Карибский кризис

Острова же тем временем довольно быстро приближались. И вот уже на самом большом Ольга смогла различить прекрасно сохранившиеся старинные стены. «Ого! Похоже, это настоящая пиратская крепость!» – восхитилась она. А через минуту под стенами уже можно было рассмотреть и уютный маленький порт, в котором над десятками судёнышек возвышалась одна гигантская яхта. На фоне своих водоплавающих собратьев она, с вертолётом на борту, казалась целым авианосцем или, по крайней мере, линкором.

– Пираты! Я вижу пиратов! Сеньора! Там впереди пиратский порт, в котором стоит целая пиратская эскадра! Они возьмут нас в плен, сеньора! И продадут в рабство! Что делать, сеньора?! Какие будут приказания?! – продолжил дурачиться Ричи.

«А вот хрен вам! – мысленно ответила ему Ольга. – Мы ещё посмотрим, кто кого возьмет в плен!» Шутки Ричи при всей их незатейливости были так добродушны, а вокруг была такая красота, что настроение её как-то незаметно поправилось. И она вдруг совершенно неожиданно, в том числе, и для самой себя, очень громко прокричала:

– Капитан Ричи! Слушать мой приказ! Расчехлите пушки и готовьте абордажную команду! Надерём задницу этим христопродавцам!

Глаза Ричи, и без того круглые и большие, стали ещё круглее и ещё больше. Но, мгновенно справившись с удивлением, жизнерадостный мулат браво отрапортовал:

– Слушаюсь, мой адмирал! Сейчас мы отправим их всех на корм акулам! Кристофер, ленивый бездельник! Где тебя носит?! Марш расчехлять пушки!

Из люка тотчас показалось недоумевающее заспанное лицо матросика. Ольга и Ричи громко расхохотались.

Вскоре они приблизились к острову с портом уже настолько, что его можно было рассматривать невооруженным глазом.

– Этот остров много раз менял своих хозяев. А крепость на нём строили то испанцы, то англичане, то пираты. Сам Генри Морган приложил к её созданию руку. А однажды здесь совсем недолго хозяйничали французы, – прозвучал за спиной Ольги с угодливо-поясняющей интонацией голос Питера; она даже ухом не повела, но, несмотря на её демонстративное невнимание, рассказ продолжился: – В конце девятнадцатого века островом владели испанцы, но потом мы с ними немного повоевали. В результате он отошёл к нам вместе с другими островками в придачу к Пуэрто-Рико. Дед Джона по отцовской линии был первым американским комендантом этого острова и жил во дворце его испанского губернатора. С тех пор дворец и земля вокруг него остались за семьёй Джона. Этому дворцу уже более трехсот лет. Джон им очень гордится – он старше Соединенных Штатов на целый век. На острове есть два небольших городка и несколько деревенек. Население составляет всего тысяч семь, хотя, может быть, даже и восемь. Местные жители почти все католики, между собой говорят на испанском, но вполне прилично владеют английским. Даже в горных деревушках. Есть ещё небольшие общины протестантов и евреев. Все здесь занимаются в основном тем, что ловят рыбу и обслуживают туристов, увлекающихся подводным плаванием. Кроме того, они там что-то ещё выращивают и гонят жуткий ром. А вот дайвинг тут потрясающий. На дне между островами на небольшой глубине лежат останки нескольких галеонов и других кораблей. С пляжами тоже всё нормально. В пяти минутах ходьбы от дома Джона уютная мелководная бухточка. Там шикарный пляж с белоснежным песком и всегда прогретой водой. Градусов двадцать шесть, двадцать восемь. У самого берега, думаю, даже за тридцать. На нём никогда не бывает людей. А вон та исполинская яхта – это яхта Джона «Изабелла Шестая». Изабеллой звали его бабку, жену того самого деда, который был здесь комендантом. А «Шестая», потому что это уже шестая яхта с таким названием…

Пока Питер, пытаясь замолить свой грех, усердно вещал об острове и роскошном судне своего двоюродного дядюшки, катер вошёл в порт, по форме представлявший собой почти правильную подкову. По дуге её, втиснутые в один ряд между скалами и морем, стояли отели, магазинчики, кафешки и ресторанчики, а также пункты проката снаряжения для подводного плавания и офисы школ дайвинга. Заведения эти от воды отделяла узкая набережная: мощёная дорога, фонари, каменные скамейки и пальмы. У низких пирсов, покрытых деревянным настилом, отражаясь в неподвижной гладкой воде, дремали разноцветные катера и рыбацкие лодки. Идиллию сию бесцеремонно нарушала громадная и безупречно лилейная «Изабелла Шестая». Она была пришвартована кормой к единственному пирсу, покрытому асфальтом. Порт выглядел на её фоне игрушечным.

– Она здесь смотрится, как полноразмерная эмалированная ванна посреди магазина мелкого антиквариата, – ухмыльнулась Ольга, ни к кому не обращаясь.

– Пожалуй! – хихикнул Питер. – Надо будет обязательно передать твоё замечание Джону!

Капитан Ричи предпочёл никак не реагировать на эти слова, делая вид, что чрезвычайно занят маневрированием в гавани. А Ольга продолжила изучение не проснувшегося ещё порта.

Сначала ей показалось, что попасть в него можно только с моря, но, присмотревшись, она заметила посреди набережной маленькую, не более десяти метров в диаметре, круглую площадь с миниатюрным фонтанчиком в центре. От неё к крепости поднималась узкая прямая улочка, нырявшая через распахнутые ворота в пузатую башню-арку. На ней располагался маяк. Это был единственный путь вглубь острова.

Между тем катер медленно причаливал к пирсу рядом с «Изабеллой Шестой». Заспанный белоснежный Кристофер бросил концы. Принял их и намотал на кнехты крепкий невысокий парень, такой же белоснежный и тоже ещё не до конца пробудившийся. По выдвинутому с кормы трапу Ольга и Питер сошли с катера, а оба матроса занялись выгрузкой их багажа.

Стоя уже на пирсе, Ольга, прищурившись, ещё раз внимательно осмотрела порт. Кое-где у лодок и катеров появились группки любителей подводного плавания. Дайверы и их инструкторы без спешки и суеты деловито проверяли и укладывали своё снаряжение.

«Отлично! Вот этим я сегодня и займусь! И гори оно всё синим пламенем! Сертификаты и удостоверения у меня с собой. Слава Богу, хватило памяти прихватить! Короче, проведу время так, как мне хочется. Напоминаю, Илларионова, официально у тебя отпуск!» – приняла окончательное решение Ольга, наблюдая за сборами на пирсах.

– Это за нами, – кивнул Питер на большой белый джип, въезжавший на пирс.

– Я никуда не поеду. Прощайте, мистер Корнер! Спасибо за компанию! И приятных Вам каникул! – не повернувшись к нему, ответила Ольга.

Глава 6

– Потом она сама взяла свой чемодан с сумками и прошла в ближайший отель, сэр. Это был «Галеон». Мест там не оказалось, но через полчаса из другого отеля, «Капитана», за ней пришёл коридорный. Он взял её вещи, и они отправились в «Капитан». Там она сняла номер и пошла завтракать, – докладывал сэру Гриффиту коренастый мужчина, одетый в светлый костюм.

На вид он был значительно старше среднего возраста. Стояли они в парке, разбитом вокруг крупного строения.

– А что делал всё это время мистер Корнер? – спросил сэр Гриффит. – И вообще, где он?

– Он ходил за ней по пятам и пытался о чём-то поговорить. Но она его даже не слушала. Сейчас он сидит в соседнем с «Капитаном» кафе и, кажется, пьёт пиво. Вид у него довольно плачевный.

«Интересно, что там между ними произошло? Из-за чего это они не поладили? Надо было всё-таки послать за ними вертолёт. Но я хотел, чтобы она увидела восход. Впрочем, главное, что она сюда приехала. Так даже занятнее. Каникулы обещают быть с приключениями!» – подумал сэр Гриффит и распорядился:

– Позвони шофёру, пусть передаст мистеру Корнеру, чтобы он ехал сюда.

– Будет сделано, сэр! – кивнул мужчина. – Что с завтраком, сэр?

– Пусть накрывают, как только приедет мистер Корнер.

Докладывающий удалился, а сэр Гриффит продолжил прогулку по парку.

В свои шестьдесят он выглядел, как обычно выглядит здоровый сорокапятилетний мужчина. Даже седина тронула его густые тёмные волосы только на висках. Ну, может, чуть выше. Тем, кто разглядывал его лицо (глубоко посаженные синие глаза; тонкий, но не мелкий нос, кончик которого приплюснут и приспущен; ровные без изгибов губы, слегка свисающие на раздвоенный подбородок), и в голову прийти не могло, что обладатель его уже гораздо ближе подошёл к старости, чем едва отошёл от зрелости. Высокий и суховатый, немного долговязый, с головой несколько меньшей, чем того требовали пропорции тела, Джон Гриффит был подтянут и строен. В движениях его ощущались недюжинная физическая сила и в то же время эксцентричная гибкость подростка.

Секрет столь великолепного состояния для своих лет он объяснял так: самое главное – самоуверенность, затем рациональное питание (ни меньше, ни больше, а ровно столько, сколько нужно, и только того, что нужно) и правильный набор физических упражнений, развивающих предельную гибкость тела, силу мышц и выносливость. Если относительно последних двух частей секрета всё более или менее понятно, то о первой его части надо сказать особо.

Самый распространённый взгляд на мужскую самоуверенность сводится к тому, что она испаряется с возрастным увяданием тела. Сэр Гриффит всегда был убеждён в обратном и любил повторять: «Мужчина молод, пока сохраняет самоуверенность. Только самоуверенный мужчина может постоянно полагать себя в принципиально иное своему возрасту состояние». Безусловно, некоторый гегельянский пафос данного утверждения вполне очевиден, но поди поспорь с ним, если перед тобой стоит пышущий здоровьем старикан, способный дать фору любому тридцатилетнему парню в постели с женщиной и запросто одолеть его на ринге. Что же касается философии, то он действительно увлекался ею в молодости и, в отличие от своих однокашников по Гарварду, почитывал не только Джеймса и Пирса.

Через треть часа, когда сэр Гриффит завершал прогулку, ему навстречу из-за кустов вышел Питер. Они поздоровались, приобнявшись и слегка похлопав друг друга по плечам, – как-никак хоть и не очень близкие, но родственники.

– Тут такое дело, Джон… – в смущении начал Питер, как только они покончили с приветствиями.

– Мне уже передали, Питер, что некая сеньора Илларионова остановилась в отеле «Капитан», – перебил сэр Гриффит. – Так что можешь не тратить время на рассказ. Скажи-ка лучше, что там произошло между вами и почему она не захотела остановиться здесь у меня?

– Она вдруг решила, что ты пригласил нас не для обсуждения её будущего назначения на моё место… – ответил Питер и опять замялся.

– Договаривай, – сузил глаза сэр Гриффит.

Питер помолчал ещё несколько секунд в сомнении, но сказал, как есть:

– В общем, она сочла, что всё это похоже на харассмент, а не на деловую встречу. Меня же она обвинила в сводничестве.

Сэр Гриффит усмехнулся:

– Что ж, она всё правильно поняла! Умная женщина! – и подумал: «Да, надо было всё-таки послать вертолёт. Но ничего, так, и правда, становится интереснее».

– То есть ты тоже считаешь меня сводником?! То есть ты и не думал говорить с ней о назначении?! Но тогда ты меня подставил, Джон! Как же ты мог?! Я же с ней работаю! И потом, мы всё-таки друзья с ней! И я вовсе не думал никого ни с кем сводить! – возмутился Питер, но как-то не очень живо.

– Питер, не прикидывайся дураком. Ты прекрасно всё понял с самого начала, – добродушно парировал сэр Гриффит. – Что ты передо мной-то комедию разыгрываешь?

– Джон, но она действительно достойна занять моё место…

– Питер, – оборвал сэр Гриффит, – если ты беспокоишься о том, что у меня в Штатах нет кандидата на твоё место, то ты зря это делаешь. Я подготовил тебе такое возвращение, что у меня уже очередь выстроилась из желающих поработать в Москве. Так что в мае готовься сдавать дела. Я же сказал тебе сразу: ты пробудешь в России не более трёх лет. Ты теперь герой. А о той истории все уже давно забыли.

– Спасибо, Джон, я очень ценю твою заботу… – растроганно пробормотал Питер.

С минуту они вышагивали без слов.

– И всё-таки, Джон, – нарушил паузу Питер и вернулся к оставленной теме: – Ольга действительно классный менеджер и отлично разбирается в местных условиях. А ещё она очень надёжный и верный человек. Если она теперь, обидевшись, уйдёт от нас, это будет очень большая потеря для наших дел в Москве. Новому директору придётся очень непросто без такого заместителя. Поверь, я знаю, что говорю. Она действительно может возглавить…

– В данный момент меня интересуют только одно: её планы на ближайший вечер, – опять оборвал речь племянника сэр Гриффит, дав понять тем самым, что разговор о назначении окончен.

– А меня беспокоит то, что она может уйти от нас! Тогда в Москве откроется большая дыра. От неё лично очень многое зависит там. Новый человек может сразу не разобраться, как там всё устроено, – всё-таки продолжил настаивать Питер.

– Кстати, у меня сегодня на завтрак садовые улитки. В этом году они появились на пару недель раньше обычного. Тебе повезло! – сообщил сэр Гриффит, будто не услышав рассерженных слов племянника. – Я помню, ты их очень любил и, наверно, порядком по ним соскучился. Между прочим, как это ни странно, но они из России, из Кёнигсберга.

– Калининграда – они так его называют, – поправил Питер.

– Могила Канта не может находиться в городе с таким названием, так что пусть называют, как им угодно, – поморщился сэр Гриффит.

За разговором они дошли до дома. Это был трёхэтажный дворец, выстроенный в раннем колониальном стиле испанцев. В отличие от позднего стиля, известного легкомысленной вычурностью и веселящей глаз эклектичностью, в нём ещё присутствовало влияние настоящей готики. С высокой черепичной крышей и башенками, с благородно порыжевшими за века колоннами и стенами, местами заросшими до самого верха мхом самых различных цветов и оттенков, он казался заброшенным, запущенным и угрюмым, точно престарелый конкистадор, замаливающий в уединении свои страшные грехи. Но именно это-то и не позволяло даже слегка усомниться в его подлинности.

Повар Линь со своей фирменной улыбкой поджидал хозяина и его гостя на просторной террасе с видом на прекрасный парк. За спиной мэтра у сервированного стола стояли два официанта в белых жилетках и светло-зелёных бабочках.

Сэр Гриффит и Питер, поздоровавшись с китайцем, уселись на стулья и принялись вытирать руки горячими влажными салфетками. Затем они выпили по полстакана свежего морковного сока со сливками. И только после этого перед каждым появилось блюдо с улитками и по три миски с разными соусами.

– Итак, ты не знаешь, чем собирается заниматься миссис Илларионова? – спросил сэр Гриффит, разделывая первого моллюска.

– Понятия не имею! – мотнул головой уже жующий Питер. – Она назвала меня вечным дерьмом и перестала со мной разговаривать.

– Так и назвала?! Надо же! – улыбнулся сэр Гриффит, изображая наивность.

– Да, – кивнул Питер, принимаясь за следующую улитку. – Она, как у них говорят, за словом в карман не лезет, – сэр Гриффит рассмеялся, а Питер, раздосадованный его весёлостью, добавил: – А вот твою «Изабеллу», занимающую половину местного порта, она обозвала большой эмалированной ванной посреди магазина, торгующего мелким антиквариатом.

Сэр Гриффит уже хохотал:

– А ведь и правда, похожа! Похожа, похожа! И именно на ванну!

– И что ты теперь собираешься делать? – поинтересовался Питер.

– Для начала я приглашу её сегодня поужинать в этой ванне. Потом будет видно.

– Она может запросто отказаться и припечатать тебя ещё более хлёстким словом, чем меня.

– Разве у неё есть для этого причина? – с деланным недоумением спросил сэр Гриффит и обратился к одному из официантов: – Скажи-ка, дружок, чтобы позвали Мигеля.

– Ольга зла не только на меня, но и на тебя тоже. Иначе бы она не осталась в порту и сейчас бы завтракала с нами, – ответил Питер, разбирая очередную улитку.

– Всё правильно, – невозмутимо покивал сэр Гриффит. – Она просчитала, что никакое назначение ей не светит. И теперь не понимает, какую цену получит за свою благосклонность. Эта умная и красивая женщина просто хочет поторговаться, Питер.

– Зря ты так! Повторяю, она не такая! Джон, ты очень ошибаешься на её счёт! – завосклицал Питер, непроизвольно стукнув по тарелке вилочкой для улиток.

– Брось, не будь таким простодушным! – услышал он весёлое возражение. – Красивые женщины, в отличие от всех остальных людей, всегда имеют, что продать. Поэтому сама жизнь ставит их на прилавок, хотят они того или нет. Они товар по своему рождению, а человек не может не пользоваться тем, что имеет от природы, если он не полный идиот. Это было бы противоестественно для него.

– Ещё раз повторяю, Джон, она не такая! – не унимался Питер, не отрываясь при этом от улиток. – Если бы ты знал, какая воля и интеллект у этой женщины, ты бы так не говорил. Она вполне может заработать себе на жизнь, и не торгуя собой.

Сэр Гриффит, слегка удивлённый горячностью племянника, внимательно посмотрел на его помятую физиономию и усмехнулся:

– Никто, Питер, никто в наши дни не может заработать на жизнь, не торгуя собой. Вопрос только в том, что у тебя есть на продажу. А воля и интеллект всего лишь позволяют продать себя на более выгодных условиях. Красивая и умная женщина отличается от красивой и глупой лишь тем, что она умеет взять за свою красоту больше.

– Тогда зачем же ты её обманул, предложив сначала слишком высокую, с твоей точки зрения, цену?

– Простая коммерческая хитрость. Надо же было вытащить её на прилавок, который мне доступен! И немного запутать. А вот теперь мы с ней поторгуемся. Думаю, ужина с Джоном Гриффитом на его роскошной «Изабелле Шестой» будет вполне достаточно в качестве первого транша. Дальше посмотрим. Ведь я и сам пока не знаю, чего она стоит на самом деле. Только лишь догадываюсь. Кстати, вполне возможно, что она стоит гораздо дороже, чем я теперь думаю. Но уверен, что мы с ней сойдёмся в цене.

– И всё-таки она не такая, Джон. Вот увидишь, она не продаётся, – в очередной раз не согласился Питер, показав при этом Линю большой палец в знак восхищения приготовленной едой.

Китаец добавил к улыбке короткий поклон.

– Я прекрасно понимаю, о чём ты говоришь, – оживился сэр Гриффит. – А вот ты, Питер, не понимаешь простого закона человеческой жизни. Нечто не является товаром лишь до тех пор, пока за него не предложена хоть какая-то цена. Этому же учат во всех школах бизнеса. Стоит кому-то сказать: я хочу это, как сразу возникает торг. Далее дело зависит лишь от двух вещей. Необходимо иметь в наличии достаточную сумму и правильно вести переговоры. Всё! Остальное – разговоры в пользу бедных. Я хочу эту женщину. И я куплю у неё то, что я хочу. А она, вот увидишь, продаст. Полагаю, что переговоры вести я умею. И, думаю, достаточная сумма для данного случая у меня тоже имеется.

В этот момент на террасе появился утренний докладчик. Он застыл на почтительном расстоянии от стола, преданно глядя на хозяина имения глубокими влажными глазами.

– Привет, Мигель! Как жизнь, старина?! – кивнул ему Питер.

– С приездом, мистер Корнер! Всё превосходно! – без особого энтузиазма, но достаточно вежливо поприветствовал гостя мужчина.

– Вот что, Мигель, – обратился к нему сэр Гриффит. – Передай миссис Илларионовой, это дама, что приехала с мистером Корнером и остановилась утром в «Капитане», моё приглашение отужинать сегодня вечером на «Изабелле». Если она спросит, чему будет посвящён ужин и кто ещё приглашён, то ответь, что… – сэр Гриффит подмигнул Питеру. – Что я хотел бы подробно обсудить с нею лично положение дел в московском филиале компании. Ужин организуй к восьми вечера, а приглашение передай где-нибудь около шести. Можешь идти.

– Будет сделано, сэр! – поклонился Мигель и удалился.

– Ты опять блефуешь, Джон! – фыркнул Питер. – Зачем?! Это только ещё больше её разозлит.

– Ну что ты? Я отнюдь не блефую, – пожал плечами сэр Гриффит. – Если она будет настаивать, то я обязательно поговорю с ней о работе филиала. Разве я могу лишить её этого небольшого удовольствия? Хотя мы оба с ней в отпуске и, скорее всего, найдём другие темы.

– Джон, как ты не поймёшь, эта женщина другой породы! Она не станет с тобой спать, даже если ты её и назначишь на моё место! Она умеет добиваться своего другими средствами! – опять раздосадовался Питер.

– Какое это теперь имеет значение? Она здесь, и всё! – отрезал сэр Гриффит. – И вообще, отчего ты сегодня такой взбудораженный? У тебя какие-то неприятности? Не удалось выспаться в самолёте? Или это всё из-за того, что она назвала тебя «вечным дерьмом»? Ничего, ещё помиритесь. Вот увидишь. Это же всё такие пустяки.

– Ещё и цейтнот ей хочешь устроить!

– О, да! – загоготал сэр Гриффит. – Мне невероятно интересно, как она будет выглядеть, если ей сократить время на сборы.

– Ну и к чему тебе это?!

– То, как она оденется в спешке, скажет о многом. Например, о том, какую цену она рассчитывает получить, – с философской интонацией пояснил сэр Гриффит.

«Вот ведь неутомимый старый развратник! Но ничего, сейчас я тебя твоей же логикой!» – подумал Питер и зашёл с другой стороны:

– Джон, а тебе никогда не приходило в голову, что на свете ещё существуют любовь, симпатии, просто влечение? А ведь это более верные способы получить желаемое от женщины.

– О! Как же, как же! Я знаю всё это! И согласен, что так будет дешевле. Но я также знаю и то, что, когда покупаешь подешевле, всегда возникает масса побочных издержек. И они обесценивают удовольствие от сделанной покупки, – ответил сэр Гриффит, совершенно не смутившись. – Например, мужчины, дабы сэкономить, довольно часто влюбляются и даже женятся. Один раз, как тебе известно, я уже был настолько неосторожен. Взял да женился с дуру по любви на Барбаре. И это вместо того, чтобы отделаться чем-нибудь подороже. В итоге, издержки сожрали всё удовольствие. Даже приятных воспоминаний не осталось.

– Не понимаю, почему бы тебе тогда просто не покупать красивых проституток? – продолжил расставлять логические сети Питер.

– По той же причине, по которой я не покупаю картин бездарных художников.

– Странно, чем же отличается тело одной красивой женщины от тела другой? Тем более, если из твоих убеждений следует, что все красивые женщины по своей сути продажны.

– За ночь с Клеопатрой мужчины отдавали жизнь.

– Это всего лишь легенда! – деланно рассмеялся Питер.

– Но в ней заключена истина. Не находишь?

– Глупости какие-то! Какой во всём этом смысл?! – изображая снисходительность, продолжил смеяться Питер.

– Единственный. Я так хочу. А когда я имею то, что я хочу, мне хорошо.

– Вот я и спрашиваю, почему ты хочешь именно эту женщину, Джон?

– Это выбор моего вкуса. Плюс стечение обстоятельств. Я встретил её, и она мне очень понравилась.

– Ты раб своих прихотей, Джон? – небрежно бросил Питер, сделав глоток кофе.

– Ты можешь показать мне господина своих прихотей среди людей? – вновь парировал сэр Гриффит с не меньшей небрежностью.

– Но если я правильно помню то, чему ты всегда меня учил относительно грани, пролегающей между реальностью и иллюзиями, то прихоть это из разряда иллюзий, а секс – это уже реальность. Почему же тогда тебе не всё равно, каких женщин покупать для секса? – методично развернул свой решающий вопрос Питер, загнав, как ему казалось, оппонента в ловушку, и следом вывел всепобеждающую мораль в виде признания: – Кстати, я ведь тоже сначала хотел завести интрижку с Ольгой. Но потом понял, что гораздо больше выиграю, если буду работать с ней и просто дружить. И, знаешь, я не прогадал, сумев справиться со своей прихотью. Я получил в итоге нечто большее. Причем намного большее…

– Да-да-да! Ты всё правильно помнишь, чему я учил тебя. В целом, но не совсем точно в деталях, – прервал медоточивое излияние племянника сэр Гриффит и, занимаясь улитками, бесстрастно и обстоятельно ответил: – Да, секс – это реальность, а желание секса именно с Клеопатрой – желание иллюзии. Или прихоть, как ты сказал. Но секса лишь как реальности хотят только животные. Так вот. Как животное я хочу секса, а как человек хочу секса с Клеопатрой. А относительно того, что ты преодолел свою прихоть и получил от этого какую-то там выгоду, здесь ты опять не прав. Прихоть преодолеть нельзя – у человека нет такой силы. Человек отчасти сам есть лишь подвижная комбинация самых разных прихотей. Прихоть можно только вытеснить другой прихотью. На этом ограничивается наша воля. Так что ты просто выбрал в пользу иной прихоти. Но у меня же нет необходимости в таком выборе в данный момент.

Лицо Питера вытянулось. Не птичка попалась в сети, а зверь, который их порвал, даже не заметив.

– То есть ты относишься к Ольге как к иллюзии, которую надо просто купить? И в этом ты видишь проявление того, что ты человек? – по инерции спросил он.

– Конечно! Для меня она иллюзия, которую я хочу купить, чтобы получить удовольствие. Теперь она здесь, и доступна мне, и сейчас дело лишь в цене. Вот и всё. Я же не просто животное, чтобы хотеть только женского тела. Но я и не альфонс. И не жиголо. И уж тем более не Ромео. Да и она имеет право на свои иллюзии. Но, кажется, мы пошли по второму кругу. Ты не находишь? – ответил сэр Гриффит и отправил в рот последнюю улитку; прожевав её, он сменил тему: —Скажи-ка лучше, чем ты сам-то намерен здесь заняться, и чем я могу быть тебе в этом полезен? Не стесняйся.