Наследие Иверийской династии. Дочери Мелиры

Когда я вернулась в Мелироанскую академию благородных дев, внутри меня встретила ключница, почти на том же месте, где я её оставила. Женщина сидела на покатой голубой ступени, подперев голову ладонью.

Я села рядом.

В груди бушевало море похлеще Мариисского: злость, жажда немедленных решений, обида, тоска по ментору и разочарование в самой себе. Планы побега и мести то и дело вытесняли хаотичный поток эмоций.

Но я сделала то, что велела мне Лаптолина Првленская.

Ничего.

– Чувствуете величие момента? – глухо спросила моя нечаянная соседка по размышлениям. – Кажется, это первая победа леди Горст над собой. Вы не убежали.

– Далеко не первая, – хмыкнула я и закрыла лицо руками.

Когда-то чудилось, что Чёрный Консул следит за мной. Вот бы сейчас он и правда следил… Так хотелось ощутить его присутствие. Знать, что он рядом. Что это просто его жестокие уроки и в самый трудный момент ментор вмешается и скажет, как жить дальше. Вот бы вернуться в прошлое…

– Почему вы вышли без бархотки? – снова заговорила ключница. – Вы обязаны носить её всегда вне комнаты, чтобы прикрывать знак соединения. В академии бывают гости. Редко, но всё же, – она звякнула связкой металла. – А ваша бархотка особенная. Красивое украшение.

Я втянула воздух сквозь пальцы, посчитала вдохи. Вроде помогло. Мне хотелось покинуть Мелироанскую академию, но я не знала, как это сделать будучи мейлори чёрного паука. Кряхт! Я стала размазнёй и нытиком. Кажется, сама аура этого местечка влияла на мой характер.

– Ненавижу ошейник, – буркнула я угрюмо.

Почему меня вообще до сих пор волнует благополучие и мнение ментора? Разве это нормально? Ведь всё кончено. Кончено!

– Вам не нравятся украшения, леди? – не отставала собеседница.

– А? – очнулась я от своих мыслей и ответила уже осознанно: – Нет, не в этом дело. Просто долгое время моими украшениями были только синяки да порезы. Бархотка… она для леди, как вы заметили. А я не леди.

– Так станьте ею.

– Всё не так просто, – грустно усмехнулась я.

– Проще некуда, – заспорила ключница. – Из меня плохой наставник, но могу посоветовать хорошего.

Она помолчала, будто отдыхая от сказанных фраз. Её крупные, опухшие от тяжёлой работы руки мелко дрожали на коленях.

– Лаптолину Првленскую? – понимающе ухмыльнулась я.

– Нет, – мотнула клювом женщина в маске. – Смерть.

– Смерть?

– Да. Она – единственный верный советчик, который у вас есть, – ключница кашлянула и вытерла ладони о подол. – Каждый раз, когда вы чувствуете, что всё складывается плохо и вы на грани краха, повернитесь влево и спросите у своей смерти, так ли это. Сейчас можете спросить у меня. И я скажу вам: нет ни одной преграды для того, чтобы вам стать леди.

Я взглянула на страшную женщину по-новому. И устыдилась. По её словам выходило, что у меня всё замечательно. Ещё большую неловкость придавало то, что она была живым свидетельством моего везения. Я действительно была жива и… здорова. В отличие от той, что сидела рядом.

– Как вас зовут? – спросила я, заинтересовавшись.

– Ключнику нельзя называть своего имени, пока он служит замку, – женщина поправила маску. Дышала она тяжело, надсадно и всё больше мокла от пота. – Мы приносим обет Девейны хранить тайны хозяев и слушаться их приказов до тех пор, пока живём в стенах их владений.

– Ну да, точно, – стукнула я себя по лбу.

Даже у ключницы в этом замке есть склонность богини исцеления. Захотелось снова пожалеть себя, но рядом с хрипящим, изуродованным существом получалось откровенно плохо. Я похлопала по спине женщины, когда та закашлялась, и спросила:

– Вы больны?

– И весьма серьёзно, – без всякой иронии отозвалась ключница. – К сожалению, мой верный советчик каждый день напоминает, что времени осталось немного. Даже магия Девейны бывает бессильна против некоторых недугов. Моя кровь гниёт изнутри, и остановить это никто не в силах. Даже богиня жизни.

– Значит, это может сделать бог смерти, – логично рассудила я, услышав о крови. – Магия Толмунда улучшит ваше здоровье и поможет справиться с заболеванием.

– Это незаконно, – напомнила женщина и брякнула связками ключей на поясе. – Болезнь сможет вылечить только человеческая жертва, – уверенность в её голосе не оставляла сомнений в том, что она знает, о чём говорит. – Я не считаю, что моя жизнь стоит любой другой. Вообще-то она мало чего стоит, если по правде. И угаснет со дня на день. Лаптолине придётся искать новую ключницу. Я буду скучать по ней и моим девочкам.

– Мне жаль, – выдавила я.

Что ещё можно было сказать? От короткого разговора стало неуютно. Присутствие умирающего в близком окружении как-то одновременно и угнетает, и придает сил.

– Мне тоже, – кивнула ключница. – Но не себя, а мелироанских дев. Жаль оставлять их одних в этом мире. Сколько себя помню, я защищала тех, кому предстоит стать дочерями Мелиры. Ведь неизвестно, кто придёт мне на смену. У девочек слишком много тайн…

Это был странный смысл жизни. Мне трудно было понять такую заботу о чужих людях и чужих тайнах. Кажется, ключница относилась к своим обязанностям даже ретивее рудвика. Но такой смысл был точно лучше, чем его отсутствие.

– Знаете, – решила я поделиться откровением, – подозреваю, что к прочим тайнам я добавила ещё одну, которой сёстры не рады. Конечно, не рады. Ведь их заставили принести обет Девейны. Поэтому они меня недолюбливают. Там, откуда я приехала, принуждение к обету Девейны являлось унижением.

Перед глазами возникли стены родной академии в Кроунице, кудри Сирены и происки Ракель. Толмунд! Даже по Ракель я сейчас скучала.

– Дело в другом, – поддержала ключница. – Каждая из мелироанских дев сражалась за место в этой академии. За право называться её выпускницей, за возможность стать лучшей из женщин Квертинда. На каждое из семи мест больше сотни претенденток! – она подняла палец вверх. – И только лучшие получают шанс оказаться в этом замке, – отёкшие ладони разгладили подол одежды. – Я хорошо знаю девочек и нежно люблю их всех. Они чудесные. Они – спасение. И это правда, что они вас недолюбливают. Но не из-за обета Девейны, а потому что вы получили их достижение просто по праву мейлори чёрного паука. Ещё и пренебрегаете их мечтой, как комком грязи.

Я скинула туфли. Прохладный пол тут же охладил ступни, а порывы сквозняка из приоткрытой двери трепали выбившиеся из причёски пряди.

– Я и сама не рада здесь оказаться, – тихо проговорила я. – Но нам всем придётся с этим смириться и научиться сотрудничать.

– Таково ваше решение? – глаза в круглых прорезях улыбались. – Стать одной из мелироанских дев?

– Пожалуй, – неохотно согласилась я, улыбаясь в ответ. – Но Тильда Лорендин получит по заслугам. Я придумаю такую месть, что даже госпожа Првленская будет гордиться мной.

Ключница хотела что-то ответить, но вдруг подхватилась, довольно резво для больной вскочила на ноги и прикрикнула:

– А ну, брысь отсюда!

В приоткрытую дверь заглядывала любопытная морда Мотылька. Пятнистая кошка фыркнула, когда свечной дым попал ей в нос, и замотала головой.

– Как ты только выбралась за ограду, паршивка? – женщина потрепала её по холке. – Идём, отведу тебя во двор.

Ключница оживилась, поглаживая Мотылька по голове, а та в ответ игриво прыгала и тёрлась о ноги. Картина вышла до того умилительной, что у меня потеплело на сердце.

– Ну же, идём, – приказала женщина и вышла прочь.

Леопард охотно потрусила следом за ней, помахивая толстым хвостом. Прощаться ключница не стала. Исчезла так же внезапно, как и появилась.

Зазвенели ключи, запирая меня в академии.

Вздохнув, я подобрала туфли и поплелась в свою комнату прямо босиком. Пол источал лёгкое тепло – здание не успевало полностью остыть за ночь.

Оказалось, что не делать ничего – не такая уж простая задача для Юны Горст. Два года я только и училась, что принимать решения и действовать, а тут вдруг бег времени резко остановился, будто наткнувшись на одиноко стоящий замок Мелироанской академии. Кажется, я тут застряла надолго. Интересно, далеко ли расположен сам Мелироан? Одна из сестёр говорила, что мне там понравится…

Нога угодила во что-то мокрое, тёмное и скользкое. Я резко остановилась, прислушиваясь к ощущениям и пытаясь в темноте рассмотреть странную струйку, что текла из-за угла. Похоже на кровь. Я наклонилась, окунула два пальца в странную набухающую лужу. Поднесла руку к носу. Кровь! Свежая, ещё тёплая.

Моментально подобравшись от макушки до пяток, я осторожно обошла декоративный столик и выглянула в боковой коридор.

На одной из стен на гобеленном карнизе висела девушка. В полутьме я не разобрала, кто именно, но успела сообразить, что это не очередное произведение искусства и не странная композиция. Это реальный человек! Кровь ведь была самая настоящая. Или мне показалось?

Я ошалело двинулась к распятому телу, от которого тонкой струйкой вдоль наклонного пола стекала алая жидкость. Девушку подвесили невысоко – её ноги почти касались пола, но зато руки были распростёрты и крепко привязаны вдоль карниза, словно несчастная хотела заключить кого-то в объятия. Голова её безвольно свесилась.

– Тильда? – узнала я, приблизившись.

Сестра Лорендин не двигалась. На её животе алело огромное растёкшееся пятно, а на лбу и на груди краснели её же собственные печати позора. Свинья, рассмотрела я. На клейме была изображена свинья.

– Тильда! – крикнула я.

Отбросила туфли и похлопала девушку по щекам, ничего не соображая от шока.

– Очнись!

Ладони обхватили голову Тильды, чтобы приподнять её и заглянуть в глаза.

– Сест… – попыталась отозваться она, но окончание слова утонуло в хрипящем хлюпанье. – Не убив… Нет… Нет! Не хоч…

Хлюп. Хрип и стон.

Девушка бредила. В уголках её рта собралась кровавая пена.

Я попыталась развязать узлы на верёвках, удерживающих её запястья. Руки дрожали, и с первого раза не вышло. Под весом девушки шнуры туго натягивались, что усложняло задачу. Вот бы их просто перерезать! Как жаль, что у меня с собой нет Кааса.

– Потерпи, – приказала я и снова принялась мучить узлы. – Всё будет хорошо, ты же в академии исцеления! Вот увидишь, тебя вылечат!

– Не, – захныкала Тильда. – Не хо…

За спиной раздался пронзительный и протяжный детский визг. Я резко обернулась. Верещала маленькая девочка, неизвестно как оказавшаяся в этих коридорах. На её крик тут же сбежались другие воспитанницы. Следом появились их наставницы и служанки, кутаясь в шали и прикрывая рты ладонями. Зацокали когтями по полу рудвики, и писклявое «лу-ли!» вмешалось в тревожные вопли.

– Помогите! – попросила я.

Никто не двинулся с места.

– Скорее! – уже приказала я и шагнула к ближайшей женщине с сеточкой на волосах. – Подержите её, пока я развяжу узлы!

Леди с диким вскриком шарахнулась прочь, будто у меня в руках было оружие или к ладоням льнул туман Толмунда.

– Она её убила, – донесся до меня потрясенный голос какой-то из служанок.

– Убийца в Мелироанской академии…

– Дикий зверь, жестокое чудовище!

– Нам всем грозит опасность!

– О Девейна, спаси!

– Это не я! – выставила я руки перед собой.

Они, как назло, оказались в крови.

– Тише! – прикрикнула я, пытаясь успокоить нарастающий гомон.

Со всех сторон меня окружали испуганные женские лица, и в какой-то момент я едва не поддалась порыву раскидать их и броситься прочь. Усилием воли заставила себя не двигаться. Если я сейчас сбегу, сделаю только хуже.

– Я её не убивала, – проговорила я терпеливо. – Она жива, помогите её снять!

Шаг – и женская толпа с визгом отбежала от меня, будто я источала ауру смерти.

– Это сделала не я! – заявила как можно громче, перекрикивая шаги, шорох тканей, всхлипы и разговоры.

По взглядам поняла, что мне никто не верит. Взрослые и дети смотрели с ужасом, с ненавистью и с изумлением. Обитатели академии находились в состоянии шока. Когда же появилась Лаптолина Првленская, меня были готовы подвесить к Тильде за преступление, которое я не совершала.

Хозяйка Мелироанской академии вросла в пол в десяти шагах от меня и побелела, точно привидение замка. За её спиной возник Жорхе, тяжело дышащий, в дорожной пыли. Он-то и подошёл ко мне первым, заслонив тело Тильды от шокированных зрителей.

– Снимите девушку, – бросил стязатель бойцам, что пришли вместе с ним, и обратился к Лаптолине: – Госпожа Првленская, нужно разобраться в ситуации. Я уверен, что леди Горст не стала бы нападать на сестру из-за мелкого разногласия.

– Мы слышали, как она обещала поставить ей две печати, – раздалось слева. – На лоб и на грудь. Там, у кристального колодца.

Стязатель Вилейн метнул в Хломану Дельскую внимательный взгляд, и та сжалась в комок, кутаясь в тонкий халат. За её спиной стояла Зидани Мозьен. Тихая целительница позеленела от кровавого зрелища.

– Всем немедленно разойтись по комнатам, – пришла в себя Лаптолина Првленская. – Запереться в покоях и не выходить до завтрака! Шевелитесь! – совершенно некультурно подгоняла хозяйка академии. – Леди Ветли, уведите детей. Немедленно позовите мелироанских дев и магистра Малести, сестре Лорендин нужна сила всех целителей академии!

Растерянная суета приобрела некоторую упорядоченность. По коридору заметались служанки. В отличие от меня, стязатели быстро справились со снятием Тильды с распятия, и над девушкой уже вспыхивала белая магия Девейны.

– Жорхе, – кинулась я к единственному человеку, способному меня услышать. – Клянусь, это сделала не я! Даже если бы я хотела её проучить, никогда бы не…

– Это не важно, – перебил меня Вилейн. – Именно тебя застали на месте преступления с кровью на руках. И ты даже не визжала и не звала на помощь, как истинная леди.

– Я не… – в горле пересохло, и я нервно сглотнула, осознавая весь ужас ситуации. – Да. Не визжала.

– Боюсь, нам придётся найти виновного. И как можно скорее, – стязатель отвернулся, осторожно взял меня за локоть и увлёк за собой. Я покорно засеменила рядом. – Иначе тебя без сомнений обвинят в нападении на Тильду Лорендин. Вся баторская знать слышала твои угрозы в её адрес. Скрыть этот случай не удастся. Консул лин де Блайт будет в ярости.

Мы свернули за угол.

– Толмунд, – выругалась я, припоминая вчерашнее. – Троллье дерьмо! Дерьмо! Дерьмо!

В неистовстве я остановилась и врезала кулаком по стене, разбивая костяшки пальцев. Стязатель Вилейн стиснул зубы. Он был со мной согласен.

От будущих перспектив сводило живот и немели руки. Ещё десять минут назад я отказалась от побега, чтобы не доставить ментору новых проблем. И вот теперь меня обвиняли в истязании проклятой Лорендин, которая, даже истекая кровью, умудрилась меня подставить.

О боги, за что?!

За что вы караете меня даже тогда, когда я пытаюсь ничего не делать? Что может быть хуже?

Ответ появился из-за угла в виде госпожи Првленской.

Пряча сухие глаза и едва удерживаясь на ногах, Лаптолина заявила:

– Тильда Лорендин умерла. Нападение на мелироанскую деву закончилось убийством.

Глава 4. Время пришло

Мы приехали в Мелироан ранним утром.

Город располагался в двадцати минутах езды от академии, недалеко от той самой плавающей деревни, где добывали жемчуг. В крохотном дилижансе было тесно: по обе стороны от меня сидели тюремщики – Лаптолина Првленская и Жорхе Вилейн. Видимо, они боялись, что я выпрыгну на ходу и сбегу. Напрасно. Браслеты из ризолита всё ещё были на мне, так что побег откладывался.

Из-за такого соседства и задвинутых штор рассмотреть улицы Мелироана не удалось. Зато удалось выяснить, зачем меня спешно запихнули в дилижанс, едва ночные события утихли.

– По закону вас необходимо немедленно поместить в темницу, как убийцу леди Лорендин, – Жорхе поправил чёрную маску, прикрывающую лицо. – Вряд ли городские стражи стали бы заниматься вашим делом при столь однозначных уликах. Но вы – мейлори Кирмоса лин де Блайта. Увы, это не снимает подозрений, но даёт нам возможность выиграть время для расследования.

– Я её не убивала, – повторила я то, что уже рассказывала им обоим. – Я нашла Тильду в таком виде, а до этого момента мило беседовала с ключницей у чёрного хода академии.

– С ключницей! – невесело фыркнула Лаптолина. – Будто это что-то меняет!

– Более бесполезного свидетеля вряд ли можно найти, – пояснил стязатель Вилейн. – Ключница обязана хранить тайны замка, какими бы чудовищными они ни были. Обет Девейны не позволяет ей раскрывать секреты. Так что никто не станет её допрашивать, потому что она не станет отвечать.

Я сдула прядь со лба и оттянула ошейник. Удивительная неприкосновенность! Может, ключница сама и убила Тильду? Отчего-то подробности злосчастной ночи я помнила смутно, словно всё происходило в дурмане. Впрочем, так оно и было: спутанность сознания можно было списать на действие лауданума.

– Консул Батор – единственный, кто может дать отсрочку твоему заключению и позволить нам расследовать дело, – Лаптолина отодвинула штору, впустив полоску света, но тут же резко вернула занавес на место. – Осталось убедить его в том, что это необходимо.

Я сникла. Скверно. Ещё пару дней назад консул Батор говорил, что меня нужно немедленно изолировать от приличного общества, а теперь я собиралась предстать перед ним с просьбой о том, чтобы он этого не сделал. Каковы шансы на успех? Зачем я вообще к нему еду?

Дилижанс со скрипом остановился. Внутренности скрутило в тугой канат, будто меня привезли не к консульству, а сразу в Зандагат.

– Реверанс, почтение и молчание, – напомнила Лаптолина, когда мы вышли на узкую пурпурную улочку. – Три простые вещи, которые под силу даже обезьяне. Если ты ещё не поняла, сейчас не то время, когда можно действовать наперекор. От консула Батора зависит твоё будущее. – Она цокнула и добавила: – Леди Горст, выпрямите спину! Дочери Мелиры даже на эшафоте ведут себя достойно, а вы ещё даже не в заключении.

С этим заявлением можно было поспорить, но спину я покорно выпрямила. И задрала подбородок на манер самой Првленской. Впервые за всю свою жизнь я испытывала должный трепет перед консулом Верховного Совета. Прошлая похожая встреча не принесла мне ничего хорошего, а сейчас положение было намного серьёзнее. Куда я отправлюсь из этого консульства? В Зандагат? Или в какую-нибудь местную тюрьму наподобие Кедровок?

Десятки вопросов – и ни одного ответа.

– Пока вина не доказана, нет поводов для беспокойства, – поспешил успокоить Жорхе Вилейн, но Лаптолина на его заверения закатила глаза.

Кажется, в успех затеи она тоже верила слабо.

Я затравленно кивнула и спрятала глаза под полями небольшой шляпки. Да, я впервые надела шляпку, как и было велено. Во время коротких сборов выполнила все указания госпожи Првленской с особой тщательностью: позволила уложить волосы, нацепила головной убор и ошейник, надела перчатки и даже ту самую сорти де баль – белую накидку мелироанских дев. Я надеялась, что покорность и невинный внешний вид помогут мне выглядеть… безобиднее.

Если уж решилась действовать по правилам, нужно идти до конца.

В блеске стеклянной витрины книжной лавочки, что соседствовала с консульством, я уловила своё отражение. Ни дать ни взять благородная леди из знатной семьи. Стоило целый год сражаться с Иверийским Квертиндом, чтобы в эту минуту всей душой пытаться ему услужить?

– Сюда, ваше сиятельство, – открыл передо мной двери главного здания стязатель Вилейн.

Ещё двое, что приехали за нами верхом, встали по обе стороны от входа.

В консульство мы вошли втроём.

Я ожидала увидеть охранную арку, но вместо привычного коридора мелироанское отделение встретило нас шумным помещением, столпотворением народа и скрипом перьев. Знакомой арки здесь не было, и это показалось мне плохим знаком. Я ещё сильнее занервничала. Завертела головой, надеясь увидеть каменный свод, но, на свою беду, нашла только радостное воодушевление толпы. На меня смотрели все, едва ли не тыча пальцами. Посетители и работники в бордовых одеждах отвлекались от своих занятий и рассеянно улыбались при виде мелироанской девы. Но Жорхе Вилейн, закрывающий меня собой, снижал уровень заинтересованности: при виде стязателя люди сторонились и прятались. Взгляды кидали лишь украдкой, чтобы не привлекать к себе внимание кровавого мага.

Мы ускорили шаг.

За приёмной оказались пустые светлые помещения с горшками для деревьев и кадушками цветов. Солнце пронзало стены насквозь: подобранные лентами бордовые занавеси открывали высокие панорамные окна. Настоящий зимний сад! Заметить дверь в этих кущах Девейны можно было только по охранникам из городовых: двое парней в полосатой форме вытянулись в струнку при нашем приближении.

– Господин Вилейн, я бы предпочла, чтобы вы предоставили мне этот диалог, – шепнула Лаптолина, остановившись у дверей кабинета. – У нас с консулом Батором давняя дружба. К тому же я могу дать ему то, что желает каждый мужчина.

Жорхе не стал спорить, но вопросительно приподнял бровь.

– Чувство собственного величия и значимости, конечно же, – ответила на молчаливый вопрос Првленская.

Двери неожиданно распахнулись, и из кабинета, испуганно кланяясь, выскочил сухонький человек с кипой пергаментов в руках. Подобрав полы длинной бордовой мантии, он припустил бегом.

– И на этот раз распорядись об охране, остолоп! – грохнул вслед гневный приказ, но в следующий миг консул Батор заметил замершую в дверях Лаптолину и снизил тон: – Леди Првленская, прошу меня простить. Неудачное утро, плохие новости. Армии Ордена Крона укрепились в окрестностях Норреспонда. Тысяча бойцов, вооружённых лучшим оружием! Мы едва успеваем перебросить туда отряды… Но это меньшая из бед. Главная проблема в том, что продовольственный обоз был разграблен, а голодная армия почти так же бесполезна, как и плохо вооружённая. Мы не были готовы к военным действиям такого масштаба… и такой хитрости. Кто бы ни руководил проклятым Орденом, он неплохой тактик.

Я сглотнула и пошатнулась, хватаясь за рукав Жорхе. Пустая магическая память отдавалась во всем теле слабостью, а проклятый корсет мешал полноценно дышать.

– Увы, наши новости тоже безрадостные, хоть и не такого масштаба, – Лаптолина зашла в кабинет.

Она горделиво прошествовала по бордовому ковру, поприветствовала Верховного консула реверансом, позволила ему поцеловать свою руку и сразу же присела в одно из кресел, на которое ей кивком указал Батор. Аккуратная женская голова на тонкой белой шее склонилась набок, отчего Лаптолина Првленская стала похожа на одну из своих учениц – молодую и исключительно привлекательную.

Я же быстро поклонилась, как могла, и встала за спинкой кресла рядом с Жорхе. Приближаться ко мне Батор не стал, отошёл к резному столу.

– Наслышан, – исподлобья глянул на меня консул. – В мире творится что-то невообразимое, как будто Квертинд сошёл с ума! С тех пор как мы потеряли шанс посадить на трон могущественного правителя, всё летит ко всем приспешникам Толмунда. – Он рухнул в высокое кожаное кресло, отчего двойной подбородок затрясся, но Батора это совсем не смутило. Уставший, с тёмными кругами под глазами и спутанными светлыми волосами, он выглядел тучным стариком. – Вдобавок убийство в Мелироанской академии! В обители благочестия и добродетели! И кем! Мейлори консула Верховного Совета!

– Это такой удар для меня, – начала Лаптолина, промакивая платочком уголки глаз. – Вы знаете, насколько я могу быть сильной. Сильнее многих стязателей. Но в этот раз потрясение и растерянность столь велики, что я вынуждена искать поддержки у вас. Потому что только вы превосходите меня в стойкости и благоразумии…

– О, моя дорогая, – смягчился консул и выпрямился в кресле. – Вы оказались в затруднительном положении. Консул лин де Блайт обязал вас заботиться о его мейлори и проявлять к ней особое внимание. Вы не виноваты в том, что не вынесли возложенной ноши. Некоторые… особи не поддаются воспитанию в силу безумия и дикости. Зверь есть зверь.

– Я не убивала Тильду Лорендин, – не выдержала я. – Только хотела ей помочь. Кто-то нарочно меня подставил.

– Вы едва не порешили несчастную у меня на глазах! – не на шутку разозлился консул. – А теперь заявляете, что невиновны. Чушь! – рявкнул он. – И что прикажете делать? Выгораживать вас перед законом, подрывая и без того испорченную Орденом Крона репутацию квертиндской власти? Вас видели десятки людей. Весь Мелироан шумит об этом происшествии, а скоро присоединится и остальной удел Батор. К вечеру это дойдёт до Лангсорда. Если я помешаю вашему аресту, меня самого обвинят в укрывательстве. Я уже молчу о совести…

– Мы бы не посмели просить вас мешать следствию, – вмешался Жорхе. – Только дать время для его осуществления.

– У меня нет свободных людей, – не сдавался Батор. – Вы же видели, что творится в консульстве.