Две Елисаветы, или Соната ля минор. Судьба твоя решится при Бородине. Две исторические пьесы

Занавес опускается.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ. «Ривьера» ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Перед опущенным занавесом в полумраке стоят, обнявшись, Августа и Орлов. Августа в длинной белой исподней рубашке, по-прежнему с гирляндой вокруг шеи.

Орлов: Верьте мне, моя царевна, что никого до вас я не любил столь страстно, столь глубоко, с таким восторгом и с таким почитанием! Божественное, прекраснейшее чувство осенило меня, недостойного этой милости. Это волшебный сладкий сон,.. И не хочется, и не могу оторвать вас от своей груди.

Глядя долу, Августа перебирает гирлянду и отвечает не ему, а себе.

Августа: Клятвопреступник и цареубийца! Пав в ваши объятия, я сравнялась с вами.

Орлов: О, как я люблю вас, люблю вас больше жизни!

Августа: Правы мудрые книги, любовь эгоистична… Один цветок падает на пол.

Орлов: Лиза, моя милая Лиза! Я клянусь вам в вечной любви!

Августа: Не клянитесь мне. Клятвопреступник и цареубийца… Вы предадите и убьёте.

Она роняет гирлянду.

Орлов: Клянусь! Вы моя жизнь, вы всё для меня… Единственная.

Августа пытается освободиться из объятий.

Августа: Граф, вас ждут государственные дела…

Орлов: Ах, не могу оторваться от вас. Ещё короткое, сладкое мгновение…

Он в упоении поёт.

Орлов: Пчёлка златая!

Что ты жужжишь?

Всё в круг летая,

Прочь не летишь?

Или ты любишь

Лизу мою?..

Соты ль душисты

В русых власах,

Розы ль огнисты

В алых устах,

Сахар ли белый

Грудь у неё?..

Пчёлка златая!

Что ты жужжишь?

Слышу – вздыхая,

Мне говоришь:

К мёду прилипнув,

С ним и умру…

Неслышно появляется Рибас.

Рибас: Господин адмирал, пора отчаливать, пока не спал бриз. Вас с нетерпением ждут.

Орлов: До завтра, ваше императорское высочество. До встречи! Ни на единый миг не оставит меня ваш светлый божественный облик.

Орлов и Рибас выбегают. Тихо входит Иоанна.

Иоанна: Дело к тому и шло. Матушка, уж я весь лоб о пол разбила, отмаливая ваш грех. Грех, тяжкий грех… Нет такого человека, чтоб век без греха прожил.

Августа: Пощади меня, Иоанна.

Иоанна: Бог простит, моя царевна. Он един безгрешен, и милостив, и щедр. Спаситель наш, одна в тебе отрада и надежда на избавление.

Августа поднимает цветок и закрывает им лицо. Августа: Оставь меня, Иоанна. Видеть я никого не могу.

Иоанна: Нагрешила и в кусты, матушка? Теперь ты знаешь, в чём твоё истинное предназначение. Ты появилась в мире божьем, чтобы замолить грехи своей родительницы. Ты знаешь теперь, как сладко было ей закрыть глаза и броситься в пучину наслаждений. Тебе ныне ведомо, к какой беде приводит легкомыслие. Тебе открылась вся истина твоей жизни, твоего существования, твоего предназначения. Жить – богу служить, Августа.

Иоанна подбирает гирлянду и, поддерживая Августу под руку, выводит её.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Занавес поднимается, открывая приёмную залу Самозванки в отеле «Ривьера». В простенке между двумя большими распахнутыми настежь окнами на помосте стоит трон, спинка которого украшена золотым двуглавым орлом. Справа стоит клавесин, в обе стороны выходят большие двери. Под звуки полонеза Огинского зала наполняется гостями. Стоя у трона, громким криком и ударами жезла в пол у трона Гофмаршал представляет гостей.

Демарен: Воевода виленский князь Радзивилл!.. Великий гетман литовский принц Огинский! Барон фон Горнштейн!.. Пани и панове, дамы и господа! Отдайте должное красоте, уму и царственной высокородности единственной законной наследницы русского престола принчипессы Елисаветы!

В окружении свиты появляется Самозванка, держась прямо и гордо, с Андреевской лентой через плечо, и восходит на трон. Её сопровождают восторженные возгласы и приветствия. Гости поочерёдно приближаются к Самозванке и почтительно целуют ей руку.

Демарен: Пани и панове, дамы и господа, полонез.

Дамы и господа разбиваются попарно и торжественно танцуют полонез, отвешивая церемонные поклоны при прохождении мимо трона.

Демарен: Пани и панове, дамы и господа, тарантелла.

Гости весело танцуют тарантеллу, пьянясь её вихревым темпом.

Демарен: Пани и панове, дамы и господа, менуэт.

Разгорячённые итальянским танцем, гости выпивают и, разобравшись парами, танцуют чинный французский танец,, полный взаимных комплиментов и флирта. Веселье в разгаре. Самозванка довольно осматривается, приветствуя окружающих. Радзивилл и Иезуит поочерёдно обмахивают её пышным страусовым веером.

Голос из толпы: Ваше императорское высочество, повелите исполнить танцы народностей вашей необъятной империи!

Самозванка величественно встаёт с трона и сбрасывает с себя платье, оставшись в кружевном шёлковом белье и с андреевской лентой через плечо.

Демарен: Пани и панове, дамы и господа, танец голкондских баядерок!

Самозванка выходит вперёд и соблазнительно танцует. Вбегают чёрные девушки в индусских нарядах и образуют группы вкруг Самозванки. Гости в восторге стонут и обсуждают танец.

Гости: Поразительно чувственно… Это русский танец?.. Нет, голкондский!.. Но где же Голконда в России? Это в Сиберии?.. Да нет, Голконда это Индия… Но ведь она русская принчипесса… А ещё говорят, что она дочь персидского падишаха… Но позвольте, а как же русская императрица?.. Императрица? Да разве вы не слышали, что она была большой любительницей амурных удовольствий?.. У нас в Польше говорят, что покойная императрица держала большой сераль фаворитов… Вот как?.. О, вы бы видели, каких слонов прислал ей падишах!.. Так значит, наша принчипесса дочь падишаха и царицы?.. Но позвольте, господа, тогда причём здесь турецкий султан?.. Господи, да какой же султан? Вы всё перепутали, граф… Но ведь вы же видели на её пальце султанский перстень с государственной печатью?..

Танец заканчивается, и Самозванка снова восходит на трон. Гости громко кричат.

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Входит Чимарозо, кланяется Самозванке и подносит ей манускрипт.

Демарен: Пани и панове, дамы и господа! Маэстро Чимарозо имеет честь преподнести её высочеству наследной принчипессе Елисавете пиесу собственного сочинения.

Чимарозо: Ваше императорское высочество, прекраснейшая из прекрасных принчипесса Елисавета, окажите мне высочайшую честь преподнести вам сонату, написанную во исполнение вашего пожелания.

Чимарозо целует руку Самозванки, она внимательно листает манускрипт, затем медленно, торжественно и громко читает вслух.

Самозванка: «Соната ля минор. Прекраснейшей из прекраснейших, сверкающей Полярной звезде, юной русской принчипессе Елисавете». Как вы галантны, маэстро.

Она обращается к Радзивиллу.

Самозванка: Мой любезный принц, сделайте милость, поднесите маэстро достойный подарок.

Радзивилл крутит усы, неприязненно смотрит на Чимарозу и демонстративно поворачивается к нему спиной. Самозванка встаёт с трона, подходит к Радзивиллу и снимает с его шеи огромную золотую цепь с большим бриллиантовым крестом.

Самозванка: Принц!.. За непокорность я лишаю вас ордена святой принчипессы Елисаветы.

Она поворачивается к Чимарозе и надевает ему цепь.

Самозванка: А вас, любезный маэстро, я посвящаю в рыцари и повелеваю преданно и верно служить мне.

Зала гудит, поляки недовольно крутят усы, остальные гости восхищённо кричат и славят Самозванку. Она садится за клавесин и играет поднесённую сонату. Чимарозо выбегает вперёд, держа в руке свисающий с шеи крест.

Чимарозо: Святой боже! Я рыцарь! Я рыцарь ордена святой принчипессы Елисаветы… Боже, я чувствую, как моя душа низвергается в ад. Ах, прощай, истинная Елисавета. Нет мне теперь прощения.

Самозванка заканчивает играть. Окружающие восхищённо и вразнобой бурно рукоплещут и кричат.

Гости: Шарман!.. Любо!.. Брави!.. Экселлант!.. Какой талант!..

Радзивилл приближается к Чимарозе, держась неприязненно.

Радзивилл: Откуда ты взялся, пан сморчок?

Чимарозо: О чём вы, синьор? Я вас не понимаю…

Радзивилл: Щупленький. Тощенький!.. Поди, жид италианский. Ты какой веры, пан сморчок?

Чимарозо: Единственно верной и святой.

Радзивилл: Ишь, какой прыткий! А ну-ка, потанцуй, пан сморчок. Посмотрим, какой ты веры и национальности.

Радзивилл выхватывает из ножен кривую саблю, он колет острием в зад Чимарозы. Чимарозо подпрыгивает и бежит. Радзивилл бегает за ним и колет.

Чимарозо: Как вы можете?.. Что вы себе позволяете, синьор?

Радзивилл: Ха-ха-ха! Хе-хе-хе! Ухо-хо-хо! Скачет, как лягушка.

Иезуит: А не шпион ли он московитский?

Радзивилл: Ха-ха-ха! Хо-хо-хо!.. Пан сморчок, я тебя покупаю у принчипессы. Велю тебе танцевать лягушачьи танцы. Ха-ха-ха!.. Скакать и квакать будешь. Хо-хо-хо!..

Из толпы выходит Самозванка.

Самозванка: Как у вас весело, господа.

Радзивилл: Принчипесса! Этот сморчок забавно танцует. Продайте мне его.

Самозванка: Нет, любезный принц. А вас, маэстро Чимарозо, благодарю за столь милый подарок. В ответ на вашу любезность дарю вам пост придворного композитора и капельмейстера. По восшествии моём на российский престол милости прошу в Санкт-Петербурх, в эту прекрасную северную Пальмиру, и велю сочинять большие сериозные оперы в святые дни и малые комические по праздникам.

Гости: О, какая царственная щедрость!.. О, как она великолепна!.. Какая милость!.. Какое великодушие!..

Самозванка: Вам, маэстро, предстоит небольшая аттестация. Знакома ли вам модная парижская опера «Алина, королева голкондская»?

Чимарозо: О да, ваше императорское высочество. Я знаком с манускриптом маэстро Монсиньи. Эта опера прекрасна, ваше императорское высочество.

Самозванка: А можете ли вы исполнить её? имарозо: Сыграть её я могу, но запоминание текста выше моих сил, ваше высочество, прошу простить меня за то.

Самозванка: Играйте, маэстро, для того я и пригласила вас. А спеть я могу сама. Ведь эта опера была поставлена в мою честь.

Чимарозо играет, а Самозванка, сложив руки на груди, поёт.

Самозванка: Романс Алины, королевы голкондской!

В одной стране с тобою,

Пастушкою простою

Родилась я на свете

Пятнадцати быв лет.

Любовь я презирала

И… вдруг скучать всем стала,

Бежала пастухов,

Скрывалась в глушь лесов,

Но видела везде любовь.

Блестящий красотою,

И родом, и душою,

Сенфар в стране той жил.

Сенфар меня любил:

И – нежностью исканий,

Ласк, просьб и увещаний,

Волшебством страстных снов –

Он душу дал мне вновь

И заслужил мою любовь.

Гоним своей роднёю,

Разстался он со мною,

Меня ж судьбина зла

В Голконду привела

И троном наградила.

Но, ах! Не прохладила

Мою кипящу кровь,

И здесь, среди трудов,

Я чувствую ещё любовь!

Гости: Шарман! Брависсимо! Любо!..

Чимарозо (искренне): Ваше императорское высочество, я потрясён вашим пением! Боже, никогда не слышал столь прекрасного пения.

Самозванка: Спасибо. Королева голкондская я и есть сама, и потому эта опера обо мне, и написана была в мою честь. Пока же, маэстро, пока российский престол подло узурпирован коварной немкой, велю вам сопровождать меня и наполнять мой двор звуками вашей чарующей музыки.

Гости: О, как она прекрасна!.. Как царственна!..

Чимарозо: Ваше высочество прекрасная принчипесса, я ваш преданный раб.

Чимарозо низко склоняется, целует поданную руку, затем садится за клавесин и играет.

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЁРТОЕ

Появляется Рибас, быстрым шагом обходит окружающих, пристально вглядываясь в их лица. Иезуит шепчется с Радзивиллом, временами показывая из-под плаща кинжал.

Иезуит: Вот московитский шпион. Я чую это за версту. Надо бы его незаметно вытащить отсюда и прирезать.

Радзивилл: Это какой-то бандит. Он тебя сам быстро и незаметно прирежет.

Иезуит: Матка боска, ведь чую шпиона за версту. Не к добру его появление.

Радзивилл: Стой за его спиной и не отходи ни на шаг. В удобный момент пырни в бок.

Иезуит: Прирежу, как цыплёнка.

Иезуит пристраивается к Рибасу, которого замечает Самозванка и, улыбаясь, подходит к нему. Рибас становится на одно колено и целует сначала край её платья, а затем руку.

Самозванка: Вот истинно преданный мне и российскому престолу подданный. Дамы и господа, позвольте представить вам лейтенанта русского флота Рибаса. Лейтенант прибыл с известием о том, что средиземноморская эскадра готова присягнуть мне, единственной законной по крови наследнице русского престола.

Гости: Да здравствует русская императрица Елисавета Вторая!

Самозванка: Мой флот прибудет сюда завтра, и я взойду на борт флагманского корабля. Мы поднимем паруса и возьмём курс на Стамбул, где мой союзник турецкий султан готовит стотысячную армию для вторжения в южные рубежи России, а флот под началом адмирала Гассан-бея ждёт меня. Тем временем, армии моего брата маркиза Пугачёва должны выдвинуться из-за Урала и освободить старую исконную столицу Москову.

Гости: Да здравствует императрица Елисавета Вторая! На Россию! Смерть московитам! Смерть узурпаторше русского престола!..

Голос (с немецким акцентом): Ваше императорское высочество! Что ожидает нынешнюю императрицу Екатерину?

Самозванка: София Августа Фредерика фон Анхальт-ЦербстДорнбург, захватившая престол путём подлого убийства моего брата законного императора Петра Третьего, будет выслана в Пруссию, в свой родной город Штеттин. Я не желаю её крови, я желаю лишь восстановления на российском престоле истинной династии Романовых, последней и единственной представительницей которых я являюсь.

Голос (с немецким акцентом): Ваше императорское высочество, но зачем она нужна нам? Вы уж увольте нас от такой чести.

Самозванка: Хорошо, будьте спокойны. Я поселю её в морской крепости Кронштадт за крепкими стенами бастионов.

Гости: Слава императрице Елисавете Второй!

Самозванка: Лейтенант Рибас, за преданную верную службу присваиваю вам звание контр-адмирала. По возвращению в законные руки российского престола велю вам занять пост генерал-коменданта морской крепости и порта Кронштадт. Велю вам верой и правдой, не щадя живота своего надёжно охранять морские подступы к моей столице Санкт-Петербурх и сам Кронштадт.

Рибас: Ваше величество, клянусь отдать свою жизнь за один ваш взгляд. Повелевайте!

Рибас снова падает на колено и целует край её платья.

Иезуит: Моя принчипесса! Не верьте ему, он предатель и шпион!

Чимарозо: И этот русский синьор офицер!.. Он тоже предатель. О, здесь все предатели и преступники.

Чимарозо с отчаянием смотрит на крест, как бы желая сорвать его с шеи, а Самозванка подходит к Иезуиту и снимает с его шеи бриллиантовый крест на длинной цепочке.

Самозванка: За невоздержанность я лишаю вас ордена святой принчипессы Елисаветы. А вас, мой любезный адмирал, я посвящаю в рыцари.

Она поворачивается к Рибасу и надевает ему цепь.

Гости: Слава императрице Елисавете Второй!

Иезуит: Принчипесса, он предатель! Вы погибнете!..

Самозванка: Оставьте нас вдвоём.

Окружающие отступают. Самозванка и Рибас остаются на авансцене.

Самозванка: Говорите, где Орлов и что с ним?

Рибас: Ваше величество, адмирал Орлов ваш преданнейший слуга.

Самозванка: Можно ли ему верить?

Рибас: Если вы желаете достигнуть своей высокой цели, то вам не обойтись без его помощи.

Самозванка: Вы не ответили на вопрос, адмирал. Можно ли верить Орлову?

Рибас: Вы сами знаете, что его старший брат был любовником немки и немало способствовал её возвышению. Сейчас же Орлову-старшему дана полная отставка, он не допускается ко двору, и братья опасаются, что новый фаворит Потёмкин изничтожит соперников.

Самозванка: Вот как? Кто такой Потёмкин?

Рибас: Он безродный пьяница и кутила из конногвардейцев. Ненавидит братьев Орловых и желает сжить их со света. Дни рода Орловых сочтены.

Самозванка: Ого, господин адмирал, какую приятную новость вы мне доставили. За вашу преданность и усердие я хотела бы наградить вас по-царски. Этой ночью повелеваю вам незаметно явиться ко мне и оставаться в моих покоях до утренней зари… Есть ещё что-то интересное?

Рибас достаёт из рукава письмо.

Рибас: Я ваш преданный раб, ваше величество. Дабы вы могли удостовериться в истинности моих слов, я похитил у адмирала письмо.

Самозванка: Похитили? Ах, как я люблю столь романтичное занятие. «Алехан! Совсем мамка от рук отбилась. Этого поганого кобеля Потёмкина ни на шаг не отпускает от своей царственной особы»… Так… Ах, как интересно. «А этот гад Потёмкин по пьянке похвалялся, что вскоре изничтожит нас, и что меня, своего соперника и лютого врага, хочет сделать своим денщиком, а тебя, Алехан, Чесменского победителя, похвалялся назначить главным евнухом своего гарема»… Ха-ха-ха! Вот так номер.

Рибас: Адмиралу Орлову обидно сиё читать, ваше императорское величество. Орлов собрал офицерское собрание и зачитал это письмо вслух. Офицеры эскадры, все как один, начиная от юных мичманов и заканчивая адмиралом Грейгом, поклялись Орлову в верности, ибо морская честь и морская косточка не позволят им видеть, как безродный пьяный фаворит изничтожит любимого всеми графа Алексея Григорьевича. Офицерское собрание средиземноморской эскадры единодушно решило присягнуть вашему величеству и возвести вас на трон.

Самозванка пристально смотрит в глаза Рибасу.

Самозванка: Правду ли молвите, адмирал Рибас?

Рибас: Клянусь жизнью, говорю истинную правду, ваше величество. И не только средиземноморская эскадра, но и весь российский флот, несущий свой флаг на четырёх океанах, с радостью присягнёт вам, если вы, ваше величество, взойдёте на престол об руку с Орловым.

Самозванка: Как это возможно, господин адмирал?

Рибас: Офицерское собрание просило Орлова пасть к вашим царским ногам.

Самозванка: Орлов не мальчик! Я вам не верю.

Рибас: Орлов тайно носит на груди ладанку с вашим портретом.

Самозванка: Ладанку? Что это за чертовщина?

Рибас: Иконку, ваше величество, самый заветный амулет.

Самозванка: Это правда? О, я совсем не знала об этом. Что ж, господин адмирал, мне есть о чём подумать. Не забудьте ночью явиться ко мне, чтобы доказать свою преданность.

Рибас падает на колено и целует подол платья Самозванки. Она подаёт ему руку и указывает на своё плечо, а затем на полуобнажённую грудь, куда Рибас поочерёдно почтительно целует.

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

В зале оживление. Не спеша и с достоинством входят русские офицеры в белом и с букетиками цветов в руках, поочерёдно подходят к Самозванке и, низко кланяясь, подносят ей цветы и представляются.

Демарен: Пани и панове, дамы и господа! Адмирал русского флота его светлость граф Орлов собственной персоной!

Слышны дамские голоса «Где же он?», «Ах, не заслоняйте этого героя, я хочу видеть его!» и прочее.

Самозванка: Где же Орлов?

Рибас: Господа флотские офицеры, смирно! Его сиятельство адмирал российского флота граф Орлов!

Русские вытягиваются в струночку в линию и прикладывают ладони к вискам. Входит Орлов.

Самозванка: Ах, какой красавец. Какая порода! Какая стать…

Орлов медленно приближается, пожирая Самозванку взглядом, и преклоняет перед нею колено.

Орлов: Ваше императорское высочество цесаревна Елисавета Иоанновна! Благославите меня на подвиг во благо российского престола!

Самозванка: Встаньте, любезный адмирал. Встаньте, вы среди друзей.

Самозванка протягивает Орлову руку и поднимает его. Орлов прикладывается к её руке в долгом почтительном поцелуе.

Самозванка: Какие новости из Петербурга, дорогой адмирал?

Орлов: Простите меня великодушно, ваше высочество. Волнение от встречи с вами сжимает мне грудь. Я готов разрыдаться от безмерного счастия припасть к вашим царственным стопам.

Самозванка: Вина адмиралу Орлову. Самый большой кубок!

Орлов: За здравие её императорского высочества наследницы престола цесаревны Елисаветы! Пусть вместо меня говорит флот!

Орлов залпом опрокидывает кубок. В залу вбегают российские моряки в белых форменках. Гости в панике кричат и пытаются выбежать из залы, но матросы выстраиваются в три линии, и гости успокаиваются.

Хор средиземноморской эскадры о быстром младом Орле

Быстрый млад Орёл, птица мощная,

Царь пернатаго царства славнаго,

И птенцов своих нежной друг-отец,

Как доведался, что яр – чёрный вран

Прилетел в его область мирную,

Прилетел с своей стаей жадною,

Утесняет, бьёт его детушек,

Не щадит, злодей, пола, возраста,

Не щадит, злодей, красы, голоса,

Раззоряет их тёплы гнёздышки,

Разсыпает их перья по ветру,

Точит кровь их ручьём по воздуху.

Встрепенулся тут быстрый млад Орёл,

Он послал своих соколов в полёт,

Усмирить яра – чёрна ворона,

Наказать его стаю хищную,

Отомстить за кровь милых детушек,

За их гнёздышки, житьё тёплое.

Потемнел вдруг свет от полёта их

Ветры шумные раздались от крыл.

Понеслись в путь ясны соколы,

А пред ними сам быстрый млад Орёл.

Как настиг Орёл чёрна ворона,

Как пустил Орёл соколов своих.

Как ударили – разметали всё…

И яр – чёрный вран пред Орлом не смог,

Пал, ударился о сыру землю.

В нём забилося сердце чорствое,

Содрогнулася душа мрачная.

Ждёт он гибели неизбежныя,

Но быстр млад Орёл – чужд отмщения,

Не хотел убить хоть врага – птицу,

Притупил лишь ей когти острые,

Но оставил жизнь – для разскаянья.

Не летать было чёрну ворону

В леса мирные возмущать покой,

Не ходить было гаду подлому

На святую Русь с злобным помыслом.

Орёл Севера соколов пустил,

И без крыльев стал вражий чёрный вран.

Закончив петь, матросы выбегают, другие вбегают с огромными плетёными корзинами с цветами, которые ставят вкруг трона. С рейда раздаются оглушительные залпы, и в открытые окна врываются густые клубы порохового дыма. Среди орудийной пальбы слышны громовые крики «Ура!», «За матушку цесаревну Елисавету!», «Виват графу Орлову!» и «Да здравствует российский флот!»

Занавес падает.

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ

Занавес опущен. Тревожная тёмная ночь. Справа выходит Рибас в длинном чёрном плаще, в шляпе с большими полями и с чёрной повязкой, закрывающей лицо ниже глаз. Он внимательно осматривается, осторожно ступая, доходит до середины сцены, затем прислушивается и внезапно исчезает в складках занавеса.

Мгновение спустя слева появляется Иезуит, тоже закутанный в длинный плащ и в широкополой шляпе, осматривается и прислушивается. Пройдя сцену, он скрывается в правой кулисе, затем появляется снова и начинает внимательно исследовать складки занавеса. Наконец, он успокаивается.

Иезуит: Проклятая Алина! Проклятая любовь… Пагубная страсть… О, как я страдаю. Страдаю и люблю с самого того сладкого и проклятого мига, как я увидел её.

Он снимает с шеи медальон, открывает и любуется портретом, периодически прикладываясь к нему губами.

Она божественно прекрасна. Она дьявол. О, ради неё стоило жить. И умереть. Ради неё покинул я родину, дом, родителей, службу, я позабыл свой долг. Лишь только она взглянула на меня своими зелёно-изумрудными глазами. Её глаза это смертельный омут, в котором так сладко тонуть… И лживые слова, которым веришь всей душой.

Достаёт из-за пазухи письмо, разворачивает и читает, временами разражаясь дьявольским смехом.

Ведь знаю, что ложь, но так хочется верить. Лишь четыре слова. «Приходи… Я твоя… Алина». Ах, как я бросился к ней, сломя голову. Ведь оказалось, что письмо было не мне, что пишет она такие же дюжинами, и это попало мне по ошибке. И ведь она даже глазом не моргнула, а сразу же уложила меня в постель. А затем, написав новое письмо, всё те же четыре заветных слова, послала меня исправить ошибку. Сколько раз я проклинал себя за то малодушие! Сделав раз, затем я повторил тысячу раз. Я стал её посыльным, безропотно разнося тайные послания знати, лицам духовным, банкирам, военным, зачастую совсем не умным господам, но всегда – богатым и влиятельным. Франция, Германия, Италия…

Он снова всматривается в медальон, затем поёт.

Ты ль сумненьем укоряешь

Сердце страстное тобой?

Ты ль себя не уверяешь,

Что тобою жив одной?

Жив, питая душу страстью,

Кою ты вселила в ней,

Положа предел ей к счастью

В взгляде красоты твоей.