Королевство вкусных открытий

Зазвучали хлопки, громкое пение Бака сверху и тяжёлое топтание танцора Верджила. Ник сразу понял, что Бак налил для старика кофе сорта тактон, заставляющего танцевать даже самого неумелого недотёпу.

Ник оглядел камеру: холодный земляной пол, каменные стены и решётка. В правом углу стояла длинная деревянная лавочка, а в левом – дырка в земле, называемая туалетом. Из предметов всё. Тяжёлый запах сырости и печали неспешно окутывал вокруг воздух. В противоположной камере не было соседа, поэтому поварстье остался совсем один. Со своими мыслями.

Новенький

Ник проснулся от резкой боли в пояснице. Как оказалось, спать на лавочке – не самое приятное занятие. Он медленно поднялся, сморщив лоб, и сел, поглаживая рукой спину.

Сколько я проспал?

Ник огляделся. Вокруг ни звука из других камер, ни света, полнейшая тишина. Сверху от стражей тоже ничего не доносилось.

Это всё происходит наяву. Ники действительно в тюрьме!

Ник ощутил, как по телу побежала тёплая волна, которая согревала его, и даже более того – его тело и лицо начали пылать. Пылать от раздражения и злости.

Да как они посмели! Я же старался ради всех вас!

Ник ударил левым кулаком по лавочке, а потом вскрикнул и прижал руку к груди, поглаживая её. Непривычная боль. Он качался на лавочке вперёд-назад, крутя в голове разные сбивчивые мысли.

Дурацкие продукты! Дурацкий рынок! Дурацкий мангустин… И этот Перс Купер – самодовольный позёр! Это они во всём виноваты!

Тёмное чувство всё больше поглощало его, будто закутывая в тёплый плед холодной ночью. Оно раздражало мышцы и тело, заставляя их насильно напрягаться. Зубы стиснулись, скрывая оскал, а вены вздулись. Во рту появился острый вкус. В камере стало слишком жарко. Неожиданно для себя Ник издал громкий рык, подняв голову как ночной волк.

В соседних камерах послышались звуки, и какой-то старческий голос крикнул Нику:

– Эй, новенький! Мы тут ночью спим, а не орём!

Другой более грубый голос подхватил:

– Заткните пасть! Скоро подъём. И я хочу выспаться, а не слушать ваш базар! Наступила тишина. Ник всё так же сидел и вспыхивал, но уже немного сдерживая себя, стараясь не выпускать мысли наружу.

Глупый король, глупое королевство! Если Боги его выбрали, то это был глупый выбор! Они не того выбрали! И почему они сами не спускаются и не общаются с нами! Не объясняют эти Дары! Не отвечают на наши вопросы! А у Ники полно вопросов для них!

Прошло какое-то время, и сверху послышались шаги и движения. Спускался человек, придерживая тележку, которая скатывалась с дорожки рядом. В руках он нёс несколько ярких жёлтых паслёнов. Человек развесил паслёны у входа и в дальнем углу тюремной пещеры.

– Подъём, подъём! Время завтрака! – громко скандировал он всем, звонко стуча ложками друг о друга.

Это был маленький лысый мужичок преклонного возраста, с большим животом и коротенькими ножками. Одетый в униформу повара, он так быстро и слаженно выполнял все действия, будто делал это с рождения. Его деревянная тележка на колёсиках вмещала миски с уже наложенной едой и столовые приборы, точнее, только ложки. Повар подошёл к камере Ника и сунул в нижнюю щель решётки миску с кашей и ложкой внутри, поставил жестяную кружку с чаем. Слабый аромат варёного маиса донёсся до Ника.

– Сегодня у нас кукурузная каша и радостный шоколадный чай! – крикнул громко всем повар после того, как поставил еду Нику.

– Я не буду это есть! Я вообще объявляю голодовку, пока меня не выпустят! Меня незаконно забрали и обвинили! – Ник встал и яростно стал тыкать указательным пальцем в тарелку.

– Как хочешь, – равнодушно пожал плечами повар, а потом громко крикнул вдаль: – Хэнк, будешь добавку? Тут новенький отказывается от еды.

– Конечно, можешь не спрашивать, – отозвался тот самый грубый голос, который его в прошлый раз заткнул.

Повар опять наклонился, чтобы забрать еду Ника, и положил её обратно в тележку. Он пошёл дальше, выдавая долгожданный завтрак заключённым второго участка. Слышались слова благодарности и даже смешки от преступников. Шоколадный чай знал свою работу. Кусочки со вкусом «Сладкая радость» полностью оправдывали своё название. Но Нику было не до чаепития. Он стоял и, сам того не понимая, сильно сжимал руки в кулаки. Вспыльчивость не покидала его. Да, он хотел есть, но только не завтрак из волшебных Даров. Ник подошёл к решётке и посмотрел налево. Он видел не всех, но те, кого заметил, выглядели довольными и даже… Счастливыми? Счастливее, чем коллеги из «Закусочной», счастливее, чем он.

А им тут явно нравится!

Эта мысль немного ошарашила Ника, но потом он вспомнил, что ему здесь находиться по меньшей мере год, и удивление бесследно пропало. Он нахмурил брови и сел на лавочку. Повар уже ушёл, и из камер доносились обрывки разговоров, анекдотов и шуток. Но Ник думал о своём. Он представил Перса Купера, как тот ухмыляется. И вообразил его так правдиво, что даже показалось, что Перс стоит здесь, у него в камере, прямо перед ним.

Что, мистер Купер? Вы поступили очень некрасиво! Гадкий придворный! Вы пользуетесь своими деньгами и статусом лучшего друга короля так, что никто не может вам перечить! Но у вас нет сердца! Вы гнилая пустышка!

Ник отчитывал воображаемого человека, как всегда, сбиваясь и тараторя. Он чувствовал, что ему становилось легче. Тут в голове всплыл ещё один образ. Ему Ник также спешил всё высказать:

А вы, уважаемый мистер король, настоящий эгоист! Думаете только о себе, не о жителях! Перестаньте закрывать глаза на Дары! Их надо по-настоящему изучить! Вы должны думать прежде всего о безопасности жителей, и в этом помогут поварстье! И я знаю, как сделать всё правильно!

Ник остановился. Образы растворились в тусклом свете. Перед ним виднелась только стена. Но Ник почувствовал, как его тело немного расслаблялось, напряжение спадало, дыхание выравнивалось.

А может, мне удастся договориться с судьёй?

Кусочек надежды поселился в его сердце, и с этими мыслями Ник позволил своему уставшему невыспавшемуся телу провалиться в утренний сон.

Судная комната № 4

Начинался отличный день. Солнечные лучи беспощадно освещали и прожигали всё вокруг. Ветер завывал, как и прежде, но тёплым, приятным порывом, нежно щекоча лицо Ника. Даже улавливался слабый сладкий вкус. Вкус надежды. Ему понравилось ездить на мувсайклах, убрать бы наручники и заменить компанию на более приятную. Конвой подъехал к зданию суда, и трое стражей завели Ника внутрь. Они попали в длинный коридор с разными закрытыми дверьми по обе его стороны.

Ни разу сюда не заходил.

Одноэтажное здание суда было наземным. Выложенное из чёрного грубого и неотёсанного камня, оно создавало более презентабельный вид, чем второй участок стражей. Зеркальный потолок, красивые резные лавочки для ожидания, каменный и такой же чёрный пол и большое количество паслёнов зелёного и жёлтого цветов.

Ник шёл по коридору и чувствовал, что он недостоин. Недостоин даже просто ходить по такому красивому помещению.

Конвой с заключённым приблизился к двери с надписью «Судная комната № 4». Почему-то это название насмешило Ника, и на его лице проскочила еле заметная улыбка. Двери распахнулись, и они вошли в небольшое квадратное помещение. В дальнем конце, на троне, восседал судья, справа от него располагалась маленькая решётчатая кабинка для подсудимого, а слева за столом сидела миниатюрная девушка со стопкой бумаг и перьевой ручкой. Всё остальное пространство до дверей занимали ряды кресел для наблюдателей. Местные жители любили посещать суд и следить за ходом слушания, смотреть на реакцию обвиняемого и судьи и перерабатывать это всё в какую-нибудь годную сплетню, рассказанную своим друзьям и коллегам. Естественно, сильно преувеличивая действительность. Осуждённый, пустивший одинокую слезу, будет не так интересен, как человек, у которого случился нервный срыв и чьим финалом стала бурная потасовка со стражами. Суд существовал для зевак как драматическая театральная постановка, которой не хватало в безмятежной жизни Драйвиденского королевства.

Ник проследовал по коридору, его посадили в решётчатую кабину, закрыв на замок. Он оглядел толпу – ни одного знакомого лица. Даже Перс Купер не посчитал нужным приходить. Но тем не менее свободных мест поварстье не обнаружил. Зрители, шумно чавкая и шурша пакетиками от снеков, с интересом наблюдали за ним.

Судья громко постучал молотком три раза о подлокотник трона, и шум стих. Представление начиналось. Все обратили внимание на него, пожилого мужчину с седой длинной бородой и такими же длинными волосами, собранными в пучок. Глядя в его уже почти безжизненные глаза, с трудом верилось, что он способен огласить разумный и справедливый вердикт. А когда он начал говорить, Ник вообще подумал, что старик покинет этот мир прямо здесь, на слушании его дела.

Судный день тогда сегодня будет не для меня.

Кряхтя и проглатывая окончания некоторых слов, судья огласил общую информацию по делу: кто такой Ник, почему и за что его судят. Услышав, что он поварстье, почти все зрители уныло выдохнули. Как будто ожидали другого спектакля. Маленькая девушка-писчий аккуратно записывала всё, что произносил судья. Она не торопилась – судья говорил медленно. В конце старик добавил, что они не смогли разобрать каракули, которые нашли в блокноте Ника, но по найденным книгам и рассказам соседей – Ник был действительно поварстье. После этого судья передал слово Нику.

Ник сглотнул, оглядел толпу, лёгкие колебания прокатились по его телу. Он уже примерно продумал, что скажет, поэтому его голос почти не дрожал:

– Уважаемые судья и жители! Да, я поварстье и больше не буду этого скрывать. Я уже год исследую Дары и могу вам наглядно показать, что я изучил! Продукты не такие безобидные, как вам кажется, и я вам это докажу…

Три удара молотком судьи перебили его.

– Мистер Обис, мы это уже слышали от таких, как вы, много раз, надоело, – судья скривился, – у вас есть что сказать в свою защиту?

– Я бы хотел с вами договориться… Я могу под наблюдением стражей и даже в наручниках лично вам или уважаемому королю Лейфу Всевышнему показать всё, что изучил, и после этого можете меня посадить в тюрьму! Но главное – поглядите, что я смог сделать!

Гул и шёпот прошлись по залу.

– Такого не будет, – судья опять отбил молотком. – Я готов огласить приговор, тишина в зале! Мистер Ник Обис, вы объявляетесь виновным! Основываясь на законе о тайных организациях и поварстье, а также законе о покушениях на убийства господ придворных, вы приговариваетесь к году заключения во втором участке стражей! – Возникло ощущение, что судья повторял один и тот же заученный текст. После он повернулся в сторону Ника и произнёс чуть тише: – Скажите спасибо, что у мистера Перса Купера не было никаких физических ран, поэтому ваш приговор смягчился до одного года.

– Но… – начал Ник, но его опять прервал судья:

– Стража! Увести виновного!

К нему подошли стражники и повели к выходу. Люди в зале, недовольные быстрой концовкой, уже начали вставать, чтобы покинуть помещение. Кто-то зевал, кто-то листал сегодняшнюю газету, но никто не смотрел на Ника. Скука и безразличие так и читались в их глазах. Спектакль получился слишком коротким и неинтересным, и они это поняли в самом начале.

Ник опустил голову. В уме стучала одна лишь фраза.

Год в тюрьме. Год в тюрьме. Целый год. Ники неудачник.

Ник не помнил, как ехал обратно. Ощущение действительности пришло к нему только в участке, когда он, сидя за дальним столом, ожидал медицинского мастера, чтобы сделать татуировку заключённого. Ник совершенно забыл про эти тату. Их ввели давно во всех королевствах. До появления Даров заключённым вводили под кожу охру и вычерчивали рисунок в виде символики того королевства, в котором отбывал срок виновный. Концентрацию охры рассчитывали таким образом, чтобы она через несколько лет исчезала сама. Год заточения в тюрьме – год рисунок держался, а потом бесследно пропадал. А если преступник бежал, то в любом королевстве могли проверить его правую руку, увидеть тату и понять, из какого места он бежал. Тогда во всех крупных заведениях у входа стояли стражи и проверяли правую руку жителей. Это приводило к большому столпотворению и недовольству людей. Но когда появились Дары, а с ними и тёмные фиолетовые паслёны, то люди обнаружили природные пигменты, находящиеся в Сухом Лесу, которые светились и мигали только под освещением этих паслён. Они никак не выдавали себя при дневном свете или ночью. Королю пришла идея сделать тюремные тату с помощью этого нового пигмента и везде на входе развесить тёмные фиолетовые паслёны. После чего проверка правой руки отпала за ненадобностью, а в случае побега заключённого – паслёны начинали мигать, и татуировка на руке ярко светилась. Прекрасное бесплатное решение проблемы.

Мастер подошёл к столу, повесил сверху четыре фиолетовых паслёна и сел справа от Ника. Тощий мужчина с нахмуренными бровями и ярко выраженными скулами велел поварстье положить на стол правую руку. Мастер повернул руку ладонью вверх, нащупал вену и наметил место для тату. Взяв ватный тампон, смоченный в спирте, он протёр руку заключённого. Поднёс к руке толстый брусок размером два на два сантиметра, из которого торчали тонкие короткие иголочки, и вонзил Нику в кожу. Ник громко закричал, и его глаза моментально увлажнились.

Кто-то из стражей, сидевших за столом, скорее всего, Бак, засмеялся:

– Даже девчонки не кричат, когда им делают! Сопляк!

Ник не слушал их, а просто смотрел, как кровь лилась из мелких ранок, когда брусок вытащили из кожи. Никогда Ник не испытывал такой боли. Он не переносил любые прикосновения, что уж говорить о кровавых дырах. Ник сглотнул горькую слюну.

Мастер накрыл ранки спиртовой ватой. Боль стала ещё острее, но Ник сдержался в этот раз, сильно прикусив язык. Когда кровь остановилась, мастер взял горстку пигмента, что лежала в баночке, и стал втирать её в дырки на коже. Язык Ника опять принял удар на себя. Паслёны наверху начали светиться и мигать, а смесь на руке сиять. Ник зажмурился. Обида накрывала его, и внутренние силы таяли.

Закончив свои манипуляции, мастер убрал инструменты и уселся поудобнее:

– А теперь ждём, – единственная фраза, которую он произнёс за всё время.

Ждём. Мне ждать ещё целый год. Но есть ли в этом смысл…

Спустя какое-то время Ник заметил, что у него на руке образовался чёткий квадратный рисунок – символ Драйвиденского королевства. Внизу квадрата виднелась потрескавшаяся сухая земля, из которой рос сухоцвет, наклонённый в сторону, будто его сносило ветром, а сверху над ними светило солнце. Эта маленькая картинка отчётливо светилась и была даже… Красивой?

Мастер молча встал из-за стола, снял паслёны и унёс их в дальний шкаф. Вернулся, взял руку Ника и внимательно посмотрел на рисунок. Никакого свечения, только шрамы и кровавые подтёки.

– Я закончил, – озвучил кому-то мастер. После чего он также молча вышел из участка.

– Ну, что, сопливый чудик, раздевайся, снимай все безделушки, если у тебя таковые есть, и надевай это, – и Бак швырнул ему в ноги комплект тюремной робы. Ник даже не заметил, как тот подошёл. Он потерянно посмотрел на форму.

– А… а где мне можно переодеться?

Бак ухмыльнулся, а потом оскалил зубы:

– Слушай, чудик. Ты меня лучше не зли. Иначе без синяков не обойдёшься. Переодевайся сейчас же!

Ник потупил взор, отвернулся и переоделся: синие хлопковые штаны, рубаха с коротким рукавом и резиновые тапочки. Бак провел его в камеру и вернулся на свой пост. Ник огляделся. Теперь его явно здесь ждали, потому что камера немного преобразилась. На лавочку постелили матрас, положили одеяло и подушку. Над туалетной дыркой повесили умывальник, в который налили чистую воду.

Но Ник не мог оценить это. Всё вокруг воспринималось иначе.

Он лёг на кровать, накрылся одеялом и свернулся калачиком. Ник думал только о том, как бы быстрее заснуть и не проснуться.

Семейство поварстье

– Внимание, время прогулки! Подходим к решётке, – скомандовал страж, зайдя в тюремный погреб. Послышались радостные возгласы и суматоха. Прогулки были вторым любимым занятием заключённых после визитов родственников.

Ник лежал на кровати, повернувшись к стене. Он не спал. Он не спал уже два дня. Просто не мог, просто мысли не давали покоя, просто не было смысла.

– Эй, прогулка является обязательной, – постучал по решётке страж, обращаясь к Нику.

Ник с трудом поднял своё тело и вяло побрёл к выходу. Тёмные непослушные волосы торчали в разные стороны, а круги под его глазами опухли ужаснее обычного. Голова раскалывалась и даже немного кружилась. А тошноте он совсем не удивлялся, она сразу стала его верным другом с первого дня в тюрьме. Всех заключённых поставили в колонну, предварительно надев наручники, и они пошли вверх по винтовой лестнице, там через решётчатую дверь, выйдя в основной зал стражей, свернули направо через дверь, ведущую к внутреннему двору.

Погода стояла, как всегда, ветреная и тёплая, но солнце скрывалось за туманной вуалью, будто стесняясь показываться жителям. Двор выглядел довольно большим: у стен разместились какие-то непонятные коробки, одна половина двора предназначалась для игры в баскетбол, а другая – для игры в настольный теннис. Были здесь и столы для карточных игр с простыми лавочками. Стражи встали по периметру и пристально следили. Или делали вид, что следили.

Ник плюхнулся на первую попавшуюся лавочку и безразлично принялся смотреть вдаль, в стену. Он даже не заметил, что на этот раз у ветра не ощущалось никакого привкуса. Обычный пресный ветер.

– А-а-а, чёрт бы вас побрал! Опять не везёт! – сказал заключённый слева и взял горстку пекана со стола, закинув орешки в рот. Группа из пяти человек играла в карты за соседним столом.

– Ну ты и олух! – рассмеялся другой игрок.

– Если вы что-то говорите, то я уже ничего не слышу, – жуя орешки, сказал первый игрок.

Тут стол взорвался от смешков и шуточных оскорблений в его адрес, но он абсолютно ничего не слышал. Проглотив пекан, его слух полностью потерялся, как бы погружая в большой водный пузырь.

Едкие остроты выплеснуты, орешки съедены, игра продолжалась. Она называлась «Подлянкой». Очень популярная игра не только в тюрьме, но и на воле. В игре все постоянно друг друга подставляли, и, если игроку выпадала карта с изображением каких-то фруктов или орехов с Бакетроу, он должен был либо съесть их, либо взять пять карт и пропустить ход. Игра получалась забавной и смешной.

Ник не обращал никакого внимания на смех и разговоры. Сегодня третий день, как он здесь, и всё это время в голове крутились варианты того, как можно оборвать себе жизнь. Не то чтобы Ник уже готов действовать и прощаться с этим миром, но мысли навязчиво бродили по лабиринтам его разума. Смысл жизни потерян, он не смог ничего доказать людям и сломать систему.

Неудачник.

Безмятежность прервал страж, который подошёл к Нику:

– Ник Обис, к тебе посетители. Пойдём со мной.

Ника будто ударили по голове тяжёлой дубовой палкой.

– Ко мне? Кто?

– Не знаю, вставай!

Ник послушно встал. Они прошли через зал стражей, спустились к камерам, после второй по счёту камеры завернули направо и пошли по подземному проходу. Впереди их ждала винтовая лестница, которая вела наверх, в комнату визитов и отдыха. Ник и не надеялся на визиты. К нему некому приходить. Друзей у него не было, из родственников в живых никого не осталось. А тут не один посетитель, а даже несколько. Ник растерянно зашёл в комнату, в довольно большое помещение со столами, лавочками и маленькой библиотекой в углу. Пять столов заняли заключённые и гости. Страж показал Нику стол, где того ожидали визитёры.

Шеймус?

Шеймус был ещё одним поварстье. Чуть больше сорока лет, женат, без детей. Может, по этой причине или по другой ему стали тоже интересны изучения Даров, и он организовал свой тайный клуб поварстье и позвал туда несколько ребят. Находился клуб в погребе наземного дома Шеймуса. Днём все зарабатывали златы на своё существование, а вечерами приходили к предводителю клуба и погружались в научные открытия. Он как-то звал Ника работать с ними и даже обмолвился, что ему там будет интересно и нескучно, ведь остальные участники его же возраста. Но Ник – одиночка, он так привык и что-то менять не планировал. По крайней мере, пока.

Сейчас же Шеймус сидел и ждал его вместе с незнакомой Нику девушкой. Хотя он даже не сразу понял, что это девушка, ведь её чёрные волосы были пострижены совсем коротко. Да и судя по штанам и рубахе женские наряды были не в её вкусе, хоть подобный стиль и осуждался в обществе. На вид ей было лет семнадцать.

Ник вытянулся в лице. Слегка уронив голову набок и оглянувшись вокруг, будто пытаясь утвердиться в том, что он не один их видел, сел напротив.

– Привет, Ник! – Шеймус улыбнулся и повернул голову к своей соседке, – Алекс, это Ник, Ник, это Алекс – одна из участников нашего… клуба.

Последнее слово он особенно выделил, но Ник и без этого бы догадался, о чём идёт речь.

– Дарова, бандит, – кинула Алекс, продолжая жевать баблшют.

– Привет, – тихо сказал Ник и громко выдохнул.

– Ну и занесло же тебя, – Шеймус сочувственно нахмурил брови.

Ника опять окутала печаль, и он опустил голову.

– Ну что за овощ, – Алекс закатила глаза, – ну, подумаешь, застрял в тюрьме! С кем не бывает!

– Алекс, – Шеймус толкнул её в бок и многозначительно посмотрел. Та закинула ногу на ногу и, упёршись локтем о стол, положила голову на ладонь. Ник смотрел на них, и в его взгляде читалось недоумение.

– Алекс хотела сказать, что такого бы наверняка не случилось, если бы ты работал с нашим «семейством». – Шеймус подмигнул Нику.

– У… у вас появилось название? – спросил Ник, и тот закивал в ответ.

– Неформальное название, это важно! – Алекс подняла палец. – Никто его не одобрил.

– Но ведь мы все большая семья, и оно идеально подходит, – лицо Шеймуса светилось.

– Ага, если бы Монти и Тед действительно были моими братьями, я бы удавилась, – Алекс показала язык и потрясла головой.

Ник почесал затылок и начал оглядываться по сторонам.

– Так, ладно, печальному бандиту наверняка не терпится узнать, почему мы к нему зашли. И да, совсем не потому, что соскучились, – скривилась Алекс.

– Ну, говори за себя, я вот очень рад увидеть Ника, хоть и в такой обстановке, – Шеймус улыбался, и явно его что-то веселило, но Ник не понимал что. – Поэтому буду рад видеть тебя в нашем клубе!

– Эм-м… – Ник вздохнул. – Мне тут ещё год сидеть… какой клуб, о чём ты говоришь…

– Мы можем попросить помощи у наших волшебных друзей, – тут Шеймус подмигнул, – и ты сможешь выходить на, скажем так, ночные прогулки. – Последние слова Шеймус почти прошептал, чтобы никто не услышал.

Ник в ступоре посмотрел на него:

– Я… я не понимаю.

Алекс опять закатила глаза и покачала головой.

– Сынок, – Шеймус наклонился к нему и положил свою руку на его, – не сдавайся, ты ещё можешь помочь этому миру, как и можешь спокойно выходить отсюда, когда никто не видит.

– Но как?!

Шеймус выпрямился. Боковым зрением он заметил, что один из стражей пристально следил за ними. Алекс посмотрела на этого стража, развернулась к нему лицом и, продавливая его глаза своим пристальным взглядом, вальяжно начала разжёвывать баблшют. Страж немного поиграл в гляделки, а потом отвернулся.

– Знаешь ли, какая интересная штука приключилась. Оказывается, нынче в моде резиновая обувь, и я прикупил себе такие классные тапочки, представляешь! – Шеймус хитро улыбнулся. Алекс повернулась к ним.

Ник нахмурил брови и в недоумении уставился на него. Потом он слегка опустил голову и подсмотрел под стол: тапочки Шеймуса один в один походили на его тюремные. Но что-то было не так. В воздухе повис лёгкий… карамельный аромат?

Алекс надула ртом баблшют размерами больше своей головы и громко лопнула его, отчего Ник дёрнулся.

– Так вот, некоторую обувь продавали с бесплатным бонусом, почти в каждой третьей паре шёл сюрприз, это так обрадовало меня, – говоря эти слова, Шеймус параллельно начал двигать ногой под столом, задел ногу Ника и поставил свою ногу рядом с его.

Ник немного вздрогнул, но продолжал в упор смотреть на собеседника. Он понимал, что в его словах есть двойной смысл, но не понимал какой.

– И вот я решил прийти сюда, навестить тебя, и… поделиться, – на этом слове Шеймус сделал акцент и тут же немного толкнул соседнюю ногу Ника, – с тобой этой прекрасной новостью! Надеюсь, ты оценишь.

Тут Ника осенило! Шеймус вытащил ногу из своей тапочки, Ник повторил за ним, и они обменялись обувью. Надев чужую тапочку, Ник почувствовал, что по всей поверхности и в верхней части обуви что-то приклеено. Что-то липкое.