Хохот степей

Поблагодарив Ду Чимэ за подарки, я с недоумением рассматривала палочку, пытаясь сообразить, для чего она может использоваться. Но идеи не появлялись.

Видя мои трудности, степнячка присела рядом, прихватив еще одну такую же палочку из своего сундучка. Содрав зубами кору с края палочки, Ду Чимэ принялась ее жевать, пока кончик не распался на волокна, став лохматым, как коровий хвост. А вот после этого началось что-то странное: девушка стала возить палочкой по своим зубам, словно натирала поверхность зуба и одновременно выколупывала остатки пищи. Я видела подобное впервые в жизни. Обычно, если что-то застревало в зубах, это просто ковыряли ногтем или тонкой палочкой, но держать в доме, в шкатулке, специальное приспособление – кому могло прийти подобное в голову! Дикари.

– Мисвак, – девушка продемонстрировала мне палочку, широко улыбаясь белыми зубами.

– Мисвак? – я с сомнением посмотрела на палочку в собственных руках. Какой смысл елозить по зубам веткой? Разве не достаточно прополоскать их водой после еды?

Степнячка фыркнула и подскочила с подушек. Когда девушка вернулась, в руках у нее было круглое, оправленное в блестящий металл зеркальце размером с ладонь. Я такого даже у нашего вычтеца не видела. А как оно отражало! Это было не то же, что натертая до блеска медная пластина. Я словно глядела на себя, сидящую рядом с Ду Чимэ.

Первыми в лицо бросились грязные пятна на щеках и растрепанные волосы. Не удивительно, что колдун предложил мне помыться. Должно быть, я выглядела совсем отвратительно в тот момент.

Степнячка, еще раз громко фыркнув, повертела зеркалом.

– Менге Унэг, – весело позвала она и опять растянула губы, демонстрируя мне невероятно белую улыбку. А затем кивнула мне, предлагая повторить то же самое, пошевелив зеркалом на ручке. Выставив зубы, я внимательно уставилась на отражение, а затем перевела взгляд на белую улыбку степнячки. Теперь мне стало понятно. Мои желтоватые, такие привычные, как у всех в горах, зубы оказались просто недостаточно чистыми? Но даже у паххетов я не видела, чтобы кто-то чистил их палочкой!

– Мисвак, – повторила степнячка, медленно повторяя процесс. Я только кивнула, постаравшись сделать так же, как и она. У палочки оказался легкий, сладковатый привкус, а во рту тут же собралась слюна. Но все же мне понравилось, как ощущается рот после всего.

Мы еще не успели покончить с этой процедурой, как в юрт вошли две служанки. Одна несла таз, а вторая – два кувшина, от одного из которых шел сильный запах скисшего молока. На мой удивленный взгляд Ду Чимэ, озорно улыбаясь, подергала себя за косу. Все ясно. Теперь меня будут учить правильно мыть волосы.

Глава 14

Оставив мать и бабушку заниматься подготовкой праздника, ушел к себе в юрт. Мой шатер, как и у Ду Чимэ, был небольшим. Только самое необходимое. Великий хан часто устраивал походы или отправлял меня по делам улуса, так что я и вовсе ночевал в юрте нечасто.

Скинув грязную одежду у самого входа, зная, что ее почти сразу заберут в стирку, подошел к бадье с водой. Слуги свернули часть ковра, чтобы вода не попадала на редкий узор. Рядом стопками высились полотенца, и стоял кувшин с чистой водой. Все знали, что я не терплю посторонних во время умывания, так что юрт был пуст.

Проведя рукой по плечу, скривился. Узоры зудели и чесались. Слишком много сил потрачено, а грозы не было в степях давно. В первый раз с того дня, как Небо даровало мне эту силу, кажется, рисунки оказались такими бесцветными. Ощущение внутренней пустоты было неприятным, но пока с этим ничего не поделать.

Смыв с тела грязь, нанеся мазь на раздраженную, стянутую шрамами кожу, быстрее натянул свежую рубашку, слыша, что за войлочной стеной шатра намерено громко переминается с ноги на ногу посланник хана. Слуга не осмелится войти, пока не позволю, но и заставлять ждать дольше, чем нужно, все же не стоит.

– Войди, – вытирая влагу с волос, крикнул я.

Полог шатра тут же откинулся, впуская согнутого едва ли не наполовину мужчину. Гладко выбритый, щуплый, с хитрым прищуром узких глаз, этот человек был любимым рабом хана. Самый доверенный из его людей, но все же лишенный свободы. Это лучше всего напоминало мне, что стоит быть внимательным к словам и действиям. Стоит оказаться не там, где нужно, как на твою шею тут же попытаются натянуть кольцо (рабский ошейник).

– Приветствую, славный Эргет Салхи. Пусть Вечное Небо будет к тебе благосклонно.

– Тебе ли не знать, Мэлхий, что Небо ко мне всегда благоволит. Говори, зачем пожаловал, – мы оба знали, для чего раб и слуга хана явился ко мне в юрт, но слова все же должны быть сказаны, чтобы иметь силу.

– Ты, как всегда, горяч и нетерпелив, илбэчин, – прищелкнув языком, позволил себе высказаться раб.

– Оставь долгие разговоры для других шатров, Мэлхий. Я не обязан перед тобой рассыпаться в словах.

– Твоя правда, илбэчин, – не молодой уже, мужчина улыбнулся так, что тонкая кожа натянулась на лице. – Ты не обязан говорить. Но все же, я тебя прошу послушать глупого и слабого человека, что пришел к тебе.

Я удивленно вскинул голову, отбросив сырое полотенце. Мэлхий не тот, кто станет принижать себя без причин. Он прекрасно знает, что по одному его слову могут казнить целый род, и хан может даже не потребовать доказательств. Пусть я и позволял себе грубость в разговоре, но мы оба понимали, что скорее почти равны. Но теперь, когда он произнес подобное, мне стоило куда более серьезно отнестись к происходящему.

– Что ты хочешь мне сказать, Мэлхий? Что случилось в улусе, пока меня ветры гоняли по степи под Вечным Небом?

– Великий хан собирает поход, – вскинув голову, громко произнес слуга, кося глаза на прикрытый выход из шатра. Ясно. С той стороны не просто сопровождение, а те, кто может донести хану в обход главного доносчика, что стоит сейчас передо мной.

– Мать говорила об этом.

– В поход пойдут многие тысячи, – глаза раба сверкали в темноте, выражая предостережение, – и поведут их великие багатуры.

– В войске хана хватает храбрых мужей, – я все еще не мог угадать, куда клонит Мэлхий.

– И могучих илбэчинов, – кивнул слуга хана. На несколько мгновений в юрте повисло молчание, а затем раб, словно сказал все, что планировал, продолжил с другого конца. – Великий хан хвалит тебя за то, что ты выполнил его волю, вернув тотем предков в улус. Мой господин приглашает Эргета Салхи, Колючего Ветра степей, в свой юрт отведать кумыс и мясо молодого барашка.

– Передай Великому, что я с радостью откликаюсь на его предложение, – прижав руку к сердцу, я, как положено, поклонился на это приглашение, но все же не отводил взгляда от лица раба. Что-то в глазах Мэлхия не давало мне покоя. Как и тот разговор, что остался незавершенным.

– Мой господин ждет тебя к вечерней трапезе, илбэчин. Откажись от награды, – последняя фраза была произнесена едва слышным свистящим шепотом. Так тихо, что я даже сомневался, что и правда, услышал то, что мне показалось. Но темные, колючие глаза смотрели так внимательно, что все сомнения пропали. Пока меня не было в улусе, что-то произошло.

– Кого еще великий хан приглашает на праздник?

– Своего племянника, – раб прикрыл глаза и растянул губы в улыбке, показывая, что я понял верно. – И твоих братьев. Родных и тех, что делят с тобой тяготы дороги.

– Я приду. Поблагодари Великого за приглашение от моего имени. И, Мэлхий, пусть небо бережет тебя от грозы.

Раб склонил голову, оценив пожелание, и, пятясь, вышел вон. Мне же стоило серьезно подумать.

Было ясно, что слугу прислал хан. Он же и повелел ему передать предупреждение. Раб безоговорочно и до самого кончика носа предан Великому, но, видно, что-то заставило нашего господина все же действовать так, раз он решил меня предостеречь перед самым праздником.

Что я знаю?

Не так и много. Великий должен вручить мне награду, за то, что тотем предков вернулся в его род, в улус. Это первое. Самое очевидное, что мне должны предложить свободное место темника. Но соглашаться мне не стоит.

В улус приехал племянник хана. Сильный багатур с большим числом нойонов под своим командованием. Это тоже важно.

Как и то, что место одного из темников, что мне будут предлагать, все еще свободно. Это богатое место, сильное. Много власти. Но и зависти много. И руки связаны. Темник всегда на виду.

Жаль, нет возможности поговорить с ханом с глазу на глаз, но в улусе даже камни слышат. Только на охоте слова могут произноситься без опаски. Там их слышит только Небо.

Растянувшись на кровати, ожидая, пока слуги приберут после купания, я думал, закинув руки за голову. Грядут перемены. Мы давно готовились к ним. Хан собирает силы, намереваясь собрать орду воедино и подмять под себя соседние племена. Объединить и сделать степь великой и крепкой, а это требует не только силы, но и хитрости. Видно, я все же не знаю чего-то, раз меня предостерегают так открыто.

С улицы послышался женский смех, отвлекая от размышлений. Голос Ду Чиме я узнал сразу. Мне было немного жаль сестру, такую живую и чистую. Старшая дочь нашей матери уже давно нянчила двоих детей, а у этой все никак не складывалась судьба. Но и отдать ее, такую веселую и светлую, кому попало, я никак не мог. Глупый мужчина сломает ее дух, а гордая Ду Чимэ этого не переживет. Трудно найти нойона, который бы смог по достоинству оценить такой подарок. Мать понимала это не хуже меня, потому и оттягивала свадьбу.

Иногда мне казалось, что в сестру вселился дух какой-то птицы, когда она родилась, столько в ней было свободы.

Второй голос я тоже узнал, хотя звучал он не совсем так, как раньше. Медленно, несколько криво повторяя слова, Лисица тоже смеялась. Ей, кажется, было легко в обществе моей неугомонной сестры. Что ж, это радовало. Пусть пока и не мог сам себе объяснить, для чего привез эту необычную девушку в свой дом, меня успокаивало ее присутствие. Словно Менге Унэг могла сберечь моих родных, пока я сам буду в степи, с ордой Великого хана. Глупая мысль, но она так крепко зацепилась за голову изнутри, держась за уши, что мне никак не удавалось от нее избавиться. Может ли девушка из чужого народа, которая не знает духов и традиций, стать оберегом для семьи?

Глава 15

Когда волосы, промытые кислым молоком, высохли, Ду Чимэ заплела их в сложную прическу из множества косиц, при этом постоянно восхищенно прищелкивая языком. Ей очень понравился цвет.

– Красивый волос. Как мех лисы. Брат прав, – медленно подбирая слова и закрепляя последнюю косицу, заметила девушка.

Закончив с этим, степнячка села напротив, рассматривая меня. Я видела, что в ее голове крутится с десяток вопросов, но скудность языка не позволяла задать их все, так что мы просто сидели и какое-то время рассматривали друг друга.

Волосы едва успели высохнуть, как в юрт забежала служанка, нервно теребя рукава.

– Хатагтай ждет. Шаман пришел, – как я поняла, в улусе многие худо-бедно говорили на моем языке. От этого собственное незнание «слов степи» казалось несколько стыдным.

– Идем, идем, – торопливо подскочив, махнула рукой Ду Чимэ. Поймав меня за руку, девушка быстро потянула на выход.

Я понимала, что приход шамана считался важным событием, но отчего было нужно так нестись, едва не падая и спотыкаясь на каждом ходу – непонятно. Мы чуть притормозили у самого входа. Ду Чимэ глубоко вдохнула и выдохнула, поселив и внутри меня некую легкую панику. Я не боялась встречи с матерью Эргета, не нервничала, когда меня отвели сперва в юрт для слуг, а потом в шатер девушки, но сейчас внутри поднималось что-то горячее, заставляющее кровь быстрее бежать по телу.

Быстро вытерев ладони об одежду, что мешковато висела на моем теле, я, вслед за степнячкой, вошла в шатер.

Этот шатер был значительно больше того, в котором мне предстояло жить с сестрой колдуна. И много богаче. Яркие ковры устилали весь пол, перекрывая друг друга, всюду лежали яркие подушки. С двух столбов, украшенных искусной резьбой, висели целыми гроздями светильники, наполненные маслом. По центру, явно принесенная сюда к случаю стояла жаровня, в которой тлел яркий уголь.

– Проходи. Стань в центре, Менге Унэг, – чисто, почти без акцента произнесла мать Эргета. Не осмеливаясь ее ослушаться, я шагнула ближе к жаровне, скосив глаза в сторону. С одной стороны сидела та маленькая, пожилая женщина, что первой встретила нас по прибытии, а напротив, склонив голову набок, сидел старик. Его лица я не могла разглядеть целиком, только небольшие части. Вся одежда и головной убор, что закрывал лицо, состояли из длинных, тонких полос кожи, к которым кое-где крепились какие-то бусины или колокольчики. Из головы же, непонятно как крепясь, торчали длинные, черные перья, придавая шаману этим еще меньше сходства с человеком. Я понимала, что это только наряд, но все же по спине пробежалась неприятная волна мурашек.

Мать колдуна что-то сказала дочери, отчего девушка вышла вон, опустив за собой полог и оставив меня в полумраке юрта. Я понимала, что в случае чего, степнячка не станет мне защитой, но все равно стало еще более неуютно.

– Серебряная лисица? – голос у шамана был таким же потусторонним, как и сам его вид. Скрипучий, высокий, насмешливый. Мне казалось, что это камни перекатываются в горах, спотыкаясь друг о друга и стачивая бока. Я чувствовала, что меня рассматривают, но не могла понять, какие чувства испытывает тот, кто смотрел. Казалось, старик находится сразу со всех сторон, хотя я точно видела, где он сидит. – Как тебе нравится твое новое имя, девушка?

– Больше, чем прошлое. И больше, чем то, что было до него, – я не собиралась так отвечать, но за язык, словно кто-то тянул, вынуждая произносить слова. Перед глазами все немного плыло, так что было сложно удержать взгляд на чем-то одном. Я тряхнула головой, пытаясь сосредоточиться, но везде, куда я не поворачивала голову, мне мерещились кожаные полосы с колокольчиками и темные глаза позади этой завесы.

– И сколько у тебя было имен, девушка?

– Три. Или четыре. Тебе ли не знать, старик, – губы выплюнули слова, и я сама ужаснулась тому, что произнесла. Я вовсе не хотела этого говорить, понимая, что подобная грубость может стоить жизни, но слова были сказаны, и их было не вернуть.

Шаман вдруг расхохотался, и этот звук, как гром в степи, казалось, окутывает со всех сторон, заставляя дрожать и пол под ногами, и сам юрт. В жаровню, перед которой я стояла, пошатываясь, полетел пук какой-то травы, отчего весь шатер тут же заволокло сладким дымом. Он не царапал горло, а наоборот, казалось, позволял вдохнуть полной грудью, что я с удовольствием и сделала.

– Дыши, Лисица, дыши. И расскажи мне, что ты видишь, – голос на фоне далекого смеха, что все еще звучал в моей голове, скользил по коже, шевелил волосы, обволакивал, как туман, не позволяя спрятаться и отстраниться. Я уже не видела ни шатра, ни двух женщин, что сидели у жаровни, только синее, слепяще-яркое небо, от которого хотелось закрыться руками, и колокольчики на кожаных шнурках.

– Что ты видишь?

– Я вижу небо, – собственный голос казался далеким, идущим вовсе не из груди, а откуда-то из затылка.

– Какое оно, твое небо… – голос баюкал, голос укачивал, но не давал соскользнуть ни в реальность, ни в сон, удерживая на грани.

– Такое, что больно смотреть, – словно в ответ на мои слова, небо вспыхнуло так ярко, что свет резанул по глазам, заставив зажмуриться. Только почти ничего не изменилось, лишь звон в ушах стал громче, вызывая головную боль и тошноту.

Несколько мгновений, почти корчась от этих непонятных, невозможных ощущений, жмурясь от солнца, которого не было, я и не заметила, когда все закончилось. В одно мгновение меня накрыла черная тень, словно скрывая от ярости небес и грохота колокольчиков. Сумев открыть глаза, я разглядела только длинные, бурые перья, что крылом укрывали меня, но я не видела самой птицы. Но разглядела другое.

Повернув голову туда, где мне все еще мерещилось присутствие шамана, я увидела вовсе не старика, а совсем еще молодого, полного сил степняка с длинными черными волосами и темной аккуратной бородой. Выдавали его только глаза, что сейчас не были скрыты за лентами из кожи. Мужчина стоял на том же слепящем небе, что занимало все пространство вокруг, и его глаза даже не щурились от света. А вокруг меня все пространство было укрыто серой тенью, позволяя видеть то, что скрывало солнце до этого.

– Вот, значит, как, – мне казалось, я разгадала какую-то важную тайну, но пока просто не могла подобрать верные слова.

– Что ты видишь, девушка? – голосом шамана, шевеля губами, спросил молодой мужчина, что стоял посреди слепящего неба.

– Я вижу тебя, шаман. Вижу, кто прячется под шкурой старика.

Темная бровь моего нежданного собеседника взлетела вверх. Сделав несколько шагов вперед, мужчина нагнулся к самой тени, что прятала меня от неба, прищурившись и пытаясь рассмотреть. Но это не тронуло затуманенный разум. Заинтересовало меня другое: на ярком небе, там, где прошел шаман, остались следы. Они были похожи на провалы, словно мужчина вырывал часть неба, когда проходил по нему. Это показалось таким неправильным, грубым, что я, пребывая даже в таком странном, задурманенном состоянии, не смогла сдержать возмущение.

– Зачем ты топчешь небо?! – вопрос получился резким, грубым, но, кажется, в таком состоянии я была готова даже ударить этого глупца, что оставлял за собой дыры.

Шаман отступил, а затем широко улыбнулся. Он повел в воздухе рукой, и в ладони тут же оказался странный инструмент, похожий на палку с костями и колокольчиками. Потряхивая рукой, шаман очертил полукруг между нами, словно нарисовал в воздухе арку, и вдруг резко дунул.

В лицо ударил ураганный ветер, заставивший зажмуриться. Меня пыталось опрокинуть на спину, дергало за одежду, но я кое-как умудрялась продолжать стоять, пока порывом не снесло тень, что укрывала меня от солнца. Вот тогда держаться стало невозможно. С одной стороны меня раздирало на куски, а с другой – ярким светом. Я чувствовала, что просто рассыпаюсь.

Не знаю, сколько времени прошло, как долго все это тянулось, но, тяжело дыша, чувствуя, как горит лицо, как пылают ладони, я поняла, что лежу на спине, глядя на косой войлочный потолок. Легкие жгло, все тело дрожало, но я никак не могла вспомнить, как оказалась здесь, и почему потолок кружится.

– Менге Унэг? Ты в порядке? – этот голос я знала. Женщина. Она здесь хозяйка. Кто она? Она мать колдуна, что привез меня в улус. Того, что меня спас.

– Да, хатагтай. Я, наверное, упала. Прости мою неуклюжесть, – кое-как сев, я ждала, пока мир вокруг прекратит вращаться.

– Вставай, девушка. Сейчас все пройдет, – повернувшись на мужской скрипучий голос, я уставилась на старика, чье лицо почти полностью было скрыто какими-то висюльками.

– Лекарь?

– Почти, – из-под лент сверкнули в улыбке зубы. Мужчина тяжело, опираясь на кривую палку, поднялся. – Береги ее, Галуу.

– Благодарю, мудрейший, – мать колдуна встала со своего места, намереваясь проводить гостя. Я, все еще не в состоянии подняться, переводила взгляд то на одного, то на другую, как мне вдруг показалось, что поверх старческого лица проступает другое, совсем молодое. Тряхнув головой, я прижала пальцы к вискам, желая избавиться от дурноты и странного видения.

Стоило старику с лицом юноши выйти, как ко мне нагнулась Галуу, хозяйка юрта.

– Что ты видела, девушка?

– Я не помню, хатагтай. Я совсем не помню.

Глава 16

В юрт я вернулась совсем разбитой, с больной головой. Сама бы, наверное, даже не добралась до шатра, но Ду Чимэ, ждущая за войлочными стенами, поймала за руку, как только Галуу приказала уйти, махнув рукой. Укрывшись в небольшом шатре девушки, с благодарностью упала на принесенную недавно кровать. Что такого произошло внутри при встрече с шаманом, что мне было так плохо – вспомнить никак не удавалось.

– Отдыхай, – печальная Ду Чимэ подала мне воды в небольшой чаше. Тонкая рука пригладила мои волосы, словно девушка хотела поделиться теплом. – Шаман душу смотрит. Потом душа болеть. Спи.

Чувствуя, что я и в самом деле не могу оторвать головы от лоскутного одеяла, которым была застлана кровать, только прикрыла глаза. Пусть так. Пока мне ничто не угрожает, пока люди вокруг так ко мне добры, стоит отдохнуть.

**

Проснулась я в полумраке. Под войлочным потолком горел один небольшой масляный светильник, едва рассеивая темноту. По стенам, казалось, блуждали огромные мрачные тени, следящие за мной, но не имеющие возможности поймать. Сейчас, после того как дневные ощущения после встречи с шаманом немного притупились, я могла более трезво рассматривать ситуацию. Из всего выходило, что я попала не просто в общество людей, что верят в духов, а туда, где граница между двумя мирами почти стерта.

Это немного пугало, так как вся моя прежняя жизнь учила, что стоит остерегаться и не привлекать к себе внимание подобных тонких материй. В монастыре и вовсе запрещалось говорить на подобные темы. А здесь, сидя на кровати, рассматривая пляшущие тени, я почти что видела волчью морду, огромные крылья и головы лошадей. И куда важнее, чувствовала чужой взгляд.

Только страшно не было совсем.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.