Пять близнецов

– Вы заметили? У него на шее ни одного шипа.

– Да вы просто миссионеров не видели! Я уже не удивляюсь.

– А я ему завидую.

– Когда-то мы были такими же!

– Они вообще моются?

– Вы видели его лицо? Он так удивленно смотрел на все происходящее, как будто… как будто с ума сошел.

– Как вы думаете, он хоть немного поймет из того, что ему скажет Мерк?

– Лишь бы он потом не убил нас этим оружием.

– Не-е-е-т, он же чтит нас. Мы же для него боги.

– Если уж боги, то только жульничества.

– Нет, вы видели, какое у него серьезное лицо? Чувствую, чувствую все кончиться плохо.

Многие из них еще никогда не видели людей так близко. Они и на улицу выходят редко, ведь одни люди безумно их чтят, а другие зовут лже-богами и хотят убить. Да и вмешиваться в жизни людей можно далеко не всем. И вообще, зачем выходить на улицу, когда так много развлечений в пирамиде?

***

Огромные ковры из зеленой травы. Полевые цветы: синие, желтые, фиолетовые и красные. Коричневая протоптанная тропа, змеей обходящая серые валуны. Белые облака, точно артисты, принимающие самый разный облик, и светло-голубое небо, захватившее все пространство. А видно это благодаря желтому солнцу. Но не все вписываться в этот мир, где ветки – корявые, валуны – неровные, тропа – кривоватая. Жилище богов – абсолютно ровная, прямо-таки идеальная, огромная серебряная пирамида, вокруг которой страшно ходить не только маленьким зверькам, таким не совершенным со своими болячками и ранами, но и большим темным волкам, недоверчиво принюхивающимся к странному явлению. Да, пирамида смотрелась здесь также плохо, как шипы на шее. Даже Джеймс, только что бывший в гостях у богов, мог бы расписаться на этих словах. Он смотрел и думал:

– Вам здесь не место.

Да, боги помогали. Но… что-то в них было отталкивающее. Может быть то, что такие великие существа живут так близко. Раньше было приятно верить, что боги где-то далеко, не могут вот так прийти к тебе и упрекнуть, зато все видят и помогают… издалека. Может быть, остались какие-то сомнения насчет богов. Неясно что, но существовало нечто такое, отчего Джеймс вновь сказал:

– Вам здесь не место.

Возможно, парню просто не понравилось, что люди сами не дошли до такого оружия. Джеймс знал, что раньше луки были намного хуже, чем сейчас, да и железо у людей появилось не сразу. Джеймс верил, что люди и сами бы дошли до оружия богов, но позже. А боги взяли и нарушили должный ход событий.

– Мы бы и сами дошли до этого, да, Скакун? – спросил у лошади Джеймс. Как он заметил, Скакуну не нравиться пирамида. – Мы бы тоже дошли до этого… а значит, возможно, и боги когда-то стреляли из луков. Постой…

Может быть они не наделены никакой магической силой? Может, они просто очень долго существовали в этом мире и без какой-то магии, а с помощью опыта, медленно, но верно дошли до такого оружия, как бластер? Хотя, это, конечно, полный бред, ведь это противоречит учениям, но… но ведь и учения иногда оказываются ложными. Да, еще недавно мы верили в Хранителя, но его просто не было! А если он и был, то никак нам не помогал. Но не в этом суть, Скакун. Возможно, нет никаких богов, но есть прогресс. Зачем же тогда боги врут? Может, они даже не хотят нам помочь? Ох, надеюсь, боги не умеют читать мысли.

Джеймс ломал над этим голову. Он все думал, думал и думал, пока не рассмеялся:

– А что же тогда значит мой символ на ладони? Действительно, я плохо соображаю по утрам. Подумать только, какие мысли крутятся у меня в голове… Да уж, хахах.

После этого Джеймс отправил коня в галоп. Солнце только поднялось, день еще впереди и нужно все успеть.

***

Как-то граф Генрих Рыжая Голова спросил у мудреца:

– Когда стоит устраивать пир? Перед рыцарским турниром, чтобы во время трапезы музыканты и певцы своей музыкой возбудили благородных сиров на подвиги? Или же после, чтобы победитель, и те, что отличились на турнире, могли с удовольствием и спокойствием насладиться прекрасными многочисленными кушаньями?

И тогда мудрец почесал затылок и закрыл глаза: задумался. Думал он час, и думал два. Все извилины на голове того мудреца напряглись, но ответ пришел не из головы, а из живота. Тот, проказник, не постеснялся заурчать при самом графе, а тем временем мудрец молвил:

– Когда не знаешь, какое из двух хороших дел выбрать, то поступай вразумительно – выбирай оба.

Так мудрец остался сытым до конца дня, граф угодил жителям своего города, а победителю турнира пришлось довольствоваться вдвое меньшему выигрышу, чем планировалось ранее, но все в тот день остались довольными. Многие, по крайней мере. Вроде бы…

А потом пришлось повысить налоги.

***

За часы, проведенные в пирамиде, город сильно изменился. Из серой каменной пустыни он превратился в солнечную обитель, кишащую жизнью. Лорды на позолоченных разноцветных повозках, рыцари и всадники на разномастных благородных животных, торговцы и наемники на своих двух, крестьяне на разодранных пятках, все – бедняки не в счет – спешили на пир, устроенный любимцем народа Графом Рыжая Голова, которого разве что завистники звали Графом Лысая Башка. И то лишь за спиной. Или открыто… но с веревкой на шее.

Крепость графа нельзя было назвать грандиозной, тем более после увиденной огромной железной пирамиды, но все-таки во время строительства каменщики постарались так, как молодыми не старались в постели. Каменная стена, толщиною около ярда, заканчивалась лишь там, где начинались четыре круглые башни. Деревянные надстройки, как бы продолжения стены, только не вверх, а в бок, имели крупные дыры в полах, из которых во время осады стекали кипяченная вода, горячая смола и не менее жгучие ругательства осажденных. А там, внизу, хоть и не было рва, зато находились земляные валы, мимо которых Джеймс сейчас проезжал.

Вне помещения расположились далеко не самые элитные гости, и среди них Джеймс сразу нашел чуть грустных подопечных: он наказал не пить стражникам, которым предстоит сражаться против монстров полнолуния. Джеймс понимал, они выпьют. На каждом пиру по кружке.

Проходя мимо столов, Джеймс здоровался со стражниками, желал им хорошо провести день и напомнил оставаться в боевом состоянии. А чтобы они не задавали вопросов на счет новых приобретений, он спрятал их под плащом. Правда, так не могла сделать со своим животом жена Джеймса, Кейтилин. Она должна родить в этом месяце, а прийти на пир и того скорее.

В замке было прохладно, а промасленные факелы хорошо освещали коридоры. Однако здесь сохранялось чувство неловкости, ведь вести себя надо как полагает, особенно когда ты не из знатного рода. По правде, вообще неясно, из какого, зато пользуешься популярностью богов, и только потому и здесь.

– Здравствуйте, лорд Генрих, здравствуйте, госпожа Сессилия, здравствуйте, милорды и миледи. Я рад в этот день видеть всех вас, – поклонился Джеймс, стоило ему войти в зал.

На огромном столе, покрытом скатертью с затейливыми узорами, можно было найти любое блюдо. Хлеб белый, черный и даже зеленый – к вашим услугам. Свинина с грибами, кабанина с баклажанами, говядина с бобами – все, что пожелаешь. Жареные окуни, копченые угри, отварные тунцы, соленая сельд – наслаждайся. Овощи были повсюду, как и запах всех перечисленных блюд. Не обходилось и без красного и белого вин, эля, хмельного пива. Гости нетерпеливо ожидали остальных, желая как можно скорее преступить к трапезе. Их слюни текли как у собак.

Кушанья так радовали глаз, что некогда было смотреть на зеленые и красные гобелены и портреты суровых и важных отцов Генриха, одетых в роскошную одежду. Но все-таки здесь находилось что-то такое, способное отвлечь внимание от еды.

Джеймс не привык обращать внимание на одежду – в мужчинах его интересовала лишь одежка, в складках которой можно спрятать нож или та, что из стали, а девушек он считал прекрасными и без всяких пышных юбок. Но сегодня парень все-таки пригляделся к одежке. Он вспомнил, что у богов та была свободной, а не торчала во все стороны, как перья у общипанной курицы.

Ричард Дендремон первым привлек внимание Джеймса. Загнутые вверх сапоги с длинными носами, штаны с кожаным поясом, красивая котта, несколько перстней на пальцах, что украшены драгоценными камнями, позолочены или посеребрены, а волосы очень темные, густые, манящие, длинные. На всеобщее обозрение выставлена ухмылка, а позади виднелась рукоять двуручного меча. Такой меч в разы длиннее фальшиона Джеймса, он и рубит лучше, и колоть способен.

Рядом с известнейшим рыцарем Божьего Города стояли самые прелестные дамы. Тут ворковала Изабелла с милейшим личиком, красивыми голубыми глазами и завлекающим вырезом на груди. Хихикала и Мейбл, со своими пышными грудями и юбками, розовыми щечками и мило хлопающими ресничками.

– Сир Ричард, чего же вы остановились? Кажется, вы говорили, что противник ткнул вас в живот, – заговорила Агнесс. Внешностью она, пожалуй, уступала Изабелле и Мейбл, хоть и считалась красивой, но была в ней некая уверенность, она как бы возвышалась над всеми, как и ее белая острая шапочка геннина.

– Не ткнул, а попытался. В последний момент я схватил меч железной рукавицей, отвел удар в сторону и нанес свой, – не слишком хвастливо заявил Ричард. Дамы им восторгались, пускай и краем глаза поглядывая на самого именитого мужчину этого города – Джеймса. Да, тот родился не рыцарем, но очень оригинальным способом достиг почти их уровня. Всех интересовало, что же великие боги разглядели в, казалось бы, обычном человеке.

И сейчас он, минуя всех, подошел к графу и его жене, показывая новые подарки судьбы.

– Сегодня, милорд, я побывал в обители богов. Там были и феи, и оборотни, и существа, о которых я еще ничего не успел узнать. Но самое главное – боги подарили мне оружие, – сказал Джеймс доставая бластер.

– Подойдем поближе, чтобы лучше слышать сира Джеймса, а, сир Ричард? – мило взглянула на Дендремона Изабелла.

– Он, как всегда, ничего интересного не расскажет, миледи, – улыбнулся Ричард, смотря, как Агнесс неторопливо пошла к Джеймсу, за ней чуть бодрее Мейбл, а там уже и Белла, улыбнувшись:

– Давайте в этом убедимся.

Джеймс удовлетворенно вздохнул, увидев, что его окружили. Он начал рассказывать обо всем, что увидел, услышал и почувствовал в пирамиде богов. Когда он закончил, Ричард рассмеялся:

– Ох, Джеймс, мне так тебя жаль.

– Отчего же? – Джеймс заметил, что все посмотрели на Ричарда.

– Ты и в правду думаешь, будто боги дали настоящее оружие обычному человеку? Да, все мы, благодаря твоему хвастовству, знаем, что они тебе помогают. Но я сомневаюсь, что у тебя в руках действительно оружие. Что это вообще такое? Где здесь клинки или шипы? Почему оно такое короткое? Единственное, что на мой взгляд, можно сделать с врагом, используя эту игрушку, так только рассмешить, – и в зале раздались смешки. Народу прибавилось. До этого многие переспрашивали, что же рассказывал Джеймс, но сейчас все уставились на Дендремона.

– Тогда, сир Ричард, буду рад поднять вам настроение, потому что сегодня я намереваюсь по-дружески сразиться с вами на турнире, – не выдержал Джеймс. Он понимал, у него слишком мало опыта владения бластером, но ему показалось, что он справиться, если понадобиться.

– Ты, наверное, забыл, что не можешь участвовать в турнире, ведь ты не рыцарь, – ухмыльнулся Ричард, осушая кубок. Джеймса раздражала наглость Дендремона. К нему в третий раз за сегодня обращались на «ты», и хоть он на самом деле не сир, как его вежливо называли остальные, потому что он отмечен богами, но Ричард мог бы не напоминать об этом.

– А вы, наверное, забыли, что сегодня полнолуние, и существа, что зовутся кричащими двуногами, нападут на Божий Город, в коем мы живем. И мне, как начальнику стражи, стоит оставаться целым и невредимым, бодрым и отдохнувшим, чтобы как следует отразить атаку. Поэтому на этом турнире мне лучше не бывать. Но для вас я сделаю исключение, – хмыкнул Джеймс. Он хотел также дерзко промочить горло, но его окружила толпа, а вырываться из нее сейчас – трусливо убежать от лишнего внимания. А пить после таких разговоров хотелось.

– Ну, знаешь, короли тоже сражаются на турнире, хотя если они умрут, будет плохо всему королевству. Вот лет десять назад Уильям Твердорукий выиграл на турнире, не боясь, что его убьют, а с нашим королевством Пламя Высших ничего не случилось. Представляешь? А все потому, что турниры существуют, чтобы дух, вера и мастерство воинов благородного происхождения возвышались до небес, – ответил Ричард.

– В общем… невзирая на все сказанное, я… сражусь с вами… после турнира. Вместе со своим новым оружием. Вместе с оружием богов! – поднял кулак вверх Джеймс. Многие одобрительно закивали.

В этот момент в прекрасном платье вошла Кейтилин. Вообще-то они должны были идти вместе, но женушка задержалась, а Джеймс не стал ее ждать. Обменявшись поцелуями и любезностями, парень обещал рассказать ей про свое похождение к богам попозже, и они уселись за стол. Генрих, видя, что все пришли, сказал:

– Ровно три сотни лет назад наши боги, именуемые также дилийцами, вернулись к нам. До этого они были здесь лишь для того, чтобы создать все живое. И теперь они улучшают нашу жизнь, причем уже которое столетие. В честь этого мы и устраиваем пиры и турнир! Все к столу!

Было утро. Некоторые лорды, можно так сказать, еще не проснулись, а потому играла тихая успокаивающая арфа. Джеймс снова рассказал про прием богов, вспомнив некоторые подробности, а потом беседа ненадолго утихла.

На помощь арфисту граф позвал рыжую девушку с лютней, светловолосого парнишу с дудкой и борова барабанщика. Почти сразу же пришли танцовщицы, чьи стройные, холеные ножки виднелись во время пляски. Казалось бы, разве можно тут жаловаться хоть на что-то?

Здесь Джеймс не чувствовал себя своим. Почему? Он не родился лордом, он добился такого круга благодаря богам. Джеймсу казалось, что он этого не заслужил. Да, по сути, многие лорды не достойны своих богатств – они их получили по чистой случайности, им повезло родиться у знати. Но Джеймс думал, что боги выбрали не того, ведь парень ничего выдающегося не сделал. Если только не ошибся.

Когда он жил у лорда, ему хотелось встретить своих настоящих родителей. Пусть они были бы крестьянами, зато настоящими, и любовь их стоила бы дороже всех драгоценностей и яств, присутствовавших в этой комнате.

А что за лицемерие? Вы так замечательно выглядите, миледи, это платье вам весьма подходит. Сколько раз уже Джеймс говорил это. А ведь он ненавидит даже это слово «миледи», значащее «моя леди». Какие они ему леди? Он о них ничего не знает. Джеймсу иногда хотелось сказать правду, но он ведь даже не рыцарь. Джеймс чувствовал, что ему здесь не место. И вскоре он сменил его.

Ристалище предстало перед его взором. Здесь атмосфера боя, а это Джеймс любил. Он считал, что рожден для сражений, и вряд ли существует занятие, способное принести ему большее удовольствие, чем это. Разве что любовь.

Но, к сожалению, рядом с ним не было родственной души. Кейтилин начинала надоедать.

Когда-то он сделал выбор, о котором с каждым днем жалеет все больше.

Ристалище представляло собой круглое деревянное сооружение без крыши, внутри которого была опять же деревянная перегородка для рыцарей. Скамей поставили очень много, поэтому все – бедняки не в счет – могли полюбоваться предстоящими сражениями. Однако почетнейшие места были у Генриха и его круга, в который не входил знаменитый Джеймс. Как и Ричард Дендремон. Они как раз подходили к самому молодому герольду Герберту.

Тот держал в руке коричневый фолиант, хмурил брови и поглаживал настолько темные, насколько длинные усы. Коричневый дублет имел на себе золотых змеек. Зеленая и фиолетовая колготы сочетались с зеленым и фиолетовым рукавами. Загнутые вверх носы кожаных сапог Герберта указывали на его шелковый берет с тремя перьями.

– Здравствуйте, сир Герберт, не могли бы вы нам помочь, – тронул за плечо герольда Ричард. Он улыбался, надеясь и ожидая от Герберта упреков относительно происхождения Джеймса.

Враги хотели, чтобы после победы кого-либо проигравший заплатил выкуп, а все это очень похоже на турнир, пускай и всего лишь между двумя соперниками. Джеймс не желал, чтобы потом говорили «Джеймс столь низкого рода, что когда он хотел сразиться с Ричардом на турнире, ему запретили». Джеймс ожидал, что именно этот герольд обеспечит такие слова, поэтому хмурился.

– Здравствуйте, сиры, – улыбнулся Герберт. – Чем могу вам помочь?

– Недавно Джеймс получил одну вещицу от богов и теперь утверждает, что это оружие, хотя, как по мне, это безделушка. Тогда-то мы и решили проверить, так ли это на самом деле и захотели сразиться друг против друга – я с копьем, а он с блазером.

– Бластером.

– Неважно. Но Джеймс не рыцарь и в роду у него не было ни одного лорда, а мы же хотим, чтобы все было как на турнире – чтобы победителю достался приз от побежденного. Так ведь только увлекательней. Разрешите ли вы, сир Герберт, совершить задуманное? Хотя, наверное, нет, ведь…

– Да, разрешу. Я думаю, всем будет интересно взглянуть на оружие богов в действии. А если же правы окажетесь вы, сир Ричард, то все мы, уж простите, сир Джеймс, хотя бы посмеемся, – улыбнулся Герберт.

– Вам не стоит извиняться. Это мы должны просить прощение, за беспокойство, – по-доброму сказал Джеймс, глядя на недовольного Ричарда. – Кстати, что вы делаете?

– То же, что и следует делать каждому герольду.

Видите на столах щиты? Для вас, сир Ричард, на вон том щите всего лишь зеленый хлеб на белом фоне, а для вас, сир Джеймс, ближний к нам щит только защита, с изображенной на ней синими молниями богов на красном фоне. Я же, с помощью моей большой и полезной книги, могу вам рассказать, что зеленый хлеб – герб рода Гринбредов, которые из простых крестьян смогли вырваться в лорды, благодаря тому, что первыми начали выращивать подарок богов – их зеленый и сладостный дар.

– Кхм, – кашлянул Джеймс.

– Ходили легенды, что Дилберт Жестокий, из рода Гринбредов, не мог и дня прожить без убийства, пьянки и шлюхи. Правда, последнее в нашей истории имеет малое значение… хотя, как такие вещи могут иметь для мужчины малое значение, а? – рассмеялся герольд. Ричард его подхватил, а Джеймс просто закивал.

– Так вот. Пьянки он любил безумно, говорили, что порой мог целую бочку пива выпить. Из всех выпитых бочек можно было бы построить стену… и на башню из бутылок еще бы осталось. О да, выпить он любил. И сражаться тоже, – поднял палец вверх Герберт. – И тогда его жена Арья Прекрасная, чтобы избавить мужа от плохой славы убийцы, сделала ему пиво из забродившего зеленого хлеба.

Дилберту понравилась новая выпивка. С тех пор он пил либо зеленое пиво, о да, оно имело зеленоватый оттенок, либо красное вино. И ничего больше. Но ни один сорт вина не изменял Дилберта, как то, новое, пиво. После выпитой бочки Дилберту не хотелось убивать. Никогда. Он танцевал на столе почище лучших танцоров, прыгал с крыши, делая сальто, кричал и хохотал на весь замок, но ни разу, ни разу не убил человека от нечего делать, как было раньше. Зеленое пиво, второй, можно так сказать, дар богов сделал из него более доброе создание. Говорят даже, что когда его жена Арья Прекрасная попросила Дилберта заниматься своими отпрысками, то он послушал ее, и стал куда меньше времени уделять и шлюхам, и пивнухам.

И это лишь одна из историй этого интересного рода, а Гринбреды лишь один род из многих и многих в книге под названием «Дома Пламени Высших». Только вот копий этих книг так мало, что их можно даже на пальцах пересчитать. А таверн и публичных домов всех и не счесть и это только в одном нашем королевстве. В такие моменты мне становиться обидно, – и восторг от интереса и удивления слушателей обратился в грусть.

Джеймс решил, что не может обычный продукт так сильно изменить человека. Зеленый хлеб это, конечно, не просто зерновые, которые хорошо и много растут, терпят засухи и холода, устойчивы ко многим вредителям. Нет, будь это так, Дилберт остался бы мужчиной, не знающим преград. Это было как минимум необычно, но, может быть еще и неправильно?

Что творят эти боги? Зачем они не просто вмешиваются в жизни людей, но меняют их самих? Пока что, кажется, что они просто помогают… но, быть может, они лишь хотят, чтобы так думали? Завтра же Джеймс собирался проникнуть в столовую богов и увидеть там зеленый хлеб. Зеленый хлеб или обман.

Герберт рассказал им еще пару историй, а также объяснил, что даже если ты самый настоящий рыцарь, то все равно не имеешь права участвовать в рыцарских турнирах, если дед твоего деда не был рыцарем или лордом. Джеймс понял, что никогда не испытает того удовольствия, которое сегодня будет у Ричарда. Не поможет ему ученик-оруженосец надеть доспехи, не напомнит лишний раз герольд, что род у тебя знатный, никакая дама не оторвет тебе рукав в знак своей симпатии. Джеймса любили боги, люди, может, даже звери, но правила есть для всех. Оставалось только разглядывать разноцветные гербы на щитах, плащах и сюрко, на которых разевали пасть, исторгали пламя или просто значились самые разные животные, птицы, рыбы, цветы или оружие.

И все-таки получить оружие богов куда большая привилегия. Джеймс не отдал бы ее за рыцарство, хотя ощущение, что чрезмерная любовь богов должна быть у другого, его не покидало.

Когда герольды убедились, что среди участников нет самозванцев, они сели рядом с судьями и принялись смотреть на шоу, предшествующее турниру.

Вначале под музыку танцевали красивые девушки в полупрозрачных платьях. Потом шумные акробаты выполняли разные трюки, в том числе и ходили на ходулях. Далее начали выступать жонглеры, и в воздухе засвистели ножи и кинжалы, зашумели факелы и залетали шарики. А под конец здоровый лысый мужчина изрыгнул огонь. И все это время музыканты играли красивые мелодии: медленные и торопливые, всем известные и только появившиеся.

И только потом начался турнир.

Правда, что-то стоящее началось не сразу. Вначале выступали оруженосцы. Атаковали они либо неуверенно, либо с таким пылом и жаром, с каким сражались только давно сгинувшие драконы. Это стало поводом для смеха среди Джеймса и его общества – Кейтилин, Изабелла, Агнесс и Мейбл.

– У этих юнцов копья ломаются, видно, только в постели, – заметил Джеймс. Только его совсем не интересовали оруженосцы. Гораздо чаще перед его взором сиял бластер.

Следом выступали зеленые рыцари, у некоторых сегодня случился первый турнир. Придется отвыкать надевать доспехи на других и привыкать, что их надевают на тебя. Тебе достается слава, золото, восторженные крики, внимание дам, усталость, волнение, страх, переломы, ушибы, кровавые раны, уродства, снова слава, но уже дурная, и смерть. Кто-то из следующих сражающихся будет танцевать в таверне и радоваться тяжелой победе, попивая пиво, а кому-то в лазарете придется проглатывать напитки, приглушающие боль и кряхтеть в окружении не менее больных людей. Но это потом, а сейчас есть надежда.

Кони громко ржали и яростно втаптывали землю, длинные древки затупленных копий стукались о стальные щиты и ломались, падая вниз, а какие-то обломки уже лежали на песке. Разноцветные перья со шлемов рыцарей валялись там же, а на них сверху дождем сыпались искры.

А вот настал черед настоящих рыцарей. Мужчины, которые не первый год, а многие даже и не первый десяток лет защищают свои города, из коих они прибыли, начали сражаться один за другим, разочаровывая Джеймса. Ричард обязан был выиграть турнир, ведь ему предстояло сразиться с Джеймсом, поэтому он словно стал сильней и ловчей в несколько раз. А вот его соперники, к сожалению, заметили это, но не уподобились Ричарду, а наоборот, оробели и помрачнели. Их сверкающие шпоры, быстрые кони и крепкие доспехи не были хороши настолько, чтобы сразить самого известного рыцаря Божьего Города. К сожалению, для них самих и для Джеймса.

Парню оставалось искать надежду хоть в каком-нибудь рыцаре или в том, что те его измотают, но если Ричард и уставал, то никак этого не показывал, будто каждый бой прибавляет ему сил. А боев было много.

Обычно, на каждую пару сражающихся приходилось три стычки. Выигрывал либо тот, кто сбил противника с седла или даже убил его, либо тот, кто сломал больше копий. Если оба ломали поровну, то проходило следующее и следующее сражение и так до тех пор, пока кто-то из них не даст слабины. А если не ломали копья, то уходили.

Сейчас Ричард, герб которого был стальной замок, сражался с рыцарем с золотыми ключами на щите и плаще. Даже шлем заканчивался ключом. Но Джеймс думал, что этого будет слишком мало, чтобы «открыть» Ричарда. Ричард прижал щит к груди, нацелил копье на соперника и ударил коня по крупам. Жеребец помчался вперед, а ему навстречу резвая кобылка.

– Сейчас победит Ричард, но потом ты одолеешь его, – говорила Кейтилин с такой искренностью, что даже Джеймс в себя поверил. Он ее поцеловал и почти забыл о страхе.