Сказание Джеуджиро

Его привязали веревкой к подъемнику и дали в руки мешок с едой, которой было не так много. Шестерни вращались, а канат опускал вниз спокойного Гирнгримгрона, узника ямы отрешенных.

– Не ешь все сразу, – кричал ему вслед Драмкраурик, – еду тебе никто не принесет.

Гирнгримгрон молча погружался вниз. Стоявшие сверху толстые надсмотрщики провожали его взглядом, ехидно улыбаясь. Минуя сырые скалистые стены, он приблизился ко дну ямы. Он отвязал веревку, и та устремилась вверх. Подойдя к краю темницы, он посмотрел на то, как за пределами широкой дыры лучи Ирао освещали просторное ущелье, и видно было, как один джамаил пришел на водопой к бурно текущей реке. Но будто почувствовав, что сверху за ним наблюдают, он поспешил прочь, быстро перебирая четырьмя черными лапами.

Сидя на камне, Гирнгримгрон задумчиво глядел вдаль. В этот раз ему все казалось иначе. Он уже не раз встречал восходы Ирао в яме отрешенных, и всегда возвращался на поверхность, продолжая работать в шахте, обменивать руду на отдых и еду, а затем вновь погружаться за рудой, изнывая от тягостной работы. Он иногда думал, что лучше находиться в яме, где дают хоть какую-то еду, чем в шахте, где постоянно приходилось себя утруждать. Он положил под голову мешок с едой, прилег и задремал.

Его голову часто посещали мысли покинуть бездну и отправиться в дальние скитания, на другой берег бурной реки. Его не пугала ни высота, с которой ему пришлось бы спускаться, ни река, которую ему пришлось бы миновать. Он думал лишь о неизвестности, с которой ему предстояло встретиться за пределами ямы, где после заката во мраке бродят джамаилы. Никто не осмеливался покидать бездну или ступать дальше заброшенных шахт, ведь жителям Аркфара была известна лишь та жизнь, которая происходила в его пределах, и каждому она была дорога. Случалось, что узники безвозвратно пропадали, и считалось, что они уходили и погибали.

За пределами темницы свет Ирао покидал ущелье, и в сгущающейся всюду тьме раздавались звуки воющих джамаилов. Они то и разбудили спящего узника. Он подошел к краю и громко завопил, вой стих на миг, но затем продолжил раздаваться. Мгновение отделяло его от решения бросить все и отправиться в невиданное скитание, которое могло бы кончиться трагично. Но его посетили сомнения. И чтобы им не поддаваться, он бросил сумку с едой вниз, на другой берег бурной реки, а затем схватился руками за голову, подумав о том, что делать дальше. Ему оставалось либо погибнуть от голода, сидя в своей темнице, либо спуститься за своей пищей. Погибать от голода он не желал, и поэтому, даже не взглянув вниз, начал спускаться.

На отвесной скале, было мало выступов, за которые можно ухватиться, поэтому спускался он медленно, нащупывая надежные места. Преодолев больше половины стены, он едва мог пошевелить пальцами. Каждый сделанный вниз шаг казался ему последним, и силы его покидали. Внизу, когда он ступил на камень, его ожидало облегчение и боль, пронзающая его руки, ноги и спину. Ему оставалось лишь плакать от боли и радоваться, что он не сорвался и не рухнул.

Река текла бурно, он опустил в нее свои руки и вместе с ее прохладой ощутил облегчение. А когда он опустил в воду голову, то почувствовал прилив энергии и дикое желание мигом вытащить ее из воды. Река была неглубокой. Когда он ее преодолевал, вода доставала ему до груди. На другом берегу он прилег рядом с сумкой и посмотрел на дыру в скалистой стене, из которой выбрался. Она была вроде совсем рядом, но путь, который он преодолел, оказался тяжек. Его посетила мысль, что, возможно, стоит вернуться, но желания взбираться по стене у него совсем не было. Он повернул голову, и, глянув во тьму, откуда на него смотрели фиолетовые глаза джамаилов, встал и пошел на встречу к ним.

Свет Ирао уже почти покинул просторы ущелья. Гирнгримгрон мог не бояться, что лучи его сожгут, и поэтому смело двигался дальше. Он перебирался с камня на камень, ведь в тех местах не было троп, по которым можно было беззаботно ходить. Джамаилы издавали вой, но не приближались, лишь мелькали во тьме их фиолетовые глаза. Гирнгримгрон опасался, что они могут на него напасть, но не думал, что для этого есть повод. Казалось, они пытаются его напугать, но сами боялись.

Тьма сгущалась. Сумеречный свет Ирао остался позади. Гирнгримгрон мог различать предметы в темноте и немного ориентироваться, поскольку зрение аркфарийцев позволяло им видеть в темноте, но на небольшом расстоянии. Он долго шел, блуждая то среди светящихся кристаллов, то средь пещер, где по стенам шуршали светящиеся многоногие мизеи. Он остановился в расщелине, где завывающий ветер блуждал среди камней, становясь мелодией. Миновав пещеры, он приблизился к большому водопаду, стремящемуся вниз по крутому склону и дальше становившемуся бурной рекой. Он остановился у стены воды и заметил, что реку можно перейти за водопадом.

За водопадом было скрыто углубление, в котором находилась статуя каменного великана, высеченного из живой руды и крепкими узами прикованного к скале. Гирнгримгрон прикоснулся к нему, почувствовав тепло.

– Я чувствую прикосновение. – Неподвижные каменные уста великана издали громкий голос.

Гирнгримгрон, глядя на великана, попятился назад.

– Ты можешь разговаривать?! – искренне удивился он.

– Я слышу голос.

– Я тоже. И это просто удивительно. Ты сотворен из живой руды и можешь разговаривать.

– Я сотворен не из руды. Я был подобен тебе, но в прежней жизни я был не так бледен, как ты.

– Как же ты смог стать каменным?

– Меня поместили в этот доспех из глубинной руды, когда я погибал.

– А ты тоже был аркфарийцем?

– Нет. Я был Эли.

– Эли? Мне прежде не доводилось слышать о подобных тебе.

– Мы живем на поверхности горы Аркфариэл в большом и прекрасном городе Эл.

– Так получается ты один из бессмертных, живущих на вершине подъемника?!

– Что за вздор? На вершине живут вовсе не бессмертные. Эли тоже умирают, как и все, что однажды рождается.

– Я даже подумать не мог, что мне доведется столкнуться с подобным…

– А ты кто? И что делаешь ты в недрах Аркфариэла?

– Меня зовут Гирнгримгрон, я узник ямы отрешенных, я низшей крови из Аркфара.

– Я имени твоего не смог расслышать. Можешь повторить его, узник низшей крови?

– Гирнгримгрон.

– Не мог бы ты его произнести помедленнее?

– Гирн… грим… грон.

– Я буду называть тебя Гирн, если ты не возражаешь.

– Нет, пусть даже это имя моей крови. А как я могу тебя называть?

– В прежней жизни меня звали Фа Но Эль.

– Фаноэль?

– Нужно делать паузы, произнося его, но ты можешь звать меня именно так.

– Тогда приветствую тебя, Фаноэль, – произнес Гирн, прикоснувшись к великану.

– Здравствуй Гирн, узник низшей крови.

– Нет, я уже не узник, я покинул свою темницу и отправился скитаться.

– Так ты, получается, беглец?

– Наверное.

– А я, увы, не в силах покинуть своего заточения, ведь я скован прочными узами, которые разорвать не могу.

– А почему тебя заковали?

– Когда приближалась моя погибель, мне предложили жизнь, в каменном доспехе на страже города Эл. Я думал, что обрету, наконец, стремление к жизни и даже может смогу послужить остальным Эли. Но когда я воссоединился с каменным одеянием, меня пытались заставить устрашать других и использовать обретенную силу против моих сородичей. Я говорил, что лучше сокрушу тех, кто прячется под мраком обретенной силы, чем нападу на беззащитных.

– Значит, тебя нельзя вытащить из каменного одеяния?

– С той давней поры, как покинул я лабораторию, где меня обратили в камень, каменное одеяние – это я.

– И долго ты находишься в заточении?

– Не знаю, жизнь моя остановилась, будто засохшая река, и я взираю лишь на то, как вода спадает предо мною.

– А узы, сковывающие тебя, можно ли их разорвать?

– Я тщетно пытался, но, увы, сил моих не хватает. Слишком крепко они меня держат.

– Не хочется тебя оставлять. Я, пожалуй, останусь пока здесь. Оставлю рядом с тобой мешок с едой, ты уж присмотри за ним. А я пока пойду, осмотрюсь тут.

– Что я смогу сделать, если твой мешок вдруг кто-то пожелает взять? Ведь я скован. Да и нет здесь никого, кто мог бы на него позариться.

– Ну, тогда просто рассматривай его. Ведь давно не видел ничего нового перед собой.

Осмотрев пещеру, Гирн так и не смог найти выхода. Все пути, по которым он хоть как-то мог пробраться заканчивались тупиком, либо просто вели к крутым обрывам, казавшимся бездонными. Но в одном из темных углов он обнаружил небольшое отверстие в стене, откуда доносился незнакомый ему запах, задуваемый необычайно теплым воздухом. Это отверстие казалось ему единственным выходом из пещеры, но оно было настолько мало, что в него не смогла бы пролезть даже его бледная голова.

– Наверное выход завалили, – сказал Фа Но Эль. – Похоже, что ты расстроен тем, что не смог обрести свободу.

– Не совсем, – возразил Гирн. – Свободу я обрел еще в Аркфаре. Блуждая среди скалистых троп, я был свободен от работы, от тягот семейного быта и распития авна. Даже когда меня опускали в яму, я чувствовал себя свободнее остальных. Покинув яму отрешенных, я просто позволил себе больше действий. Ведь именно свобода побудила меня броситься в объятия приключений и спуститься к бушующим водам. Единственное чем я смущен, так это количеством пищи, которую мне оставили. Неужели мне придется питаться мизеями?

– Ты же можешь вернуться обратно.

– Могу, – вздохнул Гирн – но не хочу.

***

– Аириа! – твердила ее мать, – пора задуматься о семействе. Ты молода и прекрасна, многие захотят разделить с тобой семейный быт.

– Ну, мама! – отмахивалась Аириа – Я не заинтересована сейчас в семье. Я хочу продолжать обучение, мне интересно познавать наш мир, заниматься пением и танцами.

– Зачем тебе это нужно? Хочешь быть подобна Ил? Они знать, им проще этим заниматься! Когда я тебя вынашивала, я вовсе не задумывалась, я знала, что дарую тебе жизнь, а после, ты даруешь ее своим детям.

– Если ты не задумывалась, когда вынашивала меня, тогда задумайся хотя бы сейчас. Я сама знаю, как жизнь прожить. И сейчас я уверена, что для меня будет лучше, если я продолжу обучение.

– Да откуда ты можешь знать о жизни? Ты ведь вовсе ее не видела!

– А ты видела? Ты всю свою жизнь провела в быту. Ты просто хочешь, чтобы я прожила жизнь, так же как и ты!

– Разве плохо, что я желаю своей дочери самого лучшего?

– Мне не кажется, что твоя жизнь лучшая, которую можно прожить.

Мать была в гневе и уже готова была накричать, но Аириа крепко ее обняла.

– Мама, ты мне очень дорога, но не стоит быть такой настойчивой. Может однажды у меня будут дети, но точно не сейчас.

– Однажды ты меня поймешь.

– Может быть, но сейчас мне пора на учебу.

Яркие лучи Ирао освещали улицы города Эл. Рядом с Аирией остановилась большая пассажирская повозка, ездившая благодаря шумному двигателю, который в этот раз заглох. Водитель вышел из кабины и подойдя к двигателю, вставил в него большой изогнутый ключ и начал его резко крутить. Пока водитель возился с повозкой, Аириа прошла внутрь просторного салона и заняла место у окна. Двигатель запыхтел и загремел. Водитель сел в кабину, и повозка двинулась вперед.

Город Эл был полон изобилия. Он находился на одной из просторных долин горы Аркфариэл. По широким улицам ездили повозки разных размеров и цветов, на площадях и аллеях раскинулись пышные сады. Дома разной высоты стояли вдоль проспектов. Там проживали Эли, народ, живший за счет торговли. Они продавали руду, добываемую в недрах горы. Их жизнь была проста, им не было нужды утруждать себя тяжкой работой. Но даже те, кому не приходилось напрягаться, порой жаловались на праздную жизнь. В том городе одни Эли правили, а другие просто жили и выполняли мелкие работы. Самой сложной считалась разгрузка подъемника, но даже эту работу выполняли при помощи механических устройств и каменных великанов.

На одной из улиц находилась академия, где училась Аириа. Лишь немногие из ее сверстников ходили на занятия, поскольку большинство жителей города Эл не были заинтересованы в обучении или саморазвитии.

Иногда по вечерам, Аириа гуляя вдоль скал, садилась у одной из теплых, нагретых лучами Ирао стен и любовалась закатом. Порой она так и задремать могла, а когда становилось прохладно, просыпалась и уходила домой. В один из таких вечеров Аириа вновь вступила в спор с матерью и после долгого разговора решила пройтись к любимому месту. Но в этот раз от наблюдения за багровым закатом ее отвлек странный звук, доносившийся из широкой трещины в стене. Аириа подошла ближе и стала прислушиваться.

– Это похоже на пение… – прошептала она вслух.

На другой стороне стены, в недрах скалы, сидел Гирн и прямо в отверстие, из которого доносился интересный аромат, напевал песню, слушая ее эхо.

– За твоей одеждой кроются надежды, ну же скинь ее скорей – напевал он знакомый мотив.

Аириа не могла разобрать слов, и до нее доносились только отголоски его мычания.

– Эй, ты! – крикнула она.

Услышав голос, Гирн замолчал.

– Там кто-то есть? – крикнул он с надеждой.

– Да! – ответила Аириа.

– Замечательно! – воскликнул Гирн.

– А что радостного в моем появлении?

– Не могла бы ты кричать потише? А то в ущелье голос громко раздается.

– Хорошо.

– Говори громче, тебя не слышно.

– Так нормально!? – громко закричала Аириа.

Гирн на мгновение умолк.

– Так что же радостного в моем появлении? – продолжила Аириа.

– Все! – ответил Гирн – Ведь я нахожусь здесь уже несколько восходов, и беседую лишь с каменным узником. А твой голос настолько прекрасен, что когда звуки его доносятся до моих ушей, я чувствую блаженство.

Аириа засмущалась.

– А ты подхалим, – сказала она – но мне приятно это слышать.

– Мне тебя приятней слышать.

– А что ты делаешь внутри горы?

– Живу.

– В пещере?

– Ну да. А что тебя удивляет? Ты говоришь так, будто живешь за ее пределами.

– Вообще-то, прямо сейчас, я нахожусь именно за ее пределами.

Гирн от удивления не произнес ни слова.

– Невероятно. – Прошептал он.

– Ты еще там?

– Да, мне отсюда деться некуда.

– А как ты туда попал?

– Не знаю… Я здесь родился… Так уж вот, получилось. А можешь ли ты описать, что происходит вокруг?

Аириа повернулась и начала осматриваться.

– Ирао уже почти зашло – говорила она – небо настолько красное, что Тиримиос будто стал его частью.

– Ты что, не страшишься лучей Ирао?! – удивился Гирн.

– А отчего мне их страшиться? Они мне вреда не причинят. Разве что обожгут слегка в знойный день, если вдруг я под ними усну. А ты живешь в горе, потому что страшишься Ирао?

– Возможно. – Задумался Гирн. – Хотя снаружи мне бывать не доводилось. Когда я рос, мне все твердили, что лучи Ирао сожгут мою плоть, стоит им меня настигнуть. И все об этом знают, и все этого боятся.

– А откуда ты родом?

– Я родом оттуда, где великие стены, окутавшие город Аркфар, скрывают нас от гибельных лучей Ирао. Где жизнь ограничена работой, где даже за причитающийся отдых порой отправляют в темницу.

– В ужасном месте тебе довелось побывать.

– Мне там не просто побывать довелось, а родиться и прожить.

– А если ваш город сокрыт в недрах горы, то, как же вы выращиваете пищу? Ведь без лучей Ирао почти ничто не может жить.

– Но мы ведь выживаем. Пищу нам дарует подъемник взамен добытой нами каменной руды. Так и проходят наши жизни: мы добываем руду, загружаем ее в подъемник, а с него нам спускают продукты.

– Это просто невероятно! – удивилась Аириа – Ведь мне казалось, что руду добывают каменные великаны, а отходы, отправляемые в шахты, служат им топливом.

– Кажется, мы оба заблуждались.

– Совсем забыла спросить, как тебя зовут?

– Гирнгримгрон.

– Гирнгримгрон? Какое интересное у тебя имя, а меня зовут Аириа.

– А твое имя мне кажется прекрасным.

– Послушай Гирнгримгрон, уже поздно, а путь до дома предстоит неблизкий. Можем ли мы завтра побеседовать еще?

– Я буду только рад.

Аириа ушла домой. Всю дорогу она думала о таинственном незнакомце, томящемся в недрах горы. Она пыталась его себе представить, но ей было неведомо, как выглядит тот, кто прожил жизнь, лишенную света Ирао. На следующее утро, когда небесное светило взошло над горой, Аириа проснулась и, взяв с собой немного еды, отправилась к таинственному собеседнику. Путь к тому месту был неблизкий, и пока она до него добралась, Ирао уже светило ярко. Она подошла к разлому в горе и пробралась в него.

– Это ты? – спросил Гирн, услышав шуршание.

– Да, – ответила Аириа.

– Рад вновь услышать твой прелестный голос. Теперь он кажется мне ближе.

– Я залезла в этот разлом, хочу передать тебе еду.

– Мне? Еду? Вряд ли я что-то смогу предложить тебе взамен.

– Ничего не надо, я просто решила тебя угостить.

Аириа подошла к дыре в стене, но свет Ирао не мог проникнуть в ущелье, и поэтому в нем было темно, они не видели друг друга. Она осторожно просунула в дыру сверток с фруктами, где на обратной стороне ее ладоней, она ощутила холодное прикосновения Гирна. Как только он взял у нее сверток, она тут же одернула руки.

– Не стоит бояться, я не съем тебя.

– Я не боюсь… Ты просто холодный…

– А ты так горяча, что хочется с тобой согреться…

Аириа промолчала.

– А что это? Странная еда, я такую еще не видел.

– Что странного? Те, что черные это минерино, а серые – это, чисачи.

Стоило Гирну откусить от минерино, он едва смог вдохнуть от восторга. Ему не доводилось есть ничего вкуснее. Он жадно вкушал дары, которые преподнесла ему Аириа.

– Это самое вкусное, что я когда-либо ел. Теперь, попробовав это, я готов умереть.

– Ого! – удивилась Аириа. – Чем же ты питался, раз подобная пища тебя восхищает?

– Я предпочитал злаковые пластинки. Я мог позволить себе их сколько угодно и мог подолгу избегать работы.

– А мне не приходилось слышать о таких пластинках. А как они выглядят?

– Ну, они, такие прямоугольные и очень вкусные.

– Выглядят как спрессованная трава?

– А что такое трава?

– Они хрустящие на ощупь и коричневато-серого оттенка?

Гирн бросил одну злаковую пластинку прямо к ногам Аирии. Она подняла ее и с отвращением понюхала.

– Ведь это пища для скота, – сказала она. – Мы кормим этим асорий.

– А что такое асории?

– Это такие животные, которые пасутся на лугу, едят траву и дают очень вкусное молоко.

– Неплохо было бы на них взглянуть. А меня здесь окружают лишь каркосы, светящиеся мизеи и злобно воющие джамаилы.

– Ты повстречал джамаила?!

– Да, один из них даже пытался похитить у меня сумку с едой, но я его отогнал.

– Но они же свирепые звери, способные разорвать на куски.

– Они такими лишь кажутся. Они меньше меня, глупее и даже боятся.

– А ты боишься их?

– Иногда, но не показываю им этого.

– А ты собираешься покинуть пещеру?

– Я был бы рад, но я осмотрел ее, и выхода найти не смог. Обнаружил лишь эту дыру, которая ведет наружу, но она настолько мала, что в нее я не втиснусь. Даже если я и смогу хоть как-то выбраться, то стоит мне попасть под лучи Ирао, я мигом превращусь в обугленное, бездыханное тело.

– Я укрою тебя платком, и лучи Ирао тебя не настигнут.

– Ты так любезна. И сейчас твой голос для меня – это настоящий источник тепла. И если выберусь отсюда, то первым делом тебя обниму, если ты не будешь возражать.

– Ты холодный, я замерзну, – Аириа улыбалась.

Гирн на мгновение умолк.

– Возможно, если я тебя обниму, – продолжила Аириа, – ты согреешься и перестанешь быть холодным.

– Я буду горячее Ирао.

– Но сейчас я тебя покину, мне пора отправляться в академию.

– Где мы с тобой встретимся в следующий раз?

– Может, придешь ко мне в гости?

– Хорошо! Как только смогу сделать проход наружу, так сразу же тебя найду.

– Я принесу тебе еще еды – уходя, сказала она.

– И расскажешь, что такое академия, – крикнул он ей вслед.

Много закатов Ирао они встретили вместе, так и не увидев друг друга. Их беседы были обо всем. Они могли поведать друг другу все свои тайны. Хоть их и разделяла стена, они были близки как никто. Аириа поведала Гирну о своих разногласиях с матерью, о ее настойчивости в том, чтобы она завела семью. Гирн был слишком свободен, чтобы заводить семейство и поэтому поддерживал ее стремление к учебе. А когда узнал, что в академии кормят и рассказывают что-то интересное и полезное, то сам захотел поскорее выбраться из недр Аркфариэла и пойти учиться. Порой Аириа засиживалась допоздна, слушая его захватывающие и забавные истории.

– И вот я стою на краю ущелья, дна которого совсем не видно, – вдохновлено рассказывал он, – а всюду тьма сгущалась, и в ней мне виделись лишь глаза свирепо рычащих джамаилов. Казалось, жизнь моя может оборваться, стоило только оступиться. Но я шагнул вперед, прямо навстречу опасности. Я смотрел в сотни светящихся глаз сгущавшихся повсюду джамаилов, которые были готовы наброситься на меня и вкусить моей плоти. Но я уподобился зверю. Я скинул с себя все одеяния и бросился в атаку. Я кричал! Я рычал! Я был безумен! Они расступились словно тьма, которую пронзил испепеляющий свет Ирао! Они меня устрашились и больше не смели подавать ни малейшего возгласа.

– Ты не выдумал это? – спросила Аириа.

– Не совсем, – слегка смутился Гирнгримгрон.

– Как бы то ни было, очень захватывающая история.

– Когда меня охватывает страх, я не задумываюсь о том, что неплохая выйдет история…

– Ты срываешься с себя одежду и прикидываешься безумцем?

– Порой, скинуть с себя все – лучшее решение.

– Но не стоит принимать это решение, стоя на площади мучеников, где многие увидят твою наготу.

– Пускай смотрят, мне не жаль. Да и оказаться на этой площади мне, по всей видимости, не доведется.

– Гирнгримгрон, только не печалься, – Аириа просунула обе руки в отверстие, а Гирн поднес к ним свою голову. Она бережено гладила его по холодному лицу, вмиг наполнившимся теплом ее ладоней. Она так часто это делала, что, не глядя могла бы узнать его лицо из миллиардов чуждых.

– А я и не собирался. В твоих ладонях мне не страшны печали, я утопаю в них.

– Однажды мы минуем стену между нами, даже если ее нам придется сточить зубами.

– Звучит довольно весело.

Они оба засмеялись.

– Что если, увидев меня, ты испугаешься и не захочешь со мной дело иметь?

– Тогда мы останемся в пещере и никогда не увидим друг друга, будем лишь беседовать.

Гирн обыскал всю пещеру, но долгие, тщетные поиски не привели его к выходу. Аириа несколько раз обошла гору и побывав в нескольких ущельях, так и не смогла встретиться с полюбившимся незнакомцем. Фа Но Эль утверждал, что выбраться оттуда едва ли невозможно, а единственный выход замуровали те, кто заточил его самого в той пещере.

***

Однажды Аириа решила проникнуть в пещеру через подъемник. Она подумала, что это единственный путь внутрь горы. Она долго решалась на такой смелый поступок, но ее одолевали сомнения, поскольку это путешествие могло оказаться безвозвратным. Возвращаясь как-то раз домой, она осмелилась зайти в преддверья подъемника, охраняемые каменными стражами. Вход к подъемнику был строго запрещен, и никто из жителей горда Эл даже не думал туда пробраться. Там работали несколько Эли и каменные великаны, выгружавшие с подъемника живую руду и загружавшие на него продукты.

Ирао уже зашло за горизонт, и в небе Джеуджиро мирно парили Тиримиос и Руимия. Аириа кралась сквозь густо растущие кустарники. Она была осторожна и когда ей оставалась миновать совсем немного, чтобы проникнуть внутрь пещеры, где располагался подъемник, ее обнаружил один из каменных стражей. Ростом он превосходил ее в три раза и, выглядел он будто облаченное в каменные доспехи огромное существо. Но сколь бы огромным ни был тот каменный великан, он смог подкрасться к Аирии незаметно.

– Вы, быть может, заблудились? – вежливо спросил он.

Аириа так сильно испугалась, что даже вскрикнула.

– Быть может, – взволнованно ответила она, пытаясь отдышаться.

– Вам не стоит находиться здесь, ведь это опасно.

– Ох, повсюду так темно, что я даже не заметила, как здесь оказалась.

– Я вынужден доложить о вас стражникам Эли, чтобы они утвердили вам приговор. Но думаю, если вы незаметно покинете эти места, мы сделаем вид, что не встречались вовсе.

– Будет весьма благородно, если вы поступите так. Но позвольте узнать ваше имя, ведь вы спасли меня от множества проблем.

– На Ри Эль, – ответил он.

– Я благодарна вам, На Ри Эль, – сказала Аириа и ушла прочь.

Она была рада, что ей удалось избежать возможного наказания, но переживала оттого, что ей не удалось пробраться в глубины Аркфариэла и встретиться с Гирном. Она шла домой среди темного заросшего леса, где вершины деревьев устремлялись в темное небо, усыпанное миллиардами дальних звезд и планет. Остановившись в поле и устремив свой взгляд в холодное ночное небо, она подумала о том, что прежде семейная жизнь была ей безразлична, ведь могла помешать ее обучению. Но беседы с незнакомцем, который ее поддержал и даже был готов разделить с ней интересы, вдруг заставили ее задуматься над тем, что, быть может, с ним ей будет даже лучше. И с того момента она начала искать способ, чтобы вызволить его. Аириа держала в тайне их встречи, поскольку боялась того, что если кто-нибудь узнает о сбежавшем узнике, скрывающемся в недрах горы, то их навсегда разлучат.