Дом Цепей

Только сейчас Карса заметил, что его окружила большая толпа тяжело вооруженных низинников. У многих к оружию были прицеплены боевые теблорские амулеты. Каждый жаждал поскорее пролить кровь урида. Чувствовалось, что эти люди взбешены нападением на родное селение, однако злость мешала им действовать сообща. Они оттесняли друг друга, ибо каждому хотелось первым отомстить чужеземцу. Карса начал прорубаться сквозь них и первым же ударом меча уложил сразу двоих.

Где-то поблизости сражался Байрот. Звон его меча перемежался с криками умирающих и рычанием собак.

До сих пор низинники надвигались на Карсу молча. Неожиданно они все одновременно затараторили на своем дурацком языке. Карса не понял ни слова. Затем нападавшие бросились в разные стороны. Однако их бегство не означало передышки. Теперь Карсе противостоял полукруг низинников с луками и арбалетами. Все они целились в него и, как только пространство очистилось, дали залп.

Шею Карсы обожгло болью. Две стрелы угодили ему в грудь, еще одна попала в правое бедро. Не обращая на это внимания, воитель бросился навстречу новым врагам.

У них были только луки, арбалеты и стрелы. Низинники никогда еще не видели деревянного меча, бешено вращающегося над их головами. Атака захлебнулась. Враги бросились бежать. Кровь была повсюду, и, прежде чем пролить свою, низинники успевали перепачкаться в крови убитых соплеменников. Карса прорубался вперед, кося детишек направо и налево. Те, кто недавно в ужасе убежал, постепенно возвращались, норовя напасть на воителя со спины. Карса со смехом обернулся, видя их чумазые, перепуганные лица.

Нападавшие дрогнули. Они бросали оружие и бежали кто куда, скользя в кровавых лужах. Карса убивал их не глядя, пока рядом совсем никого не осталось. Тогда он выпрямил спину и огляделся.

На месте, где недавно сражался Байрот, валялось семеро убитых низинников. Самого Байрота Карса нигде не увидел. Где-то в проезде, по которому они сюда попали, скулила одна из собак стаи. Карса побежал туда.

Из распластанных собачьих тел торчали стрелы. Грызло среди убитых псов не было. Рядом с трупами собак валялись низинники, которым они даже на последнем издыхании успели перегрызть горло. Поодаль Карса увидел Делюма Торда. Рядом лежал его убитый конь. В двадцати шагах толпились низинники.

Делюм был весь изранен. Его буквально изрешетили стрелами, а в правом боку застряло копье. Он истекал кровью, однако упрямо полз вперед. Туда, где низинники забивали трехлапую собаку. В воздухе мелькали палки, мотыги и лопаты.

Скуля по-собачьи, Делюм направлялся к ним. Застрявшее копье царапало землю. Древко стало совсем красным. А он все полз, даже не заметив, как откуда-то сбоку выскочил низинник и занес над ним тяжелую лопату.

Делюм едва ли слышал предостерегающий крик своего воителя. Глаза увечного были прикованы к бездыханному телу трехлапой собаки. Лопата низинника ударила его в затылок. Делюм повалился ничком и замер.

Карса настиг убийцу. Тот был совсем старик, шептавший что-то беззубым ртом… Карса разрубил его пополам и силой выдернул меч.

Только сейчас низинники заметили бегущего к ним теблора, и их сразу как ветром сдуло. На земле осталось лишь измолоченное до неузнаваемости тело трехлапой собаки. Неподалеку лежал Грызло. Пес истекал кровью, задние лапы не слушались его. Перебирая передними, он упрямо пытался хоть на шаг приблизиться к останкам своей подруги. Услышав шаги Карсы, вожак стаи поднял на него умоляющие глаза.

Карса и сам был готов рычать и выть. Он сумел догнать двух низинников, навсегда оборвав их бег. Третий, сжимая в руках ржавую мотыгу, мчался к узкому проходу между хижинами. Карса остановился, потом повернул назад.

Он присел на корточки, разглядывая раны Грызло. У пса было раздроблено бедро.

Со стороны селения на Карсу надвигались воины с копьями. Их сопровождали трое всадников, выкрикивающих приказы. Другие всадники появились со стороны озера. Они заметили воителя и были готовы скакать к нему.

Карса подхватил раненого пса и бросился догонять сбежавшего низинника.

Проход, заваленный гнилыми овощами и другими отбросами, выводил к загонам. Вскоре Карса увидел низинника с мотыгой, бежавшего в каких-нибудь двадцати шагах от него. Загоны обрывались у сточной канавы. Низинник перескочил через нее и помчался дальше – туда, где в зарослях молодого ольшаника виднелись хозяйственные постройки.

Карса не отставал. Он знал, что каждый удар его ног о землю приносит раненому псу новую волну боли. На мгновение юноше подумалось: «А не полоснуть ли Грызло по горлу, разом оборвав все его страдания?» Однако он тут же прогнал эту мысль.

Низинник влетел в сарай. Вскоре туда же вбежал и Карса, пригибаясь и с трудом протискиваясь в узкий боковой проем. Внутри было сумрачно. В пустых стойлах лежали охапки сырой соломы. Посреди сарая покоилась на колобашках опрокинутая вверх дном рыбачья лодка. Карса удивился: оказывается, низинники умели строить прочные и довольно вместительные лодки.

В левой стене были сделаны широкие раздвижные двери с веревочными ручками. Одна из дверей была приоткрыта, и качающаяся веревка подсказала Карсе, что низинник ушел именно через нее.

Сначала юноша поместил Грызло в самое дальнее стойло, соорудив ему из нескольких охапок соломы мягкую подстилку.

– Я скоро приду к тебе, дружище, – шептал Карса, склонившись над псом. – А если вдруг не сумею – обязательно выживи и вернись домой. К нам домой, в земли уридов.

Воитель срезал со своей одежды кожаный ремешок, прикрепив к нему несколько бронзовых амулетов с уридскими письменами. Он встряхнул ремешок. Амулеты беззвучно качнулись. Обвязав этот наспех сделанный ошейник вокруг мускулистой шеи пса, Карса опустил руку на раненое бедро вожака стаи и закрыл глаза.

– Я дарую этому псу душу теблора и сердце урида. Услышь меня, Уригал. Исцели этого храброго воина. А потом помоги ему добраться домой. Но сейчас, доблестный Уригал, спрячь его от низинников.

Карса убрал руку, открыл глаза. Грызло спокойно глядел на него.

– Не сдавайся, дружище. Мы с тобой еще встретимся. Клянусь тебе в этом на крови всех детей, которых я убил сегодня.

Теперь путь Карсы лежал к раздвижной двери. Сжав рукоятку меча, он направился туда. Достигнув двери, воитель осторожно выглянул наружу.

Напротив стоял другой сарай. Подобно жилищам низинников, он тоже состоял как бы из двух сараев, поставленных друг на друга. Верхний служил каким-то хранилищем. Видимо, ленивые дети не любили гнуть спины и придумали особое приспособление – площадку, сколоченную из тонких бревен. Они нагружали ее и поднимали на железных цепях прямо к открытом проему в верхней части сарая. Пока Карса разглядывал подъемник низинников, изнутри донесся лязг задвигаемого засова. Молодой воин лишь усмехнулся и посмотрел на железные цепи. Такие вполне его выдержат. Оставалось повесить меч через плечо и забраться.

Только сейчас Карса заметил, сколько же вражеских стрел торчит из его тела. Кровь, залившая одеяние воителя, тоже по большей части была его собственной. Закусив губу, юноша начал вытаскивать стрелы. Раны кровоточили, особенно на боку и в груди. Самой опасной была рана в спине. Зазубренный наконечник вошел глубоко в мышцы. Карса попытался вырвать стрелу, но его обдало волной такой боли, что бедняга едва не потерял сознание. Тогда он обломал древко почти по самый наконечник, но даже это далось ему тяжело: от усилий все тело покрылось холодным потом.

Издали доносились крики. Низинники продолжали его искать. Перебирая руками цепи, Карса полез вверх. Каждое движение левой руки приносило ему новую боль. Но он не мог, просто не имел права думать лишь о собственном спасении, позабыв о низиннике. Ведь тот покалечил Грызло, ударив пса мотыгой. Сзади, как всякий трус. Ну ничего, сейчас он за это поплатится.

Карса выбрался на грязный настил, снял меч и шагнул в сумрак. Вскоре он услышал прерывистое дыхание низинника, а затем и его жалкий, хнычущий голос. Наверное, тот молился своим богам.

В середине навеса была пропилена большая квадратная дыра. Юноша стал двигаться к ней, стараясь ничем не выдать своего присутствия. Подойдя к краю дыры, Карса осторожно заглянул вниз.

Трусливый низинник скрючился возле запертой двери. Однако крепкие засовы не прибавляли ему уверенности. Ноздри Карсы уловили запах свежего дерьма. Он мысленно усмехнулся, поняв, что его враг от страха обделался.

Воитель опустил меч, тщательно нацелив оружие прямо в голову низинника. А потом прыгнул.

Острие меча пропороло низиннику макушку, скользнуло в мозг и застряло в костях. Хлипкий пол не выдержал тяжести теблорского воина, и Карса вместе со своей жертвой рухнули в глубокий погреб. Там было пусто и отчаянно воняло соленой рыбой.

Похоже, падение оглушило Карсу. Возможно, на какое-то время он даже потерял сознание. Очнувшись, воитель протянул руку, шаря в поисках меча. Но пальцы ощущали лишь холодный липкий камень. Чуть приподняв голову, он заметил… торчащий из груди окровавленный обломок деревянного шеста, который пригвождал его к полу. Рука продолжала искать меч, но натыкалась лишь на щепки и чешую. Жирная, соленая чешуя облепила юноше все пальцы.

Наверху послышались тяжелые шаги. Кое-как Карсе удалось приподнять голову. Над проломом сгрудились низинники. Все были в железных шлемах. Они угрюмо глядели на теблора. Затем к ним добавилось еще одно лицо с затейливой татуировкой на лбу. Карса немало удивился, заметив, что взгляд этого незнакомца был сочувственным, почти дружеским. Низинники затеяли жаркий спор. Слов Карса не понимал, но по сердитым интонациям догадался, что враги намерены поскорее его убить. Потом татуированный взмахнул рукой, и остальные замолчали.

– Может, ты и не сразу умрешь в этой яме, воин, однако тебе в любом случае из нее не выбраться, – произнес он на сунидском наречии.

Карса рванулся было, но обломок шеста держал его крепко. Воитель поморщился и оскалил зубы.

– Как твое имя, теблор? – спросил татуированный.

– Я – Карса Орлонг, внук Палика.

– Палика? Того урида, что несколько веков назад вломился в наши края?

– Да. Он убил тогда десятки детей.

Низинник, как ни странно, не рассердился.

– Вы привыкли именовать нас детьми, – кивнул он. – Только дело было не совсем так: поначалу Палик никого не убивал. Он еле-еле приполз на берег Серебряного озера, умирая от голода. Вдобавок его мучила лихорадка. Крестьяне подобрали его, выходили, откормили. Вот тогда-то твой дед и «отблагодарил» их, убив почти всех и сбежав. К счастью, одна девочка спаслась и по южному берегу озера добралась до ближайшего селения, где рассказала, кто такие теблоры и чего от них ждать. С годами мы узнали больше. Сунидские рабы многое нам поведали. Ты, как вижу, из уридов. Мы еще не добрались до твоего племени, но это лишь вопрос времени. Наши охотники за головами появятся и на твоих землях тоже. Думаю, не ошибусь, если скажу: через сотню лет на Лейдеронском плато не останется ни одного вольного теблора. Всем твоим соплеменникам выжгут на лбу клеймо и закуют их в цепи. Вместе с сунидскими рабами вы будете ловить для нас рыбу. А теперь скажи, Карса, ты узнаешь меня?

– Да. Ты сумел сбежать от нас. Но явиться сюда раньше и предупредить своих поганых детишек ты не успел. Твоя речь пересыпана чужеземными словами, а твой тонкий голосок оскорбляет мои уши. Я не верю ни одному твоему слову.

– Ну и зря, приятель, – улыбнулся татуированный. – Советую тебе хорошенько подумать. Твоя дальнейшая судьба зависит от меня. Допустим, раны твои не смертельны. Думаю, что так и есть; ведь теблоры на удивление сильные и крепкие. Жаль, мои спутники как-то подзабыли об этом. На губах у тебя нет кровавой пены. Это хороший знак: значит, легкие не покалечены. Я могу только изумляться, поскольку у теблоров не одна, а две пары легких.

Наверху появился еще один низинник, обладавший на редкость зычным голосом. Слушая его, татуированный лишь пожимал плечами, а когда тот закончил говорить, обратился к пленнику:

– Внимай же моим словам, Карса Орлонг из племени уридов. Сейчас в подвал спустятся солдаты. Они свяжут тебя по рукам и ногам, чтобы вытащить наружу. Оказывается, падая, ты придавил собой известного в городе ростовщика, и это немного охладило гнев воинов. Все знали, что погибший был дрянным человеком. Но это еще не значит, что они готовы простить тебе все остальное. Если хочешь сохранить жизнь, не пытайся сопротивляться, иначе будет только хуже.

Карса и не пытался, но совсем по другой причине – он с трудом шевелил руками. Четверо воинов спустились по веревкам в подвал. Они грубо связали ему запястья, лодыжки и предплечья, а затем проворно вылезли наверх и взялись за концы веревок. Стиснув зубы, Карса следил за тем, как его тело постепенно расстается с обломком шеста. Шест вошел в него со стороны правой лопатки и прорвал кожу возле правой ключицы. Карса не позволял себе стонать, однако боль делалась совсем уж нестерпимой. Потом в глазах потемнело, и он потерял сознание.

Кто-то шлепнул Карсу по лицу. Один раз, второй. Юноша открыл глаза. Он лежал на полу сарая, окруженный склонившимися над ним низинниками. Все они тараторили разом. От их писклявых голосов у Карсы зазвенело в ушах. Воитель понимал только одно: его проклинают за содеянное. Проклинают именами всех здешних богов, демонов и духов предков. Эта мысль польстила ему, и он ухмыльнулся.

Низинники отпрянули. Рядом остался лишь татуированный, который и привел пленника в чувство.

– Худ меня побери, неужели все уриды такие? – пробормотал он. – Или ты тот, о ком говорили наши жрецы? Они рассказывали о некоем теблоре, преследовавшем их в снах подобно Рыцарю Худа. Впрочем, теперь это уже не имеет значения. Взгляни на себя. Наполовину труп. Весь город…

– Зачем ты поганишь сунидское наречие чужеземными словами? – сердито бросил ему Карса. – Я их все равно не понимаю. Я несколько раз слышал, как ты произнес «город». Я не знаю такого слова. У сунидов его нет.

– Это меня не удивляет, – невозмутимо ответил татуированный. – Потому что у теблоров нет городов. Ты еще многого не знаешь, Карса Орлонг. Ничего, научишься… если уцелеешь. А городом называется это большое селение, куда ты утром вторгся вместе со своими дружками. Теблоры что, умеют превращаться в собак? Или одного из ваших заколдовали, что он бегал вместе с псами и рычал?

– Я убью тебя за такие шутки! – прохрипел Карса.

– Очнись, Карса Орлонг! Сейчас ты уже никого не убьешь. А здешним жителям не терпится заживо содрать кожу с тебя и с твоего соратника. На вашем счету – десятки невинно погубленных людей. В редкой семье сейчас не оплакивают погибших. Думал, в твоей власти держать весь мир за глотку? Произойдет чудо, если ты доживешь до вечера.

Падая, Карса еще глубже вогнал себе в тело зазубренный наконечник стрелы. Рана кровоточила, и сейчас из-под него выползала лужица крови.

В сарай вошел новый низинник. Ростом выше остальных, властный, с суровым, обветренным лицом. На нем было дорогое одеяние темно-синего цвета, расшитое затейливыми золотыми узорами. Татуированный что-то долго ему говорил. Важный низинник молча внимал ему, не меняясь в лице. Выслушав все до конца, он лишь кивнул, махнул рукой и удалился.

Татуированный снова нагнулся над Карсой.

– Сюда приходил очень могущественный человек. Мы зовем его хозяин Сильгар. В основном я работаю на него. Он считает, что ты оправишься от ран, Карса Орлонг, и потому приготовил тебе… испытание.

Татуированный что-то сказал солдатам (так на языке низинников звались воины). Между ними вспыхнул недолгий спор, после чего солдаты взялись за веревки и понесли Карсу к выходу.

Теперь его раны кровоточили уже не так сильно. Боль отступала. Разум воителя постепенно охватывало тупое безразличие. Карса глядел в небо. Солдаты несли его по самой середине проезда (у низинников в их городах эти проезды назывались улицами). Отовсюду слышались тонкие негодующие голоса местных жителей. Потом Карсу опустили на землю и посадили, прислонив к колесу повозки. Напротив него сидел Байрот Гилд.

Соратник Карсы был привязан к такому же колесу, но только более широкому. Само колесо крепилось к столбу. Воитель сразу заметил, что Байрот весь изранен. Копье низинника вошло ему в рот, раздробив нижнюю челюсть. Окровавленный наконечник торчал пониже левого уха. Все туловище было усеяно стрелами. Однако сознание не оставило Байрота.

Их глаза встретились.

Горожане рвались к пленным теблорам. Солдаты отгоняли их, размахивая мечами и копьями. Над толпой звенели проклятия вперемешку с плачем и стонами.

Татуированный встал между Карсой и Байротом, сделав вид, что серьезно задумался. Затем он повернулся к Карсе.

– Жаль, что твой дружок утратил способность говорить. А нам так хотелось побольше узнать об уридах: сколько у вас селений, где они расположены и сколько воинов в каждом. И фалиды нас тоже интересуют. Кажется, по жестокости ваши племена одинаковы. Увы, он молчит.

Карса оскалился:

– Я, Карса Орлонг, зову вас отправить тысячу ваших воинов на войну с уридами. Никто из них не вернется, а мы лишь умножим свои трофеи. Пошлете две тысячи – и из них тоже ни один не придет обратно.

– Так ты ответишь на наши вопросы, Карса Орлонг? – улыбнулся татуированный.

– Отвечу, потому что мои слова вам все равно не помогут.

– Замечательно.

Татуированный кивнул солдатам. Один из них подошел к Байроту, лениво вынимая из ножен меч.

Глаза Байрота улыбались. Сколько презрения к низинникам было в этой улыбке. Потом из его изувеченной глотки вырвался хриплый клекот. Карса кивнул. Он понял последние слова соратника: «Веди меня, воитель!»

Низинник полоснул Байрота по горлу. Хлынула кровь. Голова могучего воина качнулась и, оторвавшись от шеи, с тяжелым стуком упала на землю.

Толпа низинников встретила казнь ликующими воплями.

Татуированный подошел к Карсе.

– Рад, что ты оказался сговорчивым. Этим ты сохранил себе жизнь. После того как ты расскажешь нам все, что знаешь, хозяин Сильгар возьмет тебя к себе и сделает своим рабом. Но не думаю, что тебе придется вместе с сунидами рыбачить на озере. Сильгар найдет для тебя другое занятие.

К ним подошел низинник, одежда которого отличалась от одежды местных солдат.

– А вот и малазанский капитан, – сказал татуированный, произнеся непонятные Карсе слова. – Неудачное время избрал ты, Карса Орлонг, для своего набега. Оно совпало с прибытием малазанского полка, который направляется в Беттрис… Ну что, начнем допрос, если капитан не возражает?

Карсу приволокли в большой и крепкий сарай на берегу озера. Затащив теблора внутрь, солдаты открыли дверь в полу. Вниз спускалась лестница с грязными скользкими ступеньками. Во всю длину подвала были прорыты две канавы, в которых держали рабов. В одной из них Карса увидел полдюжины низинников. Они были прикованы к толстому бревну, укрепленному в полу канавы. Пустовавшие кольца с кандалами ожидали возвращения сунидских рыбаков. Вторая канава предназначалась для больных и умирающих. Скрючившиеся там низинники погрязли в собственных испражнениях. Кто-то стонал, кто-то бился в судорогах, но большинство лежали тихо и неподвижно.

В эту канаву попал и Карса. По меркам низинников, она была довольно глубокой. На стенках поблескивала влажная глина. Дно было узким. Почти все его пространство занимало бревно, наполовину утопленное в жижу испражнений, щедро окрашенных кровью. Карсу поместили в самый конец канавы, подальше от остальных узников, сковав ему цепями запястья и лодыжки. Карса заметил, что у низинников, в отличие от него, была всего одна пара кандалов.

Едва захлопнулась потолочная дверь, как теблорского воина густо облепили мухи. Карса лежал на боку, лицом к глиняной стене. Рана вокруг наконечника стрелы грозила затянуться, чего Карса допустить никак не мог. Он закрыл глаза и так сосредоточился на своем теле, что ощутил каждую жилку вокруг застрявшего наконечника. Затем он очень осторожно сжал все мышцы, здоровые и не очень. Юноша проделал это несколько раз подряд, морщась от острой боли, которая в конце концов заставила его прекратить усилия. Карса лежал неподвижно и глубоко дышал. Воитель чувствовал: наконечник острием вонзился ему в кость и успел процарапать там борозду. Хуже всего, что он был усеян изогнутыми шипами. Если оставить этот кусок железа в теле, то левая рука навсегда утратит подвижность.

Передохнув, Карса вновь сосредоточился. Мысленно он видел каждую мышцу, каждую целую и порванную жилу. Спина сделалась липкой от пота. Карса весь обратился внутрь себя. Он дышал все медленнее и ровнее.

Пора! Молодой воин сжал мышцы и напрягся. Сквозь сомкнутые зубы прорвался хриплый крик. Тело обожгло нестерпимой болью. Из лопатки плеснула кровь. Мышцы сжались еще сильнее. Карса услышал, как вылетевший наконечник чиркнул по глине и соскользнул в жижу.

Потом Карса долгое время пролежал пластом, не в силах пошевелиться. Поток крови, хлеставшей из разорванной лопатки, постепенно успокаивался, а потом и вовсе прекратился.

«Веди меня, воитель!»

Непонятно почему, но в устах Байрота слова древнего ритуала прозвучали как проклятие. Да и сама его гибель была нелепой. Зачем было молчать? Что бы низинники ни узнали про земли уридов, им туда все равно не добраться. Напрасно они думают, будто уриды похожи на сунидов. Байрот упустил возможность отомстить низинникам, чего Карса понять никак не мог.

Карса вспомнил предсмертный взгляд Байрота, усмешку, остававшуюся на лице его соратника даже в мгновение гибели. Он наотрез отказался говорить с низинниками. Бессмысленное упрямство… или не такое уж и бессмысленное?

«Байрот все-таки меня оставил. – Мысль эта обожгла Карсу сильнее телесной боли. – Уригал, неужто братья предали меня? Сначала Делюм Торд, теперь Байрот Гилд. Неужели и впредь мне суждено познать одиночество? Что ожидает меня в родном селении, когда я вернусь? А вдруг соплеменники не пойдут за мной, когда я объявлю низинникам войну?»

Скорее всего, решил Карса, поначалу так и будет. Начнутся долгие обсуждения, жаркие споры возле очагов. Старейшины назовут его затею безумной и воспротивятся ей… пока по селениям не разнесется весть о приближающейся армии низинников.

«Вот тогда-то все поймут, что иного выбора нет. Разве мы пойдем на поклон к фалидам? Когда наш народ бежал от врага? У нас останется только один выход – сражаться, и меня изберут предводителем уридов».

Раздумья о грядущей войне успокоили Карсу.

Юноша перевернулся на другой бок. Слава ждала его впереди. А пока – сумрак, вонь и мухи.

Превозмогая отвращение, Карса запустил руку в жижу и нашел упавший наконечник. Из железа торчал расплющенный обломок древка. Зажав его в руке, воитель склонился над бревном. Теперь надо было понять, каким образом крепятся цепи.

Одна пара цепей тянулась от ручных кандалов, а другая – от ножных. Каждая присоединялась к длинному железному пруту, вогнанному в бревно. Противоположные концы прутьев были предусмотрительно расплющены. Карса потрогал звенья. Прочные, с расчетом на недюжинную силу теблоров. Низинники не учли лишь одного: древесина в такой жиже начинает гнить.

Зажав в руке наконечник, Карса принялся долбить и царапать размягченную кромку бревна. Мысли снова вернулись к утреннему набегу и сражениям с низинниками. Байрот предал его, предал все племя уридов. Когда требуется, воин идет на хитрость. А сопротивление Байрота было не геройством, а самой настоящей глупостью. Он сделал хуже не только себе самому. Оказывается, у низинников есть охотники за головами, которые убивают теблоров и собирают трофеи. Воины всех теблорских племен должны узнать об этом. Карсе надо во что бы то ни стало вернуться в родные земли, дабы сообщить всем о новых врагах. Да, в этом заключается его долг.

«Ничего, скоро низинники поймут, чем уриды отличаются от сунидов».

Молодой воин неутомимо скреб подгнившую древесину. Оголив один прут, он сразу же взялся за другой. Крепление ножной цепи показалось ему более податливым. Отсюда он и начнет.

Карса перестал ориентироваться во времени. Он не знал, ночь или день сейчас за стенами сарая. Иногда сверху доносился стук солдатских сапог. Воитель продолжал сражаться с древесиной, прислушиваясь к кашлю и стонам прикованных неподалеку низинников. Какие же преступления совершили эти жалкие дети, если соплеменники столь жестоко с ними обошлись? У теблоров самым суровым наказанием было изгнание из племени. Изгоняли тех, кто по злому умыслу или по неосторожности нанес ущерб селению и сородичам. Изгнанием каралось и умышленное убийство. Рано или поздно отверженный погибал. Старейшины объясняли это тем, что его дух не получал пищи и умирал голодной смертью. Пытки и длительное заточение в темницу не были присущи теблорам.

Может, и эти низинники заболели потому, что их дух изголодался? Обрывки старинных сказаний повествовали о том, что когда-то и у теблоров тоже были рабы. Во всяком случае, слово это сохранилось в наречиях всех племен, и Карса хорошо понимал его смысл. Раб лишался власти над своей жизнью; хозяин мог делать с ним что угодно. Так стоит ли удивляться, если дух раба начинает хиреть от голода?