Пауза

Парк был красивым и ухоженным, ровные ряды деревьев отделяли друг от друга небольшие теплицы и просто грядки с лекарственными растениями. Леонард тоже оглядывался вокруг с изрядной толикой любопытства.

Что нужно знать о богах? Ну, они есть. Обитают в Эмпиреях. На нижних их слоях, почти явленных, живут разные наяды, нимфы и прочие мелкие божества природы. Выше обитают именно те, кого мы и называем богами. Иногда они вмешиваются в жизнь смертных. Иногда даже активно. У каждого божества свои принципы и кодекс поведения для смертных. Выполняешь – получаешь благословение и вкупе с ним разные приятные мелочи вроде способностей к исцелению, или изгнанию нежити, например. В них не верят, им служат или поклоняются – в зависимости от конкретного божества. А еще выше – собственно место, как раз и называемое Кущами или Эмпиреями. Миры застывшего света и порядка. Оттуда приходят ангелы и прочие существа, питающиеся именно верой. И вот от них лучше вообще держаться подальше. Что такое слепая вера? Это отсутствие критического мышления. А когда его нет, горят на кострах книги и люди, зато плодятся фанатики. Плавали, знаем. Нездоровое, словом, общество получается.

К счастью, в Ойкумене в основном служат богам со средних Небес.

Маахве Среброволосая, Маахве Сильваринн, кстати, воплощение милосердия. Одна из самых адекватных представительниц пантеона, позаимствованная людьми чуть ли не у эльфов. Впрочем, я опять отвлеклась.

Нас встретил настоятель мистрэ Клиф. Совсем молодой еще парень, лет двадцати пяти, с большими серыми глазами и облачком вьющихся светло-русых волос. Чуть вздернутый нос и пухлые губы здорово отнимали его возраст, а вот ранние морщинки вокруг глаз добавляли. Детское лицо, недетское выражение глаз – вот исчерпывающее описание мистрэ настоятеля. Он споласкивал ладони около небольшого садового рукомойника, а рядом с ним обнаружилась корзинка с какими-то травами. Я опознала пушицу, мяту, остальное было прикрыто желтой льняной тряпицей. Вся его светло-оранжевая мантия была в зеленых пятнах, или настоятель много времени проводил на грядках и не обращал внимания на собственную внешность, или рук у них тут серьезно не хватало, и стирка отошла на десятый план.

– Мэтресса, виконт, – поздоровался он, разобравшись, кто перед ним, – мы ждали вас. Прошу, сюда. Сколько у вас с собой готовых порций?

– Четыре. Остальное сделаем, когда увидим эффект.

Мистрэ посмотрел чуть напряженно, отвел взгляд на пару секунд, а потом снова уставился прямо мне в глаза.

– Понятно. Кого выберете? Самых тяжелых или детей? – прямо спросил он. – Период до кризиса короткий.

– Детей.

– Хорошо, – он кивнул, кажется, кажется, испытывая облегчение, что решать в этот раз пришлось не ему.

Я уже привыкла к подобным… решениям, и больше не испытывала внутренних терзаний. Это не «решение – кому жить, кому умереть», это возможность спасти хоть кого-то. А как выбрать – кого? Иногда он есть, этот выбор, и тогда его стоит делать разумно. Меду жизнями незнакомых булочника и разбойника, я выберу первого, вне зависимости от деталей и их личных качеств. Просто потому что, когда все немного устаканится, булочник будет кормить квартал хлебом, и возможно, этим спасет еще чью-то жизнь, а разбойник, скорее всего, наоборот чью-то отнимет. Если не быть добрым и человечным, не колебаться в таких вопросах – в итоге можно принести больше пользы, как это ни парадоксально.

Другой вопрос, когда выбирать не из чего, ты понятия не имеешь, что за люди лежат на узких койках. Тогда – «метод тыка» ничем не хуже любого другого, главное, потом не приняться сомневаться – изматывает только.

Но одно правило. Я должна всегда видеть последствия, чтобы знать, что именно я сделала. Если спасти четверых детишек, а в это время погибнут другие люди, я хочу хотя бы увидеть их лица. Чтобы узнавать их в той веренице теней, которая уже идет за мной попятам. Эрик говорит, что это самоистязание чистой воды. Я называю это ответственностью. Мы никогда не сходимся с ним во мнении по некоторым вопросам.

Поэтому я прошла по всему госпиталю, вглядываясь в покрытые воспаленными язвами лица. Выбрала двоих братьев близнецов лет по шесть, рыжеволосую девочку чуть старше и совсем маленького беловолосого малыша. Адепты Маахве быстро унесли их в отдельную палату и влили в них по порции. Лео и настоятель следовали за мной по пятам, но не произносили ни слова.

– Теперь только ждать, – проговорила я, – если через пять – шесть часов станет лучше, значит, все работает. Я пока начну смешивать остальное.

– Вы, верно… устали с дороги? – участливо спросил мистрэ Клиф, разглядывая все ту же залитую кровью рубашку и мои разбитые губы. – Сложно было сюда добраться?

– Терпимо, – дернула я уголком рта, хотя на самом деле, больше всего на свете мне хотелось домой, есть и спать.

– Могу я навестить вас вечером? – чуть помявшись, спросил парень. – Расскажу, как действует ваш элексир?

– Разумеется. Мы поселимся в комнатах при гильдии. Заглядывайте.

– Спасибо, мэтресса. Виконт.

Мы попрощались и двинулись обратно, а адепт Маахве, видимо все-таки решил пообедать. Что ж, нам следовало брать с него пример. Эти несколько дней будут долгими и утомительными.

– Я наблюдал за тобой. У тебя совсем нет чувств? – проговорил молчащий все это время Лео. – Ни один мускул на лице не дрогнул, когда ты выбирала.

– Кому бы помогло, если бы я начала дергаться? – парировала я безразлично, насколько могла.

– Мне, – буркнул он, – я бы меньше сомневался, что ты еще человек.

Я вздохнула. Что-то все-таки надо делать. С ним.

– Сейчас мы пообедаем в гильдии, потом мне нужно несколько часов на первую партию. А потом просто необходимо будет отдохнуть. Алхимия – точная наука и не терпит дрожащих рук. Давай посидим вечером, выпьем? Это – достаточно человеческое желание?

– Хорошо, – кивнул виконт, помедлив секунду, – мне это, пожалуй, тоже нужно.

Мимо снова проехала труповозка. До госпиталя добирались не все…

Я провозилась до самого заката, колдуя над ретортами и ступками. Лаборатория была не плохая. Далеко не лучшая, из того что я видела, но вполне сносная. Под нее маги выделили половину первого уровня подвала, хорошо, что мне местные выдали мантию, иначе в тонкой рубашке я бы точно уже зубами лязгала от холода. Серые камни пола и стен, никакой отделки, даже в комнате, где хранились книги и свитки. Удивительная беспечность, учитывая, что зимой в сезон дождей тут должно быть довольно сыро. Неплохие перегонные кубы, вполне приличный дистиллятор. Вообще, их три, но два сломаны, с ними возится, переругиваясь, пара мрачных гномов. Мы не мешаем друг другу, даже наоборот, с некоторых пор я очень не люблю оставаться одна.

Я считаю капли и щепотки, они ковыряются в медных трубках и клапанах. Через некоторое время бородачи разругались окончательно, и для примирения решили перекусить. Я покосилась равнодушно на вытащенную из котомки еду, и с куда большим интересом – на баклагу со светлым пивом. Гномы – братья, мастер Корри и мастер Строн – усмехнулись в рыжие бороды и пригласили присоединиться. А заодно познакомиться и найти нам всем чашки. Я пожала плечами, укрылась вуалью и совершила набег на кухню, откуда стащила три кружки и кусок сыра. После первой – за знакомство, стандартного вопроса по поводу моей расовой принадлежности и «а чё это у тебя лицо разбито?» беседа пошла веселее. Говорливые и шумные, собутыльники оказались прекрасным источником сплетен. Гномы выполняли последний заказ в городе, после чего они намеревались уйти какими-то «своими путями». Проклят, мол, город – столько бед на его правителя свалилось. Сначала заболел маленький сын, по слухам, а может, герцог его подменил на кого-то, Бездна его знает. Но вот уже полгода Аргенси практически не выходит из своего дворца на холме в южной части города, отделенной двумя рукавами реки. Разве что стражей как-то руководит, да налоги собирает. Но так как свято место пусто не бывает, центральный город поделили несколько банд, как лужи после дождя появились какие-то подвальчики и притончики, где можно достать что угодно: от девочки на ночь, до запрещенного артефакта. Владельцу города было решительно наплевать. Так что не удивительно, что началась некрочума, а удивительно, что огонь с неба не пролился. Так что после заката ходить по улицам нужно очень-очень осторожно. Но мне-то с моей тенью, конечно, такое не страшно! Хотя, вообще-то это – магия дроу, что само по себе противно природе. И любопытно, откуда это у меня она вообще?

Я отшутилась.

Гномы весьма не любят темных эльфов.

Эту расу больных на голову садистов никто не любит, если уж говорить откровенно, просто гномы чаще всего с ними сталкиваются. Причем, в замкнутых помещениям, под землей, где на узкой дороге ну никак не разойтись.

Постепенно пиво и закуска подошли к концу, гномы поблагодарили меня за компанию и пообещали явиться завтра утром – закончить с дистилляторами, а я опять вернулась к работе. Никогда так не делайте. Подходить к алхимическому столу после алкоголя или сильно не выспавшейся – чревато, хорошо еще, что я не смешиваю ничего взрывающегося.

Когда перед глазами от горящих спиртовок уже плыли цветные огоньки, а голова нещадно болела от усталости, духоты и выветривающегося алкоголя, пришел мистрэ Клиф. И лицо его сияло надеждой.

– Мэтресса! Простите, но выглядите вы… краше хоронят. Давайте выйдем в сад? Немного воздуха пойдет вам на пользу.

«На пользу нам пойдет большой стакан коньяка. И четырнадцатичасовой сон», – усмехнулся Лусус.

«И симпатичный парень, чтобы расслабиться», – добавил Шепот.

Я отмахнулась от обоих. До ужаса однообразные советы у плодов моей шизофрении, надо сказать.

– Подождите немного, мистрэ, я почти закончила. Сейчас только смесь докипит положенное.

Адепт богини милосердия посмотрел на три кружки на столе, но ничего не сказал и присел на стул в углу, аккуратно подобрав полы мантии.

– Гномы были?

– Ага.

– Понятно. Что бы они ни собирали, получается оборудование для пивоварни.

Я усмехнулась. Мне нравились гномы. Конкретикой во взглядах и основательным подходом ко всему. И да, гномы любили пиво. Это стало расхожим стереотипом и поводом для множества анекдотов и баек. Впрочем, в глаза такие вещи, разумеется, не говорят. Только гном имеет право прикалываться над гномами.

К тому же «гном» – это общее название нескольких родственных народов, та же история, как с эльфами. Гномы, это – собственно, сами гномы, дварфы, цверги и карлики. Кроме некоторых морфологических различий у каждой ветви есть своя специализация, первые – прирожденные рудокопы и торговцы, дварфы – инженеры, изобретатели и лучшие из всей своей расы бойцы. Цверги – гениальные ювелиры, именно их любовь в золоту и драгоценным камням настолько сильна, что стала стереотипом при описании всех подгорных обитателей, но и подобной красоты создать не может больше никто, а секреты мастерства для них куда ценнее жизни. Карлики же – поголовно «каменные» или «металлические» шаманы. Конечно, все они живут вместе и практически нераздельны. Например, взять самую дорогую отцовскую огнестрельную пару: руду добыли гномы, сработали оружие – дварфы, украсили цверги, а карлики зачаровали на точность и надежность. В итоге стоят эти револьверы, как стальной мост с золотыми опорами.

Но, так или иначе, все подгорные ребята обожают пиво.

– Мистрэ, – полюбопытствовала я, закрывая коробочки и флаконы, – вы никогда не задумывались, как вообще наша Ойкумена не скатилась в пучину межнациональных конфликтов?

Во взгляде молодого настоятеля промелькнул острый интерес любителя философских бесед.

– По сути, государства создают только люди. Те же подгорные королевства гномов – просто огромные города-дворцы, никто к ним не лезет, а им в большинстве своем не слишком комфортно на поверхности. Вот и получается, что делить нечего.

– Агорафобия?

– Не совсем… У них просто есть отдел мозга отвечающий за что-то вроде эхо-локации, слышали такой термин?

– Серьезно? – изумилась я. – Как летучие мыши?

– Почти, но гораздо сложнее, они каким-то образом чувствуют не только полости, но даже руду в породе. А люди…

– Люди – агрессивнее. Но соваться в подземные дворцы – чистое самоубийство, так что статус-кво сохраняется.

– Вы не любите людей? – усмехнулся Клифф.

– Да не то чтобы… Я не делаю различий.

– Интересно услышать подобное от эльфа.

– Я не эльф, только на четверть, – в тысячный раз покачала я головой, – и если говорить честно, то больше всего мне нравятся орки. В плане общего менталитета.

Настоятель выразил неподдельное изумление подобной точке зрения.

– Вы меня разыгрываете, мэтресса?

– Нет, – я сняла с огня котелок, больше всего напоминающий сосуд для варки кофе, – если честно, самое психически здоровое общество. Ни социального расслоения, ни излишеств. Вы никогда не увидите старого орка, а знаете почему?

– Воюют много, – пожал плечами мистик, подавая мне полотенце, пока я споласкивала руки после работы.

– Не угадали, – улыбнулась я, – они просто не стареют, они растут до конца жизни. Ни морщин, ни сопутствующих болезней, представляете? А после смерти – гарантированное перерождение в каком-то из миров, так уж устроили их боги. Благо, миров по их верованиям – бесконечное множество.

– Воинственные дикари, не боящиеся смерти, это… страшновато.

– Так, я все. Пойдемте, подышим воздухом. Кажется, за зданием гильдии был вполне симпатичный сад.

– Да-да, идемте, мэтресса.

– А орки – никак не дикари, – покачала я головой, – Они нашли для себя ответы на вопросы, которые мучают всех остальных. Вроде, «зачем мы живем».

– И зачем они живут? – улыбнулся невольно мистик, отвечая на мою улыбку.

– Потому что это весело. И здорово. Никто не любит жизнь так, как орки.

– Зато люди изобретают массу всего нового. Я бы сказал, что человечество двигает прогресс! Простите за пафос, мэтресса.

– Зеленокожие берут от прогресса только то, что им нужно, – пожала я плечами, – например в их школах дети учатся чертить простенькое огнестрельное оружие. Представляете? Не гномское, конечно, и даже не хорошие реплики, но этому учатся все. И представляете, что будет через пару поколений, если у них найдется толковый вождь?

Он промолчал, и не проронил ни слова, пока мы не обогнули мраморное здание и не вошли в неприметную калитку в ограде, ведущую во внутренний двор гильдии. В саду при гильдии магов Клиф вежливо предложил мне опереться на его локоть и повел в сторону видневшихся оранжерей. Что бы ни хотел он обсудить, прелюдии закончились. Кстати, молодой настоятель изрядно волновался и все время теребил край рукава своей мантии. Что ж, сейчас все узнаем. Хорошо, хоть дождь временно перестал, правда, лужи все так же хлюпали под ногами.

– Мне бесконечно интересно разговаривать с вами, но давайте перейдем к делам. Сначала про ребят, которых мы начали лечить. Всем четверым стало лучше, – улыбнулся мистрэ, – начальный эффект проявляется от двух до пяти часов. Жар спал, а девочка даже пришла в себя.

– Это отличная новость, – мы присели на деревянную, потемневшую от времени и влаги скамью в тени разросшейся старой груши.

Легкий ветерок шевелил пушистые волосы мистика, делая его невообразимо милым. Судьба у меня в этой поездке сталкиваться с мужчинами младше меня.

– Что мне нужно засвидетельствовать, чтобы подтвердить результат, мэтресса?

– Подпишите бумаги у метра Сэрри. Я не помню, что именно, в гильдии должны знать точно.

– Вы заключали сделку с герцогом?

– Кажется, да, – кивнула я, – административными вопросами меня не нагружали.

Клиф немного замялся. Эмпатически я чувствовала все нарастающую тревогу и неуверенность, причины которых не понимала. Ну не считая распространения самой страшной болезни тысячелетия, конечно. Но к этому обстоятельству молодой настоятель должен был уже привыкнуть.

– Мэтресса… – начал мистик немного неуверенно.

В этот момент мне за шиворот упала с груши здоровенная капля, и вдруг ужасно захотелось пропустить все этапы вежливости, перейти к делу, а потом как можно скорее добраться до горячей ванны.

– Зовите меня Крис.

– Это какое-то звание? Или обращение?

Я искренне рассмеялась, впервые с того момента, как мы въехали в этот проклятый город.

– Это имя. Сокращенно от Кристины.

– А. О, – он улыбнулся, – простите, я не подумал. Мое имя Салли. От Салливана.

– Давай на «ты», Салли? – предложила я. – Мы сейчас вообще не в той ситуации, чтобы разводить церемонии.

Он снова замялся и чуть покраснел.

– Вы знаете… Дело в том… Я не дворянин, – признался он и с некоторым вызовом посмотрел мне в глаза.

И чего он ожидал? Какой, интересно, реакции? Высокомерия? «О, ну тогда другое дело! Вести беседы накоротке я согласна – минимум с герцогом!» – так что ли?

– И? – подняла я бровь. – Какая мне разница, есть ли драгоценные перстни у твоего отца? Я ж не вор.

Он невольно улыбнулся, еще не совсем уверенный, как реагировать:

– Не слишком уважаешь традиции, да?

– Не те, которые мне мешают.

Небо залилось закатным багрянцем, пробивавшимся сквозь свинцовые тучи: тревожный цвет. Я еще вчера обратила внимание на этот оттенок. Я машинально принюхалась, ожидая уловить сладковатый металлический запах крови, но в вечернем воздухе струился только аромат свежей зелени, да цветов. А вот птицы все так же молчали. Странно. Шелест листьев, журчание воды в фонтане, а птичьего пения нет.

«Не к добру», – буркнул Лусус.

«Да ладно, – отмахнулась я, – лекарство действует, добьем дозы и домой, главное – добрались».

«Поверь мне, своей интуиции».

«И мне, – вклинился Шепот, – своей циничной практичности».

– Я хотел с тобой поговорить, – прервал мою внутреннюю беседу Салли, – вернее посоветоваться. Тут происходит кое-что весьма неприятное. А ты – человек со стороны, и явно не замешана ни в чем…

«А что я говорил!» – возопил Лусус.

– Продолжай, – предложила я Салли, одновременно мысленно велев заткнуться внутреннему голосу под номером один.

Но настоятель, видимо, по сложившейся привычке пустил дело кружным путем.

– Я сначала хотел поговорить с виконтом Селеретто, все-таки, он – мужчина, военный… Но потом передумал, когда увидел, что решения здесь ты принимаешь. К тому же, ехали вы вместе, а… повреждений у тебя больше, это бывает или у жертвы, или у того, кто первым не боится влезть в проблемы…

– Давай к сути.

Он глянул остро: отмахиваюсь от него или просто хочу сразу к делу? Остановился на втором варианте и продолжил:

– Ты могла бы… м-м-м… передать некоторые сведения в гильдию или кому-то из… э-э-э… конторы в Дайсаре.

– Ты меня заинтриговал.

Салли наклонился к самому моему уху, так, что я ощутила на шее его дыхание.

– Некрочума появилась не просто так! – прошептал он. – Прости, если я впутываю тебя в чужие проблемы, но больше мне просто не с кем посоветоваться, а на кону жизни людей! И никто не должен знать, что я тебе это говорю.

Ага. Опять тайны. А, собственно, доверяю ли я этому пареньку? Первый день знакомы все-таки. Эмпатия подсказала, что да, доверяю. Салли Клиф был искренен и очень встревожен. А что еще хуже, при взгляде на меня он испытывал надежду. Нет ничего более настораживающего, чем смотрящей на тебя с надеждой незнакомый человек. Серьезно. То есть, проблемы, которые сейчас на вас свалятся, никакими штатными методами этот незнакомый человек решить не может. И хорошо еще, если в просьбе фигурирует нечто вроде «долг» и «карты». «Некрочума» и «жизни на кону» – гораздо, гораздо хуже.

– Рассказывай, – сдалась я, внутренне смиряясь, что, похоже, придется все-таки просить помощи у моих компаньонов.

Он вздохнул глубоко и начал.

– Я почти уверен, что изначально некрочума в Аргентерии – это результат употребление траммо. Это такой новый наркотик. Быстрое привыкание и необратимые изменения в организме. Те, кого ты видела в госпитале – это вторичные больные, заразившиеся уже от носителей-наркоманов.

Я, ожидавшая «раскопанный могильник», «свихнувшегося некроманта» или «древнее проклятие», изумленно на него уставилась.

– Ты серьезно?

– Да! – горячо зашептал Салли. – К нам попал один человек, употребляющий его, у него определенно была чума, но иная, в скрытой форме. Он даже не представлял, что является разносчиком, пока не стало поздно.

– Поздно?

– Он почувствовал себя плохо, но списал это на ломку, денег на очередную дозу у этого человека не было, и он пришел к нам с просьбой хоть как-то облегчить страдания. Я проверил его и нашел эту странную форму болезни. И все закончилось – за пару часов, я еще ни разу не видел столь быстрой деградации организма.

– Он потом поднялся? – уточнила я.

– Да, простым зомби, мы быстро его упокоили и сожгли. Но я пошел к ближайшему притону, дождался темноты и проверил жреческими заклинаниями нескольких людей, выходящих оттуда. У них у всех была эта нетипичная форма болезни! У всех! Это чудовищно! Потому что, если я прав… – парень сглотнул, а в глазах его появилась обреченность. – Если я прав, то через несколько недель весь город погибнет. А кто знает, сколько несчастных наркоманов прошли за карантин, пока военные из Дайса и Ронда не перекрыли все дороги?

Вот тут мне больше всего захотелось ущипнуть себя и проснуться.

– То есть, хочешь сказать, некрочума – просто побочный эффект?

Салли помотал головой.

– Ерунда! Кто может случайно создать такое страшное оружие?

– И правда… Но подожди. Стоп. Ты говоришь, траммо – наркотик? Кто будет синтезировать вещество, которое убьет того, кто будет его употреблять? Зомби не могут платить за новые порции. Да еще и других заражают.

– Я и говорю, это больше всего похоже на оружие…

– Но зачем? Кому могло понадобиться уничтожить целый город?.. – а потом подумала, что странный отряд стражи, с которым у нас вышла перестрелка, прекрасно вписывается в концепцию: «захватить ингредиенты и алхимика и не дать приготовить лекарство».

– Я не знаю, – сокрушенно вздохнул мистрэ Клиф, – я даже не знаю, кто в этом может быть замешан… Тут такой размах… Никому из местных я не могу доверять. Поэтому я к тебе и обращаюсь, кто-то должен сообщить о происходящем… кому-то, не знаю, кому. Ты же сможешь выбраться из города, верно? Зеленая звезда – это иммунитет?

– Смогу. Но я кое-чего не понимаю, Салли. Разве ты не мог сообщить об этом, – я задумалась, – в какой-то центральный ваш храм? У вас же есть кто-то вроде… главы гильдии?

Он бледно усмехнулся и устало потер лицо ладонями.

– Что ты знаешь об устройстве Храмов?

Я вспомнила Да Ки Нэ, Короля Мертвых, Шаггората…

– Да почти ничего, извини.

– Если вкратце, то любой Храм в глобальном смысле – это дом бога, а отдельные храмы как здания с адептами – что-то вроде комнат в этом доме. Хозяин у всего этого – один, и это именно тот, кому служат люди. Он – глава всего. Ну, или она, как в моем случае. Служат богам тоже по-разному, я настоятель, содержу дом, выполняю угодную моей богине работу. Есть проповедники и странствующие адепты, есть храмовые школы, а есть и вовсе закрытые монастыри. Что касается…главы гильдии, – он снова улыбнулся и покачал головой,– такого нет. Есть ложа или круг, не важно, как называется, но это что-то вроде совета настоятелей. Он собирается по желанию бога, на большие праздники, и еще в нескольких конкретно прописанных в правилах случаях. Сами мы общаемся между собой, но ничего не можем сделать без воли бога.

– Даже в таком крайнем случае? – изумилась я. – Город может погибнуть!

– Это… сложно, Крис. Нам не ведомы пути высших существ и их планы. Бог может допустить гибель города ради каких-то своих целей, и мы не вправе выходить из повиновения. Я умолял Маахве о помощи, умолял собрать всю Ложу, коллективная молитва могла бы благословить Аргентерию, дать еще здоровым людям иммунитет.

– Но она не ответила? – догадалась я.

– Ответила. Сказала, что поможет мне в каждом исцелении, о котором я попрошу. И теперь я просто не понимаю… Моя помощь – капля в море, но может, маги смогут что-то сделать? Раз уж вы взялись за это?

– Может быть, – согласилась я, – но мне нужно больше информации, извини, но пока это только твои догадки. Мы можем достать где-то этого вещества? Траммо, да?

Салли поморщился.

– Для этого придется идти в очень опасное место, к очень опасным людям, кроме того… я уверен, что создан траммо при помощи каких-то сил Инферно! – протараторив это, молодой настоятель замер, уставившись на меня, и ожидая реакции.

– Че-го? – изумилась я уже по-настоящему, вытаращившись на собеседника. – Демоническая наркота, вызывающая некрочуму? Ты именно это имел в виду?

Шестеренки в моем мозгу завертелись, обрисовывая возможную картину событий.