Золушка из Преображенки

Надя тепло улыбнулась подруге.

– Спасибо, Марин. Я на все согласна. Ради Кольки все вытерплю.

10

Утро выдалось особенно тяжелым. Ночью Надя так и не смогла уснуть. Проворочалась на чужой постели, вспоминая свою, мяконькую. Думала о прошлом и о Коленьке.

Парень он, конечно, смышленый, справится сам, уж двенадцатый год ему пошел. Еды наварено, отопление работает исправно. Туалет и вода —все в доме. Да сын, если займется своим конструктором, то и не заметит, как два дня пролетит. И Макарыч обещал, что навестит его обязательно, а если Колька захочет, заберет к себе ночевать.

Но все равно душа болела, словно рассталась она с ребёнком не на два дня, а на огромный срок. Да и с Маринкой вечером говорили долго и обо всем, плакались, ругали друг друга за мягкотелость и доверчивость.

Все это как снежный ком наросло на собственные эмоции от прожитого дня, заявилось мохнатой бабайкой, всю ночь стояло у изголовья.

Утром Надя встала не то, что с мешками, с хорошими синяками под глазами. Посмотришь на такую физиономию, и сразу понятно, баба неделю в запое была.

Но Маринка в красоте толк знала. Заварка у нее замороженная кубиками припасена, какой-то рецепт особой масочки из овсянки знает. Все это богатство легло испытаниями на измученную Надькину кожу лица, но несмотря на сомнения, все-таки помогло и отчасти облагородило.

– Хороша, – заценила результат Маринка стоя возле Нади с такой же овсянкой, размазанной по щекам и лбу. – Видишь, как быстро помогает! Сейчас еще к Светику сходим, и вообще красотка станешь.

К Светику они попали через час, и Надя уже садилась в кресло, как раздался телефонный звонок.

Светик виновато улыбнулась Наденьке, нахмурившись взяла телефон, демонстративно закатила глаза и ответила:

– ЖенИчка, дорогая, привет.

Тут же, как по мановению волшебной палочки глазки закатила и администратор Оленька, стоявшая у ресепшена, и Маринка, уничтожающая маковые сушки в мягком кресле напротив.

Светик же, кусая губу, продолжала разговор с собеседницей:

– Да, работаю. Срочно? Прямо сейчас? Оздоровление волос? Уже не блестят? Хорошо, ЖенИчка, жду.

С окончанием звонка Света как будто бы сдулась, с раздражением швырнула телефон в корзину с приборами, взялась за голову.

– Сейчас придёт? – сочувственно спросила Оленька.

– Ага, уже едет. Беда у нее, настроение плохое и волосы не блестят. Извините, Надя, придется вам подождать. У меня вип-клиент нарисовался.

– Нарисовался, фиг сотрешь, – хохотнула Маринка. – Светка, держись. Мы тут маячить не будем, пойдем с Надюхой чаем побалуемся. Держись!

Надя, все еще не понимая, чем так насолил вип-клиент хозяйке салона, отправилась в закуток, отведенный для чаепитий, вслед за Маринкой. Успела лишь спросить:

– Марин, а это кто?

– О, это звезда нашего города, Надя. Та, которую знают все в лицо! ЖенИчка Бочкарева, блогер, фотомодель и вообще очень крутая девочка. Девочка, правда, из нее так себе, она ненамного нас младше, но…

–Девочки, цыц! – рявкнула Светка, и уже буквально через полминуты дзинькнули дверные колокольчики, и в салон вплыла королева красоты, не меньше.

Высокая брюнетка с длинными волосами, идеальной точеной фигурой с ногами от ушей и омоложенным до нельзя лицом, скинула шубку на руки Оленьке, даже не поздоровавшись, взмахнула в раздраженном жесте худыми изящными ручками и заявила:

– Света, меня нужно спасать, срочно! Ты спасешь меня, а моя красота спасет мир!

Света с абсолютно серьезным видом кивнула, приобняла расстроенную клиентку и, бережно взяв ее за ручку, довела до кресла.

– Хорошо, что тобой не успели заняться, с этой кралей надолго, а то бы сидела сейчас с наполовину остриженной головой! Светка обязана ей за раскрутку салона, Женичка в своем блоге нас постоянно расхваливает, – прошептала Маринка, а затем, стараясь не шуметь посудой, налила в разномастные чашечки чай, показала знаком сидеть тихо и сунула Наде телефон с открытой страницей в известной социальной сети.

Надя, боясь ненароком перелистнуть, с восхищением уставилась на фото, расположенное на главной странице ЖЕНИЧКИ БОЧКАРЕВОЙ, с огромным числом подписчиков и многотысячными лайками под каждым постом.

С фотографии смотрела отполированная размарафеченная красотка, неестественно изумрудный взгляд которой приковывал словно гвоздями. Изящно изогнутая кисть руки демонстрировала обручальное кольцо с россыпью бриллиантов, а внизу капслоком маячила подпись:

"Я СЧАСТЛИВА!"

Отчего-то сразу мелькнула мысль, что счастье Женичкино меряется не теплотой в сердце, а количеством брюликов на дорогом украшении. Но Надя себя тут же отругала. Не знаешь человека, зачем судить? Хотелось пролистнуть ленту ниже, рассмотреть и другие снимки, но Маринка вдруг дернула Надю за рукав, забрала телефон и знаками приказала внимательно слушать.

–… Представляешь, Светик, – вытянув модные губки, вещала Женичка, – я ему говорю, и так на меня обрушилась масса сплетен в этот месяц. Ведь каждый второй засомневался в том, от кого забеременела секретарша Светлова! Представляешь, какой урон моей репутации! Ну где секретарша, и где мы со Светловым! Неужели он меня на кого-то променяет? Тем более она такая, фу! Неинтересная. Мне даже бы в голову не пришло нас сравнивать!

– Конечно! – поддакнула Светка, готовя волосы клиентки к косметической процедуре.

– И я ему заявила, чтобы обходился без секретаря! Это вообще прошлый век! Сейчас ведь все электронно! Есть специальные программы-напоминалки! А он, знаешь, неделю переждал и вот сегодня, представь себе, тайком от меня проводит собеседование! От меня, тайком! Да мне уже через десять минут, как он только дал объявление, уже написали подписчики! Сейчас вот приведу себя в порядок и устрою там ему отбор помощниц! Наглец!

– Да? А если там кто-то из завистников уже поджидает? Еще заснимут на видео, выложат в сети и снова начнут хейтить? Скажут, что ты собственница, а у вас вроде как свободные отношения… и, кстати, у меня тоже есть секретарь. Вон, Оленька, – бесстрашно заявила Света, устав слушать беспросветный гундеж Женечки.

Она едва не скрипела зубами, намазывая состав на волосы, и Надя, наблюдающая за этим действом через коридор зеркал, поразилась ее терпению.

Даже Наде, не знающей в принципе, кто такой Светлов, уже хотелось надеть этой крале чашку с химическим составом прямо на голову по самую шею, что уж говорить про Свету. Неужели у такой видной красавицы в голове совсем пусто?

Надя вопросительно посмотрела на Маринку и поймала задумчивый взгляд. Нехороший такой, придирчивый, в паре с злодейской ухмылочкой на губах…

–… Конечно, дорогая моя, ты, как всегда, права! – подумав, вздохнула Женичка. – Не зря тебя Светой мама с папой назвали. В твоей голове рождаются поистине светлые мысли! Все-таки мой план прекрасен. Сейчас я приведу себя в порядок, приду к нему на работу и помогу своему дорогому пупсу с выбором. И если там кто-то и есть из моих недругов, они увидят лишь мою заботу и любовь.

Маринка снова дернула Надю за рукав.

– Надька, это твой шанс! – прошептала она одними губами.

"Какой к черту шанс?" – Надя непонятливо развела руками.

– Так, – быстро, проглатывая слова, зашептала Маринка, – сейчас одеваешься и бежишь до фабрики. Она в конце улицы. Идешь на собеседование и устраиваешься к Светлову! Живо, пока эта здесь отирается, ты добежать успеешь!

Надя ошарашенно выпучила глаза на Маринку. Какой, к черту, из нее секретарь? Какой Светлов? Зачем оно ей все это надо?

– Ты что, Марин! Я не… не пойду.

Но Маринка уже стояла с Надиным пальто в руках.

– Иди, говорю, – зашипела змеей она. – Ты хоть знаешь, какая зарплата у личного помощника директора фабрики?

Надя моргнула, с трудом переваривая свалившуюся на нее перспективу.

– Да куда я в таком виде, – едва не захныкала Надя, вспоминая как та же Маринка еще вчера парафинила ее за внешность.

– Дуреха, это твой шанс, иди! Сейчас выйдешь и сразу свернешь направо. До конца улицы. Там адрес не помню, увидишь бетонный забор и проходную. Сообразишь, в общем, на месте. Бегом давай! – закатывая глаза, бухтела Маринка, злясь на подругу за ее несообразительность и никчемную скромность.

Впрочем, у той уже выбора не оставалось.

Оторопевшая Надя была выдернута Маринкиной всеобъемлющей заботой со стула, за десяток секунд насильно облачена и в цветастый платок, и в тоненькое пальто, а затем выставлена на улицу под мелодичный звон дверных колокольчиков и крепкий посыл… на фабрику, на собеседование к самому Светлову.

11

Остановилась, перевела дух, осмотрелась. Вот он забор из бетонных плит, обнесенный поверху колючей проволокой, и проходная на фабрику.

Только вот что она тут делает? Зачем? Холодный воздух остудил пылающие щеки. Надя крепко зажмурилась. Взвесила все за и против. "За" состояло из острых нужд и потребностей, предполагаемой зарплаты и возможности устроиться в нормальную организацию.

"Против" было напичкано: неприглядным страхом, что ни с чем она не справится; непониманием того, как можно проситься на работу, ничего не зная о вакансии и требованиях; ну и едким стыдом, само собой, за свой простецкий вид, за который хорошенько влетело от Маринки.

Потребности и нужды перевесили. Сегодня Наде домой ехать, там сын Колька, там те же проблемы, никуда они за ночь не делись. Права Маринка, нужно пробовать. Не прибьют же, в конце концов, ее здесь!

Ну не подойдёт она со своими параметрами и умениями, просто откажут, скажут: "Тетя, идите вы, вяжите носки внукам дома». И тогда можно будет со спокойной совестью искать другую работу в другом месте.

Ну а стыдиться своего вида, как бы там ни ругалась Маринка, это совсем уж последнее. Да, не выглядит она, как кукла с витрины, но чисто и опрятно одета, и вообще имеет приличный вид.

Набрав в грудь побольше воздуха, Надя решительно миновала охрану на проходной, мельком бросив, что приглашена на собеседование. Пропустили на удивление легко, даже документы не попросили.

А когда она снова оказалась на улице, но уже на территории фабрики, то ахнула. Когда-то давно, еще будучи студенткой, приходила Надюша сюда на экскурсию. В памяти сохранились деревянные косенькие бараки, пыльные мастерские и свет люминесцентных ламп, режущих глаза. Сейчас же перед ней стояли новенькие, отстроенные на современный лад высокие цеха, с огромными окнами, оснащенные системой вентиляции, соединенные между собой теплыми коридорами. Крытые проезды к складам, маленькие автопогрузчики ровным рядком подле них, – все так гармонично сочеталось и дополняло друг друга, что радостное волнение и одновременно какой-то трепет ко всему этому охватили Надю. Как же захотелось ей вдруг здесь остаться, стать полезной хоть в чем-то, работать. И снова страх высунул свою крысиную моську, пригодится ли она со своими знаниями? Ведь всю жизнь кладовщицей проработала…

Незаметно для себя Надежда дошла до административного трехэтажного здания. На первом заприметила вывеску "Столовая" и снова восхитилась. Вот ведь как! Хороший хозяин у фабрики появился, не только отстроил заново все, но и о людях, о своих работниках заботится. А это что за закуток с книжными полками и креслами. Зона отдыха? Надя осмотрела небольшой зал с открытыми настежь дверями, прониклась атмосферой и отправилась искать приемную.

На втором этаже находились какие-то примерочные, студии, зал заседаний. Хотелось бы все рассмотреть, но двери закрыты и ни одной живой души. Надя, напомнив себе, что любопытство кошку сгубило, одернула себя и заставила продолжить поиски.

На третьем находились закрытые кабинеты разносортных начальников, и только в конце коридора – свет и открытая дверь. Надя, боясь запачкать сапогами вычищенную ковровую дорожку, шла несмело.

Ладони вспотели, и сама она дрожала как осиновый лист, словно не умудренная опытом женщина, а студентка, идущая в первый раз на собеседование.

Просторная приемная, вопреки ожиданиям, не была помпезной. Скорее уютной, выдержанной в светлых тонах, в меру уставленной цветочными горшками. Здесь уже собрались соискательницы. Несколько молоденьких женщин сбились стайкой, расположившись на огромном диване, что-то обсуждали и перешептывались. Надя окинула их внимательным взглядом, хотела поздороваться, но присутствующие сделали вид, что совсем не замечают вошедшую женщину.

Да не больно-то и хотелось! Надя сняла пальто и убрала на плечики в шкаф. Пригладила растрепавшиеся волосы у зеркала. Накинула на плечи вместо шали платок. Да, по сравнению с диванными кандидатками, она казалась лишь блеклой мышью.

Передернув плечами и отгоняя грустные мысли, Надя присела недалеко от входа, на стул возле кадки с фикусом. И вовремя. Буквально через пару минут, словно фурия, в приемную влетела Женичка Бочкарева. Она, окинув ненавидящим взглядом кандидаток, зловеще улыбнулась и уже спокойно, виляя прокаченным ореховым задом, отправилась в кабинет к директору.

Все затихли. Кто-то выругнулся, тихо сообщив, что теперь все накроется медным тазом. Из кабинета раздался вой, потом Женичкин дикий смех, потом ругань. Надя, находящаяся от кабинета дальше всех, едва разбирала слова, но и так было понятно: орет пассия Светлова, изрыгает огонь своей ревности, что-то требует отменить, потом летит на пол какая-то мебель, раздается хруст дерева, мужской рык…Все стихает. На секунду. А потом вдруг дверь кабинета директора едва не слетает с петель, и на пороге появляется сам Светлов Сергей Анатольевич.

Злой как черт, с перекошенным лицом и расстегнутым воротом дорогой рубашки. Сжимает кулаки, окидывает взглядом приемную. Диванные соискательницы стихают и, кажется, мимикрируют под цвет серо-бежевых стен. Да и у Нади начинает неприятно сосать под ложечкой.

Вот как можно довести мужика до бешенства за две минуты? Какая, к черту, теперь работа? Живой бы отсюда выбраться.

Но Светлов, кажется, приходит в себя. Поправляет пиджак и ворот рубашки. Приглаживает волнистые русые волосы. И на его красивом породистом лице вдруг появляется подобие улыбки. С таким же точно изяществом улыбаются каменные глыбы. Почему ему никто не скажет, что его оскал не вызывает приятных эмоций?

Господи, Надя, спрячься уже за фикус!

Напряжение достигает своего апогея.

Светлов делает два шага вперёд. Тут же за его спиной появляется Женичка. Виновато – притихшая, но не сдавшаяся:

– Котик, я погорячилась…

Скулы Светлова, кажется, начинают осыпаться каменной крошкой.

Женичка, тебе бы тоже за фикус спрятаться, пока башка твоя бестолковая еще на шейке держится!

Но Светлов не обращает на свою пассию никакого внимания. Разочарованно скользит взглядом по кучке напуганных претенденток на роль его личной помощницы, затем по пустому рабочему месту секретаря. Взгляд цепляется за кадку с фикусом и за серое пятнышко в сапогах.

Светлов зловеще прищуривается и беспардонно тыкает в сторону Нади пальцем:

– Вы! Как Вас там…

– Надежда, – еле слышно произносит Надя.

– Надежда, – хмыкает Светлов, рассматривая лицо явно немолодой женщины. Как раз то, что надо! – Вы откуда такая?

– Из Преображенки, – нерешительно отвечает она, чувствуя, как щеки покрываются румянцем, а среди сидящих в стороне красоток пролетает зловредный смешок.

– Идеально! Вы мне подходите!

– Куда подхожу? – растерянно выдает Надя, от всей души желая перемотать время на полчаса назад.

– На должность личного секретаря. Жду вас завтра в девять утра на рабочем месте. С документами. Без опозданий. Все ясно?

– Д-да…

– Ну, ты довольна? – спрашивает он у лыбящейся во все зубы Женички.

– Котик, я знала, что мы договоримся!

Дальше она цепляет его за ворот и утаскивает в кабинет.

Занавес. Надя в полуобморочном состоянии ощупывает онемевшее лицо. Что это было сейчас? Ее что, приняли? За что? За красивые глазки или наоборот, за отсутствие красоты?

Маринкины упреки достигли цели, Надя вспыхнула, осознав просчет подруги. Вот зачем она торопила ее, вот почему даже толком расчесаться не дала, отправила на собеседование. Не нужны Женичке соперницы, не нужны молоденькие красотки подле Светлова. А она, получается старая и страшная, что ли? Зато с работой…

Раздосадованная Надя вскочила со стула, и под шепотки и завистливые взгляды, схватила пальто и, с ним наперевес, выскочила из приемной. Бежать отсюда надо, бежать. И как Скарлетт О’Хара, обо всем этом она подумает потом…

12

Надя бежала как ошпаренная. Словно за ней гналась стая волков. Или конкретная парочка: Женичка Бочкарева и ее обожаемый Светлов. Ну, Маринка! Ну, пройдоха! Сейчас она всё ей выскажет!

Через домов пятнадцать пыл Нади поостыл, да и выдохлась она немного, темп сбавила.

Подругу заприметила на улице еще задолго до того, как дошла до салона красоты. Маринка явно поджидала Надю.

– Марина, ты… – обвиняюще начала Надежда.

– Вот и хорошо, вот и ладненько, – улыбнулась Марина, – значит принял! Эх, Надька, счастливая ты! – растянула широкую улыбку

Маринка и, схватив подошедшую, раскрасневшуюся от бега и негодования Надю за худенькие плечи, хорошенько встряхнула, непонятно чему радуясь.

– Ты ж еще счастья своего не поняла! Да знаешь, какая у них там зарплата! Да туда устроиться практически невозможно, Светлов же сам каждого работника опрашивает, проверяет! Про него такие байки ходят! А эта кукушка Женичка уже своей ревностью всю печенку ему проела, Надь. Она же как балаболка, к Светке каждую неделю приходит и все рассказывает! И как его, такого умного, угораздило с ней связаться!

– Марин, да что мне до Женички этой, мне-то теперь как быть? Со мной он даже и не беседовал! Ткнул пальцем, и все! А завтра, говорит, на работу выходи. Это что ж получается, он меня за мой неприглядный вид выбрал?

– Так, Надя, тормози. Выбрал он тебя, потому что ему интуиция так мужику подсказала. А твой неприглядный вид мы исправим, но не сразу. Сразу нельзя, а то завтра же Женичка тебе глазенки повыцарапает, и станешь ты снова безработной. Да и у Светки уже времени свободного не осталось, все эта мозгоклюйка, блогерша недоделанная, на себя потратила. Пошли-ка домой. Сейчас пообедать успеем да план действий составить. Наверное, вечером вместе в деревню поедем, с Колькой что-то надо решить. И, если вам в город перебираться, то на первую неделю вещи хоть взять.

– А школа? – запаниковала Надя, осознавая, какую кашу заварила.

– Надь, какая школа! Каникулы на носу. Ну, пропустит несколько денечков, ничего страшного. За неделю тут освоится, мы с ним школу выберем, комнату вам обставим. Эй, ты чего?

– Марин, спасибо тебе, – хлюпая носом пробормотала Надя и сама в порыве чувств обняла подругу.

– Фу-ты ну-ты, какие телячьи нежности. Подумаешь, пнула вовремя…

Надька, беря Маринку под руку, счастливо рассмеялась.

– Пнула, не пнула, но так, чтобы за один день устроится, да еще и на такую завидную должность, я и не мечтала.

– А вот и зря, дорогая. Нужно мечтать, обязательно. И о будущей жизни, и о счастье, и о любви!

– Марин, ну что ты! Какая любовь! Нет уж, спасибо. Мне одного козла на всю жизнь хватило, наелась досыта.

– Ну и ладно, – тут же сдалась вдруг притихшая Маринка, – не забивай себе голову. Потихоньку все образуется. И работа будет, и Кольку на ноги поднимешь!

Уверенность подруги передалась и Наде. Она судорожно вздохнула, чувствуя, как отступают и страхи, и сомнения. За два дня ее жизнь так перевернулась с ног на голову, и все только благодаря Маринке. Вспоминать о своем вчерашнем позорном поиске работы даже не хотелось. Курица, как есть курица, которую после зимы на улицу первый раз выпустили.

Дома с Маринкой они еще раз все обговорили и разложили по полочкам. Все-таки план действий в важном деле – это главный залог успеха.

Спальню хозяйка отдала в распоряжение гостье, а сама решила перебраться в зал. Да она там обычно и спала, на диване перед телевизором. А в спальне внуки ночевали, когда в гостях появлялись.

Уже вечером маленький рейсовый автобус, сквозь опустившуюся на землю раннюю темень, вез двух подруг в Преображенку. Маринка, обняв себя руками, тихонько похрапывала сидя у окна, а Надя в уме прикидывала список вещей, которые было необходимо взять с собой в город на первую неделю. А еще переживала, как Колька воспримет новости?

А Колька нормально воспринял, по-мужски. Надо, значит надо. Быстро вещи собрал, учебники, коньки прихватил. Надя было вскинулась, мол, лед на реке не застыл. Но тут на смех ее подняла Маринка, напомнив, что в городе есть ледовый дворец и работает он круглый год. Стыдно стало и снова страшно. Как она, деревенщина, там освоится? Но раскисать было некогда, дом нужно приготовить к отъезду, одежду собрать и так по мелочи все необходимое. А еще сбегать к Макарычу, попросить, чтоб в их отсутствие приглядел за домом и за хозяйством. Из хозяйства был десяток кур да три пары кроликов. Но их ведь сразу не изведешь за один вечер.

Насилу Надя к двум часам ночи управилась, в шесть вставать на автобус, а у нее ни в одном глазу. Лежала на своей кровати, разглядывала причудливые блики на стене, слушала мерное посапывание Кольки да переменный с подсвистыванием храп Маринки. Вспомнилась жизнь супружеская и муж-козлина, чтоб ему там… И осознала она вдруг горькую истину, что и не жила вовсе. Пролетела жизнь в суете, в заботах, в желании мужу угодить да переживаниях, кто и что о ее семье скажет. Вроде и прихорашивалась, и общалась с людьми, и на работе уважали, и радость какая-то была. Только все одним клюквенным пятном, будто на скатерти. Вроде ярко, а стирать начнешь, неприглядный серый цвет появляется. Ворочалась, ворочалась, а потом встала, заранее сходила в сарай, наказала курам да кролам не передохнуть раньше времени, постояла на крыльце, запоминая каждый уголок покрытого сизым инеем двора. Вроде опостылело все, но все равно сердцу дорого, – трепещет оно, хоть плачь.

Но потом махнула рукой, воротилась в дом. Кашу на завтрак сварила, Маринку разбудила, потом Коленьку. Что горевать, новую жизнь начинать надо. Смешно, конечно. Жизнь вроде как одна, но успокаиваешь себя, будто она, осененная надеждами и мечтами, заново вдруг начнётся.

13

А она началась. Сразу за порогом. Когда по замерзшим колдобинам с сумками наперевес торопились к автобусу. Еле успели, взмокли, выдохлись. Расселись в пустом салоне на разные места, переглядываясь и смеясь. Надя тряслась от волнения. А Маринка потешно закатывала глаза и, утешая растерянного Кольку, рассказывала ему историю, как по молодости точно с такой же скоростью убегала от Макарыча из колхозного сада, боясь получить хворостиной за сворованные наливные груши…

Еще почти час до города, а потом им с объемной поклажей пришлось с пересадками добираться до Маринкиной квартиры. А там Наде спешно переодеваться, и чтобы не опоздать – вызывать такси и ехать на работу.

Ох, как у нее голова шла кругом! Волновалась, что люди подумают! В первый день на работу и сразу на такси.

Маринка только посмеивалась и махала на Надю руками, тайком утирая слезы.

Но и вправду, зря Надя переживала. Не знали ее еще, никто особого внимания не обратил, и до приемной она дошла спокойно, без приключений.

Без пяти девять Надежда уже снимала пальто и вешала его в большой встроенный шкаф-купе. Там же, смотрясь в зеркальные двери, прихорашивалась, поправляла идеально зачесанные и убранные в пучок волосы, приглаживала на теле строгое серое платье-футляр с черным воротничком. Училка, как есть училка.

Без двух минут, затаив дыхание, постучалась в кабинет к Светлову. Он пришел наверняка намного раньше, но она ведь не опоздала? Он сам назначил время…

– Да-да, войдите, – донесся из кабинета чуть хриплый мужской голос, и Надя открыла дверь.

Она ожидала увидеть все, что угодно: уставшую физиономию невыспавшегося директора и кучу бумаг или, наоборот, идеальный порядок на столе, да даже Светлова, раскладывающего пасьянс на компьютере. Но только не Женичку Бочкареву.

Она сидела в своей новенькой модной белой шубке, коротком черном облепляющим ореховый зад платьишке, развалившись на маленьком диванчике и закинув ногу на ногу. Светлов стоял рядом, лицом к окну, и смотрел на внутренний двор фабрики.

Женичка окинула презрительным взглядом Надю, довольно щелкнула языком и без приветствий, опережая Светлова, заявила:

– Опаздываете, милочка.

Надя под этим взглядом растерялась. И сразу расстроилась.

– Женя, прошу тебя, перестань, – вмешался Светлов, оборачиваясь. – Она ничуть не опоздала. Доброе утро, Надежда, проходите, присаживайтесь.

Он указал на большой удобный стул и чуть улыбнулся.

– Доброе утро. – Ровно, вопреки стучащему как у зайца сердцу, ответила Надя и села на указанный стул. Женичка обиженно поджала губы. Светлов прошел к огромному письменному столу и сел в свое кресло.