Ты сможешь

Велс вернулся, чтобы оценить результат. Его взгляд, скользнув по мне, выразил одобрение – декольте теперь было куда менее вызывающим. Молча собрав отвергнутые и слишком «опасные» платья, он удалился. Вскоре со двора донесся знакомый тихий гул двигателя, который вскоре затих в отдалении.

Я осторожно толкнула дверь – она не была заперта. Обрадовавшись нежданной свободе, я на цыпочках спустилась вниз. В новом платье, несмотря на всю его чужеродность, я наконец чувствовала себя не убогой замарашкой, а… гостьей. Или пленницей на курорте.

Я решила освоиться. Обойдя несколько комнат, я нашла кухню – настоящее царство блестящей медной утвари и странных приборов, назначения которых я не понимала. Правило «не знаешь – не трогай» казалось здесь как никогда актуальным. Несколько других дверей оказались заперты, добавив дому таинственности.

Но настоящим раем оказалась библиотека. Воздух здесь пах старыми книгами, воском и покоем. Полки, уходящие под потолок, ломились от фолиантов в кожаных переплетах. Я понимала язык, но не знала истории. А если мне предстояло играть роль жены, следовало хотя бы понять, в какой пьесе я оказалась.

Я уже погрузилась в изучение корешком, как вдруг Магри, дремлющая у моих ног, подняла голову и издала низкий, предупредительный рык. Я обернулась. На пороге стоял незнакомец. Он вошел так тихо, что я не услышала.

– Интересуетесь нашей литературой? – произнес он, и мельчайшие брызги слюны сопровождали каждое его слово.

Я едва не выронила книгу от неожиданности.

– Да… хотелось бы освежить в памяти историю и законы, – ответила я, стараясь говорить вежливо. – Простите, мы не знакомы. С кем имею честь?

Толстяк расплылся в маслянистой улыбке и сделал шаг вперед. Магри тут же встала между нами, оскалив зубы и издав угрожающее рычание. Незнакомец замер.

– Тонг, – представился он, снова обрызгивая воздух. – Я кузен Тонг. Велс не упоминал обо мне? – Его маленькие, заплывшие глазки бегали по моей фигуре с неприкрытым любопытством.

Я мысленно поблагодарила небеса за скромное платье и выдавила улыбку.

– Будем знакомы. Ева.

Тонг пристально посмотрел на меня, собираясь задать новый вопрос, но в этот момент входная дверь с шумом распахнулась, и в гостиную влетел Велс. На его лице играла широкая, но неестественная улыбка.

– Кузен! Какая неожиданная радость! – его голос прозвучал слишком громко и жизнерадостно. – Но ты ведь вечно куда-то спешишь, у тебя же масса неотложных дел!

– Дела делами, но я мог бы остаться на чай, – не отступал Тонг, и я невольно отпрянула, опасаясь новой атаки слюной.

– Боюсь, сегодня это невозможно! – Велс уже подошел к кузену и энергичным жестом развернул его к выходу. – Мы сами уже опаздываем, предстоит долгая дорога!

Я наблюдала в окно, как Велс что-то быстро и жестко говорил Тонгу на подъездной дорожке. Лицо кузена вытянулось, радушие испарилось, сменившись досадой и злостью. Велс вернулся в дом один, его лицо было серьезным.

– Куда мы опаздываем? – сразу же спросила я.

– Никуда, – он выдохнул, и напряжение слегка спало.

– Тогда зачем ты его выгнал? Я только начала знакомство.

– С ним никаких «знакомств», – голос Велса стал твердым. – Это небезопасно. Даже твоя собака это чувствует. Он хитрый и коварный. Я до сих пор удивляюсь, как его допустили до должности советника. – Он на мгновение задумался, а потом снова взял меня за руку. – Но я это выясню.

Не дав мне опомниться, он подхватил какой-то сверток из прихожей и поволок меня наверх. В комнате он развернул упаковку. На кровати оказались два изумительных платья – одно нежно-розовое, как тот самый цветок в саду, другое – цвета ночной синевы, и две пары изящных туфель.

– Примерь! – его глаза весело сверкали. – Могу помочь. Обещаю вести себя как самый образцовый и добродетельный супруг.

Я не могла не улыбнуться в ответ его заразительному энтузиазму.

– Я справлюсь сама, – заявила я, хватая розовое платье и скрываясь за ширмой.

Но, как я ни изворачивалась, застегнуть бесчисленные крошечные пуговицы на спине оказалось невыполнимой задачей. Пришлось сдаться.

– Ты еще здесь? – робко позвала я.

– Я ждал, когда ты попросишь о помощи, – послышался его голос прямо за ширмой. Я выглянула и встретилась с его лукавым, полным торжества взглядом. Этот хитрец все знал заранее.

– Ну, я твой муж, в конце концов, – сказал он, подходя. – Имею право помочь жене одеться. Надо же как-то поддерживать легенду для родителей.

«Неужели он читает мои мысли?» – мелькнуло у меня в голове, пока его пальцы ловко справлялись с пуговицами. Его прикосновения к моей спине были быстрыми и аккуратными, но от каждого мимолетного касания по коже бежали мурашки, а в животе теплело. Туфли оказались чуть тесноваты, но я промолчала – новая обувь всегда требует жертв.

Он застегнул последнюю пуговицу, развернул меня к себе… и наша близость стала вдруг невыносимой. Воздух между нами сгустился, зарядился тем самым током, что сносил разум и волю. Его фиолетовые глаза смотрели прямо в душу, вытаскивая наружу все спрятанные страхи и желания. Я почувствовала, как земля уходит из-под ног, и буквально рухнула в его объятия.

– Что это со мной? – прошептала я, едва переводя дух. – Это случается каждый раз, когда ты смотришь на меня так… особенно.

– Это величайший дар, который женщина может открыть в мужчине, – его голос звучал глухо, будто через силу. – Это не я. Это ты. Ты – чудо. – Он донес меня до кровати и усадил на край, не отпуская рук.

Я не понимала. Ничего не понимала. Что за дар? Почему я?

– Ева, – он говорил серьезно, глядя мне в глаза. – Я дам тебе все книги о нашем мире. Твоей страны здесь нет. Эта планета называется Ансоарта. Здесь нет таких, как ты – с солнцем в волосах и небом в глазах. Скоро все закончится. Ты уже открыла во мне четыре дара.

– А сколько их всего? – спросила я, заинтригованная и напуганная одновременно.

Велс задумался.

– Не знаю. Мама открыла в отце четыре, и это считается сильной связью. Но старейшины говорят, что все зависит от истинной глубины чувств.

– Тогда я сомневаюсь, что твои дары настоящие, – покачала я головой, пытаясь защититься рациональностью. – Мы едва знакомы. Между нами нет никаких чувств.

Он смотрел на меня долго и пристально, словно пытаясь разгадать величайшую загадку вселенной. Потом вдруг резко встал и вышел из комнаты без единого слова. Я осталась сидеть на кровати, слыша, как внизу хлопнула дверь, а затем заурчал двигатель его машины. Он снова уехал. И я поняла, что тот дар, что открылся в нем только что, оказался настолько важен и мощен, что потребовал немедленных, безотлагательных действий. А я осталась сидеть одна в роскошной клетке с грустью, полной странной тоски, и головой, идущей кругом от непонимания происходящего.

Я снова осталась наедине с грудой вопросов, но теперь у меня было оружие – книги – и верный охранник, Магри. Спустившись в библиотеку, я выбрала несколько томов по истории и устроилась в глубоком кресле, укутавшись в мягкий плед, который пах кедром и чем-то незнакомым, пряным. Тяжелый переплет, шершавая бумага, сложные генеалогические древа правящих домов Ансоарты… История, как всегда, действовала на меня усыпляюще. Я не заметила, как глаза сами закрылись, а сознание уплыло в мир снов.

Я проснулась от легкого прикосновения. Пальцы Велса едва касались моей щеки, и в полумраке библиотеки его улыбка казалась таинственной и немного грустной. В руках он держал букет из незнакомых цветов, от которых тянулся дурманящий, сладковато-горький аромат, и небольшую шкатулку из темного дерева.

– Что-то случилось? – прошептала я, еще не до конца стряхнув с себя остатки сна.

– Да, – его голос прозвучал серьезно. – Если завтра моя семья приедет знакомиться с тобой, на твоем пальце должно быть кольцо. То самое, что я надел тебе в момент клятвы быть верным только тебе. – Он неожиданно опустился на одно колено перед креслом и открыл шкатулку.

На бархатной подушке лежало не просто кольцо. Это было произведение искусства. Его оправу делал не ювелир, а, казалось, волшебник, сплетающий лунный свет и звездную пыль. Оно было из серебристого металла, который переливался всеми цветами радуги при малейшем движении. Оно ослепляло и пугало своим совершенством. Я смотрела то на него, то на Велса, не в силах вымолвить ни слова. «Но ведь это обман… Чувств нет… Какие могут быть клятвы?» – металась я внутри, но сердце бешено колотилось от чего-то похожего на восторг.

– Тебе не нравится? – в его голосе прозвучала неуверенность. – Я видел его и сразу представил тебя. Ты достойна этого кольца, Ева.

– Велс, погоди… – я с трудом нашла слова. – Не надо клятв на всю жизнь. Это же фикция, договор? Мы не любим друг друга. Я просто помогаю тебе.

– И для этого все должно выглядеть абсолютно правдоподобно, – мягко, но настойчиво он взял мою руку и надел кольцо на безымянный палец. Оно оказалось идеально по размеру и удивительно теплым, словно живым. – Вот. Теперь я спокоен за завтрашний день.

Он поднялся и легонько, почти невесомо, коснулся губами моей щеки. Я невольно вздрогнула – не от отвращения, а от неожиданности и щемящей нежности этого жеста. Он отстранился, и на его лице я увидела легкую тень обиды и недоумения.

– Ева, я тебе так неприятен? Я слишком стар для тебя? – спросил он тихо.

Я тяжело вздохнула, сняла кольцо (оно поддалось с трудом, словно не желая покидать палец) и положила его в шкатулку. Потом посмотрела ему прямо в глаза.

– Только, пожалуйста, не перебивай. Мне нужно тебе кое-что рассказать.

Я поведала ему все. О первом замужестве, о слепой, глупой любви, превратившейся в ад быта, унижений и измен. О том, как я стала обслуживающим персоналом при собственном муже, а потом обнаружила, что он тратит наши общие деньги на других женщин. Я говорила о предательстве, которое оставило глубокую, незаживающую рану и отучило доверять.

Я замолчала. Велс молчал тоже, но его руки сжались в бессильные кулаки, а взгляд стал твердым и холодным, как сталь.

– Велс, я тебе не подхожу, – закончила я, чувствуя странное облегчение. – Я не та невинная девушка, которую ты, наверное, ищешь. Я испорчена этим опытом. Я не понимаю, как во мне вообще может быть что-то, что раскрывает твои дары.

– Ты ошибаешься, – его голос прозвучал тихо, но властно. – Ты не испорчена. Твоя душа чиста. Я проверял это еще в лесу.

– Вы… вы меня раздевали? – у меня перехватило дыхание от возмущения и ужаса. – Я была в сознании!

– Нет. Для этого у нас есть прибор. Нас направили искать беглянку, но без точных примет. Мы нашли тебя. Прибор сканирует тело на наличие… чужеродных вмешательств, болезней. Он показал, что ты… – он запнулся, подбирая слова, – что твое тело не знало мужчины.

От его слов по моему лицу разлился жар. «Девственница? Но как?» – мысленно ахнула я, чувствуя, как смешались стыд, неловкость и какая-то нелепая гордость. Я отвернулась, не в силах смотреть на него.

– Ева, – он произнес мое имя так, словно это было заклинание. – Побудь моей женой. Я не буду приставать к тебе, клянусь.

– Ну что ж, муженек, – я с горькой иронией выдохнула, – досталась тебе стерва в жены. Скажи, а чем тебе не угодила дочь герцога? Или ты метишь еще выше?

– Королей у нас нет, – улыбнулся он. – Высший титул – Наместник Всевышнего. И он не может иметь жены. Таков закон.

– Сложно у вас тут, – вздохнула я, снова беря в руки книгу, пытаясь найти в ней спасение от нахлынувших эмоций. – Я все еще надеюсь вернуться домой и быть счастливой в своем мире.

В голове стоял оглушительный гул. Казалось, мозг вот-вот взорвется от переизбытка информации и противоречивых чувств. «Господи, я просто хочу проснуться у себя в постели после той грозы…» Но твердая обложка книги в руках и теплое сияние кольца в шкатулке были реальны. И его присутствие – такое плотное, ощутимое. Я чувствовала его взгляд на себе, чувствовала, как он «читает» мои мысли, мои страхи… и мое необъяснимое влечение. Я повернулась к нему. Он улыбался.

– Ты боялась, что я тебя изнасилую? – спросил он вдруг.

«Опять! Он снова ответил на невысказанную мысль!» – я уставилась на него в изумлении.

– Ты подарила мне этот дар – слышать твои мысли, – пояснил он, словно прочитав и этот вопрос.

– Поторопилась, – буркнула я, стараясь сохранить остатки самообладания. – Этот дар нужнее был бы мне. А чего мне, собственно, бояться в этом мире?

В этот момент из кармана его камзола раздалась нежная, переливчатая мелодия. Он достал овальное устройство, открыл его, и я услышала взволнованный женский голос. Я незаметно скинула туфли, подобрав под себя ноги в кресле.

– Асура, успокойся, папа всегда драматизирует, – успокаивал он кого-то.

Я не разобрала ответ, но его реплика прозвучала резко и четко:

– Решение принято, и оно неизменно. Все уже свершилось. Сестрица, ты же ее знаешь. Ты видела все мои картины. Разве брат тебе ничего не говорил?

Я вспомнила молодого человека в лесу, похожего на него. Значит, я не ошиблась – это его брат. Новости расползлись мгновенно. «Только бы не приехали сюда сейчас. Я не готова быть козлом отпущения», – замерла я в ужасе.

Велс закончил разговор. Внешне он был спокоен, но я заметила, как нервно постукивают его пальцы по ручке кресла. Я отложила книгу, натянула туфли, подошла к нему и взяла его руки в свои.

– Велс, я готова, – сказала я решительно, глядя ему в глаза. – Готова раскрыть в тебе все дары. Но потом… потом ты должен отпустить меня домой. Так будет лучше для всех.

– Увы, но это не работает, – он горько улыбнулся. – Чтобы дары развивались и остались, жена должна быть спутницей на всю жизнь.

В голове сама собой всплыла фраза: «Да прилепится жена к мужу, и будут одна плоть». Велс замер, уставившись на меня с немым изумлением.

– Ты… ты знаешь слова Великого Пророка? – прошептал он.

– Какого пророка? – не поняла я. – Это из Библии. Моисей.

Имя Моисея ничего не сказало ему. Он смотрел на меня с благоговейным страхом, держа мои руки, и я ждала привычной волны эмоций, но ее не было. «Может, есть лимит на один день?» – подумала я с досадной грустью.

И снова зазвонил его коммуникатор. На этот раз я краем глаза увидела на экране лицо уставшей, но властной женщины с глазами цвета грозового неба. Разговор повторился – та же ярость, те же уговоры, то же твердое «я уже женат» в ответ.

Я уже мысленно рисовала себе мрачное будущее: все будут ненавидеть меня, проклинать. Наши дети – а ведь они могут появиться! – станут изгоями, нелюбимыми внуками… Меня охватила паника.

Я так увлеклась своими мрачными фантазиями, что не заметила, как Велс закончил разговор и подошел ко мне. Он обнял меня, прижал к себе, и его губы коснулись моих волос, а затем – шеи. Его дыхание было горячим, и по моему телу пробежала знакомая, сладкая и тревожная дрожь. Еще мгновение – и я бы потеряла остатки рассудка.

– Ева, – его голос прозвучал прямо у уха, низко и убедительно. – Наши дети будут самыми любимыми и желанными. Мои родители примут тебя. Сестра уже на нашей стороне. А я… я буду ждать дня нашего настоящего сочетания. Только после этого дары закрепятся навсегда и начнут развиваться. – Он снова поцеловал меня в макушку и отстранился. – Завтра они приедут. Чтобы познакомиться и… обсудить день нашей свадьбы.

5 глава. Репетиция

Родители Велса, его сестра и брат пообещали приехать только через неделю. Все это время Велс исправно ездил на работу, возвращаясь затемно, пахнущий ветром, чужим металлом и легкой, пряной усталостью. Я же в отсутствие хозяина освоила ритм дома. Выгуливала Магри в саду, вдыхая опьяняющий коктейль из ароматов цветов и свежескошенной травы, и робко изучала окрестности.

Теперь я точно знала, кто готовит на кухне – женщина средних лет по имени Лаурель. Каждый раз, получая тарелку с еще дымящимся, незнакомым, но невероятно вкусным блюдом, я благодарила. Ее волосы, запрятанные под поварской колпак, могли быть и седыми, и белоснежными – разглядеть было невозможно. Домохозяйку Сольгу я видела реже – стройную, всегда подтянутую женщину в безупречном фартуке с карманами и очках на тонкой цепочке. Она появлялась бесшумно, как тень, и также бесшумно комната преображалась: пыль исчезала, вещи обретали идеальный порядок. От нее пахло лимоном и строгостью.

Я пришла к выводу, что молодых служанок в доме нет – возможно, это был оборонительный ход мудрой матери, желавшей уберечь сына от назойливого внимания незамужних особ. С садовником я столкнулась лишь однажды. Высокий, сутулый мужчина с руками, исчерченными прожилками, как карта, он молча кивнул мне, продолжая подстригать кусты. Сад был его царством – безупречным, цветущим, явно созданным не для Велса, а по воле его матери. Я мысленно сделала заметку: «Матушка обожает цветы. Это может пригодиться».

Прогуливаясь по садовым дорожкам, в очередной раз пытаясь найти баланс между изящной походкой и диким желанием скинуть эти изумительно неудобные туфли, я размышляла о предстоящей встрече с семьей Велса. Мысли плавно перетекли к тому, как легко он соврал родителям о нашей «близости». Теперь надо было исполнять роль, чтобы его не подвести.

«Не поверит Ленка, что я официальная жена, а мой муж спит со мной в одной комнате и… все. Вот бы она посмеялась», – грустно улыбнулась я, глядя на облака.

– Придется сегодня вечером исправить это досадное упущение, – раздался знакомый бархатный голос. Велс шел по тропинке, солнце играло в его белых волосах, а рука привычно чесала за ухом Магри. На его щеках образовались ямочки, и я, как всегда, замирала, глядя на это преображение.

– Опять подслушал мои мысли? Интересно, а когда ты не можешь их читать? – спросила я, пытаясь скрыть смущение.

– Не знаю. Наверное, когда сплю. Сегодня проверим, – он рассмеялся, и звук его смеха звенел, как малый колокол, смешанный с теплым бархатом.

Велс ловко подхватил меня под руку, помахал рукой Сольге, которая вышла на крыльцо, и громко, демонстративно чмокнул меня в щеку. Я вся напряглась, но его стальные пальцы впились в мой локоть, а губы, приблизившись к уху, прошептали: «Тише, мой дикий котенок. Наша домработница – главный шпион в этом доме. Работаем на публику». Потом он снова поцеловал меня, уже в губы – нежно, но настойчиво, словно пробуя спелый, сочный фрукт. Сольга на крыльце делала вид, что наблюдает за работой садовника, но я видела ее прищуренный, оценивающий взгляд. Велс не спешил отпускать меня.

Как только эхо шагов Сольги, отбивающее такт по каменной плитке, окончательно затихло в глубине сада, Велс разжал объятия. «Не думать. Ни о чем не думать!» – отчаянно приказывала я своему разбушевавшемуся мозгу. Велс тем временем хохотал, и его смех, чистый и искренний, катился по саду, пугая птиц.

– Я тоже хочу знать, о чем ты думаешь! – надула я губы, упирая руки в боки. – Это нечестно – быть единственным телепатом в мире!

– Тебе для этого нужно всего лишь спросить, Ева. И я всегда отвечу честно, – улыбнулся он.

– Легко сказать, когда у самого диплом с отличием по искусству вранья! Как тебе после этого верить?

– Тебе я еще ни разу не солгал.

Я лишь махнула рукой и направилась в дом. Повариха и домработница сегодня задержались, их тихий, деловой гомон доносился с кухни. «Ах, вот оно что, – осенило меня. – Вот почему Велс затеял этот водевиль в саду. Спектакль начался, и занавес только что поднялся».

Вечер пролетел как одно мгновение. Мы поужинали под пристальным, но незаметным взглядом Сольги. Лаурель, убирая со стола посуду, пожелала нам «сладких снов» с таким многозначительным взглядом, что у меня по спине пробежали мурашки. «Сладких-то она пожелала, а вот какими они будут…»

Поднимаясь по лестнице, я так запуталась в подоле платья, что едва не грохнулась носом на ступеньки. Велс догнал меня, крепкие руки подхватили меня как перышко, он громко рассмеялся и, на глазах у прислуги, внес в спальню на руках, громко чмокнув в висок. Поставив на ноги, он приготовился к шквалу упреков, но я молчала, переводя дух и пытаясь унять дрожь в коленях.

– Ева, ты не сердишься? – удивился он, заглядывая мне в лицо.

– Я видела, как Сольга смотрела на нас. Надеюсь, она не будет дежурить под дверью, слушая наши ночные беседы? – поинтересовалась я, стараясь говорить твердо.

– Думаю, до такого она не опустится. Вроде мы все очень убедительно показали, – он поймал мой взгляд, и в его фиолетовых глазах читалась тревога. – Ева, погоди… Ты же правильно поняла, что это всего лишь игра?

– Конечно, – кивнула я. – Для твоих родителей. А для той… настоящей? Ты же говорил, у тебя есть девушка на примете.

– Думал что есть. Теперь… я сомневаюсь, – он уклонился от прямого ответа, и по его лицу пробежала тень.

Я стояла, чувствуя себя абсолютно потерянной. Во-первых, я отвыкла делить постель с кем-либо. Во-вторых, моя привычная ночная форма – это старая мягкая футболка, а не эти кружевные церемонии. И в главных, его поцелуи оставляли на моих губах вкус дикого меда и безумия, от которого кружилась голова. Мой разум помнил разочарования прошлого, но мое тело, словно заново рожденное, трепетало от каждого случайного прикосновения, смутно вспоминая забытое страстное желание. Велс молча наблюдал за мной. Я, наконец, рванула за ширму, прихватив свою заветную футболку. «Будь я в купальнике, я была бы куда менее стеснительной! – мелькнула ироничная мысль. – Но девичья стыдливость, похоже, вернулась ко мне вместе с этим юным телом».

– Тебе помочь? – раздался его голос с другой стороны ширмы.

– Нет-нет! Я сама! – почти взвизгнула я. – Я уже почти освоила искусство побега из этих многослойных архитектурных сооружений! Поверь, у нас в мире носят меньше ткани и куда больше удобства!

– Это как? – в его голосе послышалось неподдельное любопытство.

– Велс, ты не мог бы… отвернуться? – робко попросила я.

– Зачем?

– Я хочу перебежать к кровати.

Он рассмеялся:

– Да иди уже! Я уверен, ты там закуталась с ног до головы, как всегда. Ничего такого не увижу.

Не дав ему договорить, я стрелой выскочила из-за ширмы и, чувствуя, как горит все мое тело, продефилировала до кровати и нырнула под одеяло. Щеки пылали огнем. Велс сидел в кресле, медленно расстегивая камзол, его пальцы скользили по пуговицам.

– Вот. Это и называется «минимум», – проговорила я, стараясь говорить уверенно, хотя сердце колотилось как сумасшедшее. – Я только что продемонстрировала принцип. Все понятно? Бывают и более… открытые варианты, но те я приберегала для особых случаев.

Здесь же я вспомнила, как тщательно выбирала нижнее белье для своей первой брачной ночи, как мечтала о страсти, описанной в романах… и как мой тогдашний муж пришел пьяным в стельку и не увидел ни меня, ни моих усилий. Я посмотрела на Велса. Он все также сидел, уставившись в одну точку, его лицо было серьезным. «Хотела бы я читать его мысли…»

Наши взгляды встретились. Он резко встал, почти сорвал с себя одежду и выключил свет. Кровать прогнулась под его весом.

За дверью послышались осторожные шаги. Не разбирая, приближаются они или удаляются, я решила сыграть свою роль до конца.

– Милый, иди скорей! Я уже заждалась тебя! – позвала я так громко и сладко, что сама себя не узнала.

– Иду, моя радость! – его голос прозвучал низко и хрипло. Он встал и с размаху плюхнулся на кровать, которая громко и выразительно заскрипела. Я вскрикнула. Шаги за дверью замерли на мгновение, а затем затихли удаляясь.

В наступившей тишине было слышно только наше дыхание.

– Я тебе не больно сделал? – тихо спросил Велс.

– Рука до свадьбы заживет, – буркнула я. – Не переживай.

Мы лежали в темноте, уставившись в потолок, и тишина между нами была густой, как мед. А в моей голове уже рисовались картины одна другой смелее: его руки на моей коже, его губы… Тело вспоминало то, о чем умолял разум. Велс тяжело вздохнул. Я улыбнулась в темноте. И тогда во мне проснулся тот самый азарт, та самая Ева, что любила приключения. Что мне терять? Я уже была замужем. А здесь, по его же словам, я снова «непорочна». Так в чем же проблема?

Я повернулась набок. Луна, пробиваясь сквозь щели в шторах, выхватывала из мрака его силуэт, высокий лоб, линию скул. Я приподнялась на локте, и ткань футболки сползла, обнажив плечо. Кожа загорелась под пристальным взглядом, который я чувствовала, даже не видя глаз.

– Велс, – прошептала я, и мой голос прозвучал хрипло и непривычно. – Ты снова читаешь мои мысли?

– Да, – его ответ был сдавленным, больше похожим на стон.

– И ты… хотел бы это сделать? Прямо сейчас? Или… все же есть та, другая, которую ты любишь? – последнее слово я произнесла почти беззвучно.

Он помолчал, и тишина стала невыносимой.

– Я обещал быть с тобой честным. Да, Ева. Все, о чем ты думаешь… я хочу. Но ты не любишь меня. А я… я могу ждать. Пока не дождусь. И тогда все твои мечты станут явью.