Однажды. Одна жди

– Коко в городе! – визгливым голоском вещала корреспондентка. – Очевидно, он взялся уничтожить наш мир и нарушить самый важный в наших краях закон…

Лайма выключила телевизор и лениво повернулась к Диди:

– Еще вопросы?

– Нам надо поскорее взяться за твое обучение, – встревоженно заметила Куки. Чупакабрик согласно закивал:

– Сделать из тебя идол и магичку – что сложного?

Диди фыркнула. Еще позавчера она была никому не нужной сиротой. Вчера стала хозяйкой монстра-кровопийцы и домика посреди леса. А уже сегодня она оружие в руках ненормальных.

Самое забавное в этом то, что Диди добровольно пошла на это. И, будь у нее выбор раньше, она бы согласилась быть оружием, не раздумывая.

– Довольно болтовни. Нам надо к Джеку, – серьезно напомнила Лайма. – Пошли.

– Куда? – нахмурилась Диди. – Если ты не забыла, мы насилу оторвались от полиции.

– В лес есть и короткая дорога, – усмехнулась Лайма и брызнула зеленой жидкостью из маленького флакона на входную дверь.

– Что это? – не поняла Диди.

– Эликсир, – объяснил Чупакабрик. – У прежней хозяйки тоже такой был. У всех волшебных и проклятых есть такой. Он нужен, чтоб добраться до Джека.

Лайма толкнула дверь, и Диди глазам не поверила.

За дверью шелестел рыжими и золотыми кронами лес.

Лайма перешагнула порог и кивнула спутникам:

– Так что? Идете?

Глава 6

– Брукса не согласилась. Алкук пока… в раздумьях. Катрина не хочет участвовать, но так даже лучше. Согласись она перейти, скажем, на их сторону, для нас это было бы плачевно.

– Кто еще?

– Еще согласна Ветала. А большего нам и не нужно.

Прохладный ветер трепал деревья опустевшего городского парка. Розовеющее небо подернулось свинцовыми облаками. И на фоне этой воздушной красоты казалось жутким видеть мужчину с головой-тыквой напротив нежной и миловидной девушки.

Впрочем, никто и не видел.

Все, кто тут побывал, превратились в пугала. А остальные сочли разумным сюда и не соваться.

Коко, прищурившись, соскользнул с ветки и в одну секунду оказался рядом с Хэгс. Новое тело – тело молодой невинной девушки с голубыми глазами, – ей невыразимо шло. Красные волосы – такие же, как ее истинное обличие, состоящее из одних только мышц, – падали на хрупкие плечи.

Разумеется, при виде такой красоты никому и в голову не придет, что перед ним сама Бу-Хаг. Вампир, безжалостно пьющий не кровь, а дыхание.

Вампир, который по уши влюблен в Коко.

И из которого он сам выкачивал все соки.

Коко резко притянул ее к себе и жестко впился в губы своим пустым тыквенным ртом.

– Джек не решился меня поддержать, – прошептал он, отстраняясь. Хэгс на секунду показалось, что она увидела за искаженной злобой мордой тыквенного монстра что-то большее. Что-то, роднившее его с человеком. Слезы?..

– Он еще пожалеет об этом, – уверенно заявила Хэгс. – И плевать, что у них там есть какой-то маг, кото…

– Маг?! – взвизгнул Коко, отталкивая ее. – Какой, к черту, маг?! Да я же нарочно вызывал духов, будил вампиров, накладывал на вас на всех проклятия и проклял себя самого, чтобы магию запретили! Чтобы не осталось волшебников, которые помешают мне подчинить всех! Я все просчитал! Откуда тут взяться магу?!

– Рина говорит, он шоумен, фокусник, гастролирует по миру и уже сто лет не бывал в Хексерайе, – фыркнула Хэгс. – Катрина сказала, когда я ей перезванивала… – Она снова подошла к замершему Коко и нежно взяла за тыкву-голову. – Еще не все потеряно… Остался Бугимен. И Подкроватный Монстр. Они тоже согласились, ты знаешь?

– Тоже неплохо, – равнодушно отозвался Коко. – Думаю, этого «мага» скоро отправят к Джеку. Пусть Бугс заберется куда-нибудь и все узнает. И этого… кроватника с собой возьмет.

– Конечно, любимый, – с готовностью закивала Хэгс. – Все, что скажешь.

Вырезанный пустой рот Коко растянулся в кровожадный оскал, и он провел ладонью по ее щеке.

– Не подведи, тыковка.

***

Диди огляделась. Лес, подернутый паутинками тумана, невесомыми и белесыми, как фата невольной невесты, из золотого плавно сделался серым и пустым. Деревья, понатыканные, как спички, голые, как зимой, тускло поблескивали серебристыми стволами. Ноги тонули в высокой густой траве, мокрой, словно после дождя. Мимо пролетали крупными стайками серые ночные мотыльки.

– Ты идешь? – окликнула ее Лайма. Девушка вздрогнула. Брукса, Алкук и Чупакабрик были уже на несколько метров впереди.

– Я не узнаю этих мест, – призналась Диди.

– Дом госпожи меньше, чем за сотню шагов отсюда, – ухмыльнулся Чупакабря. Диди недоуменно обернулась и увидела за спиной обычный осенний пейзаж.

– Но… как же это…

– Чаща Забвения, – подсказала Куки, незаметно подходя к ней.

– Что?

– Эта часть леса называется Чащей Забвения, – пояснила Лайма, тоже устремляя взор на золотые липы и рыжие сосны. – Люди очень боятся подходить к лесу близко, потому что боятся заблудиться и забрести в Чащу Забвения.

– Когда-то тут жили предки нынешних фей, – добавила Куки. – Здесь время останавливается. В отношении примерно триста шестьдесят пять к одному.

– То есть один день здесь равен году в Хексерайе? – уточнила Диди.

– Наоборот, – поправила Лайма. – Год здесь – это сутки там. Дом Индины недалеко от границы двух временных миров. Тут самое интересное: где-то в подвале дома есть волшебное зеркало. Оно может переместить тебя туда, куда тебе нужно. Это касается как места, так и времени…

– Времени? Можно переместить даже в прошлое? – вздрогнула Диди.

– Нет, – покачала головой Куки. – Все немного сложнее. Это не машина времени. Но с его помощью ты имеешь возможность сама выбрать, какая скорость времени будет внутри домика. Твой год будет равняться целому веку или одной секунде. Или, наоборот, долгий год Хексерайа мелькнет для тебя единой минутой.

– Дом старый, почти развалился, там нет мебели, подвала и зеркал там тоже нет! – отчеканила Диди, не скрывая горечи.

– О, Индина любила розыгрыши, – усмехнулась Лайма. Диди нахмурилась:

– Что?

– Это наверняка простенькое заклинание, – ответила Куки. – Чтобы тебя запутать. Или прибавить трудностей…

Диди повернулась к Чучику:

– А ты чего молчал?!

– Прежняя госпожа не пускала Чупакабру в дом! – заныл тот, поджав хвостик.

– Ну, и зачем мы здесь? – нахмурилась Диди.

– Ты пробудешь здесь год или два, – сурово произнесла Лайма. – Это время займет твоя подготовка. Хотя… Может, и не два. Возможно, три, пять или…

– Но ты сказала, у меня высокий уровень магии! – задохнулась от гнева Диди.

– Да. Но ты не готова к схватке с Коко. Не сейчас.

– Зато ты за сутки повзрослеешь на целый год! – оптимистично заметил Чупакабрик, нежно проводя шершавым языком по ее щеке. Диди растерянно поморгала:

– Но я… Я не… Я не этого хотела, понимаете? Я лишь…

Куки взяла ее за плечи и заставила посмотреть в свои стеклянные глаза.

– Послушай, детка. Кроме магии, тебе нужно еще что-то… Уверенность. Возможно, жестокость. Ты очень забитая для настоящей феи.

– Я большую часть своей жизни провела в стенах закрытой частной школы, где даже двор – пять квадратов, – вспылила Диди.

– Искренняя ярость, – причмокнула Лайма. – Ты моя умничка…

– Я знаю, как сделать из тебя звезду, – сказала Куки. – Обещаю, ты за одни только сутки станешь самой высокооплачиваемой моделью на свете! Твои враги будут кусать локти, бросая цветы к твоим ногам…

– Я не смогу, – покачала головой Диди, поправляя свои ненавистные очки.

– Уверенность, – повторила Куки. – Тебе нужна уверенность. Только и всего… – Она задумчиво постучала пальцем по подбородку – раздался стук фарфора о фарфор. – И, может, новое платьице… Десять.

Диди безнадежно вздохнула.

Домик Джека оказался аккуратной копией постройки, оставленной Индиной. Деревянные двери, занавески в окнах и чуть потертый, но чистый коврик у входа. Ничто бы не выдало в домике прибежище бессмертного убийцы. Разве что над дверью висела пустая тыква с призрачно горящей в ней свечкой. Это выглядело жутким в густом посеревшем тумане.

Диди передернуло, когда тыква ей подмигнула.

– А Джек точно знает о моем приходе? – пробормотала она. – Может, ему сообщить заранее и…

– Джек всегда все знает заранее, – убежденно заявил Чупакабрик. – Он добрый. Не бойся. А ты ему точно понравишься!

Диди нерешительно кивнула. Лайма уверенно постучалась, и дверь распахнулась сама собой. За ней зияла темнота.

– Может, его нет дома?

– Джек всегда дома, – качнула головой Куки. – Уже не первый год…

– Обычный или здешний?

– Обычный. А здесь… Здесь прошла целая вечность.

Лайма перешагнула порог и плавно растворилась в сплошном черном цвете, как растворяется маленькая желтая клякса в плохо разведенной водой черной акварели. За ней последовала синяя клякса – Куки. Дальше в домик ступил, ободряюще кивнув Диди, Чупакабрик. Девушка прикусила губу.

Возможно, там, за дверью, ее ждет мир, полный боли, или даже смерть. Джек, и правда, не показывался уже давно, но его никто никогда не мог поймать – зато его жертв находили всех в крови, с искаженными страхом и мукой лицами и, как правило, уже остывшими.

Но тут перед Диди вновь возникла картинка из детства.

Кэйси – миниатюрная блондинка с голубыми глазками и в безукоризненно чистой блузке, с надменным изломом бровей и заносчивым взглядом. И в сопровождении всего класса с гадкими лицами.

– Это ты убила фрау Дередит, – прошипела Кэйси, упирая руки в боки.

– Убийца! – загалдели остальные, как послушные овцы.

– Монстр!

– Чудовище!

– Я не… Она сама виновата! – вскрикнула Диди. Ее душила обида. Никто не встал на ее сторону. Никогда не вставал.

И случилось то, что должно было случиться рано или поздно. Девочка сорвалась.

– И, знаете, что?! Мне не жаль! Не смейте меня злить, иначе следующими будете вы! Тебя, – она вперила тяжелый взгляд, застланный слезами, в Якоба, – я запру в горящем доме и буду наслаждаться твоими хрипами и стонами! А ты, Фредерик, будешь порезан на кусочки заживо. Альхен отравится порошком между страниц книжки, Луи будет убит поздно вечером ударом в спину. Но тебя, Кэйси…

Кэйси испуганно отступила. Теперь в глазах одноклассников читалось не презрение, а страх. Они и не знали, как Диди сама боится собственных слов.

Диди расплылась в улыбке.

– Тебя ждет самая восхитительная участь. Ты не умрешь. Ты просто однажды проснешься мерзкой, противной, отвратительной старухой! – Диди уже не говорила, а выплевывала каждое слово Кэйси в лицо. – Ты не умрешь и никогда не ослепнешь, все от тебя отвернутся, а твоими друзьями останутся одни зеркала! Зеркала, зеркала, много зеркал… Но тебе не стать больше красавицей, потому что у тебя нет одной Белоснежки и одного яблока – даже коряги и те красивее тебя! Красивее! Красивее!

Лицо Кэйси исказилось на глазах, и все разом отшатнулись. Девочки вцепилась руками в свои щеки и завизжала:

– Моя кожа! Мое лицо! Моя…

Интернат сотряс душераздирающий вопль, Кэйси согнулась пополам, а, когда смогла встать с пола, то все ахнули. Маленькая девочка превратилась в древнюю старуху. Золотые волосы поседели. Гладкая матовая кожа стала дряблой и морщинистой. Учителя и завучи вызвали Диди в бывший директорский кабинет. Все предметы, от книг до статуэток, были убраны в шкафы и сейфы. Высокие преподаватели нависали над маленькой хрупкой девочкой, как бесконечно высокие колонны, уходящие далеко в небо.

Ей сказали только два слова:

– Убей Кэйси.

– Что? – прошептала Диди.

– Кэйси позвонила родителям, все им сообщила, и семья Куангель едет сюда из самого Лондона, – принялась объяснять фрау Адала, временно исполнявшая обязанности директора. – Если они узнает правду о том, что произошло, это подорвет нашу репутацию. Но если Кэйси умрет, да так, что ее тело изуродует окончательно, мы обрисуем все, как несчастный случай.

– Но вы сказали, я должна взяться за ум и принести обществу пользу, не вред, – озадаченно напомнила Диди.

– Единственная польза, какую ты можешь принести – убивать.

– Но…

– Не как монстры, которые тебе так нравятся. Убивать за деньги и услуги. Убивать на заказ.

– Вы хотите сделать меня наемницей?! – не поверила ушам Диди.

– Не мы. Тебе больше некем становиться. Ты не слишком умна, ничуть не красива, у тебя дурной характер. Ты неуживчива, жестока и никогда не отыщешь места в жизни.

– Что же вы меня здесь держите? – осипшим от волнения голосом спросила Диди.

– Твоя опекунша хорошо платит. Больше, чем надо. Наше молчание недешево.

Обозленная, отчаявшаяся Диди отказалась. Она не собиралась убивать Кэйси. Не так. Только не так…

И учителя сами сбросили бедняжку Кэйси с крыши, доведя ее лицо до состояния кровавого месива. Рыдающим родителям сообщили, что девочка поссорилась с подругой (разумеется, с Диди, с кем еще) и спрыгнула навстречу смерти сама.

Диди потом еще почти год снилась Кэйси, пришедшая к ней из могилы, истекающая кровью девочка и дряхлая старуха, и кровь на собственных руках…

Почему виновата всегда я?

Диди снова задушили слезы. Сейчас она стояла у входа в бездну, туда, где может быть хуже…

Но хуже, чем было, уже не будет.

И Диди перешагнула порог.

Дверь за спиной захлопнулась.

Ее окутала густым сигаретным дымом чернота, а потом в этой тьме проступило лицо.

Это было лицо старика с твердой морщинистой кожей, похожей на кору дуба. Но этот старик не казался немощным – высокий и мускулистый, с холодным жестким взглядом и тыквой-фонарем в руке…

Джек.

– Здравствуй, Дидиана, – прогремел он. – Я ждал тебя.

– Неужели? – дрогнувшим голосом проговорила Диди. – И давно?

– Что тебе время? Давно…

Он обошел ее по кругу, и Диди сделалось неуютно. Она скрестила на груди руки.

– Ты боишься меня?

– Ничуть.

Джек остановился напротив и внимательно вгляделся в ее глаза.

– Почему? Я ведь монстр.

Диди сжала кулаки, сощурилась и неожиданно резко произнесла:

– А я тоже монстр!

Джек вскинул кустистые брови. Мрак вокруг сам собой рассеялся, и Диди увидела, что стояла все это время в опрятной прихожей. Девушка вдруг захотела узнать, не поможет ли ей хозяин этого милого домишки с ремонтом.

– Вы были правы, девочки, – кивнул Джек стоящим поодаль Алкук и Бруксе. Чупакабрик в сторонке грыз кость, подозрительно похожую на человеческую. – У нее есть потенциал. Его осталось только раскрыть…

– Ты же ей поможешь? – уточнила Лайма.

– Безусловно. Такой не ограненный алмаз стоит потраченного времени.

Диди злобно усмехнулась:

– Что вам время?

Джек одарил ее улыбкой.

– Учишься быстро, детка. Не хватает только сущих мелочей: образа и практики…

Он нажал на деревянную панель в стене, и пол под Диди исчез. Девушка вскрикнула, и, было, упала в пустоту – но приземлилась в огромных размеров гардеробной, полной восхитительной женской одежды.

– Будем делать из тебя звезду! – захлопала в ладоши Куки – звук походил на стук чашки о чашку. Диди охнула и непонимающе уставилась на них с Лаймой:

– Но как… Как мы здесь… И вы…

– Дом Джека полон непонятного, – отозвалась Куки, направляясь к платьям. – Не вникай и не думай. Просто пойми, что здесь есть все, что может и не может пригодиться, что ты можешь оказаться, где тебе угодно, а логика тут отсутствует…

– Что там с образом успешной соблазнительницы? – нетерпеливо поинтересовалась Лайма, косясь на блестки и легкие ткани, которые как раз перебирала Куки.

– М-м? Да-да, погоди… Так, думаю, соблазнительницу мы прибережем на более подходящий случай. Поработаем над чем попроще. Повседневный наряд, который сведет с ума каждого встречного.

– А нельзя оставить что-то из старого? – нерешительно попросила Диди. Куки моргнула.

– Ну, мне нравится твой свитер. Черный в гардеробе надо иметь обязательно, но он ужасно смотрится с джинсами. Дай подумать… – Она аккуратно стянула с нее очки. Диди поморгала, чувствуя себя слепым кротенком, попавшим под солнышко, и… Все стало удивительно четким. Словно с очками с глаз сняли туманную дымку, какую-то пелену… Бред? Еще какой! – Я могу подрезать его, чтобы открывался живот. Серьезно, у тебя потрясающая фигура. Наденешь как-нибудь на праздник или вечеринку его с… так… О! С юбкой. Вот этой, тоже черной. Широкий пояс, мелкий узор… Она, конечно, длинная, но тут очень красивый разрез… – Куки перешла на шепот: – Наденешь кружевные чулки, замшевые туфли – и все голову потеряют.

Диди фыркнула. Нет, от нее голову не потеряют… Ну, разве что она что-нибудь сотворит или зачарует кого-нибудь. Тогда конечно.

Куки в последний раз провела расческой по волосам Диди и довольно (вроде довольно, но по ее лицу невозможно было сказать наверняка) объявила:

– Я закончила!

Лайма вяло махнула рукой в сторону возникшего прямо в воздухе зеркала. Куки наспех провела на серебристой глади рукавом и сделала шаг назад:

– Ну, Дидиана, любуйся!

Диди посмотрела на свое отражение и ахнула.

– Это… я?

Из зеркала на Диди смотрела высокая и необыкновенно красивая девушка с гладкой матовой кожей и аристократической родинкой над губой. Ее глаза, умело подведенные черным и золотым, сияли каким-то новым, неведомым ей блеском. Каштановые волосы были небрежно заколоты наверх, так что прелестные волнистые пряди выбивались из прически, облизывая при каждом повороте головы тонкую бледную шейку и оголенные плечи. При этом на лицо не падало ни единого лишнего волоска – нарочно выпуская на линию скул всего пару толстых роскошных прядей, остальные волосы стягивала чуть впереди от затылка широкая черная лента. Такие же ленты окаймляли рукава свободной легкой блузы из пепельно-розового нежного шелка, оставляя открытыми руки и подчеркивая их гибкость пышным кружевом. Черные брюки обтягивали длинные ноги. А завершали образ великолепные туфли в тон блузке.

И никаких больше косичек и очков.

– Это Дидиана Потирон-Кельбиос, которая скоро будет красоваться на обложках всех глянцевых журналов, – нежно проворковала Куки. – И, к тому же, взбунтует против запретов на магию и прославится, как сильнейшая фея в истории… И, заметь, нет – запомни! – пока ты знаменитость, никто не подумает, что ты чудовище или магичка. По себе знаю… Никто и не подозревает, что редактор модного парижского журнала – Женщина-Манекен, куколка моя. И только поэтому ты сможешь колдовать, сколько потребуется!

Диди смущенно ей улыбнулась, но Лайма строго покачала головой:

– Улыбайся, оголяя зубы. Скалься, если хочешь. Но зубы демонстрируй по максимуму. Я так всегда делала, пока моя улыбочка не стала гримасочкой пугала огородного… И локонами тоже взмахивая почаще! – добавила она еще строже. – А над походкой надо поработать…

– Нет-нет, послушай меня, лапушка, – сказала, снова не открывая прелестного ротика, абсолютную противоположность рту Лаймы, Куки, и взяла руки Диди в свои. – Запомни: чтобы стать по-настоящему счастливой, надо очень сильно себя любить! Принимай себя, какая ты есть, не оглядывайся на других и вообще будь собой. Твоя главная и самая изумительная черта – естественность.

Диди хотела ей ответить, но пол снова ушел из-под ног. Буквально. Она ойкнула и сама не заметила, как очутилась в роскошной спальне, достойной самой привередливой принцессы. Розовый балдахин мягкими складками скрывал тонущую в кружевах постель. Белая с золотом мебель мягко сияла в свете хрустальной люстры. А на туалетном столике сидела… Диди ахнула и дрожащими руками дотронулась до волос своей любимой куклы.

Кармен.

Это было последнее, что отец купил ей перед тем, как отдать в школу. Но у Кармен – настоящей Кармен, которую запечатлела в памяти малышка Диди, – девочки нарочно сломали ручки и ножки, и, хотя хозяйка постаралась склеить все, что только можно, прежнего вида кукла не приняла.

Но сейчас Кармен безмятежно глядела на нее лучистыми голубыми глазами, а ее нежные тонкие ручки лежали поверх пышного платьица.

Рядышком расположилась целая куча плюшевых медвежат, зайчиков и еще множество детских игрушек. Они заполняли собой все полочки и открытые шкафчики, и Диди с изумлением узнавали своих старых давно ушедших друзей.

Минуточку. А эта комната…

Диди вспомнила, как однажды серым дождливым вечером, скорчившись на кровати в интернатовской спальне, нарисовала в личном дневнике комнату своей мечты. Там все было розовым, воздушным, светлым и просто волшебным… Неужели это материализовались ее мысли и желания?

Был только один способ это проверить.

Диди открыла книжный шкаф и, не глядя, взяла одну из книг в обложке, обтянутой серебряным шелком.

Это была сказка о прекрасной принцессе и злом волшебнике.

Диди вскрикнула и выронила книгу.

– Это твоя комната.

Диди резко обернулась и увидела Джека.

– Это то, о чем я думаю?..

– Нет. Это то, о чем ты думала, когда переживала самые сильные эмоции, – спокойно поправил Джек. – Вот тебе первый и очень важный урок: неважно, герой ты или злодей. Ни тем, ни другим не становятся по доброй воле. Это порождение наших желаний.

Диди молча кивнула, не слишком уверенная, что стоит что-либо говорить, хотя она не до конца поняла его слова.

Джек вздохнул и попробовал объяснить яснее:

– Вот смотри. Когда мы счастливы, то мы мечтаем. О чем ты мечтала в моменты радости?

– О том, чтобы мое настроение не омрачилось, – усмехнулась Диди. – С семи лет я больше не улыбалась по-настоящему.

– А в моменты ярости?

– Отомстить! – выпалила Диди, меняясь в лице.

– А когда была опечалена?

– Увидеть слезы тех, кто меня опечалил.

Джек едва заметно улыбнулся.

– Так вот, из таких желаний – мимолетных, возникших на уровне подсознания, – и возникает герой или злодей.

– То есть все такие желания реальны здесь? – вскинула бровь Диди.

– Все твои желания реальны в твоем новом доме, – уточнил Джек. – Тебе жить здесь не меньше года. Осваивайся… И не бойся всего подряд.

Диди недоуменно моргнула. Джек пожал сильными широкими плечами.

– Неважно. Моя комната в конце коридора. Брукса и Алкук – две двери напротив.

– А Чупакабра?

– Тебе нужен слуга? – осведомился Джек.

– Нет, – резко оборвала его Диди. – Он мой друг. Он не раб и не слуга. Если ему нельзя жить со мной, выделите ему отдельную комнату. Вот мое желание на данный момент.

Джек заметно удивился, но не ответил. Только сильнее нахмурил кустистые брови.

– Ложись, Дидиана Потирон-Кельбиос.

«Но я не хочу спать, еще совсем рано!» – хотела воскликнуть Диди, но одежда на ней сама собой сменилась на кружевную пижаму, и она почти рухнула на кровать. Последней ее мыслью было: «Неужели правда, что Джек тоже волшебник?», но через пару секунд она уже погрузилась в глубокий сон.

***

Диди разбудило какое-то шуршание и лязганье. Девушка с трудом открыла глаза, но подушки были такие мягкие, а одеяло такое теплое, что выходить из уютной постели в холодный жестокий мир не хотелось. Но шуршание стало громче и – самое ужасное! – кто-то начал медленно стягивать с нее одеяло. Все сильнее, сильнее и…

– Ну, хватит! – вскочила Диди и уверенно потянула одеяло на себя, обратно, где ему и надлежало находиться. Но кто-то перетягивал его себе, под… кровать? Диди спрыгнула с постели, села на пол, не выпуская из рук уголок одеяла, и увидела под кроватью два сверкающих в темноте желтых глаза. Диди охнула. Чудовище, не мигая, глядело на нее, продолжая утягивать под кровать одеяло. Утягивать вместе с ней самой.

– Кто ты? – выдохнула Диди, даже не сопротивляясь. Она хотела криком позвать на помощь – и Джек, и Лайма и Куки рядом, Чупакабра тоже наверняка недалеко, – но крик застрял в горле.

– Я – твой главный страх, – прошипело создание, на миг перестав присваивать себе чужое (еще тепленькое!) добро.

– Я не боялась всяких там… эм… – Диди замялась. – А ты вообще кто такой?

– Угада-а-а-ай…

Диди вспомнила самое бредовое из того, что рассказывали о монстрах-убийцах-мутантах-врагах общества, и невольно хихикнула:

– Подкроватный монстр?

Наглый глазастик, уже почти захапавший себе все одеяло и затянувший в темноту чуть ли не всю Диди целиком, остановился и насупился:

– Что смешного?

– У приличных монстров есть классные пугающие имена и все в таком духе, – охотно поведала Диди. – А ты – несчастный безымянный тип… Ты тут откуда?

– От Коко, – тяжко вздохнул Подкроватный монстр. – Он меня подослал за тобой шпионить. И Бугимена.

– За мной?!

– Нет. За волшебником. А тут ты…

Диди протянула руку под кровать, нащупала волосатую лапку несчастного зверя и сжала.

– Несладко тебе приходится. Но я, кажется, знаю, что делать… Если я дам тебе имя, ты будешь принадлежать мне, как Чупакабра… Он теперь Чучик. Чуча. Станешь жить под моей кроватью, помогать избавляться от назойливых поклонников, которых мне обещают Лайма с Куки. Ладно?