Добро должно быть с кулаками

– Тебе какое дело, Самат, до моих гостей? – напрягся дед, – иди, иди, куда шёл, дальше.

– Так я к тебе и шёл, – оскалился парень. – Тут дело такое, у тебя – это, как его, товар, у нас – этот, как его, купец. В общем, сватается Андрюха к твоей внучке, вот, где-то так, – развел руками гость и, чуть не упав, вновь уцепился за косяк.

– Сын это – Руслана,– пояснил дед ребятам. – Я понял всё, Сомат, можешь передать своему Андрюхе, что он уже женат, а двоеженство на Руси не приветствуется. Ты понял?.

– Не, не понял, дед, – помотал головой гость,– ты это что, типа, Андрюху посылаешь, да?

– Конечно, и подальше, – улыбнулся дед.

– А, вот теперь понял, ну, ладно тогда, – он еще раз осмотрел сидящих за столом, – тогда я это, типа, пошел?

– Иди, иди, – кивнул дед, – осторожно на пороге не споткнись.

Гость, качаясь, вывалился за порог.

– И что теперь?– посмотрел на деда Виталик.

– Могут дом поджечь,– пожал тот плечами.

– Я посмотрю за ними, – встал Виктор. Он скользнул в темноту двора и остановился у крыльца, ожидая, когда глаза привыкнут к темноте.

– Ну что, Сомат? – встретили сидящие на лавке вышедшего из дома.

– А ничего, – зло сплюнул тот, садясь рядом. – Послал нас Дед конкретно, по-русски.

– Вот дает старый, и не боится, – кто-то хохотнул.

– А что ему бояться? Он свое уже отжил.

– А Маришку видел? – еще один голос.

– Нет. По ходу она или уехала, или спряталась.

– Что делать будем?– спросил тот, что смеялся.

– А, как и планировали, поджигаем дом, – зло огрызнулся Сомат, – если девка здесь – выскочит, тут её и повяжем.

– А Дед?

– А Деда, наоборот, в огонь. Нам свидетель не нужен.

– А если соседи прибегут?

– Не прибегут,– засмеялся Сомат, – за свои дома поопасаются. Когда Терентьевых жгли, много прибежало?

– Ладно, когда начнем?

– Да, как спать улягутся, так и начнем.

– Сомат, тут вон фура стоит еще.

– А, так это, значит, водилы с фуры у Деда, а я думал, его гости какие, – засмеялся Сомат.

– Возьмем и фуру заодно, наверное, не пустая.

– Много трупов получается Сомат,– возразил кто-то.

– А нам какая разница? Один или четыре, все сгорят, – заквохтал главарь.

– Ну что, тогда пошли пока отсюда, светиться не будем, – предложил кто-то.

– Пошли на стройку, посидим, – встал первым Сомат. Остальные потянулись за ним.

– Что ж вы кровожадные, ребята, такие? – покачал головой Виктор, тихо следуя за ночными гостями. Было темно, и кто-то включил мощный фонарь, светя под ноги. Компания обогнула фундамент и расположилась на скамейке у старой яблони.

– Покурим пока,– чиркнул кто-то спичками.

Виктор огляделся и повернул браслет на Рожок. – Отдохните пока, – хмыкнул он, чуть сжав пальцы левой руки. Сходив к машине, он достал из аптечки нашатырь. – А теперь поговорим конкретно. – Виктор прислонил Сомата к яблоне, и сунул под нос пузырек. Тот замотал головой. Виктор включил фонарь. – Ну что, ублюдок, говорить будешь, или удавить прямо сейчас тебя? – Виктор сжал кадык очнувшегося Сомата.

– Ты кто? Что тебе нужно? – заблеял тот испуганным голосом.

– Кто ещё есть в доме Руслана, ну? – Виктор надавил побольнее.

– Покупатели, три человека, Руслан и Хомса с Сабиром.

– Покупатели зачем приехали?

– За девкой, – судорожно сглотнул Сомат.

– За Марьяной?

– За ней.

– И сколько же Руслан за неё получил?

– Я не знаю, но много, девка-то – настоящая красавица.

– Понятно, это кто с тобой?

– Да, так, местная пьянь. Они Руслану в карты проигрались, теперь, рабы навечно.

– Они – рабы, а ты, значит, типа, пастух над ними? – хмыкнул Виктор. – Сомат промолчал.

– Ладно, суду все ясно, – Виктор отпустил парня и встал. Махнув в его сторону левой рукой, он направился к фундаменту недостроенного дома. Посветив внутрь, удовлетворительно хмыкнул. Дно глубокого подвала еще не было забетонировано, лишь ощетинилось торчащей арматурой.

– То, что надо, – Виктор вернулся к спящим парням, обыскал карманы.

– Не богато живёте, – оглядел он кучку ключей, три телефона, две пачки сигарет и коробку спичек. Закинув всё это в карман Сомата, Виктор, повернув браслет на Крест, стал брать парней по одному и скидывать в яму подвала. Закончив, посветил вниз. Все по-разному, но попали на торчащую арматуру.

– Ну, и чтоб вы не вылезли, – провел Виктор левой рукой над проёмом.

– Вам надо уезжать, они скоро вернутся, – Виктор вздрогнул от голоса девушки, стоящей в тени веранды.

– Утром поедем, – хмыкнул он, узнав внучку деда, – а они больше не вернутся, это я вам точно обещаю. – Он улыбнулся и коснулся успокаивающе руки девушки, – идите спать и ничего не бойтесь.

– Спасибо, – девушка слегка сжала пальцы Виктора и исчезла за дверью.

Магнитофон продолжал орать. Виктор поднялся на веранду.

– Ну, что там наши сваты? – все посмотрели на него.

– Пошли «не солоно хлебавши», как у нас говорят, – усмехнулся мальчик.

– Туда им и дорога, – кивнул Виталик, – и нам на боковую пора, вставать рано, – ребята поднялись.

– Вы, идите, я посижу еще, – Виктор присел к столу. Братья вышли.

– Хорошие ребята, хозяйственные, – кивнул дед на дверь.

– Хозяйственные, – согласился Виктор, допивая свое молоко.

– А эти, что, правда ушли? – кивнул Дед на окно, – что-то не похоже на них. Обычно часа два выкобеливаются под окнами.

– Сегодня спешили очень, – хмыкнул Виктор. – Так, это был сын Руслана? – поглядел он на деда.

– Нет – племянник, у Руслана здесь семьи нет. Поговаривали, что якобы где-то есть. Но здесь никто не появлялся.

– А Хомса с Сабиром – это кто?

– Это тоже какие-то родственники, те еще гаденыши, – дед сплюнул. – Девчатам нашим проходу не дают. Теперь вот к Марише прицепились.

– А живут они в коттедже, в конце этой улицы?

– Ну, да, – кивнул Дед, – улица у нас одна. Коттеджа, правда, три уже. Два в центре – это председателя колхоза нашего, бывшего. Рядом – бухгалтерши, а третий, в конце – Русланов. У него забор и собаки злые.

– Что, злее хозяина? – улыбнулся Виктор.

– Не могу сказать, я туда не хожу, не видел,– покачал головой Дед.

– Ладно, время уже приличное, пойду-ка и я спать,– Виктор поднялся.

– Как же вы втроем в кабине-то? – удивился дед.

– В тесноте, да не в обиде, – хмыкнул Виктор.

– Так, ты можешь вон здесь, на диване, – кивнул дед в сторону стоящего у стены дивана, – я сейчас одеяло с подушкой принесу.

– Спасибо, не откажусь, – улыбнулся Виктор, – тогда вы дверь не закрывайте, я до танцев ваших прогуляюсь.

– Посмотреть хочешь или потанцевать?

– Посмотреть, никогда не видел деревенских танцев.

– Ну, сходи, посмотри, только с нашими пьяницами не задирайся. Они – дураки все.

– Хорошо, не буду, – пообещал Виктор, выходя в ночь.

– Шик, блеск, красота, – усмехнулся Виктор, оглядывая небольшую, утоптанную до каменной твердости, площадку перед зданием конторы ушедшего в историю колхоза. На подоконнике захлебывался криком старый магнитофон.

Я на танцы приходила,

посмотреть там нечего.

Два косых, один хромой,

пригласить и некого!

Десятка два ребят разного возраста толклись на площадке, изображая какой-то новомодный танец. Другая компания, меньше по численности, окружала покрытые дверным полотном козлы для пилки дров. На полотне стояло несколько бутылок, пластиковые стаканчики, лежала на газете незамысловатая закуска. Парни «культурно» отдыхали. Не выходя на свет, Виктор обошел «центр культуры» и направился дальше. Коттедж Руслана действительно окружал высокий забор со всех четырех сторон.

– Нормальные люди такие заборы не ставят, – усмехнулся Виктор, прислушиваясь. За забором звякнула цепью собака. Подойдя к калитке, Виктор достал ключи, найденные им в кармане Самата. – Хмм, подходят, – кивнул он удовлетворительно, когда ключ, щелкнув, открыл замок. Осторожно приоткрыв дверь, Виктор оглядел двор. Три огромные сторожевые собаки лениво вылезли из своих будок и вопросительно на него уставились.

– Ребята, отдохните, – Виктор мазнул по ним левой рукой. Псы рухнули в пыль двора. Повернув браслет на Луну, Виктор тихо прикрыл дверь.

– И не скрипит, даже,– удивился он, – значит, Дед правду говорил, что здесь предпочитают ночную жизнь. – Во дворе стояли три джипа и один микроавтобус. Проходя к дому, мальчик заглянул в них. – Пусто. – В доме горели окна только на первом этаже. Из открытой форточки второго неслась восточная музыка.

Персик мой, персик мой, ласковый, ай!

Вместе станцуем твой танец давай!

Тело твоё в ароматах духов,

Я на коленях стоять тут готов!

– Отдыхают гости, – хмыкнул Виктор и потянул на себя дверь. Та легко открылась. Повернув браслет на Луну, он вошел.

– А ту, золотоволосую, помнишь? – на расстеленном посреди второй комнаты ковре полулежали у разложенных по тарелкам кушаний и стоящих кувшинов десять мужчин разного возраста. Раскрасневшиеся лица и блестящие глаза говорили сами за себя.

– Руслан, у тебя танцовщицы найдутся? – сел один вдруг прямо, возбужденно потирая руки.

– Извини, Иса, – покачал головой крайний, – эти – не обучены. Вот, в следующем году приезжай, я на выезде бордель дострою, там всё будет: и танцовщицы, и певицы. Тебя без очереди обслужат.

– Хоп, ловлю на слове, – хлопнул в ладоши Иса, – приеду.

– А планы-то у тебя, я смотрю, наполеоновские, – хмыкнул Виктор и повернул браслет на Рожок.

– Эй, Руслан, это кто? – увидел Виктора сидящий напротив двери. Все повернули головы ко входу.

– Эй, ты кто? – начал вставать Руслан.

– Дед Пихто, – улыбнулся мальчик и провел рукой по комнате. Гости застыли там, где сидели. Встающий хозяин плюхнулся обратно. Виктор быстро осмотрел особняк. Нашел там три тайника с деньгами и золотыми украшениями, сложил найденное в сумку. Спустившись в подвал, он обнаружил запертыми шестерых девушек.

– Вы кто и откуда? – оглядел он грязных полуголодных пленниц, проводив их наверх.

Всхлипывая, те рассказали, что из разных деревень. Кого обманом заманили, кого продали в рабство Руслану.

– Ну, картина ясная, – выслушав девушек, кивнул мальчик. – Поешьте пока, – он показал на ковер, – там ванна, помойтесь, а там гардеробная, подыщите себе, что переодеться.

– А что это с ними? – испуганно охнула первая девушка.

– Устали от трудов неправедных, – усмехнулся Виктор, – ни обращайте внимание, я их сейчас уберу. Повернув браслет, он перетаскал мужиков за дом. Собрав с ковра ножи, Виктор дал каждому и соорудил «Натюрморт», как будто они порезали в драке друг друга. Обыскав дворовые постройки, нашел целую мини фабрику по производству самогона. Взяв ящик готовой продукции, Виктор вынес его во двор и раздал каждому по бутылке, предварительно открыв их. Потоки самогона смешались с чёрной в ночи кровью. Разгромив самогонную фабрику и разбив все наполненные ёмкости, Виктор вернулся в дом. Умытые и кое-как переодетые девушки, заканчивали наедаться. – Девчонки, вы до дома знаете, как добираться-то? – оглядел их Виктор.

– Что, прямо сейчас надо уходить? – удивилась одна.

– А вы что, хотите их подельников здесь дождаться? – усмехнулся Виктор. – Ну, дело, конечно, хозяйское, но я б не советовал. За здешних хозяев они могут и прибить вас.

– А ты что, прибил их? – всплеснула руками всё та же девчонка.

– У меня был выбор? – сдвинул брови мальчик. – Короче, есть четыре машины. Кто водить умеет? – он оглядел притихших девушек.

– Я умею немного, – подняла наконец руку одна.

– Тогда бери микроавтобус и уезжайте. Можете себе взять из этого дома, что хотите. И вот ещё, – Виктор кинул каждой по пачке денег, – на дорогу, надеюсь, хватит? – Пять минут на сборы, автобус я выгоню за ворота. – Виктор, взяв с тумбочки у входа связку ключей, вышел. Выгнав автобус, он опять закрыл ворота. Появились девушки и стали рассаживаться. Одна подошла к Виктору: – вы мне покажите, что тут, где? Я ведь только на москвиче ездила.

– Ну, система такая же, – улыбнулся мальчик. – Три педали, рычаг переключения передач и рулевое колесо, – он показал и объяснил девушке, как управлять автобусом.

– Счастливого пути, – махнул на прощание он рукой.

Немного подёргавшись, автобус выровнялся и неторопливо покатил по дороге. Вернувшись во двор, Виктор огляделся, освещая его фонарём. Задержав взгляд на собаках, он задумался.

– А что, если, – он злорадно ухмыльнулся, – а вдруг поможет?

Закрыв калитку, мальчик направился к танцплощадке. Танцующих уже поубавилось, а вот выпивающих, наоборот, прибавилось, хотя в стороне уже несколько «отдыхали», пуская пьяные сопли.

– Эти уже никуда не уйдут, – оглядел их Виктор, – а вот этими займёмся. – Он поднял левую руку, и толпившиеся у стола парни попадали под него. Повернув браслет на Крест, Виктор взял за шкибот сразу шестерых и поволок к коттеджу Руслана. Перетянув таким же образом и всех остальных, он приступил к оформлению двора. Сначала он битком набил парнями машины и, закрыв двери, подпёр найденной в сарае арматурой. А тех, кто не поместился, развесил на втором этаже в окнах, прикрепив к крюкам из той же арматуры.

– Будем надеяться, что собаки им ноги не откусят, – прикинул он расстояние до земли.

– Может, хоть это, господа, отобьёт у вас желание пьянствовать, – оглядел Виктор ещё раз двор.

– Не знаю, правда, насколько у вас сил хватит продержаться тут, но то, что протрезветь успеете, это точно. Отвязав собак, он сунул им под нос нашатырь. Задёргав носами, они стали чихать и отбегать от Виктора подальше, едва придя в себя.

– Ну всё, ребята, веселитесь, – он тщательно запер калитку и забросил ключ в крапиву у забора. – Чёрт, уже и спать некогда, – Виктор глянул на часы. Музыка уже не играла. На танцплощадке никого не было. Только один ханурик доедал со стола остатки закуски.

– И где же ты раньше был? – усмехнулся Виктор и огляделся. – Вот, подойдёт, – он поднял левую руку. Подвесив ханурика к коньку крыльца конторы, Виктор направился к хате Деда. Стараясь не шуметь, пробрался на веранду и, сняв обувь, завалился на диван.

Сон.

– Бражника ведут, бражника ведут! – заорали вдруг несколько детских голосов над ухом.

Поморщившись, Виктор открыл глаза и сел. Он сидел на широкой лавке. В нескольких шагах стояла коза и объедала куст сирени. Её держала на верёвке девчушка лет десяти.

– Ты что, тоже бражник? – презрительно усмехнулась она, глядя на мальчика.

– Бражник – это кто? – зевнул Виктор и потянулся.

– Это тот, кто вино пьёт и валяется потом, – дёрнула щекой девочка.

– Ааа, нет, я не бражник, – улыбнулся Виктор. – Я же на земле не валяюсь.

– Эй, бражник, дурак, получаешь плети так!

Головы раз нет своей, получи-ка ты плетей!

Если сразу не поймёшь, сотню точно отгребёшь.

Если пить не перестанешь, то сидеть в порубе станешь.

Заорали вновь неподалёку мальчишки, и Виктор посмотрел в ту сторону.

– Чего это они орут у вас?

– Бражника по улице ведут, – презрительно хмыкнула девчушка и подошла к плетню. – Посмотри.

Подойдя к плетню, Виктор посмотрел, куда смотрела девочка и невольно усмехнулся. По деревенской улице ехала телега. К её задку был привязан за руки какой–то мужик. Идущий с ним рядом другой через каждые три шага стегал привязанного кнутом. Вот телега поравнялась с Виктором и тот, увидев спину избиваемого, поморщился.

– И за что его так? – Виктор повернулся к девочке.

– Так бражник же, – пожала та плечами. – Вино пьёт, не работает. Целовальнику задолжал уже три урожая. Дети по миру пошли. Жена при смерти лежит.

– Мдаа, ситуация, – скривил губы мальчик. – И много у вас таких?

– Есть, – нахмурилась девочка. – Бабка сказывала, что кабак у нас появился три года назад. Сначала туда никто не ходил. Потом пристрастились многие. А теперь вот вообще беда.

– Что, и битьё не помогает?

– Так бьют тех, кто уже слишком упивается, валяется, не работает.

– Понятно. А где кабак?

– На выезде из деревни, – девочка махнула рукой.

– Пойду, посмотрю, что у вас тут за рассадник, – Виктор вышел за ограду.

– Смотри тоже не напейся, – усмехнулась девочка.

На околице кабак, ему каждый дурак рад.

Пей, гуляй, забот не знай. Не паши и не сажай!

Можешь пьяным помечтать, как прекрасна жизнь опять.

Только после голова ни туда и ни сюда.

Вспомнил Виктор слышанную где–то частушку. Навстречу шла пара: мужик и женщина. Женщина держала мужика из последних сил, стараясь, чтобы он не свалился в канаву. А тот, что-то мыча, глядел перед собой бессмысленными глазами.

– Ещё одна жертва, – поморщился мальчик, проходя мимо и ловя беспомощно затравленный взгляд женщины. Мелькнула мысль помочь, но отогнав её, Виктор ускорил шаг.

Кабак стоял на отшибе, на въезде в деревню. Была это крепкая, приземистая изба, без палисадника и огорода. Рядом даже кусты не росли. Лишь корявая берёза скрипела засохшими ветками.

– Словно зачумлена, – усмехнулся Виктор, вглядываясь в строение. Вот дверь распахнулась, и на свет вывалились два расхристанных мужика. Поддерживая друг друга, они направились по улице.

А я милую любил, до тех пор вино не пил.

Как попробовал вина, милка стала не мила!

Заорал вдруг один визгливым голосом. Второй оскалясь подхватил.

Милка пить мне не даёт, закрывает ручкой рот.

Я за ручку укусил, а потом вином запил.

– Чтоб вас разнесло окаянных, – донеслось из-за плетня соседней избы. Там стояла худая старуха. – Всё пьёте и горланите, горланите и пьёте. Креста на вас нет.

– Что креста нет, это точно, – хмыкнул Виктор, – вас бы, бражники, как в Древнем Риме, на кресты вдоль деревни развешать, вот тогда, может, задумались бы, идиоты.

Толкнув дверь кабака, Виктор вошёл. Низкий потолок. Сумрак, застоявшийся сивушный дух. Два длинных стола стояли пустыми. На углу третьего примостились трое. Перед ними стоял кувшин и три глиняные кружки, и никакой закуски.

– Ну, правильно, сюда пить приходят, не есть. Какая тебе закуска?

– Кхм, – кашлянул кто–то сбоку, и Виктор обернулся. За широкой стойкой стоял крупный, упитанный мужик и небрежно лениво смотрел на него. – Что будете пить? – буркнул он, сметая со стойки полотенцем невидимые крошки.

– А что, есть и выбор? – удивился мальчик и подошёл к стойке.

– Ну, мы, конечно, не город, но и у нас есть выбор. Самогон местный, самогон княжеский. Водка на берёзовых почках, – стал загибать пальцы мужик, и Виктор внутренне поморщился.

– Спасибо, мне квасу, если есть, – сдерживая себя, улыбнулся он кабатчику. Тот поморщился, но вынул из-под прилавка кувшин и кружку. Поставив кружку налил из кувшина какой-то напиток.

– Это квас? – Виктор понюхал и усмехнулся. – Коктейль, как бы у нас сказали. Здесь минимум пятнадцать процентов самогона, – он уставился на мужика. Глаза мужика забегали.

– Вы кто? – наконец промямлил он, бледнея.

– Инспектор, – Виктор отодвинул от себя стакан. – Покажи-ка мне, любезный, свою долговую книгу. Ну? – мальчик добавил в глаза льда.

– Да, да, сейчас, – засуетился мужик и, нагнувшись, шлёпнул о стойку толстым гроссбухом. – Вот, здесь всё. За последние три года. Что было раньше, я не знаю. Я тут три года всего.

– Три года, говоришь? А на тебя голубчик уже жалуются, – усмехнулся мальчик, пододвигая книгу к себе и открывая первый лист. – Видно, очень ударно трудишься.

На жёлтых листах плели прыгающие линии корявые буквы кириллицы.

– Вся судьба деревни тут, – усмехнулся мальчик про себя, вчитываясь в каракули кабатчика. – А долг, он имеет свойство долго не кончаться. Что мы и имеем. Прошка Косой, три пуда ржи. Три пуда, это почти пятьдесят килограмм. Считай, мешок. Где мужику взять? Гришка Щербатый, пять пудов пшена. Этот вообще не вылезет. Петро Гнутый, молотилка. А молотилку он где взял?

– Ты что, милый, и инвентарём торгуешь? – Виктор поднял глаза на мнущегося кабатчика.

– Нет, это просто так записана сумма долга, – криво улыбнулся мужик.

– Всё правильно, для постороннего. Придёт, к примеру, царский приказчик, а кабатчик ему – вот, пожалуйте, Петро Гнутый молотилку у меня, типа, купил в долг, а денег до сей поры не отдаёт.

– В каталажку Петра, – радуется приказчик и поднимает стаканчик за здоровье кабатчика. – Вон рожу какую наел, мироед, – Виктор закрыл книгу и посмотрел на кабатчика.

– Ну что, милок, как с долгами будем рассчитываться?

– Может, их в Крым продать всех, и семьи тоже, татарам? – жалобно улыбнулся мужик. – Сами долги не вернут ведь. И другим наука будет, а?

– В Крым говоришь? – Виктор почесал нос. – Не плохая идея. Но везти далеко. Другие варианты есть? Поближе чтобы?

– Тогда только сечь остаётся, – мужик пожал плечами. – Но помогает плохо.

– Сечь? Ну, давай высечем. Пошли кого, собрать всех должников. Сможешь?

– Это я мигом, – обрадовался мужик, – мигом я это. – Он выскочил из-за стойки и подбежал к сидящим за столом мужикам. Наклонившись, стал что–то им быстро шептать.

– Не врёшь, Косопузый? – вскинул осоловевшие глаза на него один.

– Ей Богу, братцы, ей Богу, – стал креститься кабатчик, – вон и человек приехал специально для этого. Бежите скорей, соберите всех. А я вам потом ещё кувшин поставлю.

– Ну, смотри, Косопузый, – погрозил кулаком мужик, – если что, ты меня знаешь.

– Знаю, Харитон, знаю, – захихикал кабатчик, – бежите скорей, пока видно ещё.

Мужики заторопились вон, оставив кружки и кувшин на столе. Кабатчик вернулся за стойку.

– Что ты им сказал, что они так быстро побежали? – усмехнулся Виктор.

– Сказал, что указ государев новый пришёл. Что, мол, пить разрешено теперь сколько угодно и наказывать больше не будут.

– И чему они обрадовались? – удивился мальчик.

– Так у них у всех спины полосатые, – хихикнул кабатчик. – Каждый по нескольку раз прошёл уже через кнут.

– И всё равно пьют?

– Пьют родимые, пьют, – закивал кабатчик. – А куда деваться, долги? Или пей, или работай.

– Мдаа, диалема, – хмыкнул мальчик.

Вскоре на улице послышались голоса и в кабак стали заглядывать, но входить почему-то не входили.

– У тебя гвозди большие есть? – взглянул Виктор на протиравшего кружки кабатчика.

– Есть, – кивнул тот. – Много надо?

– Неси штук десять и молоток.

Кабатчик вышел, а мальчик выглянул в окно. У дверей собиралась толпа. Отдельно кучковались мужики, о чём-то споря. В сторонке стояли, поджав губы, женщины. Возле них тёрлись детишки. Вернулся кабатчик с горстью гвоздей и молотком. И положил на стойку.

– Я лавку у тебя одну возьму на время? – Виктор сгрёб гвозди и молоток и, взяв под мышку лавку, вышел на улицу. При его появлении все замолчали. Усмехнувшись, он направился к берёзе и прибил лавку поперёк ствола чуть выше уровня своей головы. Получился как бы крест. Кто-то в толпе ахнул. Бабы стали креститься, мужики насупились.

– Народу достаточно, – оглядел толпу Виктор и вернулся в кабак. – Ну что, твоя очередь, – посмотрел он на кабатчика.

– Что надо делать? – вскинул тот голову, ставя на место очередную кружку.

– Тебе ничего. Делать буду я. Иди сюда, – Виктор показал на окно. Кабатчик, положив полотенце, вышел к окну и упал, перекрещенный мальчиком.

– Здоровый кабан, – Виктор взвалил себе на плечо “заснувшего” мужика и, прихватив полотенце, понёс на улицу. Увидев его, народ замер с открытыми ртами. Забыли даже креститься. Приставив кабатчика к берёзе, Виктор привязал его к стволу. Затем по очереди приколотил обе руки к лавке, распяв, как Христа. В толпе кто-то тихо заскулил.

– Ну что, христиане, этому Богу вы сегодня молитесь? – отойдя в сторону, показал он пальцем. Толпа затаённо молчала. Многие вновь стали креститься. – Я не слышу? – Виктор повысил голос.

– Кто считает его своим Богом, подойдите ближе, – велел он.

– Что, нет таких? – Виктор впился глазами в молчащую толпу и, вынув из-за пазухи захваченную долговую книгу, открыл её. – Прошка Косой, иди сюда, милок. – Из толпы вышел плюгавый мужик в грязной рубахе и босиком.

– Тута я, барин, – пробормотал мужик, останавливаясь перед мальчиком и опуская голову.

– Ну, что же ты, Прошка, не молишься? – усмехнулся Виктор. – А ну на колени, сукин сын, быстро! – рявкнул Виктор. И мужик как подкошенный бухнулся коленями в землю.

– Прости, барин, бес попутал! – сложив руки, заголосил мужик, роняя лоб в землю.

– Ты не мне молись, бражник. Ты ему молись, – Виктор пнул мужика в бок. – Это он для тебя нынче Бог и Царь. Это ему ты заложил как свою жизнь, так и жизнь семьи. Семья у тебя есть? – Виктор поднял глаза на толпу.

– Есть барин, есть, – к нему приблизилась худенькая, затурканная жизнью и пьяницей мужем женщина. За её юбку цеплялись двое малышей. Третий, побольше шёл позади.