Оспорить завещание

Юлия Арниева

Оспорить завещание

Аннотация

Очнувшись в другом мире в теле вздорной и недальновидной девицы, оставшейся без средств к существованию, я растерялась.

Имея в собственности только лишь два чемодана тряпок и развалившийся особняк на краю Ламбергии, впору ужаснуться от открывшихся перспектив. Дом мне достался окружённый дремучим лесом, кишащим разбойниками, а ближайшая крохотная деревня с покосившимися землянками полна стариков. Что же, пришлось, засучив рукава, взяться за работу!

И когда вроде бы всё наладилось – поместье отремонтировали, а маленькое производство стало доходным – заявился он! Наглый тип приятной наружности, уверенный, что я! Я! Так просто отдам ему своё! Нет уж, мистер, я не та, за кого вы меня принимаете!

Пролог

– Слышишь?

– Нет.

– Плачет кто-то.

– За окном только ветер завывает. Может, с калитки снова крючок слетел, вот её и мотыляет, – вполголоса проговорила подруга, тоже прислушиваясь.

– Нет, калитка скрипит, а из сада доносится то ли мяуканье, то ли плач ребёнка, – возразила, поднимаясь со старого, местами протёртого кресла.

– И ты собралась идти туда? – с недоумением пробормотала Наташка, тоже поднимаясь за мной следом, – там дождина такой зарядил и ночь уже на дворе.

– Ты можешь не ходить за мной.

– Ага, так я тебя и отпустила из дома одну, – фыркнула подружка, предостерегающе добавив, – бабка Соня на днях говорила, что в этой деревне лет сто назад жила страшная ведьма, которая завидовала юным девушкам и выпивала из них жизнь, чтобы омолодиться.

– Кхм… – подавилась смешком, надевая галоши, – ты себя к молодым приписываешь?

– Конечно, всего-то сорок годиков.! Я, может, ещё замуж хочу выйти, чтобы платье белое и принц на коне, – заявила Наташа, накидывая куртку.

– Угу, а Димку куда денешь? Он, между прочим, тебя уже более двадцати лет терпит, – рассмеялась я, запахиваясь в куртку поплотней.

– Так, за него и выйду, тем более выбора у него всё равно нет.

– Я просто восхищаюсь твоим мужем! Как он терпит тебя такую?

– Мучается и терпит, – хмыкнула егоза, тут же вздрогнув от пронизывающего ветра, который чуть не сдул нас назад в дом моей бабули, – что так холодно-то? Ведь июль месяц на дворе, может, и правда ведьма бушует?

– Ты бы поменьше слушала эту бабку Соню, сколько себя помню, всегда сказки рассказывала. Я часто у бабули гостила и ни разу здесь ведьм не встречала.

– Так, ты ж сама ведьма, – заливисто рассмеялась Наташка, – нельзя в сорок выглядеть на двадцать.

– Ага, ещё скажи на пятнадцать, – усмехнулась я, резко остановившись, – опять, слышишь?

– Да, кажется, оттуда звук идёт, но на плач непохоже.

– В том углу, кроме старой берёзы, и нет ничего, – пробурчала я, чувствуя, что куртка нисколько не помогла укрыться от дождя.

– Это та, что давно высохла? Ты её до сих пор не спилила.

– Жалко, – неопределённо пожала плечами, будто Наташка могла увидеть меня в этой кромешной мгле, – там столик со скамейкой ещё стоит, мы с бабулей и мамой частенько чаёвничали под ней.

– Угу, лет нцать назад… слышишь, громче, кажись стало?

– Да, немного пройти осталось, за яблоней та берёзка, – подтвердила, пробираясь через заросли кустов малины, выругалась, – колючая, паразитка.

– И высокая, щеку разодрала, дрянь такая.

У некогда раскидистой берёзы мы ненадолго замерли и не дышали, пытаясь расслышать сквозь шум дождя и завывание ветра тот самый плач, который так не давал мне покоя. Но шло время, а от берёзы, кроме стона покачивающихся на ветру сухих веток, ничего не доносилось.

– Пошли, если и был здесь кот, то уже сбежал, услышав наше приближение.

– Да, наверное, – рассеянно проговорила, нехотя поворачиваясь спиной к дереву.

– Нет, не сбежал, – сердито буркнула Наташка. Резко остановившись, она задрала голову, рыкнула, – и где ты, мелочь, прячешься?

– Вот он. Видишь серое пятно у самой макушки?

– Лестница есть?

– В сарае.

– Нет, до него ещё дойти надо, – заворчала подруга, – ладно, я лезу, а ты меня за зад придерживай.

– Ага, конечно, – возразила, выбирая, за что бы ловчее ухватиться, – уж прости, но я тебя не удержу.

– И не стыдно тебе?

– Ни капли, – хмыкнула, зная, что Наташка гордится своими внушительными габаритами, уверяя, что все мужики при виде её красоты дар речи теряют.

– Лезу я, а ты следи, чтобы серый не сбежал.

– Мокро и скользко, может, пусть его? Сидит же как-то.

– Жалко, – проговорила, подпрыгивая, и мысленно удивилась своему везению, что с первого раза удалось уцепиться за ветку.

– Эми, ты только осторожней, ладно? – обеспокоенно проговорила Наташа, расставив руки, словно уже готовилась меня ловить.

– Хорошо, – пообещала я, пыхтя карабкаясь всё выше.

А забираться пришлось высоко, берёза была старая, её ещё мой прадед посадил. Ствол большой – не объять руками, а животное, как назло, забралось на самую его макушку.

В одном месте веток не оказалось, и пришлось опереться на трутовик, но нога предательски соскользнула с мокрой шляпки гриба, а ветка, за которую я так уверенно держалась, с громким треском обломилась.

– Нат! Лови меня! – прокричала сверху, пытаясь ухватиться за пролетающие мимо меня ветки старой берёзы, но всё никак не удавалось зацепиться. Падая прямо на ругающуюся матом подругу, пискнула от прострелившей мой затылок боли, и прежде, чем меня покинуло сознание, перед глазами вспыхнуло ярким, ослепительным светом.

Глава 1

В голове шумело. Назойливый писк смешался с весёлым мотивом дурацкой песенки, снова и снова повторяющейся в моём сознании, не давая прийти в себя. Но невыносимая боль в затылке и ноющая – в ноге всё же привели меня в чувство. Не открывая глаз, смахнула с лица капли дождя мокрыми же руками и ворчливо прошипела:

– Наташ, я понимаю, что вес у меня не маленький, но хоть волоком ты меня могла бы дотащить до того же сарая? Я промокну вся, заболею, а выхаживать меня тебе придётся.

– Госпожа! Вы живы! – воскликнуло надо мной нежным голоском, на мгновение дезориентировав меня.

– Хм… Натах, это я тебя так придавила? – растерянно пробормотала, чуть приоткрыв один глаз, и потрясённо уставилась на потолок с облупленной краской и в лепнине. В доме бабули отродясь такого не было, да и в сарае тоже таких вензелей дед не вырезал.

– Госпожа, вставайте, пол холодный, – пропищал всё тот же голосок, и меня приподняли за плечи.

– Подожди, – остановила я пока ещё невидимую помощницу и, зажмурившись, схватилась за виски, пытаясь унять головокружение.

– Госпожа, может, воды?

– Может, – согласилась я, осторожно открывая глаза, и продолжила удивляться. Просторный холл, облезшие стены, пол, выложенный некогда красивой плиткой, но сейчас он был весь в трещинах, засыпан мусором, ветками, листьями и песком. На лестнице, у подножия которой я лежала, на некоторых ступеньках откололась плитка. Единственное, видимое мной окно было распахнуто настежь, и, кажется, в нём отсутствовали стёкла.

– Вот, госпожа Эмма, – пробормотало эфемерное существо, приземляясь рядом со мной на колени, и поднесло щербатую чашку к моему рту.

– Спасибо, – поблагодарила, но прежде, чем сделать глоток, настороженно принюхалась.

– Госпожа, боги милостивы, – всхлипнула девушка лет пятнадцати, маленькая, тоненькая как тростиночка, смахивая синюшными руками слезы со впалых щёк, – вы как дышать перестали, я думала – всё, осталась одна в этом мире.

– Угу, – промычала, продолжая пить мелкими глотками ледяную, но очень вкусную воду, лихорадочно соображая, куда меня занесло.

То, что всё вокруг меня по-настоящему, я не сомневалась. Вода в кружке мокрая, боль в ноге неподдельная, и даже листья, ползающие по полу от сквозняка, тоже взаправдашние. И то, что я не в себе, было понятно сразу. Ну не было у меня никогда таких волос, которые пышной волной лежали на груди. Да и ручки холеные, ноготки ухожены, а я вчера весь день в земле ковырялась. И платье с туфлями на мне странные – вон из-под юбки чулки выглядывают в ажурную сеточку. Пошевелив ногами, в очередной раз удостоверилась, что в теле точно я, теперь бы узнать в каком.

– Госпожа, поднимайтесь, застынете, а монет на доктора нет совсем, – обеспокоенно проговорил девушка, замерев в ожидании, когда я подам ей руку.

– Да, хватит валяться, – заторможено кивнула, поднимаясь, с трудом ловя равновесие, – а… мы где?

– Ох, госпожа, вы головой ушиблись и запамятовали, – воскликнула девчушка, вглядываясь в моё лицо, – в Керин прибыли, в особняк вашей маменьки, что на самом краю Ламбергии.

– Вдвоём?

– Так, все слуги разбежались, – произнесла девушка и, горестно вздохнув добавила, – только я верная своей госпоже.

– Рада, – невнятно пробормотала и, устав стоять на одном месте, решила осмотреться, – это все мои вещи?

– Да, госпожа. Всё остальное забрал поверенный, – быстро ответила она, словно чего-то боялась.

– Ладно…, – задумчиво протянула, подхватив с пола сумочку, распахнула, надеясь увидеть в ней какой-нибудь документ, который сможет пролить свет на этот бред, но, кроме нескольких незнакомых монет, пары булавок с голубеньким камешком на макушке и пудреницы, ничего не обнаружила.

– А нет, – пробормотала я, нащупав под подкладкой что-то плотное, кинулась к засыпанному мусором чайному столику, планируя высыпать содержимое сумки и выудить из её недр то, что скрыто, но резко остановилась.

– Госпожа? – с недоумением в голосе спросила девушка, настороженно поглядывая на меня.

– Идём осмотримся, что ли, – проговорила, возвращаясь к лестнице, – первый этаж успели обследовать до того, как…?

– Нет, вы сразу пошли в комнаты, устали с дороги.

– Ясно, что дело тёмное, – пробурчала себе под нос, выбирая одну из дверей, куда бы отправиться. Время было и правда позднее, на улице темно, и куда-то бежать смысла не было. А значит, нужно найти укромное и безопасное местечко, где можно эту ночь переждать. Холл с огромными дверями и окном в пол, с половиной разбитых в нём стёкол, не внушал особого доверия.

– Дверь входную заперла?

– Нет, госпожа, – повинилась девушка. Тут же рванув к ней, она попыталась сдвинуть проржавевший железный засов, но ничего не вышло.

– Давай вместе, – прошептала и хромая направилась к массивной, с красивым растительным орнаментом двери, – давай на три.

– Да, госпожа, – пискнула девчушка, уже давно раздражая своим обращением ко мне, но я честно терпела и пока не высовывалась.

– Раз, два, три, – скомандовала и поднажала. Засов сначала даже не отреагировал на наши потуги, но всё же через несколько минут поддался, просто потребовалось чуть больше усилий, матов и упрямства.

– Госпожа, – потрясённо прошептала девушка, услышав мои ругательства, но я, отмахнувшись от неё, направилась к окну.

– Запирается, но толку от него, – произнесла, осматривая осколки, – ладно, хоть закрыть пока. Если найдём доски, гвозди и молоток, можно просто заколотить дыры.

– Эм…, – промычала служанка, с ошеломлённым выражением лица, следуя за мной.

– Ага, здесь кухня, – проговорила, оглядывая помещение с рабочими столешницами и плитой; несколько кастрюль с засохшей пищей валялись на полу. Окна на удивление были целыми и плотно закрытыми, как, впрочем, и двери, но всё равно вездесущий мусор как-то пробрался в главное место всех жилищ.

– Несколько тарелок целые, есть две кружки и ложка вот лежит, – проговорила девушка, выкладывая на стол свои находки.

– Молодец, проверь все шкафы, а я гляну, что за этой дверью, – проговорила, притормаживая у раковины, крутанула вентиль, и из него – о чудо! – побежала вода, правда, холодная, но чистая.

– Я слила грязную, когда вам набирала.

– Понятно, – кивнула, распахивая дверь кладовой, и тут же закашлялась от невыносимой вони, окатившей меня из тёмного зева, – кошмар, там сдохло что-то.

– Фу, госпожа, затворите скорее! – взвыла служанка, прикрывая рот и нос ладошкой, и кинулась меня спасать, добавив гундосым голосом, – я завтра уберу здесь.

– Угу, – прошептала я, стараясь не делать больших вдохов, и всё же бегло осмотрела крохотное помещение с высокими, до потолка, стеллажами и ящиками, – всё, пошли, окон нет – и то ладно.

Практически вывалившись из кухни, подталкиваемые вонью, мы рванули к следующей двери. Вернее, девушка выскочила вперёд, спасаясь от невыносимого смрада, я же, ковыляя вдогонку за ней, периодически морщилась от простреливающей боли в ноге.

– Подожди, гляну, – просипела я, останавливаясь, задрала подол платья в попытке прощупать щиколотку и через некоторое время постановила, – кажется, не перелом.

– Вы ногу вывихнули на лестнице и упали, – пояснила девчушка, замерев у ещё одной двери.

– Знаю, – уверенно кивнула я, будто и правда видела, что произошло, и, устало махнув рукой, распорядилась, – пошли проверим, что за этой дверью.

– Да, госпожа, – с чудным энтузиазмом ответила девушка, толкая дверь и вдруг диким голосом заорав.

Глава 2

– Ааа! Госпожа, бежим!

– Что? – заторможено пробормотала я, ощущая себя ещё немного в прострации от всего происходящего, и замерла, не решаясь сдвинуться с места.

– Госпожа, умоляю вас, там…, – недоговорила девушка, потянув меня за руку.

– Что там? Да не ори ты так, – вполголоса прошипела, вытягивая шею посмотреть, что так напугало девушку, и тоже чуть не заорала.

Из темноты на нас смотрели глаза. Они горели жёлтым светом и не двигались, даже не мигали. Если это принадлежало животному, то оно было очень большим и наверняка хищным – чтобы отъесть такие габариты, требуется много пищи.

– Госпожа, бежим!

– Подожди, – выдернула руку из на удивление цепкого захвата, медленно двинулась к проходу, всматриваясь в темноту и пытаясь понять, что меня смущает… я не замечала остальных частей тела, – ты видишь, оно не шевелится.

– Госпожа, – заскулила девица, но всё же смело двинулась за мной. Медленно, не делая резких движений, мы подбирались всё ближе. Глаза продолжали светить, но не перемещались. Девчушка шумно дышала мне в затылок, заглушая все окружающие звуки, но вымолвить хоть слово я не решалась, пока почти не упёрлась…

– Хм… и какой, – мысленно выругалась я, вслух продолжив, – дурак поставил прям в проходе эту лестницу?

– А глаза?

– Нет их, два жёлтых пятна на доске, – сердито пробурчала, пытаясь унять колотившееся сердце, и подошла вплотную к деревянной лестнице, от неожиданности и испуга всё же завопив, – ааа!

– Ууу, – завыла служанка за моей спиной, грохнувшись, судя по звонкому звуку, в обморок.

– Дуры! – рыкнула я, очумелым взглядом провожая улетающих в окно холла двух бабочек, которые и были теми жёлтыми пятнами-глазами.

Через несколько минут придя в себя, я с трудом опустилась на пол к девушке, ощущая, что ноги от усталости, потрясения и страха отказываются держать. Только усилием воли я не рухнула как подкошенная, осторожно погладила обморочную по лицу и прошептала:

– Всё хорошо, опасности нет.

Но время шло, девушка не приходила в себя. Как приводить в чувство слабонервных особ, я не знала, поэтому единственное, что придумала, это снова вернуться в ещё воняющую тухлятиной из кладовой кухню и, набрав полную кружку воды, вылить её на девушку.

– Госпожа, – прохрипела та, медленно открывая глаза, и осмотрелась.

– Вставай, опасность нас миновала.

– Да? Вы их победили?

– Кого «их»? – удивлённо переспросила, оглядевшись на наличие трупов.

– Тех, с глазами?

– Это были бабочки. Или моль, кто их знает? И они улетели, – проговорила, помогая подняться болезной, и мысленно хмыкнула, вспомнив лису с её умными речами про «битый не битого везёт», – пошли, нам нужно проверить первый этаж и найти место с целыми окнами, где мы можем запереть дверь на ночь. Хм… в холле свет горит, а в этой комнате нет.

– Так, я не включала, – пробормотала служанка. Испуганно вздрагивая, она, просунув руку в дверь, щёлкнула выключателем, и тут же захламлённое помещение озарил свет.

– Хорошо… свет, вода имеются, – задумчиво протянула, осматривая очередную грязную, облезшую комнату, – идём, что ли.

Первый этаж нас не порадовал. В основном на нём были хозяйственные помещения, в одном из них дверь вела в сад, в другом была свалена в кучу поломанная мебель. Гостиная тоже не радовала – разбитые окна, облезшие стены и плесень у подножия одной из рельефных колонн.

На втором этаже было повеселей, но тоже везде разруха и грязь. Однако попадались комнаты, где в окнах были целые стёкла и даже двери запирались, но вот кровати отсутствовали, как, впрочем, и остальная мебель. И только в конце коридора нам улыбнулась удача. В комнате стояла кровать поистине гигантских размеров, ну и подумаешь, что скрипучая! Зато на ней даже имелся матрас, нам лишь оставалось застелить его чем-нибудь. А ещё были целые окна, и дверь запиралась на засов, там же можно было выйти в ванную комнату и, судя по всему, в кабинет. Мусора, конечно же было, как и повсюду, полно, но это мелочи, главное – безопасность.

– Пойдем вниз за чемоданами, надеюсь, там будет какое-нибудь покрывало.

– Нет, госпожа, там ваши платья. – тихо ответила служанка и, виновато опустив глаза, добавила, – я собирала не много, но поверенный заметил и всё забрал.

– Угу, гад он, – прошептала, осторожно ступая по лестнице, чтобы снова не упасть, – ничего, справимся. А еды случайно у нас нет?

– Нет.

– Мда… ладно, нам бы до утра продержаться. Здесь же люди живут, у них купим.

– Деревня стоит на ваших землях, люди должны вам налоги платить.

– Да? – заинтересованно спросила, пыхтя затаскивая тяжеленный чемодан, второй тащила девчушка, имя которой я пока так и не выяснила, а спрашивать не решилась.

– Вы говорили, что по прибытии соберёте со всех долги, по документам они же более пяти лет не платят.

– Ладно. Утром разберёмся, – проговорила, заходя в комнату, – запри дверь и давай наведём порядок хоть в этом углу, чтобы было где спать.

– Сейчас, госпожа, я внизу видела тряпки, и кастрюлю какую почище из кухни принесу, смою пыль эту.

– Хорошо, только аккуратней там.

– Спасибо, – вдруг просияла девушка и радостная выбежала в коридор.

Я же, воспользовавшись временным одиночеством, принялась шуршать в сумочке, которую не выпускала из своих рук. Осмотревшись и не найдя подходящего чистого места, куда можно было высыпать своё богатство, я, вытянув уголок подклада, нашла едва заметный шов и зубами перекусила нить.

– Так, и что там у нас? – задумчиво проговорила, вытягивая из полученной дыры свиток. Я с удивлением уставилась на незнакомые закорючки, которые, впрочем, могла читать, – хм… и говорю я на незнакомом мне языке, чудные дела творятся… ладно, не отвлекаемся.

Читая завещание деда, а после и его письмо, я сделала неутешительный вывод. Эмма Барлоу, урождённая графиня – сирота, без средств к существованию. Кроме вот этого особняка, нескольких акров лесной чащи и деревеньки, у неё ничего нет. А некогда, до гибели родителей, девочка росла в достатке, дед малышку баловал, но пагубная страсть к азартным играм лишила их всего. Но деду проще, он был стар и покинул этот бренный мир, оставив ни к чему не приспособленную девицу в нищете. Да-да, он так и написал, что жалеет о том, что не обучил внученьку и замуж вовремя не выдал, всё выбирал для своей кровиночки подходящую кандидатуру. А сейчас двадцатилетняя Эмма и не нужна никому. И покидает он этот мир, уповая, что его Эми сможет справиться с жизненными тяготами и вернёт величие семье Барлоу.

– Ну, дед, – сердито фыркнула, беглым взглядом окинув комнату, – чтоб тебя…

– Госпожа! Смотрите, что нашла, – воскликнула девушка, прервав мои ругательства, окрылённая влетая в комнату, держа в руках горсть мелких яблок.

– Спасибо, – поблагодарила довольную и гордую своей находкой девушку и, почувствовав вдруг дикий голод, вгрызлась зубами в одно, – сладкое, ты сама тоже ешь.

– Можно? – спросила та, потрясённо взглянув.

– Конечно, – не менее потрясённо ответила девушке, подумав: «Неужели Эмма голодом морила её?», вслух же спросила, старательно делая равнодушное лицо, – а как твоё полное имя?

– Молли, госпожа, так и есть.

– Красивое имя, – улыбнулась девушке, доедая второе яблочко, – ну что, начинаем наводить порядок! День был очень длинным, и ужасно хочется спать.

– Вы присаживайтесь, я сама здесь уберу.

– Сама ты и за день не управишься, вместе быстрее будет.

– Но, госпожа, – возразила Молли, в очередной раз ошарашенно на меня посмотрев. Сегодня на девушку навалилось так много потрясений, что она даже не нашлась чем продолжить.

– Не спорь! И где вода, за которой ты бегала на кухню?

– Ой, – пискнула Молли, – я мигом.

– То-то же, – пробормотала, открывая чемоданы, и решив пока осмотреть своё имущество, принялась перебирать наряды, – в этом много не наработаешься, ходить-то в таком по дому страшно.

– Вот, – оборвала моё ворчание Молли, поставив на столик кастрюлю литров на пять с водой, и настороженно спросила, – здесь тряпка, я штору старую взяла с кухни.

– Пойдёт, её как раз только на тряпки и можно пустить, – одобряюще улыбнулась девушке, – давай пыль сначала с матраса смахнём.

За час мы успели лишь убрать мусор, вытереть пыль вокруг кровати и проложить дорожку до ванной комнаты. Там тоже стёрли пыль только с раковины, зеркала и унитаза и, уставшие, напившись холодной воды, устремились к кровати. Прикрыть грязный матрас было нечем, подушкой нам послужили мешочки, битком заполненные нижним бельём Эммы, а одеялом стало платье – его было, конечно, жаль, но к середине ночи похолодало и совершенно не хотелось ко всему прочему заболеть.

Молли пару раз попыталась отказаться спать рядом, но, видимо, девушка тоже вымоталась за день и не слишком упиралась – быстро шмыгнув в кровать, она улеглась на самый её краешек. Я не стала ничего говорить по этому поводу, сама с трудом справляясь с закрывающимися глазами, и стоило моей голове коснуться мешка, отключилась.

Глава 3

– На яблочках мы долго не продержимся, – задумчиво протянула, завтракая сладким, сочным, но маленьким фруктом, запивая холодной водой, – надо бы наведаться в деревню и обзавестись минимумом продуктов.

– Госпожа, я не знаю, где она, – быстро проговорила Молли, размазывая грязь по столу, – а пешком далеко идти.

– Ничего, не рассыплемся. Вот только куда бы спрятать чемоданы?

– Может, в кладовую? Там темно и запах такой, что не каждый сунется.

– Нет, провоняют – и не продашь потом, – возразила, перебирая в уме все тайные места в особняке, но ничего подходящего в голову не приходило, разве что…, – лучше в том мусоре, среди сломанной мебели припрячем, лежит же он давно.

– Можно, – кивнула Молли, тут же рванув исполнять.

– Да подожди ты, малахольная, – остановила девушку, – надо посмотреть, что там имеется, может, обменять придётся.

– Платки?

– Ну как вариант, но зачем они в деревне? Надо что-то полезное, пошли искать.

Перевернув содержимое чемодана снизу доверху, я ничего путного там не нашла. Платье обменять – слишком дорого будет, сомневаюсь, что в деревне такие деньжищи найдутся, не зря же они налог не платили. Трусы с рюшками? Кур в них кормить хозяйка будет? Точно скажут «срамота». Остаются и правда только платки носовые, по краю вышитые золотой нитью, – вдруг в приданое кому пойдёт.

– Возьму ещё монеты, мало ли, – пробормотала, осматривая себя в пыльном зеркале. Волосы Молли мне с утра пригладила гребнем, но подол платья внизу грязный и на груди странный «орден» в виде жирного пятна, хотя я точно ничего такого не ела. Но в целом облик был презентабельный, главное – брови нахмурить и грозно стребовать оброк.

– Госпожа, давайте я сбегаю, – снова предложила Молли. Такая искренняя забота и беспокойство за свою хозяйку, честно признаться, тронули.

– Нет, мне надо самой всё осмотреть, – возразила, медленно спускаясь по ступеням. Нога уже не так болела, но стоило сделать неловкий шаг, как боль усиливалась, – тебя и слушать не будут, сама понимаешь.

Девушка, лишь тяжело вздохнув, перехватила в руках мешок с нашим товаром и проследовала за мной. Выйдя на улицу, я на миг замерла, любуясь яркой зеленью сада, стоящими у входа, некогда красивыми вазонами, которые сейчас оплёл плющ. Деревья и кусты давно считали себя здесь хозяевами, поглотив сад, не оставив ни единого пустого места.

Птицы, чувствуя себя в безопасности – в таких-то зарослях! – с раннего утра горланили песни, насекомые планировали у самого лица, будто пытаясь разглядеть и запомнить нарушителя их спокойствия.

– Нам, кажется, сюда, – махнула рукой в сторону узкой тропинки, петляющей между высоких деревьев, одновременно удивляясь, как ночью Эмма и Молли смогли её разглядеть и не заблудиться в этих джунглях.