Однажды. Одна жди

Монстр свободной лапкой почесал в затылке и осторожно вытянул мордочку к Диди поближе, так что нос девушки коснулся холодного носа подкроватника.

Монстрик оказался довольно обаятельный. Слегка волосатый, клыкастый, с горящими желтыми глазищами и… В общем, явно родственник Чу. Диди уже начинала смиряться, что нормальных питомцев ей никогда не завести.

– И как меня теперь зовут? – испытующе поинтересовался он. Диди задумалась на секундочку и вскинула вверх указательный палец:

– Вилли!

– Но это нестрашно… – разочарованно сплюнул монстр, собираясь уже забраться обратно под кровать (вместе с ее одеялом).

– Вил – это кельтский бог Ада! – запротестовала Диди. – А Вилли – просто милая оболочка для опасного существа!

Новоназванный Вилли-Вил остался доволен и даже согласился вернуть Диди ее одеяло, ограничившись внушительных размеров розовым покрывалом.

– Вот только что делать с Бугименом? – жалостливо протянул он, укутываясь. Диди нахмурилась.

– А Бугимен, что, не под кроватью с тобой вместе?

– Нет. Он в шкафу.

Диди направилась к шкафу, распахнула дверцы, но никого не увидела. Только мелькнуло меж ее новых роскошных платьев что-то синее. А на деревянном полу шкафа остались глубокие следы острых когтей.

Глава 7

– Что это?

Диди приоткрыла один глаз, сонно поглядела на Джека и натянула одеяло повыше. Она, не подходя к окну, могла сказать, что на улице и не пахнет солнечным светом, а мягкое сияние хрустального светильника не нарушало ее покоя. А стоящий у кровати Джек, держащий несчастного храпящего Вилли за облезлый хвостик верх тормашками, и подавно не сумел бы это сделать даже при самом непреодолимом желании.

Вилли тоже был согласен с мыслями Диди. Она поняла это по его оглушительному храпу.

– Я спросил: что это? – жестко процедил сквозь зубы Джек.

– Это Вил Устрашающий, – вяло отозвалась Диди, поворачиваясь к нему спиной.

– Кто?!

– Вил Устрашающий, – повторил бывший Безымянный Подкроватный Монстр, аккуратно высвобождая хвостик из лапищи Джека и проскальзывая обратно, под кроватку.

Джек ошарашенно поморгал:

– Да это шпион Коко! Как ты… Да кого ты за моей спиной… пригрела?!

– Меня не пригрели, – обиделся откуда-то из темноты Вилли. – Меня согрели под покрывальцем. Розовым, между прочим. С кружавчиками.

Джек непонимающе похлопал глазами, громко топая, обошел кровать, сел на пол и вперил тяжелый взгляд в Диди.

– Что же ты сделала?!

– Вилли – маленький, одинокий, а я боюсь спать одна, – буркнула Диди. – Вы мне не дали спать в комнате с Чучиком. Я нашла компромисс. Что еще вас не устраивает?!

– Ты не имела права делать подобное! – пророкотал Джек, скрипя зубами. – Таких, как он, надо убивать!

– Но он добрый… – попыталась оправдаться Диди.

– Не тебе решать! Все, кто перешел на сторону Коко, – опасны! Им не место рядом с нами. Они лживые шпионы! Они монстры! Они…

– Как вы можете считать так, если когда-то сами взрастили Коко?.. – в отчаянии прошептала Диди, чувствуя, как глаза наполняются слезами. – Его вина, что он стал таким… Почему у вас всегда виноваты все вокруг, только не вы сами?! Может, он не монстр? Может, он просто понял, что никому не нужна его доброта, и хочет показать злобу? Да вы все такие… Мы все такие! Послушайте, Джек…

– НЕТ! – оглушительно проорал Джек, и в Диди полетел отточенный клинок. Девушка в последний момент пригнулась, и он вонзился в подушку. В воздух взлетели белые перья.

– Ты находишься в моем доме, так что примирись с моими правилами! – яростно прогремел Джек и ударил кулаком по постели.

Диди захотелось плакать, но она не собиралась опять становиться девочкой для битья. Где-то внутри нее зарокотала ярость, словно вся боль, которая в ней копилась все эти годы, сжалась в комок и решила сжечь дотла горло, если ее не выпустят наружу.

– Это вам нужна моя помощь, а не мне ваша. Значит, я выставляю условия.

Глаза Джека налились кровью.

– Без меня… Без нас ты не научишься использовать свои силы на полную катушку, прозябаешь всю жизнь бедной сироткой в теткином доме – никому не нужной, пусть даже и с кучей питомцев!

– Бедной сироткой? – сипло повторила Диди и неожиданно громко воскликнула: – Да это вы тут никому не нужны! Ни богу, ни дьяволу, ни людям! Вы отказались от всего, отреклись ото всех! Вы и от Коко отреклись, правда же? Вас ведь не злость съедает, а совесть! Ваша вина в том, что Коко стал таким… Что все они стали! Вы…

– ДОВОЛЬНО!

Джек пулей выскочил из комнаты. Дверь захлопнулась, да так, что хрустальная люстра на потолке покачнулась.

Вилли по-ящериному выскользнул из-под кровати, неслышно подполз по смятому одеялу и положил голову Диди на плечо.

– Забей. Он вечно психует. Коко – его… гм… больная тема.

Как там сказала Лайма? «Заруби себе на носу: у каждого так называемого «монстра» есть какая-то мозоль. Больное место, понимаешь? Незаживающая рана. Ее лучше не трогать. Не только потому, что тебя за это могут убить. Просто… это принесет боль самому человеку». Ей следовало бы догадаться…

Диди обхватила руками колени и уставилась в одну точку. Что же она натворила?

В комнату деликатно постучали. Вилли испуганно бросился под кровать. Диди подняла голову, пригладила растрепанные волосы и негромко сказала:

– Войдите.

В дверь просунулась голова Лаймы.

– Ты проснулась? Оденься и идем со мной.

Диди натянуто улыбнулась, радуясь хоть какой-то возможности отвлечься, и кивнула.

***

– Диди, ты должна расслабиться, – довольно строго произнесла Лайма, закрывая миндалевидные глаза и спокойно опуская плечи. В обтягивающих коротких шортах и облегающей блузе, сидящая в позе лотоса на камнях близ журчащего источника, она была восхитительно хороша. Черные волосы водопадом струились по плечам и спине. Узри ее такую тот же краснолицый полицейский, и даже он волей-неволей прошептал: «Ты красивая…». Ну, а потом распрощался бы с кровью, разумеется. Даже красивая Брукса оставалась Бруксой.

– И перестань смотреть на меня, как на фарфоровую статуэтку.

Диди удивленно уставилась на Лаймины глаза – плотно закрытые! – и умиротворенное лицо. Кажется, ее шрам впервые не бросался в глаза.

– Как ты узнала, что…

– Ты ерзаешь, – приоткрыла один глаз Лайма. – Это очень хорошо слышно, если отпустить лишние мысли. Тебе надо найти внутренний покой. Бал-ланс. И…

– Ладно-ладно… – махнула рукой Диди. – Ты, кажется, обещала безумно увлекательную практику по… эм…

– Гассё, – подсказала Лайма, скептически выгибая идеально очерченную бровь.

Диди рассеянно кивнула. По правде говоря, она не была готова найти хоть какой-то внутренний покой после того, что случилось утром. Перед глазами стояло полной ярости, отчаяния и запоздалого раскаяния лицо Джека. И даже теперь, когда Лайма решила устроить ей передзавтраковый урок медитации «гас-что-то там» у родника невдалеке от дома, мыслями Диди была далеко.

– Гассё – особая медитация, главная цель которой успокоить ум и увеличить энергию, – тем временем вещала, как по писаному, Лайма. –Сложи руки вот так, перед сердечным центром, и сосредоточься на касании двух средних пальцев. Не регулируй дыхание, достаточно делать вдохи животом…

– Прости, а как это поможет мне разобраться с Коко или стать моделью? – перебила Диди.

– Чтобы одолеть Коко, нужно стать единым целым со своей внутренней силой, – монотонно отозвалась Лайма. – Чтобы овладеть внутренней силой, надо найти внутренний покой. Эту методику использовали лучшие воины Японии не одно столетие. И не тебе спорить с надобностью данного упражнения.

Диди фыркнула, но под суровым взглядом новоиспеченной наставницы послушно сложила руки у груди ладонь к ладони и закрыла глаза. На какой-то короткий миг тревоги отступили, горькая напряженная складка меж бровей сгладилась, и девушка вдохнула холодный воздух осеннего утра. Прохладная, влажная, как битый лед, трава щекотала ноги.

– Прислушайся. Пока не научишься слышать, не сумеешь докричаться.

Где-то совсем близко шелестели серебряной листвой деревья. Еле слышно, но идеально ровно, в одной ей ведомый такт, дышала Лайма.

– Что ты слышишь?

– Тебя.

– А мои мысли?

Диди открыла глаза и недоуменно на нее посмотрела.

– Мысли?

– Мысли, – медленно повторила Лайма, внимательно следя за ее реакцией. – Ты знаешь, как я заставляю встречных называть меня красавицей?

Диди припомнила их первую встречу и голос Бруксы.

– Это магия? – нерешительно спросила Диди. Лайма усмехнулась.

– Я не волшебница, солнце. Это гипноз… Что-то вроде гипноза. Но более близкое к чарам… Я научу тебя слышать чужие мысли и звать меня, не издавая звука. Ты сумеешь подчинять себе окружающих, и они станут твоими марионетками.

– Что же ты не подчиняешь себе типов вроде того полицейского?

– Для этого надо иметь больший потенциал. У тебя он есть. У тебя, но не у меня.

Диди опустила глаза. Сложно поверить в свои способности, когда тебя бросили родные родители.

– Надо учиться смотреть на многие вещи из прошлого иначе, – явно прочтя ее мысли, заметила Лайма. Диди нахмурилась.

– То есть?

– Знаешь, есть такая штука, как регрессивный гипноз… – задумчиво протянула Лайма. – Это погружение в прошлое.

– О прошлом я и без того знаю слишком много, – невесело улыбнулась Диди. – Я хочу сосредоточиться на будущем.

– Будущее – оно как дерево. Прошлое – его корни. Если корни гнилые, ты никогда не увидишь на дереве ни одного цветка.

– Мои корешки подрезали и давно похоронили с крыльями.

– И это хорошо! Если корни не хоронить, деревьев просто не будет.

Диди явно еще колебалась. Лайма это заметила и мягко добавила:

– Порою нужно ненадолго оглянуться. Порой из памяти теряются какие-то важные детали, влияющие на канву сюжета. Их словно вырезает…

Диди вздрогнула.

– Выре…

Лайма тоже нервно дернулась и уставилась в пустоту, погружаясь в собственные жуткие воспоминания.

– Я… Знаешь, я… никогда ни с кем об этом не…

Диди выжидающе молчала. Лайма тяжело вздохнула.

– В общем, когда-то я состояла в клубе медиумов, хотя магией не обладала. Просто никто давно не отличает волшебство от шарлатанства, а у меня катастрофически не хватало денег… Мое настоящее имя Лай-Мэ. Я родом из трущоб Йокогамы. Мне огромных усилий стоило вырваться оттуда, из этого страшного плена бедности и… всего такого. У нас была большая семья, но так получилось… В общем, остались только я и брат. И еще мама, но ее не стало через год после моего отъезда… Я искала в Арноксе лучшей доли просто потому, что он далеко от Японии, далеко от моего прежнего мира, и славится на весь мир настоящим волшебством. Я сразу решила, что сумею здесь заработать, если стану чуточку мухлевать… Видишь ли, у меня был безупречный козырь: моя внешность. Я была красивой, очень красивой. Могла пленить одним взглядом. Мне оказалось достаточно выучиться гипнозу, медитации и прочей дряни, которая давала мне хоть какие-то средства… А потом… – Лайма сморгнула слезы. – Потом явился рыжеволосый мужчина, очень хорошо одетый, и пообещал платить мне столько, сколько я не видела за всю жизнь… И я… Я согласилась. Сначала было дико страшно, потом я как-то привыкла… Трупы он самолично прятал куда-то. Я поначалу даже обрадовалась, что все так просто: я смогла купить квартиру и кучу всяких вещей, о каких даже мечтать не смела, каким-то чудом меня не могли поймать, и продолжалось это очень долго. Но лет семь назад… – Лайма провела тыльной стороной руки по щеке. – Меня объявили в розыск и каким-то образом составили фоторобот. Мой безымянный заказчик сперва хотел дать мне сделать пластику, но передумал и убил, полив лицо чужой кровью. Так я стала Бруксой после смерти, вампиром с жаждой крови… Он сказал, что теперь я выгляжу, как монстр, и все меня будут бояться. Я его не поняла, но через какой-то год Хексерай заполонили настоящие чудовища. Как раз тогда мужчина перестал выходить на связь, я бежала в лес и… Меня тогда ужасно выручил Джек. Он укрыл меня, спас, подарил новую надежду. Вот только вскоре мы все – вся моя новая семья, – разъехались по миру. Меня и Куки все же поймали. Некоторое время в лабораториях, несколько побегов – и вот, я уже сбежала…

Диди ошарашенно и испуганно поморгала, переваривая услышанное.

– Мне… Мне очень жаль, Лаймочка, очень. Если бы люди знали…

– Они знали, – сипло отозвалась Лайма. – Знали медики, знал судья и много кто еще… Им было плевать, какой я хотела быть. Они видела меня монстром, и я стала монстром.

– Ладно, – сдалась Диди. – Если ты считаешь, что бередить мои старые раны – стоящее дело, то я готова. Гипнотизируй.

– Ты вот так легко мне доверишься? – поразилась Лайма.

Диди сцепила руки и прикусила губу. Доверять – это так глупо. Она когда-то доверяла отцу – и он от нее отказался. Доверяла одноклассникам и учителям – в школе произошли сразу два убийства, и в обоих виновата она.

Но она безоговорочно доверилась монстру-кровопийце, двум девушкам-убийцам и Бессмертному Джеку. Доверилась Подкроватному Монстру. Она подсознательно знала, что самые жестокие существа этого мира не причинят ей боль.

Потому что они не жестоки по своей природе. Они делают то, что их вынудили делать.

– Да, – выдохнула Диди. – Да, я доверюсь.

***

– Что? – изумилась Куки. – Ты нашла волшебника?

– Да, – ответил голос Рины на том конце телефона. Куки не совсем понимала, почему та связалась через телефон, а не через огонек, но сейчас ей было не до этого. – Он родом из Хексерайа и невероятно хорош… В смысле, в магии. Его зовут Энрике Стивенсон де Лю Грэй. Он сын того самого Берлиоза, представь!

– Нет-нет, это все замечательно, правда, но… Мы с Джеком и Лаймой сейчас готовим к схватке с Коко одну девочку…

– Девочку?

– Да, девочку. Фею. Ей оставила домик Индина. У нее хорошие задатки, – виновато пробормотала Куки. – Так что я… Я, правда, не знаю, что делать с твоим де Лю Грэйем. Ты не могла бы как-то…

Рина замолчала и как-то нерешительно призналась:

– Видишь ли, сладкая, тут такое дело… Мы сейчас в ресторане недалеко от отеля, где он остановился…

– Мы? Что за – мы? И… ты в ресторане? Ты же никогда не…

– Я и Энрике, Куки, – нервно рассмеялась Рина. – И у меня… Понимаешь, я случайно включила громкую связь. И он…

– Я все слышал, – произнес незнакомый Куки приятный мужской голос, – но буду рад прибыть в Арнокс первым же самолетом. Я уверен, что смогу хоть чем-то пригодиться и внести свою лепту в обучение наследницы самой феи Индины. Надеюсь, вы и достопочтенный Джек не будете этому препятствовать?

– А… Я… Н-нет, что вы, – выдавила Куки. – Нет, я… Мы будет рады. П-правда…

– Отлично, – ответил Энрике, и по его голосу Куки поняла, что он обаятельно улыбнулся. – Я прибуду завтра. Но, насколько мне известно, в Чаще Забвения время течет иначе…

– Не беспокойтесь об этом, зато мы успеем подготовиться, как следует, и встретить вас подобающим образом, – протараторила Куки. – Я… Я сама приеду и встречу вас, сэр, и дам путь в Чащу, а время – это… Ха, это пустяки, не так ли? Я сейчас же… Мы непременно… До свидания, сэр, мы вас безумно ждем!

– Эм… До свидания, мисс.

Куки поспешно бросила трубку и почувствовала, что, будь она человеком, ее лицо залила бы краска.

Глава 8

У Диди перед глазами замелькали, перекрывая одна другую, золотые и голубые вспышки. Гипноз подействовал. Девушка почувствовала, что висит в воздухе, а по двум сторонам от нее в серебристом тумане виднеются ряды дверей. Все двери были разные.

– Где ты? – спросил исходящий из ниоткуда нежный голос Лаймы.

– Я в каком-то… коридоре, – медленно проговорила Диди, осторожно озираясь. – Тут много разных дверей, но они все мне очень знакомы. Я… Я не знаю, что делать.

– Заглядывай в каждую по очереди, – посоветовала Лайма. – Не бойся. Это этапы твоей жизни. Все твои «до» и «после».

– По очереди? – повторила Диди и послушно подплыла к ближайшей двери.

Это была очень красивая дверь – белая, вся в розовых витиеватых узорах и с резной ручкой в виде бутона розы. Очевидно, это был вход в чью-то детскую… Чью-то? Диди ахнула, вспомнив это место. И, когда он повернула ручку, ее рука еле заметно дрогнула.

Это была восхитительная детская одной маленькой девочки Дидианы. Вот она и сама – с каштановыми кудряшками, в пышном миленьком платьице и в окружении игрушек. Те же самые игрушки сейчас красовались в комнате Диди в доме Джека. На коленях у девочки сидела кукла с необычным именем Кармен. Маленькая Диди как-то увидела это имя в какой-то толстой книжке. Там Кармен была гордая, независимая и веселая юная красавица, беспечная и грациозная. Девочке очень хотелось быть такой, как она. Она еще не знала, что не все мечты сбываются.

Малышка, восседавшая в кресле, должна была быть, наверное, абсолютно счастливой в этакой-то роскоши, но ее большие зеленовато-голубые глаза покраснели от слез. Диди ее понимала. Она поняла сразу, как только увидела стоящие у порога аккуратные розовые чемоданы и серый портфель. Это был тот самый день, когда девочку увезли из родного дома. Вот буквально минут через двадцать ее безбожно увезут в престижную закрытую школу, закроют за ней ворота, и там, за воротами, останется нормальный, чудесный мир. Ее мир. Останется навсегда.

Из-за шкафа сверкнула пара красных глаз. Взрослая Диди вздрогнула, но отчего-то не придала этому должного значения, словно глаза, вспыхивающие в темноте – нечто совершенно естественное. Ее внимание привлекло другое.

На другом конце комнаты была приоткрыта темно-шоколадная дверь. По замыслу какого-то безумного архитектора спальня Диди располагалась совсем рядом с кабинетом Потирона. Дидиана помнила, что даже в тот самый день отец не решился поговорить с ней по душам, отдав предпочтение каким-то очень важным коллегам, позвонившим в такой неподходящий момент.

Тогда девочка даже не прислушивалась к этому, погруженная в невеселые думы. Но теперь Диди что-то заставило тенью скользнуть к отцовскому кабинету. Она знала, что ее не увидят – она здесь словно призрак, незримый и полный тоски.

Господин Потирон ходил по кабинету взад-вперед, нервно перекладывая телефон из одной вспотевшей ладони в другую. Он – обычно подтянутый, с безупречной осанкой и уверенный в себе, – теперь ссутулился и походил на натянутую струну.

– Аврора, просто пойми, что у меня нет выхода! – простонал он, и Диди застыла.

Аврора? Он говорил… с мамой? Но Аврора не выходила на связь! Она бросила и мужа, и дочь, она бросила все и начала жизнь по новой! Или?..

– Я знаю, что ты хочешь приехать, – продолжал умоляющим тоном Потирон. – Но дети… И ты, и они четверо в огромной опасности, пойми! Магией пока обладает только Диди, именно поэтому нам с самого начала надо было отправить ее подальше! Там до нее точно не доберутся… Нет, тебе нельзя ее забирать. Рори, это опасно! Он легко отыщет вас там. Пока ты одна, тебе ничего не грозит. Пока Диди одна, она тоже в безопасности. Я не… Я понимаю, Рори, но им троим будет лучше с твоей сестрой. У нее нет сил, а он будет рядом, будет видеть, что они не опасны и… Я знаю, милая, но это к лучшему, что ты их не видела. Ты забудешь о них. Ты… Ты должна забыть. Нет, не беспокойся обо мне… О нас. Пока мы врозь, мы вне опасности. Пока мы врозь, мы вне опасности. Пока мы…

Диди недоуменно поморгала. Что все это значит?! Она их с Авророй единственная дочь. Она в этом уверена… вроде. Кто отыщет их семью? Отчего отец вынудил мать покинуть Хексерай?

Что от нее скрывали все эти годы?

Господин Потирон спешно запихнул телефон и еще какие-то вещи в черный дипломат, и поспешил к малышке Диди, по пути случайно сметя со стола стопку распечатанных писем. Они бумажным листопадом опустились на ковер, но мужчина этого уже не видел.

– Ты собралась, моя тыковка?

Девочка враждебно поглядела на отца и коротко кивнула.

– Да.

– Тогда поехали.

Маленькая Диди встала, оправила подол платья и, немного подумав, тихо проронила:

– Папа… А в шкафу в моей новой комнате не будет монстра?

Потирон еле заметно вздрогнул и нервно улыбнулся.

– Нет, нет… Монстры не прячутся в шкафах, тыковка. Они рыскают по улицам и убивают людей.

Взрослая Диди вспомнила про того «монстра» – героя ее детских кошмаров. Он к ней являлся в каждом сне примерно до той поры, пока она не узнала о смерти отца. Потом глупое выдуманное чудище из платяного шкафа сменилось останками господина Потирона, еще позже – призраком директрисы, фрау Дередит, и никчемная детская страшилка забылась, как стерлись из памяти и многие другие детали.

Девочка и ее отец ушли из поля зрения взрослой Дидианы, но девушка не отправилась за ними. Ее потянуло к письмам на полу… Вот и деталь! Диди осторожно подняла одно, раскрыла и прочла первые строчки.

Многоуважаемый Джулиан!

Мне известно, как Вы относитесь к волшебству, но насылать на людей – невинных людей, – проклятия – это не выход. Вы сами делаетесь чудовищем! Подумайте об Эрике! Она тоже фея, как и Аврора. По-вашему, она бы убила так зверски хоть кого-то на этом свете, как убили когда-то Ваших родителей?!

Диди похолодела. Эрика – это мамина сестра. Та, что платила за обучение Диди, как опекунша. А Джулиан – ее муж. Хотя, похоже, не только муж… Неужели он как-то связан со всеми злоключениями их семьи?

Аврора уехала, как вы того и требовали. Магией обладает только Дидиана – однако, даю слово, мы истребим все возможные силы в ее крови. Считаете ли Вы, что Джорджу, Джулии и Джасперу будет лучше с Вами? Волшебство не так опасно, как Вы находите. А Эрике больше понравится заниматься родными детьми, чем нашими, я уверен! К тому же, я… Я не смогу терпеть подобное так долго. Вы сходите с ума, дорогой Джулиан! Вы…

Дальше читать Диди уже не могла. Исписанный аккуратным почерком отца листочек плавно спланировал обратно на ковер.

У нее есть братья и сестра.

И это не тетины дети. Это ее родные братья и сестра! А магию запретили из-за Джулиана! Это он вызвал злых духов и чудищ, это он подставил Лайму! Из-за него, только из-за него Потирон отправил Аврору за границу, Диди в школу… Он хотел спасти жизнь своей семьи, но был против того, что вытворял охваченный жаждой мести за смерть родителей Джулиан. И тот взорвал офис папиной компании, боясь, что Потирон проболтается кому-то или попробует защитить Хексерай. А это поломало бы Джулиану все планы.

Диди сжала руки в кулаки. Пусть время потеряно, пусть папу не вернуть, но что-то она еще может исправить.

– Я хочу вернуться! – крикнула Диди, надеясь, что Лайма услышит. – Я знаю, кто виноват в наших бедах!

– Ты посмотрела каждую дверь? – уточнила Лайма.

– Нет… – призналась Диди и послушно вышла из дома детства, направляясь к другой двери, простой и гладкой, серого тусклого цвета и с пыльной табличкой «Комната 15».

Девушка вымученно вздохнула. Это была ее спальня в школе. Если точнее, то место, где Диди делила жилплощадь с шестью другими девочками.

Она перешагнула порог, и в нос ударил ужасный, знакомый до боли стойкий запах пыли и затхлости. Даром, что интернат был престижный – этот запах не могли отбить, разве что замаскировать какими-то мерзкими ароматизаторами. Их едкий аромат навсегда въелся в половину Дидианиной одежды.

За окном все было серым, по стеклу шли мутные разводы. Это был, наверное, октябрь. В углах спальни затаились тени.

На одной из узких кроватей сидела девочка лет двенадцати с длинными каштановыми косичками и бледным лицом. В руках она держала свой личный дневник с аккуратно вклеенными в него портретами преступников и монстров. Сейчас девочка как раз рассматривала фотографию Веталы – фотографию, сделанную в абсолютной темноте. Видны только сверкающие точки-глаза и жуткие клыки. Справа от Веталы красовалась Брукса (она была черно-белая, так что маленькая Диди аккуратно раскрасила ее цветными карандашами и даже подвела глаза), слева – многоликая Бу-Хаг. На следующей странице – Джек с Фонарем, Женщина-Манекен, Тэк-Тэк, Мумия Амен…

– Почему ты заполняешь свою жизнь этими чудовищами? – спросила Дэми, заглядывая девочке через плечо. Насколько помнила взрослая Диди, Дэми была единственной девочкой в классе, которая не считала ее изгоем. Правда, ее классе в седьмом перевели в Ле Рози. Ради того, чтобы дочь училась в «Школе королей», в Швейцарию переехали даже ее родители – люди, ясное дело, не бедные.

– Что? – нахмурилась Диди.

– Почему ты клеишь сюда изображения тех, кто в розыске? Кто убивает? Тех, кто избрал неверный путь?

Диди с вызовом вскинула голову.