Младший брат Ан Ли Тэун

– Отпустите мою сестру, – жестко сказала она. Раон тут же присел и разжал руки, ставя ребенка на ноги. – Быстро домой, без разговоров.

– Да, онни, – Чан Ди неохотно подошла и протянула ей руку, но продолжать спорить не стала: Бёль выглядела очень злой. – До свидания, господин Хан.

– Спасибо за прогулку, – поклонился он.

Бёль склонила голову в ответ и потащила за собой девочку.

– Ты весь цветешь, – заметил Тэмин. – И этот ребенок вьется вокруг тебя. Ты ее конфетами подкармливаешь?

Раон задумчиво посмотрел вслед сестрам Ким. Потер шею, где еще ощущались маленькие холодные пальцы, потом хмыкнул, скрывая свои чувства.

– Голосую за уличную еду. Трое против двух, мы победили. – Он предложил Мире руку. – Держись, сестренка, твой муж меня прибьет, если вздумаешь растянуться здесь. Идем?

– Нам крупно повезло, – шепнул Тэун Тэмину. – Он так ничего и не вспомнил.

5

Чего Пак Джи У не ожидал воскресным утром, так это звонка Хан Раона.

– Номером ошибся?

– Хотел бы, – ответил Раон. – Но нет, мне нужны именно вы. Мы можем встретиться?

– Ролей для тебя нет, – отрезал Пак Джи У.

– Обойдусь, – парировал Раон. – Не в таком я печальном положении, чтобы работать на вас.

– И что тогда тебе от меня нужно? – Пак Джи У похолодел: неужели Раону стало что-то известно о ребенке?

– Через час в кафе у студии. Жду вас.

Пак Джи У знатно перетрусил, пока добирался до места, перебрал в уме все возможные темы для разговора, придумал множество вариантов ответов. Уже хотел звонить шефу, но решил все-таки сначала выяснить причину, по которой у Хан Раона возникло неожиданное желание с ним встретиться спустя столько лет. И хотя он спешил, но Раон оказался быстрее, он уже сидел за столиком у окна.

– Ты изменился, – заметил Пак Джи У, разглядывая лицо бывшего чонбуна вблизи. И сильно изменился, если бы режиссер не видел его на экране после возвращения из России, он бы попросту его не узнал.

– Сделал пару операций, все делают и мне захотелось.

Режиссер промолчал. Голос Раона стал жестче.

– Мне нужно связаться с вашим шефом. Это срочно и важно.

Пак Джи У поднял брови, потом глаза на Раона. Усмехнулся после длительного молчания.

– Так просто? Ждешь, что я тебе напишу на салфетке номер телефона?

У высокого окна остановилась группа студенток, Раон тут же надел темные очки, которые до этого вертел в руках.

– Это касается моего отца, – он не рискнул называть имена в людном месте, хотя официантку вряд ли интересовали его слова, она не могла отвести глаз от самого актера и шепталась со своей напарницей. Взгляд Пак Джи У стал холодным, он поднялся.

– Жди.

После чего ушел. Раон выдохнул и выпрямился, откинул волосы со лба, одновременно вытер капли, выступившие на висках. Было очень мучительно вновь оказаться лицом к лицу с этим человеком, Раон словно оказался голым под его пронзительным взглядом. Даже ощупал себя, чтобы убедиться, что вся одежда на месте.

«Как звереныш, которого постоянно бьют», – вспомнил он слова Максима.

* * *

Пак Джи У связался с Озгюром Чиботаем сразу, как вернулся домой.

– Актер, он хочет с вами поговорить. Сказал, что это связано с его отцом.

– Интересно, – проговорил Озгюр. – Я сам позвоню ему.

* * *

Раон вернулся домой после недолгого разговора с режиссером с ощущением, что неделю разгружал вагоны. Упал на кровать и принялся копаться внутри себя, стараясь понять, откуда растут ноги у этого животного страха, ведь Пак Джи У явно его избегал и старался не напоминать о себе.

Постепенно мысли начали путаться, плавно перетекли в другую область. Раон сонно улыбнулся, вспомнив, как маленькая Чан Ди увлеченно ему рассказывала о том, откуда берется снег и куда он потом пропадает. Он очень удивился, узнав, что феи собирают каждую снежинку и возвращают в тучи, чтобы в следующем году снега не выпало меньше, чем в этом. Ребенок сказал ему, что любит петь, вызвав странный отклик в его душе, но не любит, когда ее слушают. И ее сестра так странно смотрит на него своими янтарными глазами, словно догадывается, что на нем очередная маска, только в этот раз невидимая, однако более непроницаемая, скрывающая не только лицо, но и все эмоции. Что бы она сделала, если бы узнала, что он жив?

Громкий стук в дверь выдернул Раона из полудремы. Он тут же завернулся с головой в одеяло в попытке вернуть ощущения тепла и гармонии, однако чарующее состояние полусонной задумчивости уже ускользнуло. Повторный стук заставил его заскрежетать зубами. Следом дверь открылась.

– Какого черта? – крикнул Раон.

– Мы уходим, одевайся, – так же крикнул Тэун через дверь. – У нас фотосессия. Директор Ян предупредил, что если ты не появишься, он разместит на сайте знакомств объявление от твоего имени. На твоем месте я бы так не рисковал.

– Серьезная угроза.

Раон почесал затылок, подумал, что пора постричься. И побриться тоже не мешало бы. А еще принять душ, расчесаться, одеться, надушиться. Спустил ноги с кровати.

– Иду. Блин.

* * *

– Ты же сказал – просто фотосессия?

BMW Тэуна остановился у ресторана, высокие стрельчатые окна которого были наглухо закрыты тяжелыми портьерами, не афишируя, что происходит внутри. Раон подозрительно посмотрел на швейцара у двери, потом на Тэуна, начиная подозревать, что одними фотографиями ему не отделаться. Что Тэун тут же подтвердил:

– Небольшой ужин, ничего серьезного. Тэмин с Мирой тоже пришли, так что…

Раон разозлился. Вышел из машины и хлопнул дверью так, что друг скривился.

– Поэтому ты заставил меня так вырядиться? Костюм, галстук? – прошипел он, когда Тэун встал рядом с ним перед входом.

– На меня посмотри, – огрызнулся Тэун. – Думаешь, я в восторге? – Он выглядел как типичный представитель аристократии. Даже серьгу-кольцо оставил дома. Вздохнул. – Не скули, не так часто ты радуешь прессу своим присутствием.

Сдул с глаза челку и направился к двери, которую швейцар тут же распахнул. Раон стянул с пучка на макушке резинку, используя волосы как вуаль, чтобы скрыть лицо, выругался в спину друга, после чего зашагал следом.

Директор караулил их почти у самых дверей, в его раскосых глазах промелькнуло облегчение, когда он увидел Раона.

– Ну вот, теперь вы в полном составе. Идите в зал. Хан Раон, прошу, убери с лица выражение мученика и улыбайся. И помни о сайте знакомств.

Раон подтянул правый угол губ вверх, другая щека так и не слушалась его после травмы. Заметил в зале Тэмина, также в строгом костюме, Миру, которая надела ханбок в голубых оттенках, и потянул Тэуна вглубь, между столиками, за которыми сидели представители прессы с камерами и некие неизвестные ему люди в костюмах и вечерних платьях. То ли намечается очередное мероприятие вроде аукциона, то ли директор решил накормить всех журналистов Сеула, но забыл забронировать зал, и теперь обычные гости ресторана смешались с прессой.

Едва они собрались вчетвером, журналисты, до этого стоявшие без дела, оживились, защелкали камеры, ослепляя их вспышками. Губы Раона плотно сжались, он повернулся к камерам полубоком, здоровой стороной лица. Тэун заметил это, сделал шаг вперед, немного прикрывая его собой.

– Господин Хан! Выступите немного вперед, вас совсем не видно, – попросил один оператор, Раон поколебался, но после тычка Тэмина в спину шагнул вперед. Тэун приобнял его за плечи.

– Еще немного, потом можно будет поесть.

– Не хочу, – тихо ответил Раон, испытывая единственное желание – скрыться с глаз толпы. – Слишком шумно. Позировать мы уже закончили ведь? Это все?

В ресторане звучала негромкая спокойная мелодия, однако разговоры гостей ее заглушали, Раон не мог разобрать, что именно играют музыканты на небольшой сцене. Тэун рядом вдруг повеселел, заметив в зале Ким Бёль с отцом и матерью.

– После ужина у вас интервью, – к четверке пробрался директор. – Не вздумайте уйти раньше времени. Понятно? – Три головы послушно кивнули. Директор уставился на Раона, который выглядел сосредоточенным, поклонился, после чего решил, что этого достаточно. Едва директор отошел к другим гостям, Раона уже никто не мог найти.

– И что делать будем? – Тэмин едва не сломал зубы от бешенства, натягивая на лицо улыбку, больше похожую на оскал. Мира пожала плечами и оставила мужчин разбираться самих. – Он же обещал!

– Расслабься, – Тэун похлопал его по плечу. – Ну нет его, ушел. Директор обещал интервью – пусть он и разгребает. А я поздороваюсь с Ким Бёль.

– Это которая с ребенком? – Они уже два раза встречались, и Тэун вел себя необычно оживленно, когда оказывался рядом с Бёль. Тэмин прищурился и чуть склонил голову набок.

– Ага, именно она. Не скучай тут, – Тэуна тоже след простыл. Тэмин вздохнул, повернул голову и встретился глазами с директором. «О Боже мой, где бы мне тоже потеряться?»

Раон в это время сидел в небольшом саду за рестораном и вертел в руках телефон. Пак Джи У еще не ответил на его просьбу, чем заставлял нервничать. «Неужели так сложно договориться о звонке?»

Раон подозревал, что его товарищи пришли в ярость, когда не обнаружили его рядом. Но он очень не хотел встречаться с Ким Бёль, которую заметил в зале. Она выглядела слишком ярко, даже в черном вечернем платье в пол, как бабочка среди мотыльков. Притягивала все внимание, Тэун чуть язык не проглотил, когда увидел ее. Сам Раон на секунду потерялся, встретившись с ее глазами. Поэтому позорно бежал и теперь сидит один в темноте и слушает пронзительные звуки скрипки, доносящиеся из банкетного зала.

– Извините, – голос той, о ком он думал, заставил его вскинуть голову и недоверчиво прищуриться. – Думала, здесь никого нет.

– Здесь никого и нет, – ответил Раон, убеждая себя, что Бёль и не думала его преследовать, а просто вышла подышать воздухом. Их встреча совершенно случайна. – Я уже ухожу, госпожа Ким.

– Постойте, – выпалила Бёль, боясь, что он действительно уйдет, а ей с таким трудом удалось его разыскать. Раон остановился. – Извините за вечер. За прогулку. Я все испортила, а ведь Чан Ди так радовалась.

– Я понимаю, вы не должны извиняться, – глухо ответил Раон. – Вы правы, не разрешайте никому к ней приближаться и охраняйте ее.

Бёль помялась немного, глядя в спину собеседника, сжала перед собой руки. Он стоял в одном тонком костюме, ледяной ветер трепал его волосы, и выглядел он так одиноко, что девушка с трудом подавила желание дотронуться до него. Только плотнее закуталась в свое пальто.

– Вы могли бы пообедать с ней, если хотите. Чан Ди очень расстроилась, и я не знаю, как загладить свою вину. – На самом деле Чан Ди проревела полночи, пока Бёль пыталась ее утешить, но об этом она не стала говорить Раону.

– Не стоит, госпожа Ким. Я для нее – никто, ни к чему привязываться к незнакомым людям. Это может стать нехорошей привычкой. Скажите ей, что я уехал. Далеко и надолго. Постараюсь больше с вами не пересекаться, чтобы не тревожить ребенка.

«А я?» – чуть не выкрикнула Бёль и зажала рот рукой в перчатке. Раон кивнул и ушел, не обернувшись, оставив ее среди голых деревьев и пустых скамеек.

Зашел обратно в зал и только спустя время понял, как сильно продрог.

– Вот ты жулик, – мягко произнес Тэмин и ухватил его за воротник.

* * *

На следующий день Раон ушел. Написал сообщение товарищам, что его не будет до вечера, сел на поезд и уехал в Тэгу. На такси добрался до подножия Пхальгонсана3. Вылез из машины, расплатился и огляделся, вдыхая полной грудью чистейший морозный аромат так, что защипало в носу. Здесь не было ни дыма, ни вони бензина, ни пыли, воздух был настолько прозрачен, что можно было различить деревья на дальних вершинах. Прилив радости закружил голову, отчего Раон рассмеялся, выдохнул облачко пара и зашагал вверх, по дороге.

Пока шел, отключил телефон и бросил его в рюкзак за спиной. Редкие туристы не обращали на него внимания, что его вполне устраивало. Но все равно надел очки и натянул пониже шапку, чтобы его нельзя было разглядеть на фотографиях, которые гости делали без остановки. Глянул на наручные часы – время приближалось к обеду. Вдоль дороги стали попадаться невысокие прямоугольные столбы, выбоины и неровности на поверхности которых по мере приближения выдавали возраст камней. Раон ускорил шаг и вскоре остановился перед четырьмя высокими каменными столбами, на которых покоилась цельная плита, что, видимо, означало вход на территорию монастыря. Пошел снег.

– Эти двери всегда открыты для тех, кто ищет спокойствия души.

Раон вздрогнул и опустил глаза от плиты, которую, как понял, разглядывал довольно долго. Перед ним стоял невысокий монах с бритой головой, в кашае4, с таким видом, будто его совсем не волнует минусовая температура на улице. Раон поклонился, монах направился к лестнице, ведущей в здание.

«Я могу войти?» Раон осторожно прошел под плитой, никто не обратил на него внимания. Несколько человек мели двор, еще пара – переносили дрова. Так как их волосы были на месте, Раон догадался, что это послушники. Иногда проходили монахи, спрятав руки в рукава своих одеяний. Его заметил один мужчина с метлой, отложил ее в сторону и подошел, поклонился.

– Вы должны вести себя тихо, наблюдать и помогать.

На этом приветствие завершилось, послушник вернулся к своему занятию.

«Вести себя тихо и не мешать другим. Задача вроде несложная». Раон остался стоять в стороне, через время ему стало холодно, он попросил метлу. Потом взялся за дрова.

К вечеру успел перемыть гору посуды, перенести кучу разных вещей с места на место, его накормили супом и рисом. После чего Раон глянул на уже темное небо и попрощался. Вышел за ворота и только тогда понял, что дико устал, представил дорогу вниз, потом еще поезд в Сеул. Мелькнула мысль вернуться и попроситься на ночевку, но тут же одернул себя и зашагал по дороге, подумав о том, что завтра надо надеть пальто потеплее и прихватить с собой шарф.

* * *

После того, как Ким Бёль сделала то, что сказал Раон, а именно – сообщила Чан Ди, что господин Хан уехал, девочка не выходила из своей комнаты. Бёль и сама тоже готова была разреветься, но надо было идти в университет и сдавать экзамен, к которому она так и не подготовилась, потому что странные отношения сестры и актера, собственные спутанные чувства занимали все свободное время и пространство в голове.

С большим трудом получив удовлетворительную оценку, отмахнувшись от Ли Бом, которая хотела отметить сдачу экзамена, Бёль сразу же вернулась домой.

– Как она? – спросила с порога, кладя ключи от машины на полку. Ким Чу Ян, ее мать, развела руками. Бёль сразу сникла. – Понятно, так и сидит там.

– Ты ее разбаловала, – заметила мать. – Никого не слушает, делает, что хочет. Бёль, нельзя так, ребенок должен знать свое место.

– Мама.

– Знаю, – Ким Чу Ян смягчилась и взяла Бёль за руки. – Я понимаю, этот ребенок тебе очень дорог. Но у нас уже знакомые спрашивают, кто ее мать – я или ты?

– Я пойду к ней, – Бёль глубоко вздохнула. – Попробую отвлечь.

– Она все стены обклеила тем актером, – крикнула ей вдогонку мать. – Поговори с ней.

Бёль подняла руку, показывая, что услышала. Постучала в дверь спальни сестры.

– Я войду?

– Да, онни.

Бёль зашла в полумрак комнаты. Чан Ди задернула шторы и включила подсветку, отчего Раон, во весь рост красовавшийся на стенах, казался живым. Он загадочно улыбался одним уголком губ, будто что-то знал. Бёль перевела взгляд с его глаз на глаза Чан Ди. Одинаково, они смотрели на нее с фотографии с одним и тем же выражением. Может, они родственные души?

Она быстро включила верхний свет, чтобы рассеять чары, и увидела, что Чан Ди сидит с зареванным видом и грызет кончик карандаша.

– Что делаешь? – Бёль присела рядом с ее кроватью, сестра тут же спрятала руки за спину. – Можешь мне показать?

Девочка отрицательно помотала головой. Бёль пожевала губу, думая, чем бы отвлечь сестру от мыслей о Хан Раоне.

– Что скажешь, если мы завтра отправимся на прогулку?

– Как господин Хан? – тут же воскликнула Чан Ди и Бёль мысленно застонала. – Далеко?

Хан Раон был прав, следовало с самого начала пресечь эту странную дружбу между сестрой и незнакомцем. Бёль нахмурилась и вновь повернулась к фотографии, перебирая в памяти их встречи. Актер ни разу не позволил себе ничего лишнего, вел себя крайне воспитанно и почтительно, при этом его внимание было полностью поглощено важными проблемами Чан Ди, которые она вываливала на него со скоростью мысли. Он вел себя как отец, внезапно подумала Бёль. Как ее отец возился с ней в детстве, так же Раон обращается с ее сестрой.

– Да, мы поедем далеко, – повторила она на автомате. «Не может этого быть, Хан Раон совсем другой, он точно не имеет ничего общего с Чан Ди. Оппа погиб, отец не стал бы мне лгать». – Как насчет гор? Поедем на целый день, возьмем еды в дорогу?

– Хорошо, тогда я покажу тебе.

Бёль очнулась, когда Чан Ди тронула ее за руку и протянула лист бумаги, исписанный нотами. Удивленно посмотрела на записи и перевела взгляд на сестру.

– Я хочу научиться играть, – призналась Чан Ди, после чего достала из-под одеяла детский синтезатор на тридцать семь клавиш. – Вот.

– Тебе нужен учитель, я найду, – тут же проговорила Бёль: неужели малышка все-таки заинтересовалась музыкой?

Чан Ди просияла и прыгнула сестре на шею.

* * *

Раон включил телефон только когда сошел с поезда в Сеуле. До этого времени он находился словно в прострации и не хотел, чтобы звонки и сообщения нарушили хрупкий внутренний покой. Пребывание в храме успокоило его, монотонная работа помогла очистить мысли, хоть и все тело сейчас гудело.

Он морщился, когда с трудом переставлял ноги по ступенькам, вышел на улицу и остановил такси.

Под домом его уже ждали.

– Привет.

– И где ты был? – спросил Тэун.

– Гулял.

– Где-то я уже это слышал, – от стены отлепился Тэмин и приподнял бровь, намекая на время, когда Раон бегал от них как от огня.

– Нет, ничего такого, – спокойно ответил Раон, и не думая ничего скрывать. – Я был в храме, в Тэгу.

Он прошел в дом, оставив Тэмина и Тэуна в ужасе переглядываться друг с другом.

– Ты же сказал, он не помнит, – прорычал Тэмин. Тэун зло шикнул на него и пошел за Раоном.

– Голодный?

– Нет, меня накормили там. Очень устал, но это к лучшему – быстрее усну. Завтра меня тоже не будет, – Раон остановился в двери ванной и ухмыльнулся. – Надо вас тоже взять туда, кучка бездельников. Поймете, что такое работа.

– И сколько ты туда будешь ходить? – спросил Тэмин.

– Мне там нравится, – пожал плечами Раон. – Там спокойно, нет мыслей, нет чувств. Нет ничего, только воздух, небо и лес и кто-то там, наверху. Думаю, надо было просто забраться повыше, чтобы он меня заметил.

Тэун побледнел.

– Там нельзя пить! – выкрикнул он первое, что пришло в голову.

– Звучит так, словно я без бутылки и дня не могу прожить. Уносите уже ноги, надоели, – добродушно фыркнул Раон, зашел в ванную и закрыл за собой дверь.

6

Бёль и Чан Ди катались весь день, к вечеру добрались до горы Пхальгонсан.

Бёль остановила автомобиль и повернулась к сестре, которая нехотя жевала батончик шоколада.

– Все, устала? Домой едем?

– Ага. Больше не могу, – Чан Ди растянулась в кресле и зевнула. – Хочу куда-нибудь, где не шевелится и не прыгает.

Бёль рассмеялась и протянула сестре салфетку, которой та попыталась оттереть липкие пальцы, потом подняла глаза вперед. Насторожилась и вытянула палец, уперев его в стекло.

– Там щенок, онни. Смотри! – По дороге действительно бежал щенок, грязный и облезший, с хвостом, прижатым к заду. Чан Ди схватила бумажный пакет с булочками и выскочила из машины. – Я быстро, только покормлю его.

– Подожди! – Когда Бёль выбралась из салона, ребенок и щенок уже скрылись за деревьями. – Чан Ди! Прибью тебя, как поймаю!

Она побежала следом, выкрикивая имя сестры, свернула с дороги на тропинку, обнаружила ее метров через сто под деревьями – Чан Ди присела на корточки и подзывала к себе дворнягу, размахивая булкой перед собой. Бёль на секунду прикрыла глаза.

– Положи еду на землю и отойди, он боится тебя, – хлеб в руках Чан Ди действительно выглядел угрожающе, собака вполне могла принять ее жесты как угрозу для себя и укусить. – Поест, как мы уйдем. Давай, уже темнеет, нам еще ехать обратно.

Чан Ди разочарованно бросила на землю еду, показала щенку язык и протянула Бёль руку.

Глухой гул заставил их остановиться на полдороге к автомобилю. Бёль прислушалась: что-то рушилось, скатывалось, и оно приближалось, страшный грохот становился все ближе. Она подняла глаза вверх и затаила дыхание.

Мир на миг замер, пропали все звуки, ветер стих, сестра рядом замолчала. Бёль видела только стремительно приближающуюся волну, сносящую деревья на своем пути, отчего волосы на затылке вмиг встали дыбом, она развернулась и помчалась в ту сторону, откуда они только что вернулись, крепко держа сестру за руку.

– Онни! – закричала Чан Ди.

– Беги!

За их спинами мощный поток булыжников, сорвавшихся со склона, подняв огромное облако пыли и мелкой крошки, снес их автомобиль, и с треском каменная лавина покатилась дальше, вниз, в обрыв, рядом с которым пролегала дорога. Бёль прижала Чан Ди к стволу дерева, прикрывая от осколков, которые могли долететь. Девочка дрожала и боялась пошевелиться.

– Онни? – прошептала она. Бёль потрясла головой, оглянулась за спину, убедилась, что им не угрожает попасть под обвал. Потом присела на корточки перед сестрой.

– Ты цела? – Чан Ди испуганно закивала. – Хорошо. Хорошо. Так. – Бёль пыталась осмотреться, но взгляд прыгал вокруг, не в силах за что-то зацепиться. Вогнала ногти в ладонь: боль немного привела ее в чувство. – Машина. Где наша машина?

На месте автомобиля остались лежать острые крупные камни и щебень. Ветер быстро уносил столб пыли в сторону, больше ничего на дороге не было. Бёль сжала виски руками в попытке собрать мысли вместе. Сунула руку в карман и мысленно застонала: телефон остался в куртке, куртка осталась в машине. Где машина – непонятно.

– Чан Ди, стой здесь, – велела она, сдерживая глупое желание сесть и расплакаться. Жалеть ее здесь было некому, как и помочь им. – Я подойду ближе, посмотрю, куда упал наш автомобиль. Нужно достать телефон и позвонить.

– Нет, я с тобой! – сестра крепко сжала ее свитер, глаза тут же наполнились слезами. – Не бросай меня одну, вдруг ты потеряешься? А если тебе волк съест, что я папе скажу?

Бёль осела на землю у дерева, не доверяя своим трясущимся ногам. Посмотрела в огромные мокрые глаза ребенка, только теперь ощутила резкий стук в висках.

– Ладно. Да. Давай еще подождем немного, чтобы камни больше не падали. Потом вместе пойдем, договорились? Ты только не плачь. Ничего, тут же люди живут, кого-нибудь найдем.

Бёль больше уговаривала себя, боясь представить, как они будут ночевать в лесу зимой одни. Родители даже не знают, где их искать, последний раз она им звонила из Пусана. Одной рукой прижала к себе дрожащую сестру, второй – вытерла свой мокрый лоб. «Что делать-то?»

* * *

Второй день в монастыре прошел точно так же как и первый, Раон не нашел ни одного отличия. Вечером попрощался, намотал на шею шарф, глянул на низкое небо, после чего побрел вниз, радуясь, что не нужно взбираться в горы.

По дороге так погрузился в свои мысли, что не сразу обратил внимание на звук. «Собака, что ли, скулит?» – подумал он и прислушался. Решил, что это не его дело, тем более темень стояла такая, что он вполне мог заблудиться, разыскивая псину и выясняя, что с ней произошло. Прошел еще несколько шагов, тяжело вздохнул и свернул в сторону голоса. «Говорил мне отец – хватит жалеть всех подряд. Идиотом был, им же и помру».

Плач становился все ближе, Раон нахмурился – и вовсе это не собака. Плакал ребенок, и что он делал здесь, в горах, ночью?

Еще через пару сотен метров застыл столбом с открытым ртом. И тут же перепугался до смерти.

– Ким Бёль??

Она держала за руку Чан Ди и озиралась вокруг, видимо, искала дорогу, ребенок плакал и что-то ей говорил сквозь слезы. При звуке чужого голоса Бёль вскрикнула, рывком наставила на него кусок деревяшки.

– Не подходи! – закричала она. Чан Ди начала тихонько подвывать за ее спиной. Раон поднял руки вверх, показывая, что они пустые.

– Я Хан Раон, – он старался говорить спокойно, чтобы не напугать их еще больше. – Помните меня?