Убийство под шубой

– Да как он смеет так со мной разговаривать! – возмущалась Вобла. – Как будто он меня в чем-то подозревает! Да я знать не знала этот труп до сегодняшнего вечера, мы тут вообще случайно оказались! Все ты! Пойдем к Катьке Новый год отмечать, там весело! – напустилась она на мужа, не обращая на нас никакого внимания, словно они были на веранде одни. – Как будто я не знаю, зачем тебе сюда надо было? Все к ней таскаешься?

И Вобла ткнула пальцем в меня.

– Аллусик, не надо так нервничать! – суетился Борюсик, избегая смотреть на меня. – И вовсе тебя ни в чем не подозревают! Всем понятно, что мы тут не при чем. Мы тут почти никого не знаем, это наверняка внутрисемейное дело. Пойдем лучше домой, нам же разрешили!

– Слава богу, пусть катятся к себе, – тихо прошептала я Катьке. – Нам тут только воблиных истерик не хватает. Тем более, при всей моей нелюбви к этой семейке, я очень сильно сомневаюсь, что они решили замочить твоего брата или вообще кого-то. Хотя, если подумать, то вдруг у них крыша от веганства съехала, и они решили так защищать права животных. Типа, око за око, зуб за зуб! Впрочем, нет, не получается. Не знаю, как Борюсик, но Вобла точно бы начала убивать с меня, а значит подсыпала бы яд в ту еду, которую я бы гарантированно попробовала.

– Мы, пожалуй, пойдем! – Борюсик взял под локоток свою жену. – Мне кажется, что дальнейшее разбирательство можно проводить и без нас.

– Вам придется еще ненадолго задержаться! – на кухню зашли следователь с Томкой. Томка была бледная и расстроенная, а следователь выглядел суровым и неприветливым. – В общем так, господа. Шутки кончились. Мне только что позвонили из лаборатории, готов предварительный экспресс-анализ. Яд был в салате. Причем, не только в тарелке Малярова, но и во всех образцах. Так что вам всем придется здесь задержаться до окончания расследования.

– То есть, все-таки среди нас маньяк-психопат? – уточнила я.

– Почему вы так решили? – быстро спросил Стрельцов.

– Ну, потому что только психопату пришло бы в голову устраивать массовое отравление. Ведь по чистой случайности пострадал один Андрей.

– Или убийца был уверен, что салат попробует только Андрей, – Стрельцову, судя по его виду, на ум пришла какая-то идея. – Сейчас все пройдут на место преступления, займут те места, на которых сидели во время убийства, и постараются вспомнить в подробностях, кто что делал и как так получилось, что все, как сговорившись, обошли вниманием этот злосчастный салат.

Мы нехотя переместились в комнату. Все великолепие стола было покрыто полиэтиленовой пленкой, в углу светилась огоньками елочка, с улицы доносились радостные крики и грохот пиротехники. Все заняли свои места. На место несчастного Андрея сел следователь. Какое-то время стояла гнетущая тишина. Я думаю, что мы все, увлекшись игрой в детективы, стали воспринимать происходящее как какую-то абсурдную игру, и только сейчас все вдруг вспомнили, что это совсем не игра. Катька снова начала всхлипывать. Вобла с Борюсиком сидели за столом с видом аристократов, которым по какому-то недоразумению, пришлось разделить трапезу с челядью. Вечно занятой Павел отложил свой телефон, даже Марина, которая до этого всем своим видом показывала, что ей все это совсем не интересно, и она тут вообще чисто случайно, стала серьезней и печальнее.

– Ну что, – начал Стрельцов, подозрительно оглядев каждого из нас. – Поскольку в салат яд подсыпать мог кто угодно, будем пытаться понять, почему яд попробовал только Маляров. Попрошу всех вспомнить, что происходило с едой, кто и почему положил себе салат, но не попробовал. А кто не положил его вообще.

– У меня аллергия на морепродукты, я и не собиралась класть себе этот салат, – сразу же обозначилась я.

– И это подозрительно. Убийца вполне мог положить яд в блюдо, которое он точно не будет есть, – следователь опять уткнулся в блокнот и стал что-то записывать.

– Я тоже не собиралась есть салат, – поддержала меня Тома. – Я на диете.

– Странно садиться на диету перед новогодними праздниками, – Стрельцов снова что-то отметил в блокноте. – Кто еще не положил себе салат?

– Я, – нехотя призналась Марина.

– Почему?

– Не знаю. Не захотела, и все. Тут полный стол деликатесов, и нигде не написано, что сначала надо обязательно попробовать Катькин салат.

– Или это вы его отравили и решили не рисковать, – невозмутимо сообщил следователь.

– Я? – возмутилась Марина. – Только на том основании, что не стала его сразу есть? Это вообще бред!

– Не волнуйтесь так, – Стрельцов внимательно посмотрел на Марину. – Я никого пока не обвиняю, я просто пытаюсь вычислить того, кто точно не мог это сделать. Кто еще не взял себе салат?

– Мы. Я уже объяснял вам, что мы с женой – веганы, и вообще мы случайно тут оказались и не имеем никакого отношения к тому, что тут произошло. Можно мы уже уйдем отсюда? – Борюсик весь кипел от негодования.

– Сейчас пойдете, – пообещал следователь. – Остальные, я так понимаю, салат себе положили. Но есть не стали.

– Я просто не успел, – сказал Никита. – Меня Леша позвал помогать ему с подарками, – и он кивнул на забытый всеми мешок, грустно стоящий в углу.

– Интересно, – сказал следователь. – Екатерина Андреевна, а вам кто помешал?

– Тоже Лешка. Он вылил в наши тарелки шампанское, просто неудачно открыл бутылку.

– Интересно, – повторил следователь и посмотрел на Лешу с подозрением.

Я тоже подумала, что подозрительнее всех выглядит Леша. Сразу вывел из-под удара жену и Никиту. Хотя, если вспомнить мою теорию насчет ревности, как раз их он и должен был хотеть убить. Я запуталась окончательно.

– А сам Алексей Николаевич почему не ел?

– Да по той же причине, что и я. Он сразу и мою и свою тарелку залил, – ответила Катя.

– Очень интересно! Одним ударом двух зайцев…

Леша мрачно молчал.

– Это все из-за нее, – вставила я, мстительно посмотрев на Воблу. – Лешка пролил шампанское, потому что оно теплым было, вот оно и выстрелило. Он хотел принести бутылку из холодильника, но вот она ему запретила, потому что у нее от холодного горло болит.

Вобла выпучила глаза и возмущенно стала хватать ртом воздух, всем своим видом полностью оправдывая свое прозвище. Следователь увлеченно строчил что-то в блокноте.

– Так, Павел Андреевич, осталось выслушать вашу версию.

– Мне позвонил кто-то. Было плохо слышно, номер был незнакомый, я думаю, кто-то ошибся. Вы же уже спрашивали меня, и даже номер вроде бы записали. С которого мне звонили.

– Да, был такой звонок в три минуты первого. Сейчас мы проверяем, кому принадлежал этот номер.

– Проверяйте, – Павел пожал плечами. – Но это не номер Алексея, если вы к этому ведете.

– Проверим. Но Алексей Николаевич знал про аллергию Яны Владимировны, диету Тамары Юрьевны, со своей родственницей Мариной Андреевной он мог договориться, а остальных, всех, кроме Андрея, он просто спас. Выглядит очень подозрительно.

Подозрительный Лешка закашлялся.

Все потрясенно молчали, избегая смотреть друг на друга, только ежились под подозрительным взглядом Стрельцова, который по очереди сканировал каждого своим колючим и тяжелым взглядом, словно у него вместо глаз был рентгеновский аппарат, и он надеялся разглядеть все наши внутренности и мысли.

Вошел один из сотрудников полиции и что-то прошептал на ухо Стрельцову. Тот строго поглядел на Томку, потом перевел взгляд на Павла.

– Мы выяснили, с чьего номера вам позвонили так удачно, что отвлекли вас от приема пищи, – медленно произнес он.

– С чьего? – переспросил Павел.

– Номер принадлежит Гришаевой Тамаре Юрьевне! – отчеканил Стрельцов и снова начал буравить всех глазами.

– Томке? – присвистнула я, и мы все, как по команде, уставились на нашу подругу.

– Что вы так на меня смотрите? – Томка выглядела жалкой и растерянной. – Я понятия не имею, как так получилось. Я никому не звонила…

– Том, вы что, были знакомы с Павлом? – спросила я.

– Нет! Я, как и ты, вижу его впервые! – кажется, теперь истерика начиналась у Томки.

– Сейчас разберемся. Где ваш телефон?

– Господи, да не знаю я, где… В сумке был. Я как приехала, его даже не доставала…

– А где сумка?

– В прихожей валяться должна, возле шкафа с одеждой. Кажется…

Следователь вышел в прихожую, Томка обреченно последовала за ним. Я привстала, наблюдая, как Стрельцов берет Томкину сумку, открывает ее и осторожно извлекает гаджет. Потом они оба вернулись в комнату и снова заняли свои места.

– Пароля на телефоне нет? – уточнил Стрельцов, просматривая содержимое телефона.

– Нет. Зачем?

– Понятно, – Стрельцов удовлетворенно хмыкнул, подозвал своего коллегу, маячившего в дверях, и передал телефон ему. – Павлу звонили с этого телефона. И вы, Тамара Юрьевна, утверждаете, что не вытаскивали его из сумки и не пользовались им?

– Да, утверждаю!

– Это очень странно, вы так не считаете? – голос следователя стал жестким и очень подозрительным.

– Почему странно? – пролепетала Томка.

– Вы находитесь тут с трех часов дня, – Стрельцов заглянул в свой блокнот. – И за все это время вы никому не позвонили и вам никто не позвонил? Это в канун Нового года?

– И что такого? – голос Томки задрожал.

– Обычно в такой праздник принято звонить родственникам и друзьям, поздравлять их и желать всяческих благ, – терпеливо пояснил следователь, не сводя с Томки жестких глаз. – Почему же вам никто не звонил и вы никому не звонили?

– Потому что у меня никого нет! – Томка почти выкрикнула эти слова, и вдруг, к моему огромному удивлению, разрыдалась и кинулась в туалет. Надо же, железная Томка, натренерованная постоянными стычками с учениками и их родителями, вдруг дала слабину. Этот черствый мент все-таки умудрился нащупать Томкину болевую точку.

– Как вам ни стыдно! – напустилась я на Стрельцова. – У нее действительно никого нет, кроме нас!

– Как это? – кажется, Стрельцов испытывал что-то вроде раскаяния, хотя и держался так же строго и подозрительно.

– Так это! Мать у нее умерла пять лет назад. Отца она не знала никогда! Других родственников у нее нет. Из друзей только вот мы, еще с института.

– А коллеги по работе? Молодой человек, в конце концов?

– Нет у нее никакого молодого человека! А с коллегами по работе у нее исключительно рабочие отношения. Она в школе работает, там сплошной серпентарий, женский коллектив и все такое. Томка – очень одинока! А тут вы со своими подозрениями! Надо же быть таким дуболомом!

– Но ведь с ее телефона…

– Да ее телефон весь вечер тут в сумке валялся, кто угодно мог его взять, позвонить, а потом незаметно сунуть обратно! – выпалила я.

– И вы могли? – вцепился в меня Стрельцов.

– И я могла! Ну, чисто теоретически. Но я этого не делала. Потому что я не знаю номер Павла!

– Ну, это вы так говорите, – протянул следователь и обвел взглядом остальных, которые потрясенно наблюдали за нами. – Кто еще мог?

Все молчали, переваривая новую информацию.

– Во время звонка все сидели за столом, – неуверенно проговорила я.

– Не все! – внезапно вылез Борюсик. – Как раз Леша с этим, Никитой, вышли готовить нам сюрприз!

Я с неприязнью посмотрела на Борюсика. Остальные уставились на Лешку с Никитой.

– Что вы смотрите? – занервничал Лешка. – Вы думаете, что мы с Никитой сперли Томкин телефон и позвонили Павлу, пока ходили за подарками?

– Ерунда! Мы же все время были вместе! – попытался оправдаться Никита. – Я точно могу сказать, что Леша этого не делал, я бы заметил.

– А может вы сговорились? – предположила я. – Решили вдвоем убрать Андрея!

– Яна, что ты такое говоришь? – Катька в ужасе смотрела на меня.

– И вообще, Томкин телефон могли украсть заранее, еще до того, как все сели за стол! – Лешку совсем не устраивало, что он вдруг стал главным подозреваемым.

– А позвонили тогда как? – не унималась я.

Лешка задумался, но тут внезапно вступил Павел.

– На самом деле, кто угодно мог позвонить. Достаточно было заранее набрать мой номер и в нужный момент просто нажать на кнопку вызова. Это можно было сделать и незаметно, сидя за столом. Потому что мой таинственный собеседник ничего не говорил. Я просто слышал какой-то шум. Я думал, что связь плохая. Все-таки самый Новый год, все линии перегружены… А потом, уже после того, как Андрей упал, в суматохе, положить телефон обратно не было никакой проблемы. Это мог сделать любой из нас. Даже я, – нехотя признал он.

– Ты? Тебе-то зачем звонить самому себе? – я чувствовала, что окончательно запуталась. И даже незаметно для себя перешла с ним на «ты».

– Ну, мало ли. Чтобы отвести от себя подозрения…

– Это какой-то кошмар! – простонала Катька. – Я сплю и вижу кошмарный сон! Подумайте, о чем мы тут говорим! Вы что, действительно думаете, что кто-то из нас это сделал?

– Кто-то из вас это сделал, в этом нет никаких сомнений! – припечатал Стрельцов, который до этого молча, но очень внимательно слушал наш разговор.

Из туалета вернулась Томка. Она, не глядя на Стрельцова с видом оскорбленного достоинства, прошла и села на свое место рядом со мной. Кажется, ей было очень стыдно за свой срыв.

– И что нам теперь делать? – растеряно спросила я. В голове у меня была совершеннейшая каша.

Еще минут пятнадцать мы всей толпой пытались детально восстановить, что происходило, после того как несчастный Андрей упал. Все были в состоянии шока и ничего не помнили. Похоже, мы просто толпой носились по дому, и никто не мог точно сказать, отлучался ли кто-то в одиночестве из комнаты или нет. Если целью следователя было исключить хотя бы одного или двух человек из списка подозреваемых, то он потерпел сокрушительное фиаско. Каждый из нас мог подсыпать или подлить яд в салат, спереть у из Томкиной сумочки телефон, незаметно набрать номер, а потом спокойно подложить его обратно. Ну, кроме трупа Андрея, разумеется. Даже Борюсик с Воблой выглядели подозрительно, и, хотя, кажется, Вобла сразу стала помирать и никуда из комнаты не отлучалась, но ее супруг постоянно метался по дому в поисках водички, салфеток и успокоительного для бьющейся в истерике жены. К тому же, они могли быть в сговоре, и Вобла могла легко затеять свою истерику с целью отвлечь наше внимание.

Короче, возможности были у всех, а вот с мотивом не задалось. Ну, хоть убейте меня, ни у кого из нас, насколько я знала, не было ни малейшей причины убивать несчастного Андрея, да еще таким сложным способом.

В конце концов, Стрельцов отчаялся что-то прояснить, и выгнал нас всех из комнаты обратно на веранду, разрешив Борюсику с Воблой уйти домой, а сам забрал на допрос Никиту. Павел с Лешкой уселись на веранде, налив себе по рюмочке коньяка для поднятия духа, Томка, все еще переживавшая из-за своего срыва, удалилась в ванную, а мы с Катькой и Маринкой пошли провожать чету Чебатюков. Пока Борюсик помогал Вобле одеваться в прихожей, мы втроем вышли на крыльцо.

На улице все еще стоял шум от петард и фейерверков, остальные жители поселка, которым повезло встретить новый год, не пришив ни одного из гостей, радостно отмечали праздник.

– Господи! – вдруг вскинулась Катька. – Я совсем забыла! Просто из головы вылетело!

– Что ты забыла? – нервно дернулась я.

– Мариш, прости, но надо было натопить баню, тебе придется там ночевать, мест больше нет. Сейчас я пошлю Лешку, пусть растопит там печь, она быстро нагреется, – и она виновато посмотрела на Марину.

– Я буду спать в бане? – Маринка недовольно поморщилась. – Но я не хочу там спать! Тем более, что там холодно! И мне страшно!

– Но все комнаты заняты. Томка в комнате Темы спит, Янку я хотела в комнату к Сонечке. Ты же знаешь, что в детских небольшие кушетки, там по двое никак. А в гостевой будет Павел. Его туда уже Лешка заселил.

– И что, мне теперь замерзать в одиночестве в вашей избушке?

Баню Лешка с Катькой возвели только этим летом. Это был небольшой отдельно стоящий домик, в котором помимо парилки была одна большая комната, где стоял стол и диван. А еще там был свой санузел и даже небольшая кухонная зона с мойкой, чайником и электроплиткой.

– Послушай, я могу переночевать в бане, – сказала я. – А что? Тут еще на пару часов развлечений, пока всех опросят, пока мы приберемся, за это время там вполне протопится, комнатка небольшая, а печка мощная.

– Ну вот и отлично! Я тогда пойду займу комнату племяшки, – быстро проговорила Марина и скрылась в доме.

Вместо нее на крыльцо вышли недовольные Чебатюки.

– Мы пойдем, – мрачно сообщил нам Борюсик. – Спасибо, все было очень мило.

Вобла презрительно поджала губы, иллюстрируя свое отношение к прошедшему мероприятию. Я разозлилась.

– Мы рады, что вам понравилось! Заходите к нам еще, может, еще что-нибудь интересное случится!

– Яна! – осадила меня Катька. – Спасибо, что зашли. С Новым годом! – обратилась она к гостям.

– Да уж, самое время для поздравлений! – прошипела Вобла, глянув на нас так, словно мы специально замочили одного из гостей исключительно для того, чтобы испортить Вобле с супругом приятный вечер.

– Я бы на твоем месте радовалась, что убили не тебя, – не сдержалась я.

– Это угроза? – вскинулась Вобла. – Борюсик, ты слышишь, она мне угрожает!

– Никому Яна не угрожает! Она просто неудачно пошутила! – Катька бросилась на мою защиту. – Алла, Боря, спасибо, что зашли. Очень приятно было с вами пообщаться.

Вобла кивнула Катьке с видом оскорбленной королевы и отвернулась.

– Хорошо, что они ушли, – с облегчением вздохнула я, провожая взглядом парочку, идущую к калитке.

– Да, и так в доме полно народу, – согласилась Катька. – Ой, что я тут стою? Надо Лешку послать, чтобы он баню начал топить.

– Да не трогай ты Лешку! Что я, печь не растоплю? Там же у вас всегда дрова лежат? Пойду, как раз вещи свои туда отнесу, там постель есть?

– Есть. Ян, а ты не боишься? Одна в бане спать? Может быть, попросить Павла там разместиться? Все-таки он мужчина.

– Не стоит. Я не боюсь. Наоборот, мне давно хотелось пожить в вашей бане. Тихо, спокойно, персональный санузел.

– Извините, Аллусик перчатки забыла! – перед нами неожиданно возник Чебатюк, и мы вздрогнули.

– Господи! Что ты так подкрадываешься? – сказала я, переводя дух.

– Я не подкрадываюсь, – Борюсик странно посмотрел на меня. – Так я могу забрать перчатки? Она их рядом со входом положила.

Вобла топталась у калитки, внимательно наблюдая за нами.

– Конечно, сейчас принесу! – вскинулась Катька и быстро скрылась в доме.

– Значит, ты ночуешь в бане? – Борюсик с интересом смотрел на меня.

– Тебе-то какое дело? – не слишком вежливо ответила я.

– Никакого…

– Борюсик! – заверещала Вобла от калитки. – Ну что там? Скоро? Я замерзла!

Катька вышла, неся в руках воблины перчатки. Борюсик поблагодарил хозяйку и поспешил к своей жене.

– Как думаешь? Может, это они убили твоего брата? – поинтересовалась я у Катьки.

– Вряд ли, – мне кажется, в голосе Катьки я услышала сожаление.

– Да уж. Если среди нас и затесался убийца, то лучше бы это были они, – с надеждой сказала я. – Мне бы ничуть не жалко было, если бы их упекли за решетку.

– Мне тоже, – призналась Катька и тут же затрясла головой. – Поверить не могу, что мы это всерьез обсуждаем! Ужас какой-то! Все, слышать ничего не хочу! Пойдем, я тебе помогу с баней, пока мы не нужны в доме!

Следующие пару часов не произошло ничего, заслуживающего нашего внимания. Стрельцов опросил всех гостей по очереди, тут же на месте у нас взяли отпечатки пальцев, сотрудники полиции перерыли почти весь дом в поисках непонятно чего, еще раз предупредили, чтобы мы никуда не разъезжались, после чего следственная бригада отбыла, оставив разруху и бардак.

Томка с Катькой тут же ринулись убираться. Я какое-то время пыталась им помочь, но, кажется, только мешала. Маринка, чтобы ее не запрягли мыть посуду, поспешила удалиться к себе, сославшись на усталость, Никита тоже ушел в свой дом, который граничил с участком Лешки и Катьки. Павел и Лешка задумчиво сидели в комнате, выпивали и закусывали той едой, которую мы признали безопасной. Увы, но практически все, что стояло на столе пришлось забраковать на всякий случай. К счастью, Катька была очень запасливая хозяйка, и она быстро приготовила несколько закусок из подручных средств.

У Томки с Катькой от расстройства кусок в горло не лез, я же налопалась пирожков, пока мы сидели на веранде, и чувства голода тоже не испытывала.

Разговор, ясное дело, вертелся вокруг убийства. И изрядно мне уже надоел. Ничего нового придумать мы не могли, кроме каких-то полубредовых идей про таинственные преступления в прошлом, в которых, ясное дело, никто из нас не сознался. Даже я, поначалу с удовольствием выдумывающая всякие интересные версии, подустала от бесплотных попыток, и, как только стало понятно, что девчонки справятся и без моей помощи, отправилась ночевать в баню, где уже установилась вполне комфортная температура.

В бане мне очень понравилось. Во-первых, не возникало никаких ассоциаций с недавно произошедшим убийством. Во-вторых, тут сильно пахло деревом, и этот запах настроил меня на новогодний лад. Я включила телевизор, в котором шла очередная вариация Голубого огонька, открыла предусмотрительно стянутую из дома бутылку шампанского и устроилась на диване, прихлебывая напиток из чашки, которую нашла тут же, в шкафчике.

Чтобы окончательно не запутаться, я запретила себе думать про то, что среди нас затесался убийца. В конце концов, это дело правоохранительных органов. Стрельцов производил впечатление толкового мужика, разберется. Лучше бы, конечно, этим убийцей оказался Никита или Павел. Я их толком не знала, и мне было комфортнее думать про них, нежели подозревать своих близких друзей. Поскольку все версии, которые я смогла выдумать, мы уже обсудили по нескольку раз, а новые никак не рождались, из-за того, что я не была близко знакома с жертвой, я попыталась отвлечься на телевизионные шоу. В конце концов, Новый год же!

Телевизор со своей задачей не справился. Никакого разнообразия – либо однотипные концерты с одними и теми же исполнителями, либо старые добрые фильмы, которые я и так знала наизусть. Я вяло щелкала пультом, прихлебывая шампанское и тоскливо думала о том, что, если верить примете, по которой как встретишь Новый год, так его и проведешь, следующие триста с лишним дней мне скучать явно не придется.

В приметы я не сильно верила, в отличие от Катьки, которая к некоторым суевериям относилась просто с маниакальной упертостью, но в этот раз, похоже, мироздание решило доказать мне, что не все приметы одинаково бессмысленны. Потому что скучать мне точно не светило.

Когда я потянулась за бутылкой, чтобы долить в чашку шампанское, я услышала, что дверь в баню открывается.

– Катя? – голос предательски задрожал. Внезапно до меня дошло, что несколько часов назад у нас тут произошло настоящее преступление, и преступник так и остался неизвестным – ни его личность, ни, что самое главное, мотивы. И вполне возможно, что кто-то действительно помешался и теперь бродит в поисках новой жертвы. А тут я в уединенном домике. Идеальная жертва – никаких свидетелей, приходи и убивай.

Дверь скрипнула, и я почувствовала, что у меня волосы зашевелились от ужаса.

– Катя? – уже без надежды на счастливый исход повторила я. Я схватила со стола бутылку с остатками шампанского, решив, что буду сопротивляться.

– Яна? – вошедший человек оказался Борюсиком. И еще ни разу я так не была рада его видеть.

– Боря, твою ж мать, что ты тут делаешь? – проговорила я с явным облегчением.

Конечно, Борюсика мне видеть совсем не хотелось, но заподозрить его в кровожадных намерениях я все-таки была не готова. Намерения Борюсика были мне прекрасно известны, и были они вовсе не кровожадными, а, скорее, непристойными.

– Я пришел к тебе, – Борюсик с опаской покосился на бутылку, которую я все еще сжимала в руке.

– На фига ты ко мне пришел? – я отставила бутылку, взяла чашку и сделала большой глоток. – Напугал-то как, черт!

– Я не хотел. Я думал, ты меня ждешь!

– Чего? – выпучилась я на ухажера. – это с какого перепуга ты решил, что я тут тебя жду? Рехнулся совсем?

– Ну, ты же специально решила ночевать в отдельном домике, и сказала это так, чтобы я услышал. Вот я и подумал, что это ты придумала, чтобы я мог к тебе прийти ночью…

Удивительно, насколько некоторые люди бывают зациклены на своей персоне. Борюсик, похоже, действительно считал, что предел моих мечтаний – это тайное свидание с ним. Именно для этого я вызвалась спать в бане. Впрочем, ничего нового. Похоже, он был уверен, что и все это убийство было затеяно с одной целью – расстроить чету Чебатюков и сорвать им праздник. Все в мире вертелось вокруг Борюсика, у других людей совсем не могло быть никаких других мотивов, не связанных с его драгоценной личностью. Убеждать его в обратном было напрасной тратой времени.