Кроме Ивана, у Матвея Ивановича были одиннадцатилетняя дочь Марфа, девятилетняя Анна, восьмилетняя Мария, шестилетний сын Александр, четырехлетний Матвей и двухлетний Иван – их совместные с Марфой Дмитриевной дети[185]. Наравне с родными в платовской семье воспитывались и его неродные дети Хрисанф Павлович и Екатерина Павловна Кирсановы. Хрисанф, обучавшийся в частной школе арифметике, геометрии, рисованию, французскому и немецкому языкам, с 1790 года составе полка М. И. Платова участвовал в войне с турками, отличившись в штурме Измаила, затем во взятии крепости Килия. В 1791-м был произведен в поручики, а в 1796 году – в войсковые старшины[186].

Платов заметно тосковал по жене и детям. Ермолов, видя это, успокаивал и развлекал его, как мог. Он рассказал о днях, проведенных им в мрачной камере Алексеевского равелина Петропавловской крепости. Платов слушал рассказ Ермолова и ужасался тем невыносимым условиям, в которых пришлось побывать его младшему другу. Ему и в голову не приходило, что пройдет совсем немного времени и ему самому придется сидеть точно в такой же камере Алексеевского равелина.

Однажды, гуляя с Ермоловым по Костроме, Платов предложил ему после освобождения из ссылки жениться на одной из своих дочерей и обещал улыбающемуся от этого предложения Ермолову казачий полк под его командование. Демонстрируя свои практические знания по астрономии, почерпнутые им в походах, Планов говорил Ермолову, указывая на небо:

– Вот эта звезда находится над поворотом Волги к югу, эта – над Кавказом, куда мы бы с тобой бежали, если бы у меня не было столько детей![187]

В долгие месяцы томительной ссылки вспоминали Платов и Ермолов о сражениях над Бендерами, Аккерманом, Измаилом. Двадцатитрехлетний Ермолов не мог похвалиться столь славной боевой биографией, как у Платова, но не без гордости рассказывал Матвею Ивановичу о штурме Варшавы в 1794 году, за отличия в котором получил орден Святого Георгия 4-й степени.

Наступил июнь 1799 года. Платов обратился к генерал-прокурору с письмом, в котором вновь давал объяснения по пунктам обвинения и просил вернуть его на государеву службы или отпарвить на Дон к семье. Прочитав это послание опального казачьего генерала, генерал-прокурор наложил на нем резолюцию: «Оставить без ответа, как дело, в которое я вмешиватца не смею»[188].

Снова потянулись уныло-безрадостные дни ссылки. Основательно изучив быт жителей Костромы, архитектуру этого города, связанного с царствующим домом Романовых, Платов пожертвовал часть своих средств, на которые «был перестроен теплый придел церкви в честь Рождества Христова на Суле»[189]. Наконец, осенью 1800 года в судьбе Платова наметились перемены: Девятого октября фельдъегерской тройкой он был отправлен из Костромы в Петербург. Простившись с губернаторским семейством и собратом по несчастью Алексеем Ермоловым, Платов покинул Кострому, чтобы никогда сюда не возвращаться. Ермолов, ссылка которого закончилась только 15 марта 1801 года, позже писал в своих «Записках…»: «Незадолго до кончины Павла прислан к Платову фельдъегерь с приказанием прибыть в Петербург»[190].

Прибыв в российскую столицу, Платов, вместо желанной свободы, был заточен в Алексеевский равелин Петропавловской крепости. Для Матвея Ивановича такой ход событий явился полной неожиданностью. Он ничего не ведал о тех тайных пружинах, которые двигали его судьбу. Только в январе 1801 года на суде он узнал причину своих злоключений.

Еще в сентябре 1800 года донской атаман Василий Орлов, видевший в популярном Платове вероятного претендента на свое место войскового атамана, в своем рапорте Павлу Первому обвинил Матвея Ивановича в том, что он принимал чужих крестьян, а потом, чтобы запутать возможное следствие, подменил «ревизские сказки». На основании этого рапорта атамана 1 октября 1800 года генерал-прокурор сделал императору представление, в котором говорилось: «Вследствие донесения генерала Платова ревизские сказки, хранящиеся в ведении казначея войскового старшины Слюсарева 2-го, переменены другими для исключения умерших и внесения на их место других, по высочайшему вашего императорского величества повелению, отправлен мною нарочный в Кострому для взятия оттуда исключенного генерал-майора Платова и посажения его по привозе в равелин»[191]. Николай Смирный в биографии Платова добавляет, что была и еще одна причина императорского гнева, ибо завистники Матвея Ивановича «представили его… готовым вероломно отпасть от законного властительства России и сделаться опасным изменником»[192]. А это уже было политическое преступление…

Как бы то ни было, но доносу атамана Орлова и обвинению в намерении Платова отделить Дон от Российской империи был дан ход, и для недавнего героя Измаила и Персидского похода наступили черные дни:

Во сырой тюрьме Петропавловской,На реке Неве, граде Питере,Страдал-мучился млад донской казак,Атаман Матвей сын Иванович;Так томился он в безызвестностиРовно три года и три месяца.Побелела его там головушка,Очи ясные помутилися,Богатырский стан, поступь гордаяВ злой кручинушке надломилися.Сердце пылкое, кровь казацкаяТоскою лютой иссушилися.Сыны храбрые Дона ТихогоПриуныли все, призадумалисьКуда делся наш атаман лихой,Где томился он в злой неволюшке?И за что, скажи, страждет-мучитсяВитязь доблестный Платов-батюшка?Не угоден ли царедворцам былСупротивное-ль слово вымолвил?Или кивера атаманскогоПеред кем не снял, не склонил головы?Соберемся мы тучей грозною,Понесемся мы грозой-вихорем,Разобьем, возьмем крепость приступом,Привезем вождя вновь на тихий Дон[193].

Камера, в которой «секретным политическим номером» сидел Платов, имела шесть шагов в поперечнике. Освещалась она одним только сальным огарком, треск которого из-за большой сырости в камере был неприятно громким. Матвей Иванович первое время дни и ночи напролет ходил по камере, вспоминая прошлые дни походов и сражений, дни славы и доблести. И воспоминания эти лютым огнем жгли несчастную душу опального генерала. Днем Платов подходил к двери и пытался заговорить с солдатами караула:

– Что, служивые, небось не впервой генерала стеречь?

Солдаты испуганно оглядывались по сторонам и полушепотом отвечали:

– Не извольте разговаривать, ваше превосходительство, неровен час услышат господин капитан и тотчас доложат начальству!

Платов замолкал, отходил от двери и горько думал, что какой-то капитан не разрешает ему, боевому генералу, поговорить по душам с солдатами!

Наступила слякотная петербургская зима. В камере Платова стояла холодная, пронизывающая до костей, сырость. Когда морозы превысили нормы человеческого терпения, истопники затеплили печи, но от них шел такой чад, что глаза выедало, как от свежего хрена. Стены были мокры и скользили, а по каменному полу, не боясь присутствия Платова, бегали здоровенные крысы. Матвей Иванович спервы цукал на них, стучал сапогами, а потом привык: все-таки живые существа!..[194]

В чаду, холоде и томительной неизвестности прошло четыре месяца. 11 января 1801 года Платова судили в Четвертом департаменте Сената После непродолжительного разбирательства суд вынес приговор: «Сенат, не находя таких дел, по коим бы генерал-майор Платов подлежал суду, о сем обстоятельстве всеподданнейше доносит на благоусмотрение Вашего Величества». День спустя на сенатский рапорт легла резолюция: «Высочайше повелено освободить и из равелина выпустить, а о известной же экспедиции объявить»[195].

…В один из тусклых январских дней дверь камеры Платова с ржавым скрипом отворилась, и на пороге своего узилища Матвей Иванович увидел охранника с фонарем в руке, а рядом с ним коменданта Петропавловской крепости Сергея Николаевича Долгорукого. Платов настороженно уставился на него, сердце неприятно захолонуло, тревога удушающе наполнила душу.

– Извольте пожаловать к выходу, ваше превосходительство, – с полупоклоном вежливо произнес Долгорукий. Матвей Иванович по тону его голоса понял, что в жизни его наступили благоприятные перемены. И, словно угадав его мысли, комендант объявил:

– Государем императором, Матвей Иванович, назначена вам сего шестнадцатого генваря в семнадцать часов пополудни высочайшая аудиенция в Михайловском замке. А нынче надлежит вам привести себя в порядок, принять баньку и отдохнуть. Будут ли какие пожелания, ваше превосходительство?..

Невольные слезы блеснули предательски в глазах героя штурма Измаила и, чтобы их не заметили солдаты, он наклонил голову и выдавил:

– Распорядитесь, Сергей Николаевич, принести чего-нибудь поесть, а то сил нету совсем для встречи с государем императором…

…Два часа спустя Платов, распаренный после бани, постриженный и умащенный благовониями, сидел в кабинете коменданта, вкушая забытые за годы опалы яства. Затем денщик подал ему новый генеральский мундир, и на карете, присланной императором, он отбыл в Михайловский замок[196].

Аудиенция состоялась в полутемной зале императорского дворца. Павел Петрович, грудь которого украшали многочисленные ордена и ленты, был весьма любезен с недавно опальным казачьим генералом.

– Рад, Матвей Иванович, что твоя невиновность доказана сенатским судом. У меня никто не страдает безвинно!

– Да, ваше величество! Правда всегда торжествует…

– Что сделать с твоими врагами? – жестко спросил император.

– Простить их, государь! – просто ответил Платов[197].

– За труды и подвиги твои, Матвей Иванович, изволили мы наградить тебя командорским крестом ордена Святого Иоанна Иерусалимского!

Платов, сколь можно сердечно, поблагодарил императора, а Павел уверенно-привычным движением рук возложил на него знаки этого, неведомого Платову, ордена, учрежденного совсем недавно. Потом император располагающе взял Платова под локоть и, прохаживаясь с ним по обширной зале, стал объяснять удивленному Платову, что он принял решение стать союзником Франции и объявить войну Англии:

– Англичане, эти вечные интриганы, приготовляются сделать нападение флотом и войском на меня и на союзников моих датчан и шведов, – растолковывал он Матвею Ивановичу свой план. – Я готов их принять, но нужно их самих атаковать там, где удар наш может быть чувствительней и нас меньше всего ожидают. Заведение их в Индии самое лучшее для сего удара. И первыми туда, в Индию, с легкой артиллерией, через Бухару и Хиву, пойдут донские казаки во главе с тобой, Матвей Иванович, и с атаманом Василием Орловым, первым помощником коего с сей минуты ты назначаешься.

Заметив откровенное недоумение на лице Платова, император пояснил:

– Атаману Орлову я отправил рескрипты о необходимости подготовить все Войско Донское к походу, послать своих лазутчиков, приготовить провиант и фураж, осмотреть дороги от Дона до Оренбурга и далее к реке Индусу. Карты я послал с фельдъегерем Орлову на Дон. Даю тебе, Матвей Иванович, три дня на сборы и, с Богом, в дорогу. Все богатства Индии будут вам за сию экспедицию наградою![198]

Платову вернули его саблю, принимая которую он сказал: «Молю… Творца моего, чтобы благословил меня, если то нужно будет, снова обнажить меч мой на поражение того, что дерзнет против государя моего, которому предана душа моя, и за которого все охотно рад положить живот мой»[199]. В последующие два дня Матвей Иванович был принят великими князьями, своими давними знакомцами, Александром Павловичем и Константином Павловичем, от которых, как писал его биограф Николай Смирный, «имел счастье встретить высокое к себе благоволение и милостивое участие в судьбе его»[200].

Три дня спустя Платов покинул Санкт-Петербург и на фельдъегерской тройке помчался на любимый Дон, где он не был столько лет кряду.

Индийский (Оренбургский) поход

Марш сорока одного казачьего полка с частями усиления – всего 22 тысячи человек – без дорог на тысячи километров по весенней степи, форсирование сложнейшей водной преграды, реки Волги, не имели аналогов в тогдашних европейских армиях. И тем не менее был успешно осуществлен без санитарных потерь!

Денис Мальцев, историк

Платов не знал, да и не мог знать, о тех тайных политических пружинах, которые двигали сложный механизм внешней политики России, правящие круги которой не имели четко выверенной, проводимой только в национальных интересах политики. Сложные внешнеполитические решения при императоре Павле Первом часто принимались под настороение царя, часто капризное, или в целях защиты узкоклановых интересов своих многочисленных европейских родственников. Так было и теперь. На императорской аудиенции Платов узнал, что раздраженный провокационным поведением Англии и Австрии, своих недавних союзников, Павел Первый порвал с ними отношения и вступил в союз с недавним врагом – французским императором Наполеоном. Не ведал Платов, что еще в 1800 году Наполеон через генерала Дюрока передал Павлу Первому проект русско-французской экспедиции в Индию. В нем говорилось: «Цель экспедиции: изгнать англичан безвозвратно из Индостана; освободить эти прекрасные и богатые страны от британского ига; открыть новые пути промышленности и торговле просвещенных европейских народов… Французская армия в 35 тысяч пехоты, с полным комплектом легкой артиллерии, двинется от границ Франции, с согласия Австрии, на Ульм, где найдет суда и отплывет на них по Дунаю. По прибытии ее в Черное море русский флот перевезет ее до Таганрога, откуда она отправится до Царицына, где снабженная судами спустится на них вниз по реке до Астрахани. Там русская армия в 35 тысяч человек (из них 15 тысяч пехоты, 10 тысяч конницы и 10 тысяч казаков), при усиленном комплекте артиллерии, соединится с французской армией, которой будут доставлены лошади, нужные для перевозки артиллерии и тяжестей. Соединенная армия будет перевезена морем из Астрахани в Астрабад, где будут учреждены склады и всякого рода снабжения, нужные армии… До отплытия русских в Астра-бад, комиссары союзных правительств будут отправлены ко всем ханам и мелким властителям стран, чрез которые армии будут следовать, для внушения им:

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

Смирный Николай Федорович являлся адъютантом М. И. Платова в период Отечественной войны 1812 года, Заграничных походов русской армии 1812–1814 гг., а потом находился при нем «до самого последнего часа многотрудной и полезной его жизни» (с. 16). Награжден орденом французским Почетного Легиона и прусским орденом Красного Орла 3-й ст. В 1821 году издал первую сравнительно полную биографию легендарного атамана в трех частях – «Жизнь и подвиги графа Матвея Ивановича Платова». М. Типография С.Селивановского. Послужной список Н. Ф. Смирного за 1824 год хранится в РГИА (Ф. 1349. Оп. 3. Д. 2080)

Смирный Н. Жизнь и подвиги графа Матвея Ивановича Платова. Ч. 1. М., 1821. С. 1.

// Дон. 1887. № 6. С. 51.

Казачий словарь-справочник. Составитель Г. В. Губарев. Т. 2. Сан-Ансельмо, Калифорния (США), С. 276.

Сулин Иван Михайлович (1861–1921) – историк-краевед. Родился в станице Раздорская Области Войска Донского. Отлично знал донские архивы, составлял карты донских городищ. Его главная работа – «Краткое описание станиц Области Войска Донского». Свои исторические очерки о донских станицах и хуторах он публиковал в течение нескольких десятков лет в газете «Донские епархиальные ведомости» (Королев В. Н. Старые Вешки. Ростов н/Д, 1991. С. 8).

// Донские областные ведомости. 1902. № 1. С. 1–3. Если быть совсем точным, то родился Платов в станице Прибылянской города Черкасска, являвшейся одним из районов тогдашней казачьей столицы.

Кириллов Андрей Александрович (1854 (или 1856)–1922) – историк, журналист, общественный деятель. Окончил Петербургскую духовную Академию со степенью кандидата. С 9 августа 1879 г. в течение всей жизни работал в Донской духовной семинарии в Новочеркасске, будучи с 1901 по 1910 г. ректором этой семинарии. С 1883 г. в течение многих лет являлся редактором газеты «Донские епархиальные ведомости». Автор книг «Старочеркасский Ефремовский женский монастырь» (1897), «Обозрение истории о донских казаках» (1909), «Материалы по истории народного просвещения на Дону» (1911), «Историческое значение памятников церковной старины» (1911), «Опыт библиографии донской истории». (Донские епархиальные ведомости. 1900. № 23. Приложение. С. 1–2; Донской православный вестник. 1915. № 3. С. 158–168).

Кириллов А. А. Войсковой атаман войска Донского граф Матвей Иванович Платов и его административная деятельность // Сборник областного Войска Донского статистического комитета» (СОВДСК). Вып. XI. Новочеркасск, 1912. С. 9.

Донцы XIX века. Новочеркасск, 1907. С. 334.

Пузанов В. Граф Матвей Иванович Платов. (Биографии выдающихся русских генералов и французских маршалов участников войны 1812 г.). // 1812-й год. 1912. № 5. С. 174.

Кириллов А. А. Указ. соч. СОВДСК. Вып. XI. С. 9.

Коршиков Н. С. Дворяне и графы Платовы. Ростов н/Д, 2004. С. 13; Крылов А. Поездка в Старочеркасск. // Донские епархиальные ведомости. 1883. № 20. С. 737.

Коршиков Н. С.Указ. соч. С. 13.

Кириллов А. А. Указ. соч. СОВДСК. Вып. XI. С. 9. Именно на 1723 год указывает Н. С. Коршиков в своем исследовании «Дворяне и графы Платовы» (С. 13).

Сенюткин М. Донцы. М., 1866. С. 45.

Коршиков Н. С. Дворяне и графы Платовы. Ростов н/Д, 2004. С. 14.

Сенюткин М. Донцы. С. 45.

Ефремов Степан Данилович (1715–1784) – общественный и военный деятель. Сын войскового атамана Данилы Ефремова. Начав службу рядовым казаком, в декабре 1734 г. получил старшинский чин. В 1742 г. в качестве походного атамана донских казаков служил в Прибалтийских губерниях. В 1753 г. по ходатайству своего отца указом императрицы Елизаветы Петровны назначен донским войсковым атаманом. Командуя полком, принял участие в Семилетней войне с Пруссией. За участие в дворцовом перевороте 28–29 июня 1762 г. на стороне Екатерины II был награжден специальной золотой именной медалью. По обвинению в сепаратизме и взяточничестве 9 ноября 1772 г. арестован в Черкасске и по приказу князя Г. А. Потемкина доставлен в Петербург. Решением Военной коллегии приговорен к смертной казни через повешение, но указом Екатерины II от 13 марта 1773 г. помилован и сослан в г. Пернов на Балтийское побережье. В 1774 г. за заслуги донских казаков в войне против Турции был прощен, поселившись в Петербурге. Скончался в марте 1784 г., похоронен на кладбище Александро-Невской лавры. – Савелов Л. М. Род Ефремовых. С. 4–5; Корягин С. В. Ефремовы и другие. Вып. 26. С. 22–23.

Иверсен Ю. Медали, пожалованные императрицею Екатериной II некоторым лицам Донского войска. Т. II. СПб., 1870. С. 94–95.

Коршиков Н. Указ. соч. С. 4.

Там же.

Дуров В. А. Русское наградное оружие. М.,1994. С. 73.

Эти данные приведены в исповедальных росписях Петропавловской церкви г. Черкасска за 1774 г. и в исповедальных росписях Воскресенского собора Черкасска за 1797 год. (Кириллов А. А. Указ. соч. С. 9).

Коршиков Н. Указ. соч. С. 4.

Смирный Н. Указ. соч. Ч. 1. С. 19.

Кириллов А. А. Указ. соч. СОВДСК. Вып. XI. С. 12; Военная галерея 1812 года. СПб, 1912. С. 187.

Смирный Н. Указ. соч. Ч. 1. С. 20.

Кириллов А. А. Указ. соч. СОВДСК. Вып. XI. С. 9. Корягин С. В. в книге «Платовы и другие». Вып. 45. М., 2004. приводит другую дату его рождения – 1756 или 1762-й год. С. 11, 6. По данным РГВИА. Ф. 52. Оп. 1. Д. 504. Ч. 1. Док. 1789 г. – он родился в 1756 году.

Корягин С. В. Платовы и другие. Вып. 45. М., 2004. С. 11; РГВИА. Ф. 52. Оп. 1. Д. 504. Ч. 1. Док. 1789 г.

Корягин С. В. Платовы и другие. Вып. 45. М., 2004. С. 11; РГВИА. Ф. 489. Оп. 1. Д. 3574. Л. 3. Док. 1812 г.

Кириллов А. А. Указ. соч. СОВДСК. Вып. XI. С. 9. Корягин С. В. в книге «Платовы и другие». Вып. 45. М., 2004. приводит другую дату его рождения – 1765 год. С. 6. По данным РГВИА, Андрей Платов родился ок. 1769 г. (Ф. 52. Оп. 1. Д. 504. Ч. 1. Док. 1789 г.).

Корягин С. В. Платовы и другие. Вып. 45. С. 11. РГВИА. Ф. 52. Оп. 1. Д. 504. Ч. 1. Док. 1789 г.

Кириллов А. А. Указ. соч. СОВСДСК. Вып. Х1. С.9. Корягин С. В. в книге «Платовы и другие». Вып. 45. приводит другую дату его рождения – 1768 год. С. 6. По данным РГВИА, Петр Платов родился ок. 768 г. (Ф. 489. Оп. 1. Д. 3022. Ч. 1. Послужные списки за 1798 г.).

Корягин С. В. Платовы и другие. Вып. 45. С. 11; РГВИА. Ф. 489. Оп. 1. Д. 3574. Ч. 1. ПС за 1798 г.

Там же. С. 11; РГВИА. Ф. 489. Оп. 1. Д. 3574. Ч. 1. ПС за 1798 г.

Коршиков Н. С. Дворяне и графы Платовы. Ростов н/Д, 2004. С. 14–15.

Полный текст этой могильной плиты родственников М. И. Платова звучит так: «Здесь покоится прах войскового старшины Ивана Федоровича и супруги его Анны Ларионовны Платовых, родителей генерала от кавалерии графа Матвея Ивановича Платова, брата его полковника гвардии Петра Ивановича и сына его майора Ивана Матвеевича Платова и прочих родных его». (// Дон. 1887. № 6. С. 13).

Кириллов А. А. Указ. соч. СОВДСК. Вып. XI. С. 9.

Корягин С. В. Платовы и другие. Вып. 45. С. 11; РГВИА. Ф. 52. Оп. 1. Д. 504. Ч. 1. Док. 1789 г.

Там же. С. 12.

Кириллов А. А. Указ. соч. СОВДСК. Вып. XI. С. 9.

Корягин С. В. Указ. соч. С. 2. Коршиков Н. С. Указ. соч. С. 6.

Корягин С. В. Платовы и другие. Вып. 45. С. 12; РГВИА. Ф. 489. Оп. 1. Д. 3020. Ч. 1. ПС за 1798 г.

Коршиков Н. С. Указ. соч. С. 15–16.

Корягин С. В. Платовы и другие. Вып. 45. С. 12; РГВИА. Ф. 489. Оп. 1. Д. 3020. Ч. 1. ПС за 1798 г.

Корягин С. В. Платовы и другие. Вып. 45. С. 12–13. Коршиков Н. С. Указ. соч. С. 7–18.

Кириллов А. А. Указ. соч. СОВДСК. Вып. XI. С. 9: Корягин С. В. Платовы и другие. Вып. 45. С. 7. Коршиков Н. С. Указ. соч. С. 15.

Румянцев Петр Александрович (1725–1796) генерал-фельдмаршал, граф, военный и государственный деятель на протяжении всего правления Екатерины Второй. Во время Семилетней войны командовал взятием Кольберга. За победы над турками при Ларге, Кагуле и др., которые привели к заключению Кючук-Кайнарджийского мира, удостоен титула «Задунайский». В 1770 г. получил чин генерал-фельдмаршала. Оставил ценные труды по военной науке. Кавалер орденов российских Св. Андрея Первозванного, Св. Александра Невского, Св. Георгия 1-й ст. и Св. Владимира 1-й ст., прусского Чёрного орла и Святой Анны 1-й ст. С 1779 г. управляющий Малороссии. Почётный член Императорской Академии наук и художеств (1776 г.).

Голицын Александр Михайлович (1718–1783) – генерал-фельдмаршал, князь, государственный деятель. Генерал-аншеф. С началом русско-турецкой войны 1768–1774 гг. – главнокомандующий 1-й армией. 19 апреля1768 г. разбил под Хотином 40-тысячную турецкую армию Караман-паши, но из-за отсутствия осадных орудий не решился на штурм крепости и отошел за Днестр. В июле 1769 г. вновь подступил к Хотину и опять отошел. За нерешительность был заменен П. А. Румянцевым. До сдачи командования нанес поражение турецким войскам великого визиря Молдаванчи-паши (29.8. 769) и занял Хотин и Яссы. С октября 1769 г. – губернатор Санкт-Петербурга, сенатор.

<1...4 5 6 7 8 >

На страницу:

Перейти

6 из 8

Другие книги автора

Донские казачьи атаманы. Исторические очерки-биографии (1550– 1920)

Михаил Павлович Астапенко

Степан Разин. Историческое повествование

Михаил Павлович Астапенко