Земля обетованная

В некоторых рукописях упоминалось, что вибрации сердца соединялись с природой, богами посредством живой воды. Все живое во Вселенной, все планеты, которые были одарены жизнью, обязаны этим единственному веществу – воде. Все планеты, становящиеся приютом и родиной для живого, содержали в себе этот первоисточник жизни. Вода во Вселенной была самым священным веществом. Она была главным жизненным элементом. Она служила сверхпроводником жизни, и именно с помощью воды происходило общение со всем живым во Вселенной. Через нее осуществлялась мгновенная связь с высшим духовным началом. Вода открывала любые замки, служила проводником разума, как бы ни было тяжело это понять. Многие народы считали, что именно вода могла соединить все сущее во Вселенной и даже вне ее и именно силой воды ящик Пандоры был зачарован в первую очередь.

– Вот он, первый ключ – вода! – обрадовался Адам.

Воде была подвластна вся сущая память всего универсума. Но вода без природы и любви оставалась только водой. Она преобразовывалась только тогда, когда живое сердце придавало ей некий импульс, живой импульс, который посредством природы мог все. Он творил чудеса – создавал, исцелял, наделял дарами и всеми возможными духовными качествами. К воде издревле относились как к чему-то, обладающему огромной силой. Именно воде была подвластна бесконечность со всеми тайнами бытия. Какой бы она ни была – речной, морской, соленой, горной, дождевой, она не меняла своих качеств, хотя некоторые цивилизации предпочитали использовать для обрядов только абсолютно чистую воду, полагая, что только девственно-кристальная вода дает их обрядам сумасшедшую силу и наделяет чудотворными свойствами все живое.

Ее оберегали и хранили, как новорожденного младенца, впервые взятого в руки. В одном из самых тайных обрядов достигший определенного духовного уровня посвященный ложился на землю – особое сакральное место природы, что-то вроде жертвенника души. Голова посвященного погружалась в выемку, наполненную водой, после чего он засыпал. Если испытуемый был чист сердцем и преисполнен достоинства, природа открывала ему истину и наделяла своими дарами. Это могла быть способность видеть будущее, способность к обостренному ощущению настоящего, сверхчувствительность или что-то подобное. Достойный одаривался тем, что его душе было наиболее необходимо. Зачастую во время обряда сбывались осознанные желания посвященного – природа была щедра к чистым и светлым душам.

Перевернув очередную страницу, Адам вспомнил произошедшее в храме Сердца, собственные переживания и в очередной раз поразился тому, как все же природа богов была похожа на природу атлантов.

Глава пятая

Непоправимость

Не меньше, чем чтение, Адама занимали его собственные размышления. Фиксируя ощущения от найденных им главных ключей, оценивая уделенное им на страницах рукописей место, сопоставляя и анализируя, он, в конце концов, определил их все без исключения. Не могло быть никаких сомнений. Ими являлись: вода, природа, сердце, любовь, совесть, дух мира, импульс жизни. Всюду они были отмечены особо, летописцы указывали на них, как на главные ипостаси жизни. И именно эти семь ключей в совокупности должны были составить формулу, которая могла явить истину, скрытую в скрижалях.

Могло показаться странным, что Адам определил все семь ключей для снятия печатей скрижалей до того, как закончил переводить рукописи, но его это уже не занимало. Перевод последней главы он доверил своему помощнику Зенону. Адаму не терпелось поделиться совершенным им открытием с Высшим синодом кроносов. Он был в восторге и не мог успокоиться из-за собственного достижения. Адам предвкушал огромный прорыв в культуре атлантов. Высший синод был созван в срочном порядке.

Оставалось немного времени, и Адам решил воспользоваться моментом, чтобы забежать домой, он изрядно волновался. Любимая жена Ева готовила блюдо из его любимых ягод, которые наделяли душу силой и пробуждали ментальные процессы, наполняющие перегруженный разум покоем, ощущением гармонии и чувством радости. Она видела, как сверкали глаза Адама, и разделяла его ликование. Ева попросила, чтобы Адам рассказал ей о своем открытии. И хотя тот не находил себе места, он постарался кратко изложить ей то, что собирался поведать синоду. Рассказал о семи ключах, которые уже были в его руках. Пояснил, что этими ключами оказались те жизненные элементы, которых у атлантов имелось в избытке. Все, что ему оставалось, так это испробовать найденные ключи, представ перед Сфинксом. Глаза Адама пылали.

– Если все получится, Ева, мы перейдем в новую фазу нашего развития! Божественная культура объединится с нашей, и, возможно, мы тоже станем такими же богами. Скрижали раскроют нам тайны жизни и смерти, которые до настоящего времени были нам неведомы. Это эволюция, которая свершается на наших глазах, Ева, и мы к ней готовы.

Ева ничего не сказала Адаму, хотя и была взволнована не меньше, чем он. То, что привиделось ей при последнем посещении храма Сердца, не стоило рассказывать в спешке. Под сводами храма Ева почувствовала боль земли, священной природы, Души Всего. Эта боль была похожа на вопль, который пронзил все существо Евы. Крик был столь сильным, а боль столь явственной, что Ева не удержала ребенка, которого зачала от Адама. Она потеряла еще не рожденное дитя, такого не было никогда в их природе, ни о чем подобном атланты не имели и понятия, но теперь Ева это испытала на себе и боялась потерять и своего избранника. Об этом новом чувстве, о перенесенной боли, о собственных опасениях она и хотела поведать Адаму. Но он слишком спешил, и она решила отложить этот разговор. Адам уже поел ягод, собрался, но в дверях Ева его все же остановила. Кажется, на мгновение Адам насторожился, рассмотрев что-то необычное в ее глазах. Ева хотела ему что-то сказать, но не нашла нужных слов и просто пожелала удачи. Ей казалось, что Адам уходит навсегда. Она замерла в дверях и смотрела вслед, пока он не скрылся. Тяжесть на ее сердце не иссякала. Какое-то странное и гнетущее предчувствие заполнило ее сердце. То, что она переживала, происходило с ней впервые, и она не находила объяснений собственным чувствам.

Чем ближе Адам подходил к храму Времени, тем выше вздымался перед ним величественный Сфинкс. Адам не мог отвести от него взгляда, атланту казалось, что Сфинкс зовет его, что он ощущает и видит его насквозь. Каменный взгляд притягивал Адама. Сфинкс словно что-то знал, ведал то, чему не может помешать, чувствовал неотвратимость, которая вот-вот станет всеобщей участью. Казалось, что приближается конец тайны, происходит истечение тысячелетней службы и свершение возложенной на каменное изваяние миссии теми, кто создал все.

Священный синод уже ждал Адама, и тот начал говорить едва ли не с порога:

– Братья мои по духу, хранители мира и держатели неба! Вы доверили мне работу необычайной сложности, с которой я по воле великого провидения справился. Да, я собрал все ключи скрижалей жизни и смерти! Теперь наступило время их проверить, раскрыть печати мудрости богов. Древние писания были точны в описании этих дивных ключей, и, как мне кажется, я постиг смысл мироздания, заключенный в них…

Синод внимал Адаму со всем вниманием, а тем временем Зенон заканчивал перевод последних страниц повествования Бога Мары о ящике Пандоры. Прочитав получившийся у него текст, погрузившись в его смысл, Зенон ужаснулся. Все было не так, как Адам себе это представлял. В последней главе оказалось то, чего не было во всех остальных главах рукописи. Только в последней главе говорилось о смерти духовной, о низших мирах, об ужасах преисподней, о местах, в которых жизни не могло быть. Зенону открылась полная противоположность жизни, и его охватил страх. Он выронил из рук свой пишущий инструмент, вскочил и побежал, чтобы доложить о переведенном Адаму.

Однако Адам вместе с полученными от Высшего синода кроносов скрижалями жизни и смерти уже стоял перед Сфинксом. Не ведая о содержании последней главы, Адам постепенно открыл все семь печатей скрижалей жизни и смерти, которые, в свою очередь, открыли ящик Пандоры. Увидев это, Зенон упал на колени и с ужасом стал смотреть на происходящее.

– Свершилось, – сказал Адам.

Вдруг земля вздрогнула, и огромный Сфинкс начал рушиться. Адам замер. Он не знал, что в скрижалях было и предупреждение – рассказ о сущности дуальной Вселенной и силе смерти. Не знал, что ключи открывали запечатанный портал, но закрыть его они уже не могли. Не знал, что снятие печатей разрывает святую связь атлантов с природой, с Душой Всего и, наконец, с самими богами. Это было равносильно смерти, не смерти физической, а смерти духовной. Это значило исчезнуть раз и навсегда из жизни, быть вычеркнутыми из ее книги. Это означало погружение в вечное проклятие. И это не была страшная сказка для детей на ночь, это был закон природы. Все, что не совпадало с жизнью, устремлялось по иным временным потокам. Проваливалось в порталы, безжизненные зоны, которые вырывали живые души и уводили их в небытие, погружали в пустоту и хаос – туда, где не мог существовать импульс извечной жизни, выводя жизнь за пределы Божественной полноты. Это было пространство, в котором не было времени, где царствовал полный ноль и исчезала материя и энергия. Это была черная дыра Вселенной, тьма вечная. Ящик Пандоры оказался источником разрушения, противостоять которому ничто не могло. Вселенная разделилась надвое. Познание жизни и смерти явилось познанием двух противоположностей – добра и зла.

Истина переломилась, и в этот разлом немедленно обрушились многие миры. Злобное проклятие раскинуло крылья и накрыло все. Извечные истины вмиг сменились темной ложью, искривленным отражением, в котором свет мутировал и исчезал навеки. Словно вселенский вирус набросился на благоденствующие цивилизации, ослепляя их. Природа вскричала диким криком, Душа Всего издала последний вздох, и разлом добрался до острова атлантов.

Белый небесный свет, льющийся повсюду, исчез, и над Атлантидой сгустился мрак, и этот мрак взглянул миллионами глаз с неба, с которого сорвали вечный купол, вниз. Материк атлантов погрузился в кромешную тьму, но погрузился безмолвно. Поначалу не было криков ужаса. Никто из атлантов ничего не понял. Для них это было впервые. Атланты не знали о смене времен года, не ведали ночи и тьмы, но они быстро начинали понимать, что произошло нечто ужасное. Они больше не чувствовали связи с духом земли, природа им не отвечала. Лишь боль, которую переживала Душа Всего, доносилась до них, наполняя сердца невыносимой мукой.

Тем временем земля начала содрогаться, и, когда обрушились первые дома, Адам бросился к своему дому, где он оставил Еву. В полном смятении, на бегу он пытался понять, что произошло. Он не мог определить, исходило ли происходящее от ящика Пандоры или случилось трагическое совпадение. Недра земли издавали жуткий стон, с верхушки священной пирамиды поползла лава, и над образовавшимся жерлом поднялся столб дыма. В воздухе закружились хлопья пепла. Лава покрывала мерцающей жижей грани храма Времени и Сердца. И всюду неподвижными изваяниями стояли атланты. Они верили в провидение и не сопротивлялись неизбежному. На горизонте запылали новые вулканы. Их цивилизация погибала.

Добежав до дома, Адам увидел на пороге Еву, которая словно так и стояла, проводив его. Глаза ее были наполнены слезами, она как будто не могла поверить, что все это происходит на самом деле. Ужасное предчувствие, которое она ощущала в последние часы, сбылось. Но времени на раздумья и утешенья не было. Адам схватил ее за руку:

– Бежим, Ева, бежим! Всему наступает конец. Открылся ящик Пандоры, но это не то, чего мы ожидали. Я погубил мир! Я погубил мир! Я погубил мир!

Нельзя было передать словами состояние Адама. Печаль, уныние, раскаяние, отчаяние и другие, доселе неведомые ему чувства разрывали его естество и выворачивали наизнанку душу. Адам плакал, ему не хотелось жить. Он вызволил из недр земли проклятье и узрел, что значит смерть.

Глава шестая

Исход

Оказавшись в центре катаклизма, Зенон в отчаянии побежал обратно, туда, где он расшифровывал последние страницы древних рукописей, входящих в наследие Бога Мары. В голове Зенона вертелись приписываемые Богу слова, что имен у того будут тысячи и что он найдет отражение во всех культурах и религиях, пока те существуют. Зенон понимал, что уже слишком поздно, но, прислушиваясь к гулу катастрофы, стал перечитывать страницы скрижалей, пытаясь понять, что же все-таки случилось? Как они жили и как могли допустить у себя под боком смертельное жало познания смерти, кому это было надо? Зенон не думал о спасении, все, что его теперь занимало, – это строки древних текстов. И, начав это последнее чтение, он попал на описание рая.

Шелестя пергаментами, Зенон читал про устойчивые, огражденные и защищенные миры, на которые никак не влиял дуальный разлом Вселенной. Он погружался в описание цивилизаций, что проводили обряд жертвенной любви – высшей любви во Вселенной, которая своей силой могла сдержать внешнее влияние дуального разлома, очерчивая цивилизацию защитной линией. Никто из живущих не мог переступить эту черту и выйти за ее грань. Никто не думал об этом, а значит, и не пытался этого сделать. И если не существовало причины, то не было и следствия. Ужасное следствие было исключено уже тем, что все причины были изжиты духовной устойчивостью и сердечным воспитанием. Существовали народы, которые служили прибежищем святости и силы духа. Дети этих народов были похожи на ангелов – насколько тонки были их тела, настолько была тесна их связь с первоисточником извечного начала жизни Божественной полноты. Они потребляли живую энергию. Дышали ею. Невозможно было представить, насколько эта связь была мощной и синхронной с Божественным началом. Мы бы назвали представителей этих народов ангелами, многие культуры нарекли бы их архангелами, но по сути своей они были проводниками живой природы. Эти ангелы, пережив духовную трансформацию, еще имели физическую плоть – некую утонченную субстанцию, от которой вроде бы могли отказаться. Но они оставались в материальном мире, потому что были живыми проводниками трех ипостасей: воды, природы и любви. Через их тела жизнь и высшая благодать нисходили на цивилизацию. Все вместе они составляли живой поток извечного всепроникающего единого сердца. Причем никто из них не отличался какой-то особой святостью. Каждый обладал свободой воли. Даже простой ребенок имел свободу, которая сочеталась с его духовным развитием. Дети появлялись на свет просвещенными уже с рождения. Сама природа наделяла их такой духовной и физической силой, что их развитие происходило несоответственно их возрасту. Духовно они могли быть на несколько тысяч лет старше своих родителей, их называли детьми света.

Зенон читал эти откровения, слыша, как трещит земля вокруг его читального зала и как шуршит, расползаясь, лава. Бежать было уже некуда. Зенон понимал, что он обречен, но все равно продолжал читать.

К процессу размножения у ангельского народа был особый подход. Ангелы полагались в этом на помощь самой природы, которая знала все. К зачатию готовились всю жизнь, не испытывая никаких сторонних сексуальных побуждений, потому что избравшие друг друга истинно для того и были созданы. Они подходили только друг для друга, и иного не было дано, так была устроена их природа. Природа сама давала знать, что наступает лучший момент для духовного соития. Затем происходило дивное таинство, священный ритуал. Наступал пик земного счастья, пик духовного совершенствования. Именно в этот момент природа открывала свою истинную суть. Это был миг соединения со всей жизнью, истинное соприкосновение с прекрасным, с Божественным началом, с тем блаженством, в котором обитали высшие начала. В этот момент души вибрировали, как тончайшая мембрана Вселенной, в одном миге было все. От того, как пульсировали сердца, зависело, каким ребенком одаряет природа соединяющиеся души. Стяжение ребенка происходило по духу, по родственной душе природы и было величайшим таинством Вселенной.

Зенон читал строчку за строчкой и, подобно Адаму, поражался, как все, что он вычитывал, напоминает Атлантиду. Похоже, что боги пребывали на том же уровне развития. Тем временем лава уже затопила выходы из храма, и Зенон понимал, что он заперт в хранилище рукописей и не сможет передать прочитанное им кому бы то ни было. Но, даже задыхаясь от ядовитых испарений, он продолжал читать.

Природа распределяла все по естественным законам, в мудрости которых никто и никогда не сомневался. Воистину, Душа Всего была особой матрицей жизни, которая создавала всеобъемлющую систему жизненных перевоплощений и процессов, так как считалась одним целым с Божественной полнотой изначально и являлась ее дочерью. Все в ней и вокруг нее было соединено особой жизненной нитью. На этой нити держалась Вселенная, и через нее протекала вся жизнь. Так было испокон веков, пока не появился дуальный разлом.

В дуальной Вселенной всегда был риск, что что-то могло пойти не так. В самых развитых цивилизациях всегда присутствовала опасность потерять рай и опрокинуться в его противоположность. Хотя ящик Пандоры, как способ познания жизни и смерти, был крепко закрыт, это не гарантировало, что портал невозможно открыть. Ящик Пандоры образовался при выходе из великой Божественной полноты, тогда, когда появились первые зоны и время. Боги считали его извращением жизни и поэтому держали вечно под семью печатями. Будучи закрытым и запечатанным, он продолжал ждать свою жертву, пусть даже ее не было тысячи и тысячи лет, и мог остаться в этом ожидании навечно. Но провидению суждено было все изменить… Что это за провидение? Было ли оно явлено в лице Адама? О нем ли предупреждали боги? Неужели есть силы, способные предать смерти целые народы? Способные погубить многие цивилизации? В чем же тогда смысл бытия? Пытаясь найти ответы на эти вопросы, Зенон продолжал читать.

Слуги тьмы, змеи-искусители Демиурга, наделенные властью создавать зоны, ищущие в цивилизациях лазейки, делали все, чтобы обманом открыть ящик Пандоры и взрастить в этих мирах Древо смерти, создать бациллу смерти, пожирающую жизнь в местах, отпавших от великой Божественной полноты. С ними и боролись боги, и потому ящик Пандоры был прочно закрыт самими богами, навеки запечатан семью печатями.

Выход в низшие миры к противоположной жизни, к структуре хаоса, к смерти был перекрыт надежно, потому что штамп проклятия стоял на этом ящике. В нем была заперта смертельная бацилла, вселенский вирус, способный уничтожить все живое, мирное, гармоничное во Вселенной. И теперь этот штамп стоял и на Зеноне, так как он помогал Адаму и был причастен ко всему происходившему. Но он продолжал читать. Он хотел дочитать до того, как все закончится.

Во Вселенной было очень много зараженных цивилизаций, они составляли целые галактики. В одной из них пребывала и земля атлантов. Ящик Пандоры на ней был распахнут и оставался открытым миллионы лет, пока в день победы его не заперли, наложив на него семь священных печатей. Это была великая победа, после которой боги жили в мире и гармонии на протяжении сотен тысяч лет, после чего ушли, растворившись в объятиях великой Божественной полноты.

Зенон перевернул предпоследнюю прочитанную страницу и принялся за чтение последней. В его дрожащих руках трепетал очень старый пергамент, хрупкий обрывок древнего труда, что рассыпался от ветхости, но на котором еще можно было что-то прочесть:

«Мы – боги, вышедшие из первичного чрева нашей животворящей матери великой извечной и вездесущей Божественной полноты, состоящей только из жизни и вечно животворящей, так как она существовала изначально и не было у нее начала, ее никто не родил. Саморожденная – она являлась самой жизненной силой, которую никто и никогда не сможет постичь и понять.

Мы вышли из ее священного чрева, дабы создать великий эон жизни, подобный ей по образу и подобию, по духу и силе, по совершенству и изобилию, сознавая, что ничто не может быть столь совершенным, как она.

Я – Бог Нус, создавший из материи великой Божественной полноты первый вселенский Ум и ставший первым Логосом, породившим живую мысль, которой создал все, все миры и все существующие зоны с их временем и пространством, протяженностью и скоростью. Я – Создатель всего видимого, я – Кронос-Отец, определивший жизнь этой Вселенной, а также определивший ее смерть».

На этом рукописи скрижалей жизни и смерти заканчивались.

Зенон закрыл глаза. Значит, с богами случилось то же самое? Но как они выжили? Как они сумели восстать против всего этого? Как сумели вновь запечатать скрижали жизни и смерти, на века закрыв ящик Пандоры? Как боги вернулись в свои обетованные земли? О, если бы об этом знал Адам…

Зенон открыл глаза. Лава уже заполняла зал храма Времени и Сердца. Он наблюдал, как она поднималась все выше, пока своды не рухнули и не поглотили Зенона со всеми рукописями, что были в храме. Так храм прекратил свое существование, и с ним сгинуло все живое, что обитало там.

Тем временем Адам и Ева пытались спастись от ужасного катаклизма. Они бежали, что было сил. Они покидали родные земли, которые гибли на их глазах. Оборачиваясь, они видели, как рушится священный город, как сгорает охваченный пламенем храм Времени и Сердца. Они бежали не один цикл, надеясь выбежать к океану, но океан сам пришел за ними. Земля раскрылась и поглотила Атлантиду. Перехлестывая через горные пики, еще более гигантской горой поднялась волна, которая, словно невообразимый монстр, раскрывший пасть, вознамерилась уничтожить все, чему удалось выжить. Вот волна настигла отчаявшихся беглецов, сбила с ног и накрыла с головой. В мгновение ока Адам и Ева попали в ужасное месиво из воды и грязи. Их закрутило в мощнейшем вихре и разбросало в разные стороны. Атланты могли очень долго находиться под водой, и в конце концов они всплыли на поверхность. Но всплыли слишком далеко друг от друга. Материк ушел под воду, от Атлантиды не осталось ничего. Держась на воде, Адам стал искать Еву, окликая ее по имени. Он не мог поверить, что она утонула. Потеряв свой мир, он не мог потерять все, что любил, чем жил, что составляло его сущность. Невозможно было передать боль утраты, которая охватила Адама.

Через некоторое время он увидел сушу. Но была ли она спасением? Был ли смысл в жизни, в которой не оставалось ничего, ради чего стоило жить? Берег становился все ближе, возвышаясь над волнами огромными черными скалами, выбраться на которые было невозможно. Адам плыл вдоль отвесной стены, пока не увидел на ее уступе знакомый силуэт. Это была Ева, спасенная Ева, душа, ради которой стоило жить, и она указывала Адаму на место, где можно было выбраться на сушу. Адам без промедления поплыл в ту сторону. Вскоре он уже выбирался из воды. Собравшись с последними силами, он встал на ноги, выпрямился и медленно шагнул на неизвестную ему землю. Впервые он находился на чужбине.

Он обнял Еву, а затем они поднялись на берег. Перед ними лежали дикие и безжизненные земли, ничем не напоминающие Атлантиду.

Книга вторая

Глазами Адама

Глава первая

Скорбь Адама и Евы

Сил у Адама уже не было. Все, что он смог – протянуть руку Еве, которая спустилась к самой кромке и вошла в воду, чтобы вытащить его на берег. Нагие, мокрые и замерзшие – они опустились на колени на прибрежных камнях, обнялись и замерли. Ева смотрела на Адама так, как не смотрела еще никогда в жизни. Вместе со слезами из ее глаз изливалась вся боль Атлантиды, но больше всей этой боли была ее любовь. Ева любила Адама превыше собственной жизни и, уже не чая его увидеть, выбравшись на пустынный берег, вымаливала у богов хотя бы последнюю встречу, и чудо свершилось. Адам смотрел ей в глаза и сквозь ее слезы видел все – и ее безмерную радость из-за его спасения, и глубочайшую скорбь об утраченной Атлантиде. Слов было не нужно. Они оба видели ее исчезновение. Миллионы атлантов были поглощены безжалостными волнами. Их дом исчез раз и навсегда. От великой расы не осталось ничего. Тысячелетия славной истории канули в Лету безвозвратно. Остались только они двое.

– Я рада, что ты жив, мой милый! – наконец смогла вымолвить Ева.

Рыдания душили ее, и она прижимала к себе Адама изо всех сил. Так, словно все еще не верила в его спасение. Так сильно, словно это могло унять ее сердечную боль. Бережно стирая слезы с ее лица, Адам ответил ей:

– О Ева, жизнь и душа моя! Не плачь. То, что произошло, уже не исправишь. Утраченного не вернешь. За все это я сам никогда не смогу себя простить. Но прошу тебя, прости меня ты. Если ты не сможешь меня простить, то мне не будет жизни, я уйду навеки. Буду замаливать перед Богом свои грехи до тех пор, пока буду жив. Я не знаю, чем все это закончится. Ты же понимаешь, что мне теперь с этим жить до самого конца. Но без тебя мне тоже не будет жизни. Мое сердце и моя жизнь у тебя в руках. Делай то, что считаешь правильным. Или отпусти меня, или прими меня таким, какой я есть, и я обещаю, что не оставлю тебя до скончания дней моих.