Отмороженный. Рудокоп

Алексей Пыжов

Отмороженный. Рудокоп

Глава 1

– ЗД-37!! – повысил голос распорядитель, и в упор посмотрел на молодого парня. Тот вздрогнул и с вопросительным взглядом, неотрывно, посмотрел на распорядителя.

Распорядитель – высокий человек…. А точнее, не совсем человек, но все же, человек. Голова, руки, ноги, все на местах. Он был одет в темно-серый комбинезон с ярко-желтым пятном на груди и на спине. Рост у этого не совсем человека под три метра и на фоне выстроенных перед ним людей, он казался великаном. Самое яркое отличие от людей в шеренге, в которой стоял ЗД-37, это наличие четырех рук. Но это никого не удивляло и все в шеренге, воспринимали это как данное. Все люди в шеренге стояли спокойно с безучастными лицами.

Распорядитель в одной, верхней руке держал плоский прибор, на который время от времени бросал свой взгляд. Второй верхней рукой он показывал ЗД-37 маленькую коробочку, которая почти вся умещалась в его руке. И одновременно, одной из нижних рук, показывал кулак.

Оно и без слов было понятно, ЗД-37 получил замечание, и если будет еще одно замечание за десять дней, тогда ЗД-37 лишится еды на два дня. Пить ему, конечно, разрешат, но только розовый сок из пищевого синтезатора. Не сказать, что питье было противным, но после постоянного его употребления, живот начинал бурлить и болеть. А во рту, появлялся противный привкус и сухость. Язык от начинающейся жажды становился шершавым, большим и казалось, что он не помещается во рту.

Во время наказания, пить что-либо другое запрещалось и к концу второго дня, человека не просто мучала жажда, а он готов был за каплю простой воды, сделать все что угодно. Испытавший подобное наказание хоть один раз, до жути боялся его повторения.

После окрика распорядителя, ЗД-37 понял, что теперь в течение десяти дней, придется более тщательно следить за своим поведением, чтобы не заработать второе замечание. А распорядитель, скотина такая, будет стараться подловить его на втором проступке и при этом, постоянно щерится. Зд-37, так и не разобрался, улыбка у него такая или он скалится.

Каждый раз, распорядитель при своей противной улыбке, приподнимал верхнюю губу и показывал свои мелкие и острые зубы. И вообще, его лицо было далеко от эталона красоты, по мнению ЗД-37.

Абсолютно лысый череп, без малейших признаков растительности на нем. На лице даже брови отсутствовали. Лоб достаточно высокий, но глазные впадины большие и когда смотритель закрывал глаза, казалось, что на тебя пялится безглазое существо, с провалами вместо глаз. Сами глаза смотрителя были растянуты и разнесены в стороны. Радужка ярко-голубого цвета и на этом фоне, оранжевая, продольная полоска зрачка, казалась неуместной и немного пугающей. Когда смотритель злился, у него глаза прищуривались, и была видна только оранжевая полоска зрачка. В такие моменты, ЗД-37 старался не смотреть в глаза смотрителю, да и вообще его не злить.

Нос на лице смотрителя начинался со лба и делил все лицо как бы на две части. Нос был широким, длинным и с небольшими ноздрями. При дыхании ноздри расширялись, и казалось, что они захватывают воздух и силком его вгоняют его в носовую полость. При выдохе ноздри слегка дребезжали, и создавался неприятный звук, отдаленно похожий на хрюканье или шлепанье. У других смотрителей такого не было, но его команде из десяти человек, достался именно этот смотритель, и приходилось с этим мириться.

Рот у смотрителя располагался в нижней части лица и как бы жил отдельной жизнью от всего лица. Рот широкий, губы тонкие, зубы мелкие и острые. Смотритель постоянно что-то жевал и иногда, по его подбородку, стекала слюна. Может он этого не замечал, а может, так специально вел себя. При этом, смотритель мог сплевывать зеленоватую, тягучую слюну, не замечая «сопли» изо рта.

Подбородок у смотрителя выделялся массивностью, угловатостью и тяжеловесностью. Я видел других смотрителей, из них было не мало особей женского пола, но ни один из других смотрителей не вызывал, такого стойкого отвращения.

Шея у смотрителя была мощной и толстой. Имела относительно трапециевидную форму и начиналась от ушей, почти на затылке головы. Уши у смотрителя, впрочем, как и других представителях этого вида человечества, могли отвисать и почти болтаться, как настоящие тряпочки. Но иногда, они поднимались торчком, и тогда казалось, что смотритель прислушивается, но это было не так. Чаще всего, поднятие ушей происходило у смотрителя, когда он видел самку своего племени, или при опасности. Со стороны уши казались кожистыми перепонками, особенно когда обвисали по сторонам головы. Но при поднятии, особенно на просвет, можно было увидеть толстые, плотные прожилки, как веточки у деревьев.

Грудная клетка смотрителя, на взгляд ЗД-37, была развита очень хорошо и выступала вперед настоящим бугром. Верхняя пара рук начиналась в плечевом суставе, как у нормальных людей и если бы оторвать нижнюю пару рук, то смотрителей, на расстоянии, можно было бы принять за нормальных людей…, только больших.

Вторая, нижняя пара рук, росла из-под верхних рук и носила больше вспомогательный характер. Более тонкие, более изящные, конечно, по сравнению с верхней парой рук. Как замечал ЗД-37, смотрители использовали вторую пару рук для более мелкой и ответственной работы.

Вот с талией, или с тем местом, где должна находиться талия, у разных смотрителей было по-разному. У нашего смотрителя это было узкое место, перетянутое широким поясом. Ниже шел таз и сравнительно короткие, но мощные ноги. Бегунами смотрители были никудышными, но прыгунами отличными. Как у них гнулись ноги, было не понятно. Иногда, чтобы присесть или что-либо поднять с пола, ноги смотрителя от бедра уходили назад, и он опускался на стопы ног, тазом. Но в другом случае, смотритель поступал как обычный человек, сгибая ноги в коленях, и приседал до земли, или просто вставал на колени.

Стопы ног, у смотрителей были большие, широкие и как казалось ЗД-37, пальцы на стопах могли сжиматься в кулак. По крайней мере, обувь смотрителей позволяла это делать. Сколько пальцев на ногах, и вообще, были ли они там, никто из команды ЗД-37, не видел.

В то время, как на верхней паре рук, пальцев было четыре и все толстые и мощные. А на нижних конечностях, пальцы напоминали человеческие, но с четырьмя фалангами и колебались у разных смотрителей, от четырех до шести. Чем могло объясняться количество пальцев на нижних руках, ЗД-37 не интересовался и это, даже не возбуждало у него интереса.

Весь необычный вид распорядителей воспринимался как данное и повседневное, мало затрагивающее сознание. ЗД-37 больше интересовало выполнение нормы по добыче руды и возможность хорошо выспаться.

ЗД-37 был шахтером, как называли их смотрители. Но шахтер, по представлениям ЗД-37, был человек, махающий тяжелой железякой и добывающий камни…, руду. Он на шахтера мало походил, так как камень за куполом, под которым все жили, дробил механизм. А его, ЗД-37, скорее всего, можно посчитать водителем этого многорукого или много манипуляторного, передвижного, а при необходимости и летающего, агрегата…, механизма. Как его называли смотрители – Робота-добытчика.

В общем, это довольно сложный механизм, совмещающий в себе робота-добытчика, транспортное средство с кузовом и крохотный космический кораблик.

Весь механизм состоял из трех заменяемых, и можно сказать, автономных модулей. Первый – самый основной, где располагалось все управление, и сидел сам шахтер. Это так называемая кабина, которая могла самостоятельно передвигаться, на коротких манипуляторах и «прыгать», используя для этого крохотные реакторы, расположенные в нижней части кабины. «Прыгать», ЗД-37 еще ни разу не пробовал, так как видел последствия подобных прыжков.

Некоторые «умельцы», по непонятным причинам, иногда использовали реакторы под кабиной и «прыгали». После затяжного прыжка, кабина медленно опускалась вниз и не всегда удачно. Он не раз наблюдал, после падения кабины, сломанные вспомогательные манипуляторы и треснувший стеклянный колпак, через который, мастера-шахтеры, могли смотреть в любую сторону.

Два раза таких отчаянных прыгунов, он мог видеть лично, после затяжного «прыжка», мертвыми. От сильного и продолжительного импульсы реакторами, капсула уходила в космос и тогда, их вылавливали смотрители. Но смотрители не спешили спасать шахтеров и некоторые, успевали задохнуться в своих кабинах. Смотрителей больше заботило выловить саму капсулу, управляющий модуль, чем спасать самого прыгуна.

В редких случаях, возвращали в купол живого шахтера, ведь в кабине была слишком слабая система жизнеобеспечения, рассчитанная от силы, на двадцать часов работы. Потом необходимо было менять заправку, питающие стержни…, а ко всему, смотрители считали таких прыгунов беглецами с астероида и старались показательно наказывать. Даже на их крики о помощи, смотрители мало обращали внимания, а порою включали обзорный экран связи, давая возможность насладиться этой мольбой всем остальным шахтерам.

ЗД-37 не понимал таких попыток побега и считал, это больше похожим на самоубийство, чем на настоящий побег. А для смотрителей, можно было подумать, подобные «побеги-прыжки» были настоящим развлечением. Как по-настоящему развлекались смотрители, никто из шахтеров не знал. У них, у шахтеров, имелись и другие заботы. Первое – добыча руды в течение двенадцати-четырнадцати часов каждый день. Все зависело от расторопности шахтера и умения управляться с роботом при выполнении плана. Второе – это сон.

Навещать женщин не запрещалось, но мало кто из них, после «трудовой вахты», соглашался на общение с мужчиной. Да и среди мужчин, после трудового дня, мало кто смотрел в сторону женщин.

Второй, не менее важной частью, модулем, во всем роботе, считалась передвижная платформа, с мощными манипуляторами впереди. Вот с их помощью, в основном, добывалась, дробилась и грузилась порода в кузов. Всего манипуляторов имелось шесть штук. По три манипулятора с каждой стороны кабины. Их можно было менять, в зависимости от целей работы. Например, для захвата больших предметов или для производства ремонта, с соответствующими приспособлениями. Но последний вид манипуляторов можно было использовать как оружие ближнего боя, и шахтерам их не выдавали. А вот у смотрителей, подобные манипуляторы имелись.

Два верхних манипулятора, были приспособлены для дробления камней, породы. Это были мощные клещи или что-то похожее на большой молот, при ударе которым, выбрасывался сгусток энергии, который и дробил породу. Эти манипуляторы, кроме массивности и мощности, отличались малой подвижность. Они имели сравнительно малый ход в стороны и в основном, были расчитаны на движение вверх-вниз.

Вторая, средняя пара манипуляторов напоминала многосоставные руки и могла двигаться, практически в любую сторону, каждая со своей стороны. Вот именно ими, можно было делать, так называемую, тонкую работу. Например, отщелкнуть захваты кабины, подтянуть кабину к посадочному месту, поменять другие манипуляторы. Или, сменить погрузочную платформу на контейнер, но это старались делать в мастерских, а не в полевых условиях. Кроме этого, этими манипуляторами, можно было убрать камень или кусок породы, попавший под гусеницы платформы. На концах этих манипуляторов, имелись подвижные захваты, отдаленно напоминающие пальцы рук. Каждым таким пальцем можно было управлять отдельно, или всеми сразу, всунув руку в специальные «перчатки», в разъемы.

Самая нижняя пара манипуляторов тоже имела большую подвижность и предназначалась для погрузки породы в кузов или контейнер. На манипуляторах имелись большие ковши и лопаты, которые позволяли подгребать руду ближе и наполнять ковши. Наполненный ковш, аккуратно, приходилось нести к кузову или сгружать в специальный контейнер.

Эти манипуляторы были разнесены в стороны и имели собственные, поддерживающие гусеницы. При движение от спального купола к месту работы, манипуляторы прижимались к основному корпусу робота и не мешали более быстрому передвижению. Но при погрузках, без поддерживающих гусениц, манипуляторы могли повредиться и тогда, смотрители, засчитывали сразу два нарушения. И как следствие, наступало наказание – два дня на розовом соке. Иногда, могли заменить на увеличение выработки в течении дня, от трех до шести дополнительных дней. В зависимости от степени повреждения манипуляторов или добросовестности шахтера.

Вот только смотрители никогда не разменивались на малый строк наказания и редко когда допускали снисхождение и шахтеру, при любой поломке, приходилось работать, чтобы успевать выполнять увеличенную норму по шестнадцать-восемнадцать часов за смену. А тем, кто не успевал или откровенно филонил, добавляли еще и диету на розовом соке.

Сволочи. Для смотрителей была не важна причина поломки или аварии. Для них, был важен сам факт и невозможность выполнение дневной нормы по добыче руды. А за своим «инструментом», шахтер должен сам следить.

ЗД-37 один раз испытал такое «счастье», последствие поломки, но тогда ему повезло. Поломка одного манипулятора, а вернее, его подвижной части, случилась почти в конце рабочей смены, и помучавшись, он выполнил дневную норму по добыче руды, и только потом, в спальном корпусе, сообщил смотрителю о поломке. В результате он заработал три дня увеличение рабочего дня, но ему и этого хватило за глаза и научило, перед каждым выходом из купола, проверять и тщательно осматривать своего трудягу.

Третьим сменным модулем была погрузочная платформа с высокими бортами или контейнер.

С контейнером было труднее работать и для его погрузки, приходилось измельчать руду более тщательно, на мелкие части. Но при использовании контейнера, уменьшалась дневная норма и заменялись верхние манипуляторы. Для ДЗ-37, это был своеобразный отдых, так как он научился при измельчении руды ставить задачу манипуляторам на самостоятельную, автоматическую работу, а сам, в это время, мог немного вздремнуть. Зато погрузка, требовала повышенного внимания и выматывала больше, чем при погрузке платформы.

Надо отметить, что платформа, что контейнер, оба имели самостоятельные двигатели, которые и позволяли производить транспортировку груза от места добычи, к приемному терминалу. И эта транспортировка входила в навык шахтера.

Терминал, в который свозилась добываемая руда, был самым настоящим космическим кораблем, который зависал в непосредственной близости от разрабатываемого астероида и несколько месяцев, пока его загружали, висел рядом.

Если погрузка кузова-платформы осуществлялась на поверхности астероида, то разгрузка требовала определенной сноровки и опыта. При подлете к транспорту, надо было так рассчитать импульс от двигателей, чтобы одновременно, не проскочить мимо транспорта и одновременно не врезаться в борт. Требовалось, в идеале, зависнуть перед створками приемного люка или медленно двигаться, пока робота не подхватит транспортный луч. При этом, сам робот-добытчик должен быть развернут в сторону транспорта кузовом-платформой, чтобы выгружаемую руду ничего не мешало подхватить вторым транспортным лучом.

Если по случайности или по неопытности шахтера, выгрузка платформы происходила недостаточно близко или в стороне, при недосягаемости транспортного луча, то шахтеру не засчитывали эту доставку, и приходилось делать еще одну ходку, за свое личное время.

С контейнерами было в этом отношении проще. Их надо было всего лишь подвести к определенному месту, где их снимали манипулятором или тем же транспортным лучом и закрепляли другой. Но и при этой операции, имелись свои трудности. Если врежешься в борт транспортника, то тут же следовало наказание от смотрителя, и добавлялся еще один контейнер.

Короче, если хочешь работать без штрафов и наказаний, то приходилось не спешить и учиться самостоятельно, управлять роботом.

Не сказать, что ЗД-37 был мастером своего дела, да и шахтером он никогда не мечтал становиться. Просто, он по своему характеру старался вникать в мелочи и естественно, не только обучался самостоятельно работе на роботе-добытчике, но вникал в особенности по добыче руды, и по управлению и маневренности самого робота, при полетах к терминалу.

ЗД-37 вообще не помнил ничего про себя до работы в роботом-добытчиком, но был твердо уверен, что его имя, вовсе не ЗД-37…. А какое? Он тоже не помнил. Он вообще ничего не помнил из своей жизни до шахтера. Все его воспоминания начинались с момента, как его в числе других людей, загрузили в темный ящик, из другого темного ящика, и хорошенько поболтав, как будто хотели перемешать содержимое ящика, выгрузили под куполом, на этом астероиде.

Почему на астероиде?

Так объяснили смотрители.

Потом, в течении неопределенного времени его, и других привезенных, обучали теоретически, управлению роботом-добытчиком, а практическую часть обучения, будущие шахтеры, постигали уже самостоятельно.

Теоретическое обучение тоже происходило весьма странно. Их усаживали в кресло, привязывали ремешками ноги и руки и практически вбивали в головы определенные знания. После каждой процедуры, несколько дней болела голова, и ныло все тело, но отдыхать и отлеживаться, приходить в себя, им не давали и вдалбливание в головы теории, проходило с завидной регулярностью.

Монотонная долбежка и изматывающая головная боль, не позволяли следить за временем «обучения». Все сливалось в сплошную череду сна, изматывающей головной боли и сидением в кресле. ЗД-37 даже не мог припомнить, как часто его кормили и что вообще он ел во время обучения. Отложилось в памяти, что постоянно хотелось пить, и он поглощал розовую жидкость литрами…, литрами…, и литрами.

Когда закончилось теоретическое обучение, его, с такими же учениками, усадили в кабины и включили круговой обзор. Это, был своеобразный шок!!! Он впервые увидел космос. Сколько он просидел, в кабине, не шевелясь, он не знал, но хорошо запомнил, как два смотрителя выволокли его из кабины и отходили дубинками. После проведения воспитательного процесса, ему позволили отлежаться остаток дня и ночь…, и опять загнали в кабину…. И практическое обучение роботом-добытчиком, началось…

Выпускали из кабины только поспать и на короткое время, два раза за день, оправится и поесть. Если у кого не получалось терпеть и оправлялся в кабине, то так и сидел в ней целый день. К концу дня от них воняло и вместо сна, им приходилось под холодной водой стирать одежду, мыться самим и ко всему, чистить кабину.

Надо отметить, что вода тоже была в ограниченном количестве. Как ее учитывали на отдельно взятого человека, ЗД-37 не знал, но ее учитывали. И тем, кто не умел терпеть, приходилось ходить не только в мокрых комбинезонах, но и с приличным запашком, от собственных отходов.

В первое время обучения, смотрители не скромничали и постоянно приучали будущих шахтеров к дисциплине, повиновению и быстрому исполнению всех команд. Самых тупых, борзых или не желающих «обучаться», часто садили в неудобные, маленькие клетки, и подвешивали не очень высоко в проходах или в общественных помещениях. Так сказать, для наглядности и воспитательного процесса. Просто так, даже в скорченном состоянии, наказанным сидеть не позволяли и время от времени, по клеткам пробегали яркие огоньки. Наказанные орали от «удовольствия», посылая на головы воспитателей различные «пожелания». И эти крики и просто вой, можно было слышать не только в общей столовой, но и во время отдыха. Получалось, что наказывались не только провинившиеся, но и все остальные. Через некоторое время, провинившихся начинали ненавидеть все шахтеры и не редко, можно было наблюдать, как некоторые люди останавливались и плевали в провинившихся, особенно, когда они кричали и подвывали.

Бросать в провинившихся чем-либо, или бить их через прутья решеток, категорически запрещалось, а плевать…, запрета не было. И возмещение злобы или усталости, в виде плевков в наказанных, было весьма распространенно. Некоторые, самые «уставшие», пробовали помочиться на клетки…, на наказанных, но смотрители в эти моменты пускали огоньки по клетке и тогда, крики от «удовольствия» получали оба. Наказанный и тот, кто на него мочился.

К концу практических занятий, большинство будущих шахтеров, умела управлять роботом-добытчиком и их рассаживали в кабинах старичков и позволяли несколько дней, так сказать под присмотром, покататься в холостую. Потом проводили своеобразный экзамен, и что называется, первый, самостоятельный выход.

Сегодня, выборочно, шахтеров подняли на час раньше положенного времени. Выстроили в огромном ангаре, где на «отдых» ставились многорукие помощники и смотритель, монотонно и нудно вещал об оказанном нам доверии. И это доверие, мы должны ценить и быть благодарны. Как понял ЗД-37й, ему, в числе еще нескольких десятков опытных шахтеров, доверили «воспитание» новичков и по этому торжественному случаю, в течение трех смен, снижается норма выработки на целых два рейса к терминалу.

ЗД-37 хотелось взвыть от подобной честь, от оказанного ему доверия, но его мнением никто не интересовался. И как он мог представить, реакция на отказ не задержит наказания. А он еще не забыл, каково это быть учеником у опытного шахтера, вспомнив свое обучение. Сидение скорчившись, рядом в кабине, с креслом шахтера, не иметь возможности хоть на мгновение вытянуть ноги, слушать нудный бубнеж шахтера, получая тычки в голову и постигать науку управления роботом.

Ему, наверное, повезло, так как его «учитель», практически не бил его и не пинал ногами, при каждом удобном случае. Другие ученики покидали кабины своих «учителей» с синяками на лицах, а некоторые прихрамывали или поддерживали одну из рук.

Ему, наверное, повезло, что его «учитель» был хорошим рассказчиком и не менее хорошим специалистом, который делился своими знаниями, навыками и маленькими хитростями.

Ему, наверное, повезло, что «учитель» не срывал на нем свою злость и «радостное» раздражение, а сам стойко терпел неудобства и даже подбадривал своего ученика.

А вот сейчас, ему явно не повезло, стать самому «учителем» и объяснять новичку, все тонкости по управлению роботом-добытчиком. Ему не повезло стать одним из лучших шахтеров, и как заявил смотритель, обрести доверие хозяевов прииска. И когда смотритель, вкрадчиво поинтересовался, есть ли у кого вопросы, ЗД-37 поднял руку. Смотритель явно был недоволен такой инициативой, его взгляд не выражал ничего хорошего, но ЗД-37 спросил.

– Будет ли мне позволено, выбрать самому ученика?

Во взгляде смотрителя промелькнул интерес, потом удивление, и ЗД-37 физически почувствовал исходящую от смотрителя волну гнева. ЗД-37 поздно понял свою оплошность и приготовился к наказанию, или в лучшем случае, просто удару дубинкой. Но смотритель неожиданно успокоился, задавив свой гнев и вполне доброжелательно спросил.

– Ты хочешь самку?

Вопрос был слишком коварным. Ответь ЗД-37 «да» и это могло послужить причиной увеличения дневной нормы выработки. Так как желание пообщаться с женщиной, могло означать, что он полон сил и мало устает на работе. Ответ «нет», тоже не нес в себе ничего хорошего, и смотритель мог его расценить, как проявление неуважения к самке. А как раньше упоминал смотритель, в их обществе, это настоящее оскорбление.

– Прошу извинить, господин, – ЗД-37 опустил взгляд к полу. Постаравшись, даже не смотреть на смотрителя. – Я не делю будущих шахтеров на самок и самцов. Но если вы мне позволите, я готов принять любого ученика, которого вы сами назначите.

– Слишком ты умный, ЗД-37. – тон сказанного смотрителем ничего не предвещал хорошего. – Но мне твой ответ понравился. Я разрешаю тебе выбрать самостоятельно ученика, – в голосе смотрителя прозвучала угроза, и ЗД-37 затаил дыхание. – В течении десяти твоих шагов. Ты, согласен?

Десять шагов. Это как? Вдоль шеренги будущих учеников? Или просто десять шагов? С места на котором я сейчас стою.

Десять шагов, могут стать последними моими шагами, если я поступлю в разрез с мнением смотрителя и не разгадаю его извращённый смысл условия. А может, десять шагов, это туда и обратно, чтобы успеть вернуться в строй? Мое неосознанное и несдержанное желание, может приподнять меня в глазах смотрителя над другими шахтерами, а может, опустить, и тогда, смотритель поставит меня в список бунтарей. В любом случае, это плохо.

ЗД-37 поднял взгляд на смотрителя, делая ему своеобразный вызов, и твердо произнес.

– Как прикажите, господин.

Смотритель смотрел на ЗД-37, скалился, возможно, улыбался и приказал.

– Подойди.

ЗД-37 сделал два шага, выходя из стоя и замер. Смотритель смотрел на него удивленно и поинтересовался с прищуром.

– В чем дело? Я, сказал, подойди.

– Прошу извинить, господин. Я не совсем понимаю условие вашего разрешения.

– Какое? – это было спрошено таким тоном, что пора было согнуться и приготовиться к удару дубинкой. Но отступление грозило еще большим наказанием, и ЗД-37 решился.