Хохот степей

**

Я молча сидела у огня, подрагивая от пережитых событий, когда степняки все как-то разом поднялись и отправились седлать лошадей. Мужчины почти не разговаривали, только как-то переглядывались, словно слова им и вовсе были не нужны. Быстро, за пару минут собрав вещи, оставив мне только то меховое покрывало, под которым я пыталась отогреться, степняки оказались верхом.

Оглядев в нарастающей панике стоянку, я поняла, что огонь больше не горит, фляга с водой привязана к поясу того черноглазого, что меня укрыл, а сам он сидит верхом на крепкой, мохнатой лошадке, чуть склонив голову набок и наблюдая за мной.

Вскочив, в последний момент поймав сползающую накидку, я сделала шаг к нему навстречу, но не решилась произнести ни единого слова. Казалось, нарушать негласное молчание сейчас было самой плохой из идей.

Чувствуя, как от ужаса остаться здесь одной вдруг замерло сердце, я едва не расплакалась, кусая губы.

Сейчас этот мужчина ударит по бокам коня, а к вечеру меня задерут волки. Но даже в такой ситуации это казалось более приемлемым вариантом, чем остаться собственностью Хасана.

Четыре другие мужчины уже скрылись между деревьев, выезжая на открытую местность, а я все ждала, молча глядя в черные, такие бездонные глаза.

Вдруг степняк тяжело вздохнул, словно не был уверен в правильности собственного решения, но ничего не мог поделать, и протянул мне руку. Не веря, я сделала еще шаг вперед, стараясь угадать, о чем мыслит этот мужчина, но лицо вновь стало непроницаемым, ставя меня в тупик. Степняк ждал мгновение, а потом вопросительно вскинул брови. Конь под ним загарцевал, отвлекая мое внимание.

Пожав плечами, степняк легко тронул лошадиные бока каблуками, направляясь между деревьев. Вот тогда оцепенение слетело и с меня. Подгоняемая жаром, вдруг вспыхнувшим внутри, я метнулась за ним.

– Стой! Погоди! – обзывая себя последними словами, я все же успевала за медленно идущей лошадью.

Степняк не стал больше играть в гляделки, а просто ухватил за протянутую руку, буквально затаскивая меня в седло. Проделал это мужчина умело, но все же резко. От такого действа на запястье должны были точно остаться синяки, а сидеть перед степняком на лошади было катастрофически неудобно, но я готовилась вытерпеть все, чтобы только не остаться здесь. Особенно когда солнце поднимется в зенит, выжигая степь. Пусть была только весна, пусть его жар был не так страшен здесь, на самой окраине степей, но этого хватит, чтобы меня убить.

Не знаю, на каких богов я надеялась больше, когда бежала из лагеря паххетов, но, видимо, кто-то все же смилостивился над моей несчастной, такой невезучей судьбой.

Мысль, что это все может оказаться просто очередным испытанием, вызывала противный привкус желчи во рту. С трудом удерживая рвотные позывы в пустом желудке, я крепче ухватилась за длинную лошадиную гриву, намереваясь пережить все и добраться до спокойной и мирной жизни.

**

– Долго ты, Эргет, – фыркнул мой рыжий брат по оружию, когда я поравнялся с отрядом, догнав их. – Что, ловить по лесу пришлось?

– Нет. Девушка сама не знает, чего ей хочется. То ли сбежать, то ли остаться. Пришлось немного помочь с выбором.

– И куда же ты ее денешь? Решил уже? Девушка в доме – либо жена, либо рабыня. В другом случае – беда, – покачал головой старший из нас, Хар Сум, а подумав немного, добавил. – Да и так и эдак порядка нет.

– Да, как человек, у которого две жены, ты это точно знаешь, – кивнул я, давно для себя решив, что приведу в шатер только одну жену. Все детство я наблюдал, как страдает моя мать от власти старшей жены отца, и не собирался допускать подобного в своей семье.

– Две жены не так и много. Но гвалта от них, как от сорок на базаре, – покачал головой Тамгир, что тоже никак не мог выбрать себе девушку для ведения хозяйства.

Остальные покивали и развели лошадей немного в стороны, чтобы не глотать пыль друг друга. Погода уже несколько дней стояла сухая, так что только проклюнувшаяся трава не могла сдержать песок, что будут поднимать лошадиные копыта, стоит нам перейти на рысь.

Сейчас в степи женщин было меньше, чем мужчин, и девушкам не разрешали самим покидать улусы. Если невест не хватало, или не удавалось договориться с соседями, ничего не мешало поймать девушку в степи. Закон силы здесь был беспощаден.

Девушка в моих руках сидела тихо, стараясь лишний раз, кажется, не дышать, и это было смешно, словно я мог забыть о том, что она здесь. Но и к расспросам она явно пока не была готова, так что не стоило и начинать. Меня не сильно интересовало ее прошлое и мало волновало будущее. Захочет уйти из улуса – пусть идет. Захочет остаться, в шатре матери всегда нужны руки. Если нет, мать мужа найдет. Пусть красота и необычна, но и на такую женихи найдутся. А за пару лет себе на приданое соберет. Моя мать – богатая женщина и нежадная.

После смерти отца, мать смотрела и за моим имуществом, а это немалая забота, так что еще одна толковая помощница лишней не будет. Девушка показалась мне разумной, а в степях это уже не мало.

Девушка казалась совсем молоденькой, тонкой, но глаза говорили о другом, так что я пока затруднялся сказать, сколько зим этой беглянке. Да и важно это сильно не было. В степи ты молод, пока силы есть.

Глава 5

Ехать на одной лошади с крупным мужчиной – не одно и то же, что в крытой повозке среди женщин. Тело, и так не отличающееся бодростью и силой, вовсе устроило мне бунт, отдаваясь болью в каждом суставе. Особенно не радовала спина. А еще страшно, до резей в желудке, хотелось есть. Я даже не могла сказать, что меня терзало больше: голод или усталость.

К середине дня, когда солнце сияло ровно над головой, желудок стал издавать печальные рулады, которые, пусть и не были слышны за топотом копыт, но все же вызывали некоторый дискомфорт и смущение перед степняком.

Кони шли плавно, словно и не копыта у них, а крылья, но с каждым часом, все равно, я чувствовала себя хуже. Когда солнце стало опускаться к горизонту, единственное, о чем я могла думать – это остановка. Эти мужчины обладали невероятным запасом выносливости, не позволяя себе или лошадям даже короткого передыха.

Вдруг мне в руки толкнули кожаный бурдюк, отчего в теле словно вспыхнули новые силы. Откинув пробку, я жадно глотнула, тут же закашлявшись. В мешке была не вода, как я предполагала, а что-то белое, тут же струйкой потекшее изо рта, кисло-сладкое и немного жирное.

На спину между лопаток легла крупная ладонь, надавив, а затем медленно поглаживая, пытаясь, видно, помочь с приступом кашля. И все это без единого слова.

То, что мы немного отстали от остальных, я заметила только тогда, когда вновь смогла сесть ровно. Четыре всадника, оставляя небольшие пылевые облака, правили коней к горизонту.

Второй раз я глотнула куда осторожнее, опасаясь подавиться еще раз. Напиток, что показался мне вкуснее всего, что доводилось пробовать раньше, приятно заполнял желудок, оставляя сладковатый привкус на языке. Я, кажется, могла выпить все, до последней капли, но та же рука, что до этого поглаживала меня по спине, сжала плечо, привлекая внимание. Стоило нехотя оторваться от бурдюка, как в самое ухо мне произнесли:

– Много нельзя. Будет плохо, – вздрогнув всем телом от внезапной волны мурашек, я нехотя закрыла мешок, возвращая его обратно обладателю этого низкого, хрипловатого голоса. Когда мужчина говорил с остальными на своем языке, мне не слышались эти урчаще-грохочущие отзвуки, что цепляли до самого низа живота.

Степняк, не подозревая, какие ощущения во мне вызвал всего парой слов, пришпорил коня, нагоняя остальных. Голод немного отступил, и даже, кажется, спина перестала отдаваться такой болью, но теперь во мне появились иные, не менее интересные ощущения.

Солнце почти коснулось горизонта, когда один из всадников, рыжий крупный мужчина, сидящий на лошади, как властелин степей, выхватил от седла кривой лук и, почти не целясь, выпустил стрелу. В воздухе раздался только свист перьев, а через мгновение рыжий дал шпоры коню, отклоняясь в сторону. Свесившись с седла, рыжий степняк подхватил что-то не очень большое, но пушистое, подвесив к седлу.

Степняки загалдели, съезжаясь ближе и над чем-то посмеиваясь, на что рыжий отозвался резким возгласом, заставив одной фразой всех умолкнуть. А мне показалось, что речь снова идет о беглянке. Это все было немного странным, так как, несмотря на отсутствие вопросов и то, что на меня никто даже не смотрит, я все равно ощущала себя центром внимания. Никогда не испытывала неудобств подобного толка.

**

Девушка устала. Она передергивала плечами, наклоняла и вытягивала шею, но я ничем не мог помочь. Не рассчитывая, что в пути к нам присоединится кто-то еще, я не мог подготовиться к подобному. С полудня у девушки урчало в животе, но давать ей кумыс на такой жаре тоже было делом рискованным. Пусть оттого, что был у меня, нельзя было сильно захмелеть, но с непривычки могло быть всякое.

И все же, держать ее голодной дальше означало дождаться обморока.

Протянув девушке бурдюк, не сдержавшись, покачал головой, когда девушка подавилась первым глотком. Какая неуклюжая и слабая. Видно, сбежать ей удалось только чудом и по милости духов степи.

**

Когда Тамгир попал в зайца, все засмеялись. Такой мелочи не хватит и на зуб здоровому степняку, так что не стоило и стрелять такую мелкую добычу.

– Ты так голоден, брат? – Хар Сум рассмеялся, кивая на кусок соленого мяса, что прятался в сумке рыжего.

– Даже не будь у меня еды, – сердито отозвался Тамгир, – я был бы способен перенести пару дней, но вот маленькая серебряная лисица Эргета, скорее всего, не выдержит долго на таком питании.

Задумавшись, я был вынужден кивнуть. Пусть у меня и было две сестры, я никогда не интересовался, могут ли они питаться вяленым мясом или нет. Женщины почти никогда не покидали становище, разве только тогда, когда улус переходил на другие пастбища два раза в год. Но и тогда женщины были словно сами по себе. Как свободный мужчина, я занимался охотой или охраной, оставляя заботу о правильном выборе пищи для матери.

– Удивительно, что ты, не будучи женат, думаешь о подобном, – заметил коротко стриженный, глазастый Молчун.

– То, что я пока не нашел себе супругу в бескрайних степях, не значит, что я не думаю об этом, – нехотя признался рыжий. Мы промолчали, зная, как бывает непросто отыскать женщину, способную стать женой мужчины из улуса Чоно.

Старики и шаманы поговаривают, что только боги отмечают путь одаренных. Редко у кого из детей Тэнгэр хватит сил изменить судьбу против воли Неба. И это касалось всего, в том числе выбора жены.

– Небо темнеет, – недовольно сощурился Хар Сум, – вытягивая руку над землей.

– Это не кто-то из наших, – покачал головой Тамгир, вслушиваясь в вой ветра.

– Но и не кто-то из улуса Шонхор. Их становище слишком далеко, – кивнул Хар Сум, придерживая коня.

Мы все прислушались к тому, что начинало собираться в небе, но пока было неясно, для чего и кем собираются тучи.

– Эх, жаль, что до дома не добрались, – печально вздохнул Тамгир. – Лето еще не началось, всем бы по улусам сидеть, а они все воевать лезут.

– Не торопись, брат. Может, обойдемся разговором и предупреждением, – я не чувствовал угрозы в том, кто прятался за ветром, только интерес и силу. Но и она была недостаточной, чтобы серьезно противостоять одному из нас. Кто-то из младших семей, из дальних улусов решил, что может играть так далеко от дома.

– Не думаю, Эргет. До становища два дня, а здесь бродит кто-то из незнакомых нам детей Тэнгэр. Неспроста это. Чует мое левое плечо. Неспроста, – мрачный голос побратима мне совсем не понравился, как и упоминание его левого плеча. Если у рыжего начинало тянуть эту руку, значит, скоро ему предстояло сильно устать, пуская стрелы во врагов.

Глава 6

– Что видишь, брат? – Хар Сум передернул плечом, всматриваясь в степь, где над сухой землей дрожало марево. Было не так жарко, чтобы воздух вибрировал, так что те, кто прятался, сами себе хуже сделали.

– Вижу конников. Не больше дюжины. На месте стоят и ждут. Знамен нет, так что не скажу из какого клана, но из детей Тэнгэр только один или два. Один держит ветер степей, а вот второго не могу увидеть. За спинами людей ждет.

– Два – это не много, – кивнул Тамгир.

– Попробуем поговорить? – мне совсем не хотелось сегодня хоронить врагов. Последние месяцы только и делали, что воевали, а так близко к дому это казалось неправильным. Впрочем, оставлять врагов бродить так близко с улусом – тоже не дело.

– Попробуй, если веришь в успех, – покачал головой Хар Сум, явно не веря в это.

Прислушавшись к шуму ветра, сам себе кивнул. У того, кто пытался укротить ветер, совсем немного сил. Зачем такого посылать на земли Чоно было мне непонятно, но раз прибыли – стоит разобраться.

– Будешь здесь. Сядешь и станешь ждать, – тихо шепнул на ухо своей Лисице, которая явно чувствовала тревогу, но не понимала, с какой стороны ждать угрозу.

– Вы меня не бросите? – тихо, с дрожью в голосе уточнила девушка, пытаясь устоять на дрожащих ногах, когда я ее спустил на землю.

– Стал бы я тратить кумыс на ту, кого собираюсь отдать степным шакалам. Жди, – мне вдруг стало легко и даже весело от всего этого. Задумавшись на мгновение, кинул ей в руки бурдюк, как подтверждение собственных слов. Показалось, что от этого простого действия лицо девушки немного посветлело.

Тронув пятками бока коня, направился в сторону марева, что скрывало от нас чужаков. В отличие от Хар Сума, видеть самих всадников я не мог, но мне это и не требовалось.

Остановившись на полпути между братьями и маревом, вытянул руку вперед. Сил сейчас было не так и много, последняя гроза гремела над степью больше двадцати ночей назад, но тот, кто держал ветер с той стороны, был куда слабее.

Повинуясь, воздушное марево, эта ширма, вдруг потянулась в мою сторону, как стягиваемое покрывало, собираясь складками от центра. Колдун с той стороны попытался поймать свое творение, но в небе что-то грохнуло, эхом покатившись по степи, и через мгновение воздушная ширма просто пропала. Пальцы немного жгло от напряжения, но это совсем не шло в сравнение с тем, что мы пережили с братьями недавно, так что я только тряхнул рукой, сгоняя неприятные ощущения.

– Кто вы и что делаете так близко к становищу Чоно? – говорить громко не было нужды. Ветер, мой давний и близкий друг, разносил слова так, чтобы их слышали. Словно ластясь как пес, выбравшийся из ошейника, ветер путался в волосах, звеня оберегами.

– Мы не воры и не враги вам, – тот, кто говорил, тронул бока коня, вынуждая животное сделать несколько шагов вперед, но сохраняя расстояние. – В Чоно прибыли сватать невесту, но девушка отказала. Ее прежний жених умер, а нового она не желает.

– Кого вы сватали? – среди девушек улуса оставалось не так много просватанных невест, кому могли предложить нового жениха.

– Ду Чимэ, – отозвался всадник, с опаской посматривая на меня.

–И кого же вы предложили моей сестре взамен, что прячетесь за ветром от стыда? – зная характер сестры, можно было догадаться, что ее не порадовали слова сватов.

– Мужчину из хорошего рода. Из семьи Овэ, – голос говорившего стал тише. Посланник явно понял, что неприятностей не избежать.

– Напомни мне, воин, кто остался в этой семье. У старика Овэ три сына, и старшие давно поставили отдельные шатры для своих жен. А младшему едва исполнилось двенадцать. Моя сестра справила двадцать две зимы и отказала пяти достойным нойонам, а вы привезли к ее юрту мальчишку?

– Не сердись, Эргет Салхи. Жених остался в стане отца, мы приехали только предложить, – конь под всадником танцевал, чувствуя его волнение, но это не сможет им помочь. Оскорбление было серьезным.

Породниться с моей семьей хотели многие, надеясь, что у потомков, так же как и у меня, проснется кровь Тэнгэр, но присылать мальчишку на десять лет младше?

Протянув руку вверх, растопырив пальцы, я ждал, пока ветер, что дремал на моих плечах, спиралью поднимется выше, ухватив его за хвост. Мирное, игривое создание мира духов в одно мгновение охватило все небо передо мной. Злость подпитывала и меня, и его, застилая пространство над головами безумцев.

– Пощади, Эргет, – тихо взмолился мужчина, дрожа всем телом. Между нами было почти две сотни шагов, но я мог видеть эту дрожь и страх, что сковали его.

– А вы пощадили мою сестру? Явившись в улус тогда, когда меня там нет, опозорили Ду Чимэ перед всем улусом, сделав девушку посмешищем Чоно. Думаешь, могу я простить подобное?

– Мы готовы заплатить за это, – неуверенно предложил посланник, но их улус был беден и не было ничего, что можно предложить в оплату за оскорбление, нанесенное моей сестре.

– Да, вы заплатите, – я дернул небо вниз, чувствуя, как мышцы вздуваются от напряжения. Усталость давала о себе знать.

Тот илбэчин (колдун), что сопровождал моих новых врагов, попытался поймать небо, но ему в плечо со свистом влетела стрела Тамгира, выбивая воина из седла.

Когда небо рухнуло на головы, половину всадников выбило из седла, опрокинув на землю. Усидело только четверо, и то благодаря слабости, что поселилась в моем теле после стольких дней дороги.

За спиной что-то яростно сверкнуло, на мгновение ослепляя врагов. Это на подмогу пришел Хар Сум.

Выхватив кривой клинок, направляя коня только ногами, понесся вперед. Убивать никто не собирался, но проучить наглецов следовало как положено.

Когда, спустя совсем немного времени, все враги сидели на земле, не в состоянии подняться, а Тамгир привязывал их лошадей, намереваясь забрать добычу, я свесился с седла, рассматривая лицо того, кто говорил со мной от лица старика Овэ.

– В качестве извинения я забираю ваше добро. Если захотите выкупить свои мечи – присылайте людей в юрт моей сестры. Ответь мне, жених Ду Чимэ был единственным сыном своей матери?

– Да, Эргет Салхи,– скрипя зубами и кривя окровавленные губы, отозвался поверженный воин.

– Тогда передай этой несчастной женщине, что ее невестка, Ду Чимэ, и ее мать будут рады принять ее в улус Чоно. Сестра моя была помолвлена с сыном женщины пятнадцать лет и получала подарки. Пришло время отплатить, – выпрямившись в седле, глядя на злых, связанных и раненых мужчин, я не испытывал жалости.

Отстегнув от седла их лошадей воду, бросил пару мешков к ногам неудачливых сватов. Чуть дальше, метрах в трех впереди, в землю воткнулся нож.

– В дневном переходе на восток есть река. Если духи степей и небес будут к вам благосклонны и простят глупость, вы сможете добраться домой. Если же нет – никто, кроме вас самих, не будет виноват в этом.

Повернув лошадь, я послал ее галопом туда, где темной фигуркой на стремительно темнеющем небе ждала Лисица.

Глава 7

Когда степняк сказал мне ждать, в сердце закралось подозрение, что все же оставит здесь. Степь после дня пути казалась бескрайней, но совсем не пустынной. То и дело на горизонте мелькали темные силуэты животных, из-под лошадиных копыт дважды выскакивали какие-то мохнатые мелкие создания. А один раз мне даже показалось, что я слышу волчий вой. Высокий и пробирающий до костей, хотя до хозяина этого голоса было очень не близко.

И сейчас, ругая воображение, я представила, как с темнотой вокруг меня собирается стая зеленоглазых, зубастых волков, желающих растащить мои кости по степи и бросить их на радость злым ветрам, что в грозу гремят останками одиноких путников.

Не в силах сдержать дрожь и страх, понимая, что совсем не сумею выжить в этой местности одна, подняла взгляд на мужчину. Черные глаза смотрели с интересом.

– Вы меня не бросите? – вопрос сорвался с губ сам собой, а руки хватались за кривой носок сапога, ища в нем хоть какую-то опору для шатких ног.

Отступив на шаг, понимая, что могу просто угодить под копыта коня, если всадник ударит животное по бокам, я стояла, кутаясь все в ту же меховую накидку. А в следующее мгновение мне в руки полетел мешок с кисло-сладким, пьянящим напитком.

– Стал бы я тратить кумыс на ту, кого собираюсь отдать степным шакалам. Жди.

В этом ответе мне послышалась насмешка, но я не знала, смеется степняк надо мной или просто так. Конь и всадник отъехали вперед, оставляя меня одну на возвышении, обдуваемую свежим, чистым ветром. Наконец, запах лошадиного пота и сырых шкур, чего-то еще кислого и противного, отступил. Я знала, что вся моя одежда пахнет отвратительно, но пока единственное, что было возможно сделать – это подставить лицо ветру.

А потом произошло то, чего никак невозможно было ожидать.

Выехав вперед, оставляя остальных позади, степняк, что спас меня, вскинул руку и словно сдернул покрывало с части неба. Впереди, как небольшая стена посреди степи, стояла группа всадников. Я могла поклясться, что их не было там всего мгновение назад, но не существовало силы, способной переносить людей и зверей с одного места на другое. А вот сила, способная их спрятать, была. Но это знание не добавляло спокойствия.

Когда степняк вскинул руку вверх, дернув небо вниз, я рухнула на землю, прикрывая голову руками. Все знают, что в степи гроза – это гнев духов, и она убивает любого, кто настолько глуп, чтобы стоять перед духами в полный рост.

Чуть разведя руки, отрывая только голову от травы, пахнущей пылью, я сумела разглядеть окончание стычки. В горах рассказывают много сказок про степняков. В том числе и в моем родном селении. Но я всегда думала, что сказка – это только сказка, и не больше. Но сейчас, прямо передо мной, там, чуть ниже в степи, стоял тот, кто смог обрушить небо на врагов. И дрался он с тем, кто умел прятать людей за ветром.

В горле пересохло.

Убедившись, что грома больше нет и небо чистое от молний, я уселась на траву, глотнув кумыс. И еще раз.

Внутри разлилось тепло и какое-то успокоение, так что я позволила себе глотнуть еще раз. Для сохранения приятных ощущений.

И вовсе нет ничего страшного в том, что мне встретился колдун. Это даже хорошо. Кто осмелится обидеть девушку, что служит колдуну? В степи таких боятся и уважают. Может, он меня и не бросит, раз сам сказал, что просто так кумыс не тратит. Осталось убедить, что я полезная. Только как это сделать. Если из жизни в степи я ничего не умею и не знаю?

Но теперь это было неважно. Колдун ко мне проявил доброту, значит, вполне добрый. Степняки не воюют с женщинами. Конечно, становиться рабыней или наложницей совсем не хотелось, но это уже от большого выбора и свободы голова закружилась. Будет нужно – и под шкуры вместе ляжем. Такой мужчина не станет обижать слабых просто так. Да и он показался мне вполне опрятным, несмотря на неприятный запах. Но справедливости ради стоит сказать, что я сама пахну не сильно лучше.

Хлебнув еще кумыса, я встала на ноги, удивляясь, что мир вдруг слегка качнулся. Впрочем, напомнила себе: вон там гуляет колдун, мало ли что он сделал с небом и землей. А мне нужно было только убедить его, что я – прекрасное и ценное имущество. Решено!

Меня не трогала стычка, произошедшая только что. По всем рассказам, по всем легендам выходило, что жизнь в степи жестока. Впрочем, в горах она не легче или добрее, просто иная. Так что я стояла и с каким-то искажением зрения, спокойно наблюдала, как мои степняки связывают своих противников, как собирают лошадей, как садятся верхом и как от общей массы отделяется мой колдун, направляясь к тому небольшому возвышению, где оставил меня.

– Давай руку, – придержав коня, спокойно произнес степняк.

– Мне впереди неудобно,– фыркнула я, одной рукой подтягивая свое меховое покрывало. Степняк только склонил голову набок, внимательно меня рассматривая.

– И где хочет сидеть ханша?

– В седле! – неожиданно заявила я, чувствуя какое-то тепло и уверенность внутри.

– Правда? А сможешь ли там усидеть?

Я вскинула голову, уверенно кивнув, но от этого движения почему-то степняк закачался. А потом усмехнулся, разворачивая коня. Прошло всего-то пара минут, как мужчина вернулся, ведя в поводу одну из тех лошадей, что только что отбили у других.

– Ну, давай, ханша. Вот тебе и конь, и седло, как ты хотела, – степняк прикрыл глаза, так что мне не было видно ничего, кроме лукавства. Но я твердо решила доказать свою нужность и полезность, так что, одной рукой поддерживая накидку, а другой держа бурдюк с вкуснейшим кобыльим молоком, ухватилась за седло.

Первая попытка оказалась провальной. Я не только не смогла запрыгнуть на спину этой невысокой лошадки, но и вовсе шлепнулась на попу, удивленно рассматривая, как небо темнеет то с одной, то с другой стороны.

– Все, ханша? – надо мной появилось лицо степняка. Кажется, его лицо вовсе не изменилось, но я видела смеющиеся глаза. И это задевало.

– Нет. Я сейчас, колдун. Я все сумею. Я докажу, что очень полезна.