой. Каждый делает, что умеет. Кто-то убивает своими руками, а кто-то чужими. Но второй не лучше первого, просто он больший лицемер… Я так считаю.

Доктор Эммис взглянул на девушку по-новому. Он не ожидал услышать от неё столь глубоких философских рассуждений.

– Ты сама до этого додумалась или где-то услышала эти слова?

– Я всегда так думала, ещё учась в Школе Меченосцев. Мы – наёмники. Мы – профессиональные воины и убийцы, жестокие и хладнокровные, наученные причинять боль и страдания. Нас с детства учили быть безжалостными и равнодушными к своей и чужой боли… Мы нанимаемся к тому, кто сможет оплатить наши услуги, и убиваем по его приказу или без приказа, защищая его жизнь, какой бы никчёмной она ни была. Наш господин, обычно, не пачкает своих рук в чужой крови, но разве он лучше нас, если с удовольствием смотрит, как мы убиваем? Лично мне приятнее служить тому, кто не боится взять в руки меч и пустить врагу кровь, если того требуют обстоятельства… Но я презираю господина, который прячется за моей спиной и визжит, как истеричная женщина: «Убей его! Убей!»

– А если господин добрый и мирный человек?

– Такому воины не нужны.

– Но ему могут понадобиться телохранители. Ведь это твоё ремесло? Как ты относишься к такому господину?

– Мне такие не встречались. Думаю, это была бы самая скучная служба на свете… Если бы его пришлось защищать от каких-либо врагов, он, вероятно, хватал бы меня за руки и умолял не делать противнику больно. Но иногда лучше сразу убить, чем нажить себе врагов… В любом случае – это моё личное мнение – я считаю доброту сестрой трусости. Наш мир жесток, здесь трудно выжить доброму. Его или убьют, или пленят, или сживут со свету враги. Как говорят, доброта должна быть с кулаками.

– Ты рассуждаешь, как мудрец, – усмехнулся Эммис.

– Что же здесь мудрого? – удивилась девушка. – Это очевидная истина.

После столь содержательной беседы Эммис начал относиться к девушке по-другому: не насмешливо-покровительственно, а с уважением. Он увидел не только смазливую девчонку с соблазнительным телом и извращённым характером, а цельную личность с особенным складом ума и специфическими взглядами на жизнь. У неё была своя, пусть и отличная от его, философия жизни, она была неглупа и целеустремлённа. И пусть иногда её слова и взгляды на некоторые вещи шокировали, но с ней было интересно поговорить, в отличие от других воинов , которых Эммис знал.

По-иному относилась к беседам Лоис. Хотя ей было интересно общаться с доктором, но, давно не знавшее мужчины тело, требовало своего. В замке не нашлось никого, подходящего на роль любовника – воины её ненавидели, рабы находились под постоянным контролем, гритор не обращал внимания. Доктор подходил больше всех. Хотя выглядел он не очень привлекательно – излишне упитан и казался неуклюжим, но был ещё не стар и мог доставить женщине удовольствие. Лоис по-всякому пыталась соблазнить Эммиса: принимала соблазнительные позы, откровенно и призывно улыбалась, словно невзначай оголяла какую-нибудь часть тела. Но доктор словно не замечал стараний девушки. И тогда она решила действовать прямо, здраво рассудив, что в этом случае атака предпочтительнее осады. В следующий раз, когда Эммис пришёл в её тесную комнатку и расположился на единственном стуле, Лоис приступила к «телу»:

– Ты женат, док?

– Нет… А почему это тебя вдруг заинтересовало?