Записки из тёмного района

– Зачем? Обкидаю ваши дома камнями! – ответил Андрей-строитель, – знаете древнюю истину: «Око за око, зуб за зуб».

– Камень за камень! – вставил свои пять копеек дядя Вася и философски поднял указательный палец вверх.

– Не надо, мы больше не будем! Честно! – Андрюха Тамбовец снова проявил настойчивую склонность к дипломатии.

– Да ну? Вы сколько раз уже это делали? – с недоверчивым прищуром спросил немолодой дядя Вася.

– Теперь они не будут кидаться, правда! Я за ними прослежу, – поддержала ребят отважная Дося.

– Добро, – Андрюха-строитель поднял большой палец вверх и, лениво потянувшись, задал новый вопрос: – Кота Леопольда смотрели?

– Ну да.

– Какая там главная фраза?

– Давайте жить дружно! – мигом среагировал Лёня.

– Во! – дядя Вася снова поднял указательный палец вверх и повторил заветную фразу: – Давайте жить дружно!

– Ну, серьёзно, ребят, завязывайте с такой хернёй. Если нечем заняться, приходите к нам на стройку, покатаем в ковше. Вон, видели экскаватор за окном? – спросил Андрей, наконец-то сняв с головы свою фирменную кепку со значком «BMW» и явив взору коротко стриженый череп.

– На экскаваторе-то прикольно будет! – оценивающе воскликнул Тихий.

– Ну вот и всё, ё-моё! Залезете в ковш, и Саня вас покатает. Сейчас он дрыхнет в соседнем вагончике, а так прокатит – вообще не вопрос. И больше никаких камней, по рукам? – подвёл итог молодой рабочий.

– По рукам! – хором отозвались усмирённые юнцы.

– Если какие проблемы будут, приходите сюда, спросите Андрея, меня тут все знают. Всё порешаем. И больше не хулиганьте! – примирительно подмигнул Андрей-строитель.

– Круто! Больше не будем хулиганить! – пообещал генератор хулиганский идей, он же Тамбовец.

Подойдя к двери, работяга откинул щеколду и распахнул дверь.

– Давайте, ребят, до встречи!

– До свидания!

С тех пор в вагончики не прилетело ни одного камня, ведь отныне там обитали «свои люди». Победила дружба.

29–30.05.2021

Гнев Богов

С высоты всё выглядит иначе. Ты как бы становишься не участником, а наблюдателем. Оглядываешь окрестности зорким орлиным взглядом и можешь позволить себе разные шалости. И если там внизу за свои проступки можно знатно отхватить, то здесь, ты практически недосягаем.

Попасть на крыши многоэтажек, коих на районе всего две, можно было в двух случаях: 1) если ты сотрудник коммунальной службы с ключом; 2) если ты подросток, и твоё несозревшее тело без труда пролезает в решётку.

Именно благодаря второму пункту по крышам обеих многоэтажек постоянно рассекала местная шпана. Нужно было лишь подняться на последний этаж, убедиться в том, что там никого нет и резким умелым движением просочиться между металлическими прутьями. Пара секунд, и ты по ту сторону «портала». «Портала», через который не пройдёт взрослый без ключа, ведь расстояние от прута до прута плюс-минус двадцать сантиметров, а это непреодолимая преграда для взрослого тела.

И вот заветная крыша. Шикарный вид и ощущение превосходства. Внизу копошится невзрачный район, а ты смотришь на всё это глазами Бога. Словно с древнегреческого Олимпа взираешь на простых смертных и можешь ниспослать на них свой гнев или помиловать, в зависимости от настроения.

Вот внизу блатной походкой шагает Коля Око из старших. За ухом сигарета, в руках чётки. Чёрные спортштаны с белыми полосами елозят по мокрому от дождя асфальту. Око лучше «помиловать», ведь если он заметит, то при встрече внизу будет неизбежная кара. А вот идёт тётя Надя-страховщица из крайнего подъезда. Милая, пожилая женщина, которую знает весь район. Она также будет «помилована», но уже из этических соображений, ведь она добрая и не заслуживает праведного гнева.

Несколько шагов по чёрному рубероиду, и на противоположной стороне крыши виден подходящий объект. Чокнутый мужик из пятого подъезда, который проявляет необоснованную агрессию к подрастающему поколению. Он частенько пытается поймать кого-то из малых, может метнуть бутылку или камень, обещает повесить на сосне в парке или придушить. Крепкий неадекват и по совместительству конченый алкоголик. Именно на него сегодня и снизойдет «гнев Богов».

Вода из колонки, залитая в бутылку из-под лимонада «Буратино» и фасовочный целлофановый пакет – из этих незамысловатых компонентов изготавливались «СВУ» тех лет.

Злобный алкаш одиноко плетётся вдоль дома. Он даже не подозревает, что с крыши на него взирает три пары шальных глаз. Одна пара рук держит пакет, вторая откручивает крышку бутылки. Прозрачная холодная вода заполняет не менее прозрачный пакет до краёв, сверху он завязывается в узел. Всё, водяная бомба, в народе «капитошка», готова.

В полуметре от пропитого агрессора приземляется первый бесшумный «снаряд». Гроза поселковых малолеток не успевает даже моргнуть, как из лопнувшего пакета в него летят брызги поражающего элемента. На затёртых светлых джинсах остаются следы бомбардировки. Из уст злодея вырывается многоэтажная нецензурщина.

Обрызганный и напуганный громким хлопком, он поднимает к небу озлобленное лицо, покрытое седоватой щетиной, и пытается понять, откуда прилетел столь неожиданный «подарок». Череда балконов, а за ними хмурое небо, заслонившее тучами солнечный свет. Алкоголик, нашёптывая бранные словечки, продолжает путь, так и не выстроив логической цепочки.

Вторая «бомба» приземляется сзади, и громкий хлопок эхом сотрясает пространство. Подскочив и приземлившись обратно, нелицеприятный тип выдает новую порцию фраз, которые обычно «запикивают». Затёртые штаны обрызганы уже с другой стороны, а пропитое чёрствое сердце стучит всё чаще.

«Портал» возвращает тебя в привычное состояние. Ты снова смотришь на мир глазами смертного. Ты больше не над ними, а среди них. Но это всего лишь вопрос времени.

25.10.2021

Зимние забавы

Зима для подростка в девяностые – нулевые – никогда не была поводом сидеть дома. Заваленные снегом тёмные улицы всегда зазывали в свои морозные объятия.

Вот вы с братвой несётесь с крутой, кем-то щедро залитой, горки. Снегокаты, ледянки? Хм, а что это? Максимум, на что можно было рассчитывать, – это старые добрые санки. Но и они не всегда были в наличии. «Картонка под жопу» и вперёд. А иногда и без неё. Отбил седалище, ещё и какой-то «олень» влетел в тебя ногами в самом низу – не беда. Отряхнулся, поднялся и вновь задорно покатился по толстому слою льда. Всё максимально просто. Главное правило тех времён – никаких правил!

Родные дворы предстают перед вами привычным невзрачным уродцем. Среди поломанных качелей, перекошенных каруселей и ржавых горок вы по классике играете в снежки. После недолгого отогрева в ближайшем подъезде веселье продолжается.

Теперь же, поделившись на две команды, вам предстоит бороздить неказистые просторы своего района, играя в казаки-разбойники (под стать временам, игра была переименована в «менты-бандиты»).

А что ещё? Конечно же, любимое всеми хулиганами развлечение – «градусник». «Градусником» по суровым законам улиц становился тот, кто был не способен оказать внушительного сопротивления. Жертву молодёжной забавы хватали за руки и за ноги, переворачивали вверх ногами и вставляли головой в сугроб. Ну, вот так, ты либо можешь постоять за себя, либо «измеряешь температуру» на потеху другим.

Ещё одной экстремальной забавой было «подразнить» старшаков. Кинуть снежок или острое словцо в адрес тусовавшихся у подъезда старших ребят и убежать – вот он, настоящий мужской экстрим. Старшие всегда принимали вызов и начинали охоту.

Вы (то есть младшие) уходите от них закоулками, прячетесь за гаражами, за деревьями в парке, в глухих переулках и прочих укромных уголках местности. Задача старших проста – отловить и наказать. Ваша цель обратная – уйти от возмездия. Подобные «кошки-мышки» почему-то практиковались именно зимой.

В этом деле не работала стандартная погоня, то есть тупой прямолинейный бег, так как догнать заряженных энергией сорванцов было крайне сложно. Здесь работала исключительно тактика. А её старшие товарищи прорабатывали основательно. Они делились на группы и окружали, они караулили в подъездах при возвращении домой, они пытались сыграть на доверии – «да ладно, хорош уже бегать, не будем мы вас трогать» и многое-многое другое.

Рано или поздно каждый участник данной затеи попадал в их руки, и тогда начиналась логичная экзекуция. Сильно не били, это ведь всё-таки игра. Но игра без правил.

Тебя могли окунуть в сугроб (ну да, тот самый «градусник»), напихать снега за шиворот или «расстрелять» – поставить к стенке и закидать ледяными снежками. Перед «расстрелом» снежки поливались холодной водой из колонки и покрывались льдом. Даже через толстые штаны и куртки от таких «снарядов» частенько оставались синяки.

В этот момент проверялся характер: не ныл, не просил прощения, не угрожал родителями – что ж, ты «пацан» и можешь быть свободен. В следующий раз не попадайся. Кстати, рассказать родителям считалось позорным – за такое почётный статус «пацан» опускался до статуса «чмошник». По этой причине жалобы взрослым были практически исключены.

В одну из зим у одного из участников компании появился доступ к классике советского автопрома – старому «запорожцу». Это был прорыв в сфере поселковых развлечений. Неубиваемый советский «запор» носился по заснеженным улицам, перевозя визжавшие от восторга тела практически на каждом сантиметре своего кузова. За рулём сидел хозяин машины, а в кабину набивалось по пять-шесть человек. Ещё двое ехали лёжа на крыше, один сидел на багажнике, а ещё один мчался сзади на санках, которые были привязаны верёвкой к заднему бамперу. И все постоянно менялись местами.

Слух о лихих ребятах на «запорожце» быстро распространился по местности, и появление культовой тачки обычно сопровождалось бурными аплодисментами. Такое представление вызывало искренний восторг у местной публики. Но не все, по-видимому, были довольны: кто-то, как всегда, «накапал».

Конец данному «аттракциону» положил участковый, буквально вставший грудью перед лихо маневрирующим «запорожцем». Наобещав массу проблем и штрафных санкций в случае рецидива, он раз и навсегда отбил желание садиться за руль. На этом эпопея весёлых покатушек и закончилась.

Ну и вишенкой на торте в зимний сезон стал «Слон». Об этой культовой игре поведал один из старших – Вова Крепыш. Как-то, при спонтанной встрече, он спросил: «В “Слона” играть умеете?». Получив отрицательный ответ, щедрый Вова подробно разъяснил правила и, так сказать, пустил игру в массы.

Ногой на снегу он начертил круг примерно два – два с половиной метра в диаметре. В этот круг он поставил «слона», который состоял из двух человек, согнутых пополам и прислонённых голова к голове. Вокруг «слона» ходил «вода», а остальные стояли за пределами круга. Суть игры заключалась в том, чтобы запрыгнуть на «слона» (то есть на спины согнутых людей) и не быть осаленным «водой».

«Вода» мог салить только в кругу и только тогда, когда человек находился на земле. Того, кто успел запрыгнуть на «слона», он салить не мог. Тот, кого осалили, становился на место одного из тех, кто был «слоном», а тот, кто стоял в «слоне», выходил за круг и получал возможность прыгать на спины. Когда «слон» не выдерживал тяжести оседлавших его тел и падал, все бросались врассыпную и убегали за круг. «Вода» мог салить только тогда, когда «слон» снова вставал в свою изначальную позицию.

Также имелась возможность оседлать самого «воду», подбежав к нему сзади и повиснув на шее. Если зазевавшегося «воду» седлали, то он обязан был возить оседлавшего его человека вокруг «слона» минуту или две и в это время не имел права никого салить. Пока неудачливый «вода» возил удачливого «наездника» на себе, на бесхозного «слона», то есть на спины составлявших его бедолаг, бесконтрольно прыгали все участники процесса.

«Слон» приобрёл неслыханную популярность среди шального молодняка в возрасте от десяти до шестнадцати лет. В него играли не одну зиму подряд. Как ни странно, в эту игру вливались даже девчонки.

Позже появился другой вариант «Слона», который для отличия назвали «Слоником». В него играли так: делились на две примерно равные по количеству человек команды. Методом «цу-е-фа» решалось, какая команда будет везти, а какая ехать.

Те, что везли, сгибались пополам, обхватывали руками впереди стоящего человека и подставляли спины под прыжки. То есть, они, как вагоны поезда, были сцеплены друг с другом и смешным образом согнуты. Вторая команда запрыгивала им на спины, и каждый старался сесть так, чтобы вызвать максимальный дискомфорт у везущих.

Задачей тех, кто вёз (то есть «слоника»), было довезти тяжёлую ношу до начерченной на снегу линии. Расстояние до линии было примерно полтора-два метра. Задачей тех, кто сидел верхом на «слонике», было помешать ему добраться до линии. Поэтому наездники разрабатывали свою тактику – садились вдвоём на одного или старались сесть прямо на голову, чтобы звено «слоника» прогнулось и рухнуло. Если это происходило, то «слоник» возвращался на старт, и всё начиналось заново. Если же «слоник» довозил ношу до финиша, то команды менялись ролями.

В те годы, если ты выходил на улицу, она поглощала тебя целиком. Ты гулял до победного и отдавался этому делу на все сто. Заход домой был чреват тем, что тебя «загонят» и остаток вечера ты проведёшь без друзей и приключений. А без этих двух составляющих твоя пока ещё относительно беззаботная жизнь теряла смысл.

Итак, никаких полумер – ты или дома, или на улице. Никаких тебе ТЦ, кафешек и прочей роскоши. Только скромные пейзажи окраины: гаражи, дворы, дома, тёмный парк, шоссе и бетонные стены завода с колючей проволокой. Единственное место, в котором можно было перекантоваться и согреться, – это подъезды.

Без телефонов, наушников и интернета, без чатов, видосов и мемов, в темноте, холоде и изоляции шальная юность конца девяностых – начала нулевых всегда имела неиссякаемый арсенал зимних забав.

25.01.2023

Дворовый футбол

Зрелища всегда объединяли людей. Чем больше их масштаб, тем больше зрителей они собирали. Дворовый футбол являлся самым что ни на есть зрелищем локального масштаба. Особенно если местные бились с «коллегами» из других районов.

Вместо стадиона – самодельное футбольное поле в парке; вместо искусственного газона – серая пыль под ногами; вместо формы – футболки и спортштаны; вместо трибун – несколько самодельных деревянных лавочек, а вместо болельщиков – сидящие на этих самых лавочках (а иногда и прямо на траве) местные жители разного возраста.

Потрёпанный мяч залетает в порванную изношенную сетку ворот, вылетает с другой стороны и неспешно укатывается в кусты. Нетрезвые крики зрителей несутся со всех сторон. Вратарь, пропустивший мяч, начинает истошно оспаривать печальный для него факт, размахивая руками и сотрясая воздух возмущёнными криками. Около него собирается «консилиум» из участников поединка и в похожей манере начинает отстаивать свою позицию.

– Он у меня из рук выбил, не считается гол! – с выпученными глазами орёт вратарь, указывая на виновника изменившегося счёта.

– Чего я выбил? Не гони. Ты до него не дотронулся даже, – огрызается забивший.

– Сам не гони, я уже в руки схватил, а ты ударил – не унимается вратарь.

– Да был гол, ё-моё, мы всё видели! Давай, не выдумывай. Один – ноль, – орёт местная группа поддержки, расположившаяся в густой траве справа от ворот с белыми пластиковыми стаканчиками в руках.

Спор переходит в острую фазу. Здесь бы вмешаться судьям, но по понятным причинам их нет. Всё держится лишь на самоорганизации. После резко вспыхнувшей словесной перепалки, потоков нецензурной брани и агрессивных телодвижений морально задавленный вратарь безучастно машет рукой и соглашается: «Ладно, играем». Закон джунглей в действии: «кто сильнее, тот и прав». А сильнее местные, которых больше. Счёт: один – ноль. Игра продолжается.

Потрёпанный мяч улетает в центр поля, и вокруг него возобновляется активность. Столкновения, подкаты, удары по ногам, падения – всё, как в профессиональном футболе. Но есть конкретное отличие – никто не ноет и не симулирует. Упал, встал, побежал дальше. Тут за тобой не прибегут с носилками и никто не получит жёлтую или красную карточку. Здесь всё решается просто: «Э, слышь, штрафной. Чего не было? Было, говорю!».

Вместо кубков и мест в таблице здесь стандартный трофей: ящик пива. За него и бьются на поле район на район. Эмоции, травмы, споры – всё ради двадцати бутылок пива из местного магазина. Ну не ради этого, конечно. Скорее, ради самого процесса. А «хмельной кубок» как награда победителю. Скромно, стандартно и примитивно, зато никакой показухи и фальши. Суровый мужской поединок и суровый стандартный трофей.

После игры, бывало, выигранный приз выпивался совместно – и победителями, и проигравшими. И завершившийся локальный матч перерастал в грандиозную пьянку, в которой смешивались все: игроки обеих команд, зрители, подруги и случайные встречные. Как-никак это местная самодеятельность и все друг друга знали.

Бывало, что трофейный ящик пива был «догоном» к выпитому до игры. В дворовом футболе «допинг» был нормой и никакого контроля за состоянием игрока никто не вёл. Единственным требованием было лишь то, что человек может стоять на ногах и бегать по полю. Остальное на усмотрение команды. Иногда на замену выходили зрители, которые прилюдно распивали около поля на лавочках.

В связи с повальной нетрезвостью игрового состава командам присваивались шуточные названия. Например: «Синие дьяволы» или «Алкомотив» (пародия на «Локомотив»). В общем, несмотря на итоговый счёт, в дворовом футболе девяностых – нулевых всегда побеждала дружба, которая скреплялась совместными попойками после игры.

20.02.2022

Диалог

– А не угостите сигареткой? – звонкий детский голос окликнул седого мужчину, вышедшего из калитки. За ней виднелись заросли садовых деревьев и двухэтажный деревянный барак тёмно-зелёного цвета.

Пожилой мужчина внимательно посмотрел на подошедшего к нему подростка и спросил:

– Ты в каком классе учишься, курильщик?

– В восьмом, – ответил щуплый мальчуган в джинсовке.

Из наружного кармана клетчатой рубашки дед достал пачку «Примы», вынул папиросу, вставил её в рот и чиркнул спичкой о серу. Поднеся огонь к завёрнутому в бумагу табаку, седой мужчина умело раскурил «цымбарку» и выпустил клубы густого дыма в пасмурный воздух осеннего дня. Затем он снова кинул оценивающий взгляд на белобрысого мальца и, усмехнувшись, продолжил диалог:

– Ха, в восьмом классе и уже куришь?

– Ну да, – невозмутимо ответил худой восьмиклассник.

– Правильно делаешь, сынок. Раньше закуришь – раньше помрёшь. В нашей стране нужно жить как можно меньше, – философски заметил дед и протянул мальчишке папиросу.

24.05.2021

Стандарт

– Э, малые, ходь сюды! – хрипло крикнул мрачный персонаж лет восемнадцати, что, неестественно согнувшись, сидел на покрытой снегом лавке.

Два мальчугана лет по девять неуверенно зашагали к незнакомцу по рыхлому снегу.

– Ну чего тушуетесь, ёпт, идите смелее! – он подманил их трясущейся, красной от холода рукой. На нём была дутая бледно-зелёная куртка, чёрная шапка с надписью Adidas, светлые джинсы и изодранные зимние ботинки коричневого цвета.

Мальчишки прибавили скорости и начали приближаться к одиноко сидящему типу. В поселковом парке были только он и они, больше никого. Двадцатиградусный мороз не располагал к прогулкам, но даже он не смог удержать молодёжь от желания «затариться ништяками». Ребята возвращались из палаток на станции с полными карманами сникерсов, чипсов и банок пепси.

Солнце красочно освещало укрытое снегом пространство. Вечно зелёные сосны и ели в объятии только выпавшего снега создавали почти сказочный пейзаж. Морозный солнечный день обжигал неприкрытую кожу на лице. Снег ритмично хрустел под тяжёлой зимней обувью. Хмурый тип на лавке совсем не вписывался в красочный природный пейзаж, но именно он своим видом напоминал об особенностях времени и места.

Два неокрепших юнца остановились возле согнувшегося человека с бледноватым лицом и каким-то бывалым взглядом. Было заметно, что его конкретно потрясывало. Но трясло его как будто не от холода, тряска исходила изнутри.

Он взглянул на стоявшие перед ним совсем юные румяные лица беглым взглядом и захрипел:

– Местные?

Один из мальчишек еле заметно кивнул. Хмурый тип, выпуская пар изо рта, продолжил:

– Ништяк! Где тут цыгане живут?

– Э-э-э, какие цыгане? – переспросил румяный юнец.

– Которые кайфом торгуют, ёпт, – отрезал трясущийся незнакомец, – кайф нужен срочно. Я знаю, тут у вас цыгане барыжат на местности.

– Мы не знаем, – тихо пробубнил второй паренёк.

– Подстава! – с нескрываемой досадой почти завыл странный незнакомец и, закачавшись на лавке, продолжил: – Вмазаться надо. Подыхаю.

Мальчишки стояли в недоумении, не зная, что сказать.

– Сижка есть? – хрипло продолжил диалог нездоровый персонаж. Этот вопрос был более понятен молодым умам.

– Да мы не курим, – осторожно ответил один из них.

– А лавандос имеется?

– А что это? – искренне не понимая значения слова, спросил один из мальчишек.

Нервный тип, которого затрясло значительно сильнее, на этот раз ничего не ответил. Потеряв интерес к двум молодым пацанам, он отвернулся и забубнил себе под нос что-то нечленораздельное.

Не желая больше задерживаться возле не самого приятного собеседника, ребята продолжили путь. Ритмичный хруст под ногами возобновился, удаляясь всё дальше от заснеженной деревянной лавочки в направлении выхода из парка. Чистый снег лучезарно блестел в ярких солнечных лучах.

Мрачный тип по-прежнему трясся на деревянной лавке в полном одиночестве. Он олицетворял собой стандарт поселковой молодёжи тех времён. Шла зима 1994-го.

01.11.2021

Качели

Новые качели появились посреди практически пустого двора напротив нового дома. Не считая стола и лавочек, они были единственной конструкцией у подножья десятиэтажной громадины. Всё в этих качелях, воткнутых между однотонным серым домом и рядами чёрно-серых гаражей, было под стать времени: просто и сурово.

Невзрачный чёрный каркас и железные штанги, переходящие в деревянные сидения без спинок, – вот и вся конструкция. Даже земля во дворе, возле недавно возведённого бетонного великана, была в каких-то пыльно-серых тонах. Шёл 1995-й год.

Учитывая, что во дворе соседнего и единственного на весь район многоэтажного «коллеги» качели были сломаны уже давно, эти быстро завоевали популярность среди активного уличного молодняка. На четыре посадочных места претендовала вся молодёжь окрестности.

Скрип качелей не прекращался в течение всего светового дня. И если ты был не из самой взрослой категории желающих прокатиться, то ожидание очереди могло затянуться надолго. Старшие в большинстве своём не заморачивались с временными рамками и катались до тех пор, пока не надоест. А если они приходили в то время, когда катался ты, то в девяноста процентах случаев звучала фраза: «Э, пацан, дай-ка я покатаюсь».

Эта фраза решала всё. Иерархия, чёрт возьми. И вот ты уже сидишь на лавочке и наблюдаешь, как старший бесцеремонно восседает на твоём месте. Но эта же иерархическая особенность работала и в твою пользу, когда ты подходил к качелям и видел на них паренька помладше. Воистину закон джунглей: «Кто сильнее, тот и на качелях».

Из-за дефицита развлечений качели стали практически местной достопримечательностью. Иногда тёплыми летними вечерами вокруг них собиралось по несколько десятков человек. Женщины с семечками, дети с игрушками, любовные пары в обнимку, алкоголики со стаканами, наркоманы с мутными глазами, пенсионеры в одежде не по сезону – двор вмещал всех желающих.

Этот приевшийся, монотонный скрип железа будто бы притягивал к себе все слои окрестного населения. Качели – connecting people[1]. Те, кому не хватало лавочек, стояли или сидели на корточках. В общем, это были времена, когда для счастья нужно было совсем немного: качели во дворе и хорошая компания. Торжество минимализма.

Минимализм в конструкции самих качелей (широкое деревянное сиденье без спинки) давал возможность для полёта фантазии. Катались сидя, стоя, на животе (отталкиваясь ногами от земли), вдвоём, втроём, да как угодно. И, конечно же, любой уважающий себя подросток практиковал такую экстремальную опцию, как прыжки.

Прыгали как из сидячего, так и из стоячего положения. Иногда прыгали на расстояние – кто дальше. Во время подобных состязаний приземлиться на ноги и отбить пятки было не самым худшим раскладом. Бывали случаи, когда из-за недостаточной манёвренности посадка осуществлялась на пятую точку, и копчик бедолаги полыхал огнём. Это были суровые девяностые, мы развлекались как могли.

Со временем из-за активного и не всегда бережного использования местная достопримечательность сильно износилась. Лёгкий скрип превратился в какой-то душераздирающий звук, а несколько посадочных мест было варварски оторвано. Когда из четырёх сидений осталось два, стать счастливым обладателем посадочного места стало ещё сложнее, ибо конкуренция была дикая.