Все сказки старого Вильнюса. Это будет длинный день

– Вот именно! – с нажимом подтвердила Марьяна. – У меня кот. Его надо пристроить. Боюсь, для этого мне понадобится очень много удачи. Потому что обычно даже самой ласковой и милой кошечке хороших хозяев быстро не найдешь. А уж этому сокровищу… Беда в том, что Мак-Кински очень вредный. Если бы он был человеком, я бы сказала, что он обладает несгибаемой волей и твердым характером. Но о котах так обычно не говорят.

– Маааааау! – подтвердил со шкафа Мак-Кински, самым гнусным из своего дежурного набора отвратительных голосов.

– При этом он очень умный, – вздохнула Марьяна. – И человеческую речь понимает до мельчайших нюансов. Однажды я очень ласково назвала его, – она перешла на почти беззвучный шепот, – кровяной колбасой. До вечера со мной не разговаривал! И от еды отворачивался. Пришлось извиняться, он еще немного поломался и наконец простил. Был бы он обычным человеческим мужиком, давным-давно на край света от такого сбежала бы. Но с тем, кто без тебя пропадет, так поступать нельзя.

Ангел смерти слушал ее, похоже, только из вежливости. Вид у него был настолько потерянный, что хоть добровольно ложись и помирай. Чтобы не травмировать молодого специалиста.

– Ваш брат будет ругаться, что вы меня вовремя не уби… не помогли покинуть тело? – сочувственно спросила Марьяна.

– Ругаться? – удивился ее гость. – Нет, что вы! Брат на меня никогда не сердится. Что ни сделаю, говорит: «Вот и молодец».

– Ну и чего вы тогда так расстраиваетесь?

– Как – чего? Он теперь никогда больше не согласится отправиться в отпуск. И очень устанет. И будет ходить мрачнее тучи, но делать вид, что все хорошо. Я – плохой помощник, сам знаю. Но верил, что справлюсь. Оно же совсем не трудно – пока сидишь дома и планируешь. А потом берешься за дело, и все идет кувырком.

– Это вы в первый раз попробовали? – догадалась Марьяна. – И сразу вот так ничего не получилось? Сочувствую. Но умирать все равно не стану. У меня кот.

– Да почему же в первый? – обиделся ангел смерти. – Я уже… – он задумался, что-то подсчитывая на пальцах, – целых двенадцать человек от тел освободил. Всем, между прочим, очень понравилось. Говорили, со мной совсем не страшно. Я уже думал, обрел свое призвание. И тут вы!

– А, так я тринадцатая, – усмехнулась Марьяна. – Ну тогда все в порядке с вашим призванием. Просто тринадцать – несчастливое число.

– Правда? – заинтересовался тот. – Вы серьезно или просто меня утешаете?

– Даже не знаю, – призналась Марьяна. – Я в эту примету про «чертовую дюжину», честно говоря, не верю. Но я ее не придумала. Она объективно есть. Если что, так и скажите своему брату: это только потому, что она была тринадцатой. Других тринадцатых уже не будет, можешь спокойно отдыхать.

– Ладно, попробую так сказать, – просиял ангел смерти. – Вполне может сработать. Он, в отличие от меня, изучает ваш фольклор. И относится к нему с большим уважением. Он вообще очень много знает. И умеет все на свете! И все понимает – не только о людях, а обо всех. Хотя старше меня всего на восемнадцать тысяч лет.

– Действительно, пустяковая разница, не о чем говорить, – усмехнулась Марьяна.

Сарказма ее гость не заметил. Только кивнул и мечтательно улыбнулся.

– Брат говорит, мы с ним похожи, – сказал он. – Но, по-моему, он меня просто утешает. Мне до него – как до неба. На четвереньках. Ползком. И вас бы он сейчас точно не стал слушать. «Какой может быть кот, у нас с тобой неотложное дело, тебе понравится, вот увидишь, пошли!» – и точка. Неумолимый. Поди ему возрази.

– А когда ваш брат вернется из отпуска? – спросила Марьяна. – Я должна знать, сколько у меня времени, чтобы пристроить Мак-Кински. Хоть куда-нибудь. В пустой квартире с моим трупом ему совершенно точно не место. На такой ужас он не нагрешил. Хотя, конечно, старался, поганец. Как мало кто, – нежно добавила она, покосившись на кота.

Мак-Кински выглядел очень довольным. Кот любил, когда Марьяна обзывала его «поганцем» и бранила за дурное поведение. Это льстило его самолюбию куда больше, чем любые похвалы.

– Обещал быть послезавтра. Нет, погодите, у нас уже утро? Значит, завтра вечером. Мне бы очень хотелось покончить с вами до его возвращения. Хотя, глядя на вас, понимаю, что шансы на благоприятный для меня исход невелики.

– Разве что твердо пообещаете забрать Мак-Кински себе. И хорошо кормить, – вздохнула Марьяна.

– Забрать?! – в ужасе переспросил тот. – Вы имеете в виду, взять жить к себе домой? Вот это кошмарное черное чудовище?

– Вы не любите кошек? – удивилась Марьяна. – Ну надо же! Почему-то была уверена, что ангелы смерти должны быть без ума от котиков. Жаль, что это не так. Но если вдруг передумаете, могу отдать вместе с ним переноску, туалет-домик и почти полный мешок сухого корма, очень хорошего. Мак-Кински ужасно капризный, но этот как раз вполне охотно ест…

– Мы же из разных материй, – укоризненно напомнил ангел смерти. – Я его не то что на руки взять, а даже погладить не смогу.

– Это как раз только к лучшему. Мак-Кински никому, кроме меня, таких вольностей не позволяет. Да и мне, честно говоря, через раз… Ладно, с вами все ясно: вы его не возьмете. Остается Мантас. И кошачий форум. И… нет, больше никаких идей.

– Вы все-таки постарайтесь, – попросил ее ангел смерти. – Очень хочется как-то это дело закрыть. А поскольку идеальное время мы с вами уже упустили, лучше бы мне заручиться вашим согласием. Без него нам обоим будет очень тяжело.

– То есть без моего согласия вы меня теперь не убьете? – обрадовалась Марьяна. – Ничего не получится? Я что, теперь никогда не умру, если сама не соглашусь?

– Я не убиваю, – напомнил он. – А просто помогаю сознанию покидать тело. И вполне могу обойтись без вашего согласия. Но не хотелось бы понапрасну вас мучить. Все-таки в сложившейся ситуации я сам виноват: испугался кошачьих воплей, растерялся, когда вы проснулись, упустил момент. Поэтому готов пойти вам навстречу. Пристраивайте своего кота.

Проснулась Марьяна только в половине одиннадцатого. Впрочем, в последнее время ей случалось вставать и позже: со старой работы она уже уволилась, а выходить на новую только через неделю, когда еще и отсыпаться впрок, если не сейчас.

Мак-Кински, спавший у нее в ногах, встрепенулся, спрыгнул с кровати и помчался на кухню, предвкушая утренний ритуал кормления его величества завтраком: «Ну, маленький, ну слопай кусочек, да что ж тебе снова не так, зараза ты этакая? Ладно, не хочешь, не жри, ходи голодный до вечера… А может, тебе паштета баночку открыть? Будешь паштетик, маленький? Эй, ты куда побежал, скотина неблагодарная?» – и так далее, в том же духе, примерно на четверть часа, пока в джезве на медленном огне томится Марьянин кофе. Как только кофе будет готов, кот усядется возле кормушки и примется жевать. Мак-Кински хорошо знал, что у хозяйки есть ценности, на которые даже любимчику в его лице лучше не посягать: сон и первая утренняя чашка кофе в блаженной тишине.

Но на этот раз Марьяна не спешила на кухню. Стояла возле окна, смотрела вниз, на тихую улицу Слушку, которую успела полюбить. Привычно пожалела, что квартира всего на втором этаже, и отсюда не видно реку, скрытую за соседними домами. А с пятого такой отличный обзор! Надо, что ли, не полениться туда подняться. Посмотреть на все… напоследок.

Тьфу ты черт. Почему «напоследок»?! Мало ли, какая глупость под утро приснилась. Совсем чокнулась, мать? Что с тобой?

Мак-Кински устал ждать хозяйку, вернулся, возмущенно держа хвост трубой. Вспрыгнул на подоконник, требовательно мякнул, но тут же поймал Марьянино настроение, встревожился, боднул ее в плечо своей смешной черной башкой.

– Балбес ты дурацкий, – вздохнула Марьяна, положив руку на его теплую спину. – Представляешь, мне приснилось, что я из-за тебя не умерла.

В ответ на это откровение Мак-Кински взвыл – так же невыносимо громко, как ночью. И птицей взлетел на шкаф.

– Эй, ты чего психуешь? – потрясенно спросила его Марьяна. – Хочешь сказать, оно не приснилось? Да ну, не выдумывай. Просто ты тоже видел мой сон. Для кота вполне обычное дело; по крайней мере, так о вас говорят. Пошли лучше жрать.

От еды Мак-Кински на этот раз не отказывался. Вернее, отказывался не так, как всегда. Уткнулся в миску, что-то поклевал для приличия и тихонько, боком вышел из кухни. Марьяна не стала его уговаривать. Делай, как хочешь, радость моя.

На этот день у нее была запланирована генеральная уборка – весна на дворе, перерыв между работами, когда, если не сейчас? Но все валилось из рук, так что через час Марьяна благоразумно свернула мероприятие. Зачем вообще возиться, все равно умирать – самое позднее завтра, когда старший брат моего недотепы вернется и начнет наводить порядки. Вот если не умру, тогда и помою эти чертовы окна. И плиту, и ванну, и унитаз, – мрачно думала она.

Любви к жизни эти планы не особо способствовали, зато влечение к смерти росло на глазах. Натурально по Фрейду. Интересно, как он догадался? Вряд ли ему хотя бы раз в жизни доводилось драить унитаз.

Сама по себе смерть, как ни странно, Марьяну больше не пугала. Потому что одно из двух: или это был идиотский сон, и тогда бояться нечего. Или не сон, но тогда, получается, ангелы смерти есть взаправду? И значит, все остальные загробные развлечения тоже; ладно, может не все, но что-нибудь точно там есть. И тогда смерть, получается, просто что-то вроде переезда в другую страну: неизвестно, как там все сложится, понравится ли, удастся ли освоиться, но все-таки это не повод ложиться на пол и кричать от ужаса. На самом деле даже интересно, как оно повернется и к чему приведет.

В общем, если бы не Мак-Кински, можно было бы махнуть на все рукой и расслабиться. Но кот! Вредный, дурацкий, никому в целом мире больше не нужный кот.

– Ни за что! – вслух сказала Марьяна. И повторила, очарованная не столько смыслом, сколько самим звучанием фразы: – Ни за что!

* * *

Едва дотерпела до обеда, чтобы позвонить Мантасу. Он сейчас работал в ночную смену и в первой половине дня спал. Позвонила в три, судя по голосу, вроде не разбудила. Хотя поди догадайся, как оно там на самом деле, Мантас всегда ей рад.

– У меня вопрос, – Марьяна сразу взяла быка за рога. – Дебильный, но очень важный. Скажи, если со мной что-нибудь случится, ты заберешь Мак-Кински?

Мантас предсказуемо всполошился.

– Господи, да почему с тобой что-то должно случиться? Ты… погоди, ты что, была у врача? И?..

– Никаких врачей. Зачем мне к ним ходить, у меня даже голова в последний раз не помню когда болела. Просто… ну знаешь, весна, мысли разные в голову лезут, сны дурацкие снятся. Видимо, я из тех несчастных придурков, которые без работы сходят с ума. Но ты все равно ответь. Только честно. Возьмешь?

– Мак-Кински я готов взять в любой день, – сказал Мантас. И, не дав ей толком обрадоваться, добавил: – Но только в комплекте с тобой. Он же меня не любит. Едва терпит – только ради тебя.

– Справедливости ради, других он даже ради меня не терпит, – заметила Марьяна. – Норовит оставить без штанов и колготок. В лучшем случае, прячется под кровать и оттуда шипит.

– Это да. Но «терпит» – недостаточное условие для счастливой совместной жизни, ты знаешь.

Он не сказал: «И поэтому не выходишь за меня замуж». Но это подразумевалось. Висело в воздухе, невыносимо звенело, как всегда в разговорах с Мантасом. Так жаль. Нет, правда, ужасно жаль, что не получается влюбиться в Мантаса. Да хотя бы спьяну его захотеть. Проклятая химия – всем хорош человек, а тебе не подходит. И сам это понимает, но все равно на что-то надеется. Такая дурацкая жизнь.

– На самом деле, если бы с тобой действительно что-то случилось, я бы взял твоего кота, – сказал Мантас. – А куда деваться. Не выкидывать же на улицу. Но ты постарайся, пожалуйста, чтобы оно не случалось еще хотя бы два года. Потому что я уезжаю.

– Куда? – удивилась Марьяна, сама не зная, огорчаться или радоваться. – И когда?

– Через две недели. В Англию. Помнишь, говорил тебе, что мне предлагают контракт в Бристоле? И ты сама сказала, что дураком буду, если откажусь. Ну вот, не отказался. Но, кстати, еще могу.

– Не надо отказываться, – поспешно сказала Марьяна. – Отличный же контракт, жалко его упускать. Лучше давай я к тебе в гости буду приезжать. Часто. Хочешь?

– Конечно, хочу, – она почувствовала, как Мантас улыбается. – А как же Мак-Кински? А твоя работа?

– Пока не знаю, – призналась Марьяна. – Но теоретически, на работе бывают выходные и праздники. А Кински… Ай, да придумаю что-нибудь.

На самом деле, она, конечно, просто рассчитывала, что Мантас вскоре перестанет ее приглашать. На расстоянии легче выбросить из головы несбыточные надежды. Глядишь, найдет себе там какую-нибудь прекрасную англичанку. Или не англичанку, но все равно прекрасную. И настанут блаженные времена, когда с ним можно будет просто дружить, для начала – по переписке. Шансов на это, будем честны, немного, но можно же помечтать.

* * *

– Мантас отпадает, – сказала она коту, сунув в карман телефонную трубку. – В Англию собрался. Очень некстати. Это был наш с тобой единственный приличный вариант.

Мак-Кински приоткрыл один глаз и посмотрел на нее так внимательно и печально, что Марьяне захотелось перекреститься. Все-таки удивительно умный кот. Откуда только взялся на мою голову.

– Откуда ты вообще такой взялся? – вслух спросила она.

Ответа не последовало – как всегда в таких случаях. Если Мак-Кински и знал историю своего происхождения, то тщательно ее от Марьяны скрывал.

Сон в эту ночь не шел к Марьяне, что в общем неудивительно. Ворочалась с боку на бок, пялилась то на ободранные котом стены, то в потолок, ждала неизвестно чего. Ну то есть как – неизвестно. Очень даже известно. Просто кому охота признаваться себе: лежу тут, как дура, жду ангела смерти. А он, зараза такая, все не идет.

Кое-как задремала и почти сразу подскочила от воя Мак-Кински. Молодец, что тут скажешь. Хороший сторож. Предупредил.

– Ну как? – с порога спросил ангел смерти.

Строго говоря, не с порога, а из угла, в котором он материализовался. Но не один ли черт.

– А никак, – мрачно откликнулась Марьяна. – Мой друг, единственный человек на свете, которого Мак-Кински худо-бедно терпит, уезжает буквально на днях. На форумах мрак и ужас, даже не ожидала. На одном мне вообще написали: «Да вы не переживайте, если что, его усыпят». Их счастье, что взглядом через экран не убивают… хотя я все-таки надеюсь, что убивают, просто с отложенным эффектом. Не описать, как я зла. Утешили, благодетели! Ну правда, одна девочка дала мне ссылку на сайт приюта. Вроде вполне ничего, кошки там сытые и ухоженные. И не в клетках сидят, а валяются на диванах, как домашние. А по стенам специальные полки развешаны, чтобы лазать, и домики, чтобы прятаться – красота! Была бы кошкой, лопнула бы от зависти. У них там[12] веб-камеры в каждой комнате, так я целый час смотрела, не могла оторваться… Ладно, неважно. В общем, действительно неплохой приют. Я им сразу позвонила. Соврала, что умерла старушка соседка, остался кот, некуда девать. Но у них сейчас ни одного свободного места, даже на трех кошек больше, чем они объективно могут содержать. Сказали: «Позвоните через неделю-другую, может, появится место, у нас часто кого-нибудь забирают». Но, сами понимаете, никаких гарантий. В общем, я – пас.

– Я так и думал, – вздохнул ангел смерти. – С самого начала все было ясно. Чего уж теперь.

– Слушайте, – сказала Марьяна, – неужели я одна такая? А как же другие одинокие люди, у которых коты, собаки, или там, не знаю, аквариумные рыбки, и никого, чтобы за ними присмотреть? Как они соглашаются умереть? Это же безответственно!

– Так их никто и не спрашивает, – пожал прозрачными плечами ангел смерти. – И вас бы никто не спросил, если бы не досадное стечение обстоятельств. В смысле, если бы ваш кот меня не учуял и вас не разбудил. А я оказался недостаточно убедителен, чтобы повернуть все по-своему. В нашем деле нужна харизма. Вот у моего брата ее столько, что на сотню ангелов смерти хватило бы! Можно сказать, из одной харизмы и состоит. И еще из неумолимости. А у меня того и другого – ноль.

– Да ладно вам! – возмутилась Марьяна. – Не наговаривайте на себя. Вы очень обаятельный. И вызываете доверие. Я сегодня весь день думала, что смерть, оказывается, совсем не страшная штука. Даже интересно теперь, куда бы вы меня увели. Если бы не Мак-Кински, пошла бы с вами, подпрыгивая от нетерпения. Хотя раньше ужасно боялась умирать – как наверное все нормальные люди. Но вы полностью изменили мое отношение к этому вопросу; надеюсь, навсегда.

– Правда? – улыбнулся ангел смерти. – Вы после встречи со мной перестали бояться смерти? Спасибо. Очень приятно об этом узнать. Значит, кое-что у меня все-таки получается! – и, внезапно помрачнев, добавил: – Хотя, по большому счету, полный провал.

– Просто я – тринадцатая, – напомнила Марьяна. – И еще у меня Мак-Кински, страшный черный кот. Тоже, между прочим, плохая примета. Просто ужасная! Так и скажите своему брату. Не горюйте, все у вас будет хорошо.

– Муаааааау! – подтвердил со шкафа Мак-Кински. Довольно противным голосом, но далеко не худшим из возможных. Видимо, решил тоже проявить сочувствие и симпатию к юному ангелу смерти. Ну и проявил – как смог.

Спала Марьяна после этого визита, как ни странно, крепко. То ли уже привыкла болтаться между жизнью и смертью, то ли просто устала переживать. А проснувшись и выпив наскоро кофе, принялась за уборку, хоть и говорила себе, что это неблагоразумно: наверняка отсрочка окажется совсем короткой. Нынче вечером вернется из отпуска этот хваленый старший брат, а я тут, как дура, стараюсь.

С другой стороны, надо же чем-то себя занять.

…К вечеру ее осенило: надо постоянно держать открытым хотя бы одно окно. На улице уже довольно тепло, а Мак-Кински, небось, не дурак, не выскочит. Вот прямо сейчас точно не выскочит – пока у нас все хорошо. На всякий случай, провела разъяснительную работу. Подозвала кота, усадила на подоконник, сказала, указывая на щель:

– Если вылезешь и сбежишь, будешь распоследним дураком. Ничего особо хорошего на улице нет, ты это должен помнить. Как был рад, когда я забрала тебя оттуда в дом! Но если я все-таки умру, пусть у тебя будет выход. А то действительно еще усыпят, придурки. Чем так, лучше и правда во двор.

Кот внимательно ее слушал, но на слова «если умру» ответил таким душераздирающим воем, что Марьяна даже немного испугалась. Хотя давно могла бы привыкнуть к его вокальным возможностям. Но свою речь довела до конца. Пусть орет сколько хочет, а на ус все равно мотает. Благо есть, на что намотать.

В эту ночь неумолимый старший брат ангела смерти за ней не явился. То ли задержался в отпуске, то ли слишком много пришлось исправлять за помощником, и до Марьяны у него просто руки не дошли.

Не пришел он и на следующий день. И в выходные. И первая Марьянина рабочая неделя на новом месте прошла без помех. Понемногу она почти перестала вспоминать об удивительном происшествии с ангелом смерти, а когда вспоминала, думала: «Мне приснилось. Да, два раза подряд. Ну и что».

Однако окно в доме постоянно держала открытым, даже когда в конце апреля ненадолго вернулись холода. Это ее успокаивало. Из любой ситуации, включая квартиру, всегда должен быть выход. Хотя бы для отдельно взятого кота.

Ангел смерти посетил Марьяну только в начале мая. В субботу, в пять часов – пополудни, а не утра. Зато не стал таинственно мерцать в углу прозрачным туманом, а просто позвонил в дверь.

Марьяна как раз ждала курьера из магазина, поэтому открыла, не спрашивая, кто там. Но когда увидела своего гостя, сразу поняла, кто он. А еще прежде, чем поняла, почувствовала, как волосы встают дыбом. И сразу захотелось вспрыгнуть на шкаф и заорать – по примеру героического Мак-Кински. Ясно теперь, почему он тогда так выл.

Впрочем, на этот раз кот не вопил, а спокойно сидел в коридоре и внимательно разглядывал высокого темноволосого мужчину в длинном черном пальто, в отличие от своего брата, почему-то совсем не прозрачного. Зато загорелого, сразу видно, что хорошо отдохнул. И, пожалуй, слишком красивого для своей профессии. Или ангелам смерти, наоборот, положено быть красавчиками, чтобы жертвы поменьше сопротивлялись? Значит, младший действительно не дотягивает. Только и счастья, что прозрачный, а так-то – обычный пацан.

– Тоже мне защитник, – укоризненно сказала Марьяна коту. И обернулась в сторону гостиной, проверила, открыто ли окно. Подумала: «Ладно, Мак-Кински у меня злющий, как-нибудь и на улице справится. А вот окрестным котам крупно не повезло».

Но все равно, конечно, хреново, что о ней вспомнили. Надеялась, пронесло.

– Спокойствие, только спокойствие! – копируя интонации Карлсона из старого мультфильма объявил незнакомец в черном, запирая за собой дверь. – Танцев не будет. В смысле никто никуда не умирает, проехали, можете не переживать. Ваше дело закрыто. Временно, но готов спорить, надолго. В истории уже было несколько случаев, когда людям удавалось отбрехаться и не пойти с ангелом смерти; все эти упрямцы потом прожили очень долгую жизнь. Подозреваю, просто потому, что никто из наших не хотел с ними связываться. Вот и тянули с этими красавцами до последнего, ждали, пока им самим надоест эта волынка… Кстати, вы совершенно напрасно радуетесь. На самом деле, вы, можно сказать, проиграли в лотерею. Вернее, своими руками порвали и выбросили выигравший билет. Мой младший братишка – самый добрый ангел смерти, какого только можно вообразить, так что вы много потеряли. Я сто раз советовал ему пойти учиться на ангела-хранителя – вот к чему у него настоящий талант! Но мальчик уперся: хочет быть таким, как я, и точка. С младшими братьями часто возникают подобные проблемы. Я в свое время много об этом читал, но так и не понял, что с ним делать. Может, еще передумает, как считаете? Вы же преподаватель, должны знать психологию молодежи…

– Бывший преподаватель, – вставила ошеломленная его напором Марьяна. – Очень устала от молодежи и ее психологии. Больше никогда!

Но гость не стал ее слушать. Аккуратно отодвинул Марьяну в сторону, чтобы не загораживала проход, и сел на корточки перед Мак-Кински. Смотрел на него, как будто никогда раньше не видел котов. И Мак-Кински отвечал ему полной взаимностью. В смысле, таращился во все глаза. И, что самое поразительное, не рычал. Даже не шипел.

Наконец незнакомец протянул руку и положил ее на загривок Мак-Кински. Марьяна невольно зажмурилась, представив, что сейчас будет. Весь коридор в крови ангела смерти – интересно, она вообще отмывается? И не ядовита ли для кота?

Но ничего страшного не случилось. Мак-Кински сохранял олимпийское спокойствие, обычно ему не свойственное. Ну и гость не особо наглел. В смысле, не стал фамильярно тискать малознакомого кота. Осторожно погладил и сразу убрал руку. Сказал:

– Рад с тобой познакомиться, Мак-Кински. За этим собственно и пришел, – добавил он, обернувшись к Марьяне. – Не хотел вас зря беспокоить, но, в конце концов, как видите, не удержался. Никогда прежде не видел котов, способных отменить человеческую смерть самим фактом своего существования. А я любопытный. При этом о котах знаю непростительно мало, хотя в юности мечтал стать ангелом именно кошачьей смерти. Но не прошел собеседование. Там очень строгий отбор.

– Строгий отбор? – растерянно повторила Марьяна.

– Строжайший! А как вы думали? Меня признали недостаточно ласковым и терпеливым. Хотя до сих пор уверен, что у меня могло бы получиться. Кошки меня обычно любят. Даже ваш Мак-Кински, как видите, согласен иметь со мной дело. Огромная честь!

– Слушайте, – наконец опомнилась Марьяна, – а как вы смогли его погладить? Вы же состоите из другой материи. Мне ваш брат так сказал.

– Ну так он совсем молодой еще, – отмахнулся гость. – Неопытный. Не освоился с многообразием возможностей. Лично я состою из той материи, из какой захочу. Вернее, из какой надо для дела. Или просто удобней в данный момент лично мне. У плотной материи есть свои достоинства: некоторых удовольствий в другом состоянии не испытать. Кстати, об удовольствиях. Могу показать отличный фокус. Готов спорить, вы еще никогда не видели, как ангелы смерти пьют чай с конфетами. Так вот, чай за вами. А конфеты у меня есть.

Обнаружив себя у плиты с заварочным чайником, Марьяна окончательно поняла, что имел в виду юный ангел смерти, когда рассказывал о неумолимости своего старшего брата. Такому и правда не возразишь, сделаешь все, что потребует. Скажет: «Пора умирать», – ляжешь и помрешь, как миленькая. Потребует чаю – пойдешь заваривать чай. И даже Мак-Кински на него не шипит. Ужасный человек. Ладно, не человек, но все равно совершенно ужасный. Таких надо запретить.

– А вы мне нравитесь! – одобрительно сказал гость. – Отлично держитесь в непростых обстоятельствах. И Мак-Кински у вас – что надо. Не кот, само совершенство. И чай завариваете по-человечески, почти как я. В наше время это большая редкость. Люди так привыкли к якобы удобным пакетикам с чайной пылью, что утратили элементарные навыки. Например, ополаскивать заварочный чайник кипятком. И лить воду на чайные листья длинной струей, чтобы остывала до нужной температуры, попутно насыщаясь кислородом. И переливать потом чай из чайника в чашку и обратно, три раза, потому что три – счастливое число. А вы молодец, все сделали правильно. Я теперь даже рад, что братишке не удалось вовремя оборвать вашу жизнь. По ту сторону выдающихся личностей и без вас полно, а мире живых каждый человек, способный хорошо заварить чай, на счету. Так что все к лучшему. Впрочем, все вообще всегда к лучшему, судьба умнее любого из нас. Я мелкому это уже раз сто говорил, но не помогает. Он очень расстроен неудачей с вами. Ходит как в воду опущенный. Не знаю, как с ним быть!