Убийство под шубой

– А с салатом что не так?

– Там майонез.

– Господи, мало нам было Борюсика с Воблой, которые кривятся от нормальной еды, теперь и ты туда же…

– Ну что вы тут застряли? – на кухню влетела Катька. – Живо к столу!

– Да вот, оказывается Томка у нас голодает, – пожаловалась я Катьке. – Нашла время.

– Ты что? Даже не попробуешь мой салат?

– Кать, ну не рви мне душу. Я и так из последних сил держусь.

Мужики, кстати, не любят вялых девиц, которые грустно ковыряются в овощах и прочих шпинатах, – сделала я последнюю попытку совратить Томку. – Поверь моему опыту. Они как раз очень уважают девушек с хорошим аппетитом.

– Это тебе хорошо. Ты со своим обменом веществ можешь уплетать пироги и пирожные без особого вреда для фигуры. А я должна себя во всем ограничивать. Мужики прежде всего любят стройных худышек.

– Спорный вопрос, – вступила я в дискуссию. – Вот я худышка, а что толку? Зато Катьку худышкой точно не назовешь, а у нее в личной жизни полный порядок.

– Угу, в институте, когда у них с Лешкой все началось, Катька была намного худее. Так что не уговаривай меня! И Вобла вот замужем и счастлива с твоим Борюсиком!

– Сомнительное счастье какое-то, – поморщилась я. – Нашла, кому завидовать! Нет, ну если тебе нужен такой, как Борюсик, может, и стоит отощать. Но лично я бы повесилась, если бы стала похожа на скелет с сухой шелушащейся кожей с жиденькими волосенками. Сама-то Вобла явно мнит себя красавицей. Видела ее новые патлы? – хихикнула я.

– Она их нарастила, что ли? – поинтересовалась Томка. – Я ее видела прошлой весной, что-то я сомневаюсь, что ее волосы успели так сами преобразиться!

– Нарастила, нарастила, – подтвердила я с видом знатока. – Это очень заметно. У нее от недоедания проблемы с кожей и волосами. Я, кстати, ее спросила, где она делала наращивание, она в ответ только покраснела и что-то пробубнила невнятное.

Действительно, Вобла сегодня выступала в образе Русалки, ее длинные светлые и явно искусственно нарощенные волосы могли бы составить конкуренцию Маришке, вот только Катькина сестра имела свою натуральную гриву, да и во всем остальном не оставляла Вобле ни малейших шансов. Как, впрочем, и любой из нас. Но Вобла в упор не видела, что выглядит смешно и нелепо. Напротив, она взирала на меня с видом победительницы, как будто бы мы с ней постоянно соревновались. Да, Вобла именно так меня и воспринимала, как свою соперницу, хотя с Борюсиком мы расстались задолго до ее появления в его жизни. И надо признать, у Воблы была причина относится ко мне с опаской. Хотя моей вины в этом не было.

К сожалению, у Борюсика было две страсти – здоровый образ жизни и я. Поскольку совместить их у Борюсика никак не получалось, он предпочел мне ЗОЖ, но, к моему великому огорчению, иногда у моего бывшего ухажера случался рецидив. Обычно это происходило после употребления им малой дозы алкоголя, которым этот поборник трезвости и веганства баловался по праздникам. Надо отдать ему должное, дозу, которую он себе позволял, я бы даже не заметила. Но его измученный растительной пищей организм даже пятьдесят грамм легкого вина воспринимал на «ура», после чего Борюсик, хоть внешне и оставался достаточно адекватным, внутри начинал желать сексуальных утех, но почему-то не со своей законной половиной, а со мной, ежели я на свою беду оказывалась в поле его зрения.

Чтобы склонить меня к разврату и при этом не спалиться перед Воблой, Борюсик проявлял чудеса изобретательности и поистине дьявольскую хитрость и терпение. Вобла же, зная за мужем такую особенность, всегда была начеку и не уступала своему мужу. Мне тоже приходилось соответствовать, чтобы избежать участи любовницы ненавистного Борюсика и не пасть жертвой мести обманутой Воблы. Игры эти происходили каждый раз, когда мы волею случая оказывались вместе, и донельзя веселили всю нашу компанию. Недовольными при таком раскладе оставались двое – я и Вобла. Но вместо того, чтобы сблизиться на этой почве, напротив, Вобла считала именно меня исчадием ада и виновницей всех своих несчастий и ненавидела меня всей душой. Я, признаться, платила ей той же монетой, именно с моей легкой руки в нашей компании между собой ее называли исключительно этим неблагозвучным рыбьим именем.

– Все, девочки, хватит! Гости ждут! – прервала мои размышления Катька, и мы пошли в гостиную.

За столом Катька снова начала кудахтать над своими блюдами. Откуда у нее в голове засела мысль, что еду надо употреблять исключительно после боя курантов, никто не знал, но мысль эта засела крепко, и всем было строго-настрого запрещено трогать салаты и холодец, вместо этого Катька обнесла всех огромным подносом с приготовленными заранее канапе, и, только удостоверившись, что праздничная сервировка пребудет нетронутой до наступления нового года, она успокоилась и села с нами за стол.

– Ну что, друзья, проводим старый год? – Лешка на правах хозяина попытался взять на себя роль тамады, но был перебит говорливым Никитой.

– Не знаю, как у вас, а у меня год был достаточно тяжелым, так что провожаю я его с легким сердцем! И с надеждой на лучшее!

– Что это у тебя он был тяжелым? – поинтересовалась Катя у Никиты.

– Да все дела сердечные, Катюш! – хитро улыбнулся ей Никита и даже, кажется, подмигнул.

– У меня вот точно был тяжелый год, – пробурчала Томка себе под нос.

– Потому что тебя завучем назначили? – уточнила я.

– Угу, сразу столько всего навалилось.

– Вот у кого был действительно тяжелый год, так это у нас с Лешкой, – вздохнула Катька.

– Да, самоубийство лучшего друга легким и счастливым событием не назовешь, – я сочувственно посмотрела на Лешку, который при упоминании об этом заметно погрустнел.

– До сих пор не могу прийти в себя, – тихо проговорил он и выпил залпом свою стопку.

– Да, Володя всех нас удивил, – неожиданно подал голос Андрей, и все с недоумением уставились на него.

– Ты что, его знал? – поразилась я.

– Да, я был знаком с ним, – коротко ответил Андрей и замолчал.

– Ну да, вы же оба из Питера, – догадалась Томка.

– Все, хватит о грустном, у нас праздник или как? – решительно пресекла эту невеселую тему Катька.

– Точно, – согласилась Маринка, которая до этого тихо сидела за столом, уткнувшись в свой телефон. – У меня был нормальный год, обычный. А вот у вас, Павел?

– Что? – Павел оторвался от планшета и недоуменно посмотрел на нас.

– Мы тут вообще-то старый год провожаем, – я не удержалась от шпильки.

– Павел, действительно, уделите внимание нам, – проворковала Маринка и кокетливо поправила прядь светлых волос, якобы случайно упавших на лоб.

Томка, сидевшая рядом со мной, ядовито прошипела мне в ухо:

– Смотри, Мариша нацелилась на твоего Павла. Унюхала запах денег. Вот ведь паршивка, и не смущает, что он ей в отцы годится.

– Чему тут удивляться, – тихо ответила я подруге. – Крутой блогерши-инстаграмщицы из нее не получилось, а денег хочется…

Маринка, с трудом закончив школу, не стала никуда поступать, заявив удивленным предкам, что сейчас для того, чтобы заработать деньги, вовсе не обязательно учиться, с ее внешностью ей прямая дорога в Инстаграм. К сожалению, легкие деньги только казались легкими, и никто не спешил заваливать Маришу рекламой дорогих брендов и платить ей миллионы. Одной смазливой мордашки и фоточек себя любимой в разных декорациях и ракурсах оказалось недостаточно, таких мариш в Инстаграме было хоть пруд пруди. А потому несостоявшаяся блогерша полгода назад объявила, что теперь ее главной целью является подцепить богатого мужа. Впрочем, какие-то деньжата в последнее время у Мариши завелись. То ли все-таки блог стал приносить прибыль, то ли появились богатые ухажеры. Мне, в общем-то было все равно, я не сильно интересовалась чужими доходами.

Тем временем Павел, смущенно поправил очки, поднял стопку и неуверенно проговорил:

– Ну, давайте проводим старый год.

– Павел, вы нам так и не сказали, каким этот год был для вас? – не отставала Маринка от своей жертвы.

– Год как год, – рассеянно проговорил Павел. Было совершенно очевидно, что без планшета в незнакомой компании он чувствует себя крайне неловко.

– Ну все, хватит воспоминаний, предлагаю все-таки выпить! – на помощь Павлу пришел Никита.

– Да, давайте уже выпьем, скоро уже президент начнет выступать, – поддержала его Катька, и мы выпили.

На экране телевизора появилось изображение Кремлевских башен, их сменил президент, начавший свою ежегодную поздравительную речь. Главу государства никто не слушал. Я вообще сомневаюсь, что кто-то обращает внимание на это официальное и традиционное выступление. Начало речи послужило сигналом к тому, что до наступления Нового года остались считанные минуты и пора готовиться.

Катька тут же заметалась по дому, проверяя, все ли в порядке, Лешка потянулся за шампанским, приготовившись выстрелить пробкой с двенадцатым ударом курантов.

– Катюх, сходи на кухню, я там в холодильнике несколько бутылок поставил охлаждаться, – попросил он, ощупывая шампанское, оставленное на столе. – Это уже нагрелось.

– Ой, не надо холодного, у меня с утра горло побаливало, – капризно проговорила Вобла.

– Ну, офигеть, теперь ей в угоду мы должны теплым шампанским давиться? – зло прошептала я Томке на ухо.

Та только вздохнула. Тем не менее, мы обе промолчали, связываться с Воблой никому не хотелось, она была способна закатить истерику и по более невинному поводу.

– Теперь-то еду можно накладывать? Или еще чего-то надо ждать? – ворчливо спросила Маринка.

– Теперь можно, – разрешила Катька. – У всех есть фужеры?

Фужеры были у всех. Воспользовавшись разрешением, гости начали разграбление праздничного стола. В основном налегая на фирменный Катькин салат. Я положила себе немного оливье и, не удержавшись, схватила румяный пирожок и тут же запихала его в рот.

– Ян, ну подожди пару минут. Катька сейчас заметит, – проговорила Томка.

– Завидуй молча, – пробормотала я с забитым ртом. – Эх, угораздило тебя сесть на диету. Я бы не выдержала.

– Павел, вам положить рыбы? – Марина потянулась через стол, демонстрируя Павлу свое декольте.

– Да, спасибо.

– Леш, у тебя все готово? – волновалась Катька.

– Не волнуйся, вскрою шампанское в лучшем виде.

– Не пролей только!

– Оно же теплое, – предупредила я, злобно покосившись на Воблу.

– Когда это я проливал? – возмутился Лешка и лихо дернул пробку.

– Вот сейчас, например, – захихикала я, потому что Лешкино умение вскрывать бутылку с игристым в нужный момент в этот раз дало сбой. Пробка предательски вырвалась из горлышка, стукнулась о потолок и упала в центр стола, шипящий напиток полез наружу, заливая стол и тарелки самого Лешки и его сидевшей рядом жены.

– Я так и знала, – Катька всплеснула руками и сделала попытку побежать на кухню за тряпкой, чтобы ликвидировать следы Лешкиного провала.

– Сиди! – остановила ее Томка. – Не успеешь.

Президент в телевизоре уже заканчивал свой поздравительный спич.

– Срочно фужеры! – вскрикнула Катька.

Лешка виновато стал разливать остатки шампанского.

– Хватит? Давайте еще одну откроем! – суетилась Катька.

– Господи, сколько паники на ровном месте, – презрительно сказала Маринка. – Можно подумать, что если мы не успеем, то случится катастрофа.

К счастью, Лешка успел. С первыми звуками гимна мы дружно чокнулись, выпили и с облегчением приступили к еде. Слава богу, больше не надо было никуда торопиться.

Ну, это мне так показалось. До спокойствия за столом было далеко. Катька все еще не могла успокоиться, она уже вовсю бегала по квартире, меняя себе и мужу тарелки.

– Никита, пойдем со мной на минутку, у меня тут сюрприз для всех, нужна твоя помощь, – Лешка решительно встал и увел за собой Никиту, который даже не успел приступить к еде.

Тут же раздалась трель мобильника Павла. Он схватил трубку и стал о чем-то говорить с невидимым нам собеседником. Видимо, связь была плохая, потому что невидимый собеседник оказался еще и неслышимым для самого Павла, ну, судя по его репликам, он так и не понял, кто ему позвонил.

– Сядут все наконец за стол или нет? – обиженно надув губки, проговорила Марина, кидая выразительные взгляды на Павла, не обращавшего на нее никакого внимания.

Наконец, вошли Лешка с Никитой с каким-то огромным красным мешком.

– А вот сюрприз, дорогие гости! – радостно сообщил Лешка.

– Ух ты! Подарки? – Томка привстала, чтобы разглядеть сюрприз получше.

Внезапно из угла, где сидел Андрей, раздался грохот. Павел, стул которого находился рядом, с удивлением оторвался от разговора и уставился на лежащего на полу Андрея.

– Что это с ним? – Томка вытянула шею.

– Эй, Андрей, ты чего? – заволновалась Катька.

– Напился что ли уже? – хохотнул Никита.

Павел наклонился над Андреем, потряс его.

– Андрей, с тобой все в порядке?

Я сидела рядом с Павлом, и когда тот вскочил со стула, увидела лицо Андрея.

– Твою мать, – прошептала я сдавленным голосом. Такое лицо никак не могло принадлежать живому человеку. Красивые черты были искажены ужасной гримасой, словно сведенные судорогой, глаза остекленели, изо рта вытекала струйка слюны.

– Что там? – Томка сзади меня заерзала на стуле.

– Похоже, он мертв, – словно извиняясь перед всеми, проговорил Павел.

– Андрей! – заорала Катька, кидаясь к своему троюродному брату.

– Серьезно? – в голосе Марины не было сожаления, скорее, любопытство.

– Да что вы стоите? Скорую! – Катька в ужасе опустилась перед лежащим Андреем на колени.

Павел сориентировался первым, благо, с мобильным он не расставался ни на минуту. Он тут же набрал номер и уже отвечал на вопросы диспетчера.

Лешка и Никита стояли, как истуканы, глупо хлопая глазами, у Томки, судя по всхлипам за моей спиной, начиналась истерика. Как и у Воблы, она хватала воздух ртом и, кажется, собиралась грохнуться в обморок. Борюсик мужественно пытался предотвратить катастрофу.

– Это и был ваш сюрприз? – обратилась я к Лешке. – Ничего не скажешь, очень оригинально!

Ничего не могу поделать. В критических ситуациях я всегда начинаю глупо шутить.

– Это все ты, Янка! – проговорила Томка, нервно затягиваясь сигаретой. – Хотела труп, вот тебе и пожалуйста, получи и распишись!

После этой фразы все гости, столпившиеся на веранде, кроме всхлипывающей в углу Катьки, как по команде уставились на меня. Даже Павел соизволил оторваться от своего мобильника.

– Ну, конечно, чуть что, так я, – возмутилась я.

– Что-то я не поняла, Ян, ты какого трупа хотела? – подала голос Маринка.

– Да никакого трупа я не хотела. То есть, хотела, но не настоящего…

– Искусственного, что ли? – хихикнул Никита.

– Не искусственного. Скорее виртуального или вымышленного, – в попытке объяснить я только еще больше запутывалась.

Из гостиной доносились голоса полицейских, которые проводили там осмотр места происшествия. Тело Андрея уже увезла скорая, она и констатировала смерть. На кухне опрашивали хозяина дома, то есть, Лешку, а нас всех попросили подождать на огромной застекленной веранде. К счастью, здесь было полно выпивки, а я умудрилась стянуть со стола тарелку с пирожками. Впрочем, ни выпивать, ни закусывать кроме меня никто особо не желал, все нервно курили и ждали новостей.

– Это ты нам его накаркала, – продолжала Томка. – Говорила же тебе, осторожней со словами, мысль материальна. Вот замыслила кого-то убить, теперь все мы расхлебывай.

– Это кто кого хотел убить? – подозрительно спросил стриженный под ежик мужик в слегка помятом костюме, появляясь на кухне в самый неподходящий момент. Ничего удивительного, полиция славится своим умением выбирать эти самые неподходящие моменты. Вот и сейчас, черт его принес из комнаты как раз на последних Томкиных словах.

– Еще раз, объясняю всем, – устало сказала я, укоризненно посмотрев на Томку. – Я собираюсь написать детектив. И труп мне нужен исключительно для сюжета.

– То есть, я правильно понял, вы убили потерпевшего, как его, Андрея Малярова, потому что вам для написания вашего произведения понадобился труп? – уточнил полицейский.

– О, господи! Да не убивала я Андрея, я его вообще сегодня первый раз увидела! Мне нужен был другой труп…

– Чей именно? – заинтересовался страж закона.

Я поняла, что следствие зашло в тупик, и если так дальше пойдет, то меня сейчас упрячут в тюрьму, как главного подозреваемого.

– Ну, спасибо, Том, удружила, – я повернулась к подруге. – Объясни, пожалуйста, уважаемому следователю, что ты имела ввиду.

– Значит так, – Томка поправила очки, и я подумала, что именно таким тоном она объясняет нерадивым ученикам на уроках особенности применения артиклей в английском языке. – Яна решила написать детектив и не придумала ничего умнее, как начать его обсуждать здесь, во время подготовки к празднику. При этом она несколько раз упомянула слово «труп», а я сейчас говорила о том, что наши слова несут определенную энергетику, и своими неуместными разговорами Яна вполне могла притянуть это несчастье с Андреем на нашу голову. Так понятно?

– Понятно, – кивнул головой полицейский, и я облегченно перевела дух. Слава богу, тупоумным он не был.

– Подождите, – внезапно встрял Павел. – Я что-то не до конца понимаю. Андрея что, убили?

– Пока еще рано об этом говорить, но похоже на отравление, – многозначительно сообщил следователь.

Я поперхнулась пирожком и с опаской отодвинула от себя блюдо.

– Чем отравили?

– Явно не пирожками, – хмыкнула Томка. – Вон ты их тут уже штук пять схомячила, и хоть бы хны.

– Зависть – плохое чувство, – немедленно отреагировала я. – Я же не виновата, что ты села на диету…

– А что, эти пирожки стояли на столе? – заинтересовался полицейский.

– Стояли, – призналась я. – Но до них дело так и не дошло. По-моему, кроме меня их никто не ел.

– Вам повезло, – мрачно заявил полицейский. – Но все равно надо отправить их на экспертизу, как и все, что мог употребить потерпевший.

– В смысле? – очнулась Катька, до этого безучастно переживающая смерть своего родственника и не принимавшая участия в разговоре. – Вы хотите сказать, что Андрюша отравился моей едой? Ну, знаете…

От возмущения она даже пошла пятнами. Катька всегда гордилась своими кулинарными талантами, и мысль о том, что кто-то мог отравиться ее шедеврами, видимо, оскорбила ее до глубины души.

– Всю еду готовили вы? – спросил полицейский, с подозрением глядя на хозяйку.

– Нет, мы все готовили, и я, и Тома, – поспешила вставить я, еще не хватало, чтобы под подозрения попала Катька.

– Понятно, – следователь сделал в блокноте какую-то пометку и многозначительно задумался. Судя по выражению его лица, теперь круг подозреваемых расширился.

– Кстати, а почему вы уверены, что дело в еде? – попыталась я исправить положение. – Может быть, яд был в шампанском? Или в другом напитке?

– Это мы непременно выясним, – пообещал следователь. – А теперь, будьте добры, предъявите ваши паспорта, сейчас мы запишем все данные, и я вас очень попрошу до выяснения обстоятельств этот дом не покидать.

– Как не покидать? У меня завтра самолет, – опешил Павел.

– Мы тоже не планировали тут ночевать, – заверещала Вобла из своего угла. Все это время она старательно изображала нервный припадок, который, по ее мнению, случается у всех тонких и нежных натур при столкновении с такими низменными и некрасивыми реалиями жизни, как внезапные трупы.

– До завтра мы все выясним, не беспокойтесь. Если версия с убийством подтвердится, то вам придется здесь немного задержаться, в смысле, в Москве, – полицейский посмотрел на встревоженного Павла.

– Только этого мне не хватало, – расстроился тот.

– Что касается вас, – следователь взглянул на Воблу с супругом. – То мы сейчас с вами побеседуем, вы оставите свой адрес и можете идти к себе. Но поселок не покидать!

Вобла всхлипнула и снова стала помирать от расстройства, вцепившись в Борюсика.

– А я завтра в Москву к другу собирался, – расстроенно проговорил Никита.

– У меня тоже на завтра были планы, что мне теперь, тут сидеть, пока вы не разберетесь, – капризно вставила Маринка.

– Давайте все-таки проясним ситуацию, – полицейский проигнорировал возмущение Маринки и Никиты. – Андрей Маляров был троюродным братом хозяйки дома?

– Да, он мой троюродный брат, – подтвердила Катька.

– А я его вообще первый раз видел, так что у меня нет никаких мотивов, – влез Никита.

– Кто еще знал Малярова? До сегодняшнего вечера? – уточнил полицейский.

– Я знал, он родственник моей жены, – пробурчал Лешка, стоявший позади следователя.

– Ну я знала, и что? – с вызовом спросила Маринка. – Он и мой троюродный брат. Только я с ним мало общалась.

– Почему?

– Ну, он в Питере жил, и вообще. Он меня старше намного. Так, пересекались иногда на семейных торжествах…

– Может быть, какое-нибудь наследство? – внезапно спросила я. – Ну, там квартира у него…

– И что? Ты соображаешь, что говоришь? – вскинулась Катька. – Какое наследство? У него и без нас есть наследники, его мама, к примеру. И сестра у него есть, родная. Правда, она последние пять лет живет в Германии. Господи, это же надо тете Тане позвонить, сказать… Как я ей это скажу? – и Катька снова заплакала.

– Тетя Таня – это мать Малярова? – невозмутимо продолжал допрос следователь, не обращая внимания на Катькины слезы.

– Да, – подтвердил Лешка.

– А его точно убили? – спросила Томка. – Просто я даже представить не могу, кому это в голову пришло, если его никто не знал. Может, он сам по себе умер? Ну, сердце там слабое или тромб. У меня у знакомой так отец умер, просто встал с дивана, пошел выпить водички на кухню и упал.

– А если убить хотели вовсе не Андрея? – внезапно осенило меня.

– А кого?

– Да любого другого. А Андрей просто по ошибке попал.

Полицейский оторвался от допроса и с интересом посмотрел на меня.

– Глупость какая, – отвергла мою идею Томка. – Это просто был несчастный случай, я уверена.

– Мы скоро это выясним, я попросил, чтобы в первую очередь проверили его бокал и салат, с морепродуктами. Сейчас быстро проведут экспресс-анализ на месте.

– Почему салат? – удивилась Катька, от удивления даже на секунду перестав плакать.

– Потому что в тарелке Малярова был только этот салат, и ничего больше.

– Кать, а морепродукты точно были свежие? – спросила Томка.

– Конечно, свежие! Как ты могла подумать?

– Тогда я вообще ничего не понимаю, – задумчиво проговорила я. – Разве что убийца решил массово всех отравить. Салат наверняка все бы попробовали.

– Кроме тебя! – подозрительно уставилась на меня Томка. – Все знают, что у тебя аллергия на морепродукты!

– Тогда нам вообще повезло, что только Андрей отравился, – продолжала я размышлять вслух. – По идее, тут все должны были скопытиться. Кстати, а как так получилось, что салат больше никто не ел? Или ел?

– Я не ела, я на диете, – проговорила Томка.

– А я вообще ничего не успел съесть, хотя салат себе положил, – немного испуганно сказал Никита.

– Почему? – живо заинтересовался следователь.

– А меня Лешка позвал ему с подарками помочь…

– А я просто не успела, – сообщила Маринка. – Я просто решила с селедки под шубой начать.

– А мы с женой веганы, – гордо влез Борюсик. – Мы не употребляем в пищу мясо невинноубиенных животных.

– Там только креветки и прочие морские гады были, в том салате, – пробурчала я.

– Их мы тоже не употребляем! Они тоже живые были! Все твари имеют право на жизнь! – в глазах Борюсика появился фанатичный блеск.

Я не стала вступать с ним в спор. И без его выступления было нервно.

– А вы, Павел? – полицейский увлеченно ставил какие-то пометки в своем блокноте.

– Не помню. А, мне позвонили.

– Кто вам позвонил?

– Да я так и не понял, там молчали, что-то со связью. Наверное, ошиблись, номер какой-то незнакомый…

– Разрешите ваш телефон? – тут же сказал полицейский, взял трубку и стал изучать его содержимое.

Удовлетворенно хмыкнув, следователь подозвал к себе одного из своих сотрудников, протянул ему листок из своего блокнота, куда до этого что-то переписал, наверняка подозрительный номер, и тот сразу же вышел, судя по всему, сделать какой-то звонок.

– А меня муж спас, – медленно проговорила Катька. – Он мне тарелку шампанским залил… И себе тоже.

– Очень предусмотрительно, – хмыкнул следователь, вернул Павлу телефон и внимательно посмотрел на Лешку.

– Что предусмотрительно? – не понял Лешка.

– Обезопасить себя и жену, – сказал полицейский.

– От чего обезопасить? – не понял Лешка.

– От салата.

– Угу, а остальные гости пусть травятся, – влезла я. – Думаете, Лешка – маньяк? Заманил нас всех и решил устроить массовую травлю. Очень гостеприимно! И зачем ему Андрея этого убивать? Леш, ты зачем его убил? Если наследство вам не светит? Может, ты просто его не любил?