Время посмотреть вверх. Сборник рассказов

Его звали Охохо

Будучи маленькой, я часто смотрела, как празднуют Новый год другие дети. У них была большая ёлка, куча подарков и шикарный праздничный ужин. Большая семья и яркие фейерверки. У них было чудо.

А у меня. Нет. Не было ни папы, ни елки, ни шикарного праздничного ужина. Мама приходила с работы поздно, уставшая обнимала меня, и мы шли спать. А наутро, в изголовье кровати я обязательно находила какой-нибудь подарок. Конечно, не такой роскошный, как у других детей, но дорогой сердцу. Вязанный своими руками шарф, рукавички, красивую брошку или куклу.

Это позже я поняла, как мама старалась подарить мне тот самый праздник. Как тяжело ей было одной, без мужа растить меня, покупать быстрорастущему ребенку одежду, да и находить деньги на маленькие радости. А тогда… Тогда я тоже хотела большого праздника.

И я про него написала. Решила – создам свой Новый год. Он будет только у нас с мамой и больше ни у кого. Достала новую тетрадочку и села писать «наш» Новый год.

Елку предполагалось выкладывать из обуви. Её у нас было больше всего – старой, поношенной, но отчего-то не выкинутой. На праздничный ужин – желе. Обязательно апельсиновое! Его я любила больше всего, а мама готовила его редко-редко.

Деду Морозу полагалось быть в модных джинсах и шелковой рубашке. А еще без бороды и с волшебными усами. Уже и не помню, почему так.

А подарки оставлять в изголовье. Как всегда, делала мама. Это же наш Новый год!

Когда я показала записи маме, та отчего-то заохала и прижала крепко к себе. И предложила в этом году провести все так, как я написала. А еще я решила, что раз мама охала, то нашего Деда Мороза будет звать Охохо.

Тот Новый год я запомнила надолго. Самые светлые моменты уходят так быстро и безвозвратно. Больше у нас так отпраздновать не вышло. Мама устроилась на другую работу, все наладилось, а про тот праздник мы и забыли. Но я сохранила свои записи, написанные детским кривым почерком.

И вот. Новогоднего настроения нет, ёлка не радует, а от запаха мандаринов кружится голова. Я вынула тетрадку со «своим» Новым годом и улыбнулась. Эх, сейчас бы вернуться и отпраздновать, как тогда…

Звонок в дверь. Я нахмурилась и пошла открывать. На пороге стоял мужчина в «модных» джинсах, шелковой рубашке. В руках у него была вазочка с моим любимым апельсиновым желе. Под роскошными усами таилась улыбка.

– Ну, что, в этом году Дед Мороз – я! Ваш Дед Мороз устал, да здравствует Дед Охохо! Ты рада? – он подмигнул. – Заскочил к тебе первой, как к своей создательнице. С Наступающим и украшай дом как положено! – он сунул мне в руки вазочку с желе и исчез.

Я потерла глаза. Вроде не сон… В груди стремительно разгорелась радость и какое-то предвкушение чуда.

– Доча, дочь… – послышался топоток маленьких ног. – А давай встретим Новый год как в моем детстве?

А наутро в изголовье кровати обнаружился целый ворох подарков.

Живые мертвецы

Я помню тот день. Он был совсем обычный. Большинство мужчин уже ушли на охоту, женщины возились с бельем, а нас, подростков – уже не мальчишек, но еще не охотников, оставили здесь. Помогать.

Я бросил еще пару дров в костер и прижал сестрёнку поближе. В тот день я стал трусом.

Они появились внезапно. Выскочили из лесу, со стороны Большой дороги. Она вела от нас к соседям.

Повисла оглушительная тишина. Мы видели, что пришедшие злы, а одежда в крови. Что лошади взмылены, а на боках висят окровавленные мешки.

Мы видели, что здесь не будет разговоров.

Их было много. Так много, что даже, если бы все наше племя было здесь, мы бы не справились… А, может, страх затуманил мой разум? Одно мне казалось точно – все стоя́щие рядом со мной – «живые мертвецы». И быть таковыми нам осталось недолго.

Мысли пронеслись за секунду. Сбоку раздался воинственный клич. Все смешалось. Белые люди бросились вперед, в воздухе запахло порохом, и раздались первые стоны. Свои и чужие.

А я стоял. Стоял, не сводя глаз с главного – он так и не слез с лошади. И я видел – он тоже смотрел на меня. В этот долгий миг я увидел, как по лицу белого человека скользнула мерзкая ухмылка, а затем он поднял своё ружье прицеливаясь…

И я побежал. Пригнулся, позорно скуля, я побежал домой. От страха сводило живот. Я понимал, что дом, родной дом, не спасет меня. Но страх был сильнее разума.

Кимэ. Вот что меня остановило. Маленькая сестрёнка, которая не понимала, что происходит. Она была дома. Мать впихнула мне её в руки и выставила вон.

Оглушенный криками, выстрелами, ничего не соображающий, я вновь побежал. В лес, далеко-далеко, где нас не найдут. Так я думал…

11

Сестренка захныкала во сне, и я поднялся. Ни припасов, ни фляги, ни ножа. Третьи сутки мы питались подножным кормом. Третьи сутки мы шли к племени Орлов.

Но я не был готов встретить на его месте пепелище.

Чудо нужно всем

Люблю кладбища. У спящих статуй так бледны и стёрты лица, что в темноте кажутся лишь светлым пятном. Здесь тихо, особенно ночью. Да и бываю я здесь только в темное время суток, иначе рискую загреметь в психиатрическую больницу. Был, да. Мне не понравилось.

Я бреду по заросшим дорожкам, касаюсь пальцами надгробий, ожидая отклика. Некоторые могилы молчат – их обитатели нашли покой. А вот некоторые одаривают ворохом мыслей, воспоминаний и желаний. Я запоминаю и иду дальше. Таких кладбищ по всему миру у меня сотни.

Кто же я? Узнаете, как я расскажу историю полностью. А пока слушайте и знайте, что каждое существо достойно праздника, особенно такого.

Эта ночь всегда светлая. То ли звездами, то самим ощущением чуда. Они подходят осторожно. Медленно. Боязливо заглядывают в глаза и косятся на ножны с клинком. Да, меры предосторожности. Но мой наряд – красный тулуп, меховая шапка, и, конечно же, огромный мешок у ног успокаивают их.

Кому-то нужна фотография, а кому-то материальная вещь. Статуэтка, брошь, кольцо. Что-то простое, что поможет им убедиться, что их семья в безопасности. Что даст им возможно просто увидеть их. На самом деле мало надо для успокоения души. Получив желанное, они возвращаются в свои могилы, где засыпают навсегда.

Самым тяжелым подарком была колыбельная. Я не мог исполнить это желание почти три года, пока мне не удалось записать на диктофон. Женщина пела её для второго своего ребенка. Маленький мальчик несколько ночей слушал запись, пока, наконец, не уснул счастливый.

Кто-то просит справедливости. Тем я показываю события или же отдаю копии полицейских отчетов.

Кто-то хочет тепла и объятий. Мне несложно и даже их отталкивающий запах меня не пугает.

Мешок полон эмоций, открыток, фотографий и голосов. Здесь есть все что нужно, и даже чуточку больше. Наконец, поток моих подопечных заканчивается. Лишь один последний, кажется, подросток, щуриться и улыбается мне беззубым ртом.

– Мозги?

– Да, да, я помню! – кивают я и вытаскиваю пирожное в виде мозгов. – Как и заказывал, абрикосовые.

– Благодарю, – кивает он. – Мама делала их только для меня.

– И тебе счастливого Нового года! – добродушно улыбаюсь я. – Надеюсь, мы больше не встретимся.

Так кто же я? Да-да, я Дед Мороз для зомби. Ведь каждый достоин чуда. А вы как считаете?

Падающая звезда

«Космос беспечен, бесконечен и вечен. Он завораживает своим сиянием, манит блеском звёзд и зовет за собой. И для каждого из нас в нем есть свой проводник».

***

Я однажды увидела падающую звезду. Она пролетела близко-близко, да так, что ее свет осветил все уголки моей детской. В тот день я не смогла выйти на улицу, потому что с утра нам надо было в больницу. Но я помахала ей из окна. Мне показалось, что она мигнула в ответ.

Два года было хорошо… Моя звезда мигала мне из окна, а я была счастлива. И мама радостно улыбалась вместе со мной. Мы веселились, играли, ходили в школу…, и я почти забыла о своей звезде.

***

Память с любовью, родная, живут всегда,

Пусть ты на небе, но не забывай об этом.

Образ твой рядом со мною пройдёт года,

Нежным и тёплым, чудесным и ярким светом.

Немолодая женщина ласково провела ладонью по спутанным кудрям девочки. Голос дрожал, но колыбельная… Последняя колыбельная все также лилась из её уст.

Там вечерами, ты также ложишься спать.

Ангелы тихо споют тебе нашу песню

И время тут же легко повернется вспять,

Снова обратно, где были с тобой мы вместе.

Слезы крупными каплями скатывались по щекам, когда она вновь и вновь наклонялась, чтобы поцеловать дочь в холодный лоб.

Ты улыбнёшься, и я улыбнусь в ответ,

Словно мы рядом и больше не будет боли.

Словно ни страха, ни чувства потери нет,

Есть только двое. Всего лишь, родная, двое.

– Всегда только двое, маленькая моя, – женщина спрятала лицо в ладонях, не в силах сдержать всхлипы. – Люблю-люблю тебя.

***

Она появилась внезапно. В тот же вечер, что вернулся и кашель. Яркой полосой звезда мелькнула за окном и спряталась где-то в лесу. Я не могла усидеть на месте.

Тихо-тихо надела сапожки, курточку и шарф. Мама будет беспокоиться, если я заболею.

Мягкий свет вёл меня вглубь, подсвечивал дорожку, не давая заблудится. Мелькал то тут, то там за поворотом. Мелькал, сиял, чтобы вывести внезапно на полянку с солнечной девочкой посередине. Она протянула мне руку и улыбнулась.

«Так вот какими бывают звёзды».

Мне не было страшно. Только немного холодно. Но когда мы побежали вперед, холод куда-то испарился. Мы бежали долго-долго и мне было впервые легко так бежать. Но даже так я быстро устала.

Но потом… Потом мы оказались на горке. Весь город был как на ладони, и сверкал яркими огоньками, как новогодняя игрушка. Словно кто-то посыпал его блестками.

12

У меня перехватило дыхание. Здесь было так красиво… Почему раньше я не смотрела по сторонам? Интересно, можно будет привести сюда маму?

Я почувствовала ладошку на плече. Грустно улыбнувшись, солнечная девочка взяла меня за руки и потянула вверх.

Нам было пора.

– Можно попрощаться? – тихо спросила я.

Она кивнула, останавливая наш полет. Крепко зажмурившись, я торопливо зашептала:

– Мамочка, не грусти, пожалуйста. Мамочка, мне не страшно и не больно. Я тебя люблю-люблю… Пока-пока? – я подняла глаза на мою звёздочку. – Мы еще увидимся?

– Обязательно, милая, – она светло улыбнулась. – А теперь пойдем. Нас заждались. Ты была храброй.

***

«Космос беспечен, бесконечен и вечен. Тысячи звёзд освещают его, мягко мерцая во тьме. Каждая звезда – душа, каждая звезда, проводник. И каждая из них ждет своей очереди вновь вернуться, обратно на Землю.

Поэтому они мерцают, поэтому падают, не в силах сдержать желание вновь обнять родных.

И каждая из них дождется. И в этом одна из главных тайн Вселенной. Главное – только верить и ждать»

***

Женщина опустила руку на живот и улыбнулась, почувствовав толчок маленькой ножки.

«Я ведь говорила, что вы встретитесь»

Чудеса случаются. Надо только верить и ждать. И не было никого, кто бы это опроверг.

Демоница и Рай

М-м-м, Ад, милый Ад. Канаты, витые из криков, кипящие котлы с грешниками и бьющий в нос запах серы. Я даже соскучилась по тебе, родимый.

Не люблю, знаете ли, когда меня тянут в Рай без моего согласия.

Ах да, я не представилась. Внучатая племянница по отцовской линии через прапра… В общем, неважно, вам и короткого хватит. Ася. Смотритель восьмого круга Ада. Ваша неверная и непокорная слуга.

В узких кругах числюсь самой жестокой, изворотливой и эгоистичной смотрительницей. У меня ужасная текучка и постоянный приток новых душ.

Гроза Ангелов и заклятый их враг. Недаром постоянно хожу с потрепанными крыльями и хвастаюсь свежими трофеями в виде беленьких перьев.

Меня боятся. Меня уважают. Ко мне приходят на поклон. Меня пророчат во властительницы! А эти крылатые мне всю систему чуть не порушили!

Им, видите ли, пришлась по нраву моя работа! И совсем было не обязательно акцентировать внимание, что именно с моей вотчины души выходят быстрее и меньше делают ошибок в дальнейшем (еще бы, я с ними столько воспитательных бесед провожу, столько уроков, жестоких, но нужных устраиваю, только попробовали бы они у меня ошибиться!).

И это из-за них, у меня начали перья цвет менять! Они, оказывается, хотели, чтобы я сама пришла (ну да, ну да, к демону на поклон не подобает первым идти). А я им все планы поломала, когда перья выдирать начала. Это больно между прочим! Зато весьма способствует упрочнению авторитета.

В общем, вытащили меня «на ковер», поставили перед фактом, быстро перекрасили перья в белый и нимб над головой водрузили. Стою я, значит, такая в черных коротеньких шортах, маечке (а в Аду жарко), на высоких шпильках (в кровь наступать не хочется, а уж во всё остальное, тем более), со своими загнутыми назад рогами (спилить не дала) – ну святая же! Свя-та-я!

Меня переодели, уложили спать, а на следующий день решили представить остальным. Попросили вести себя прилично. Ага, щаз! К народу я вышла, позвякивая цепями, в своем любимом черном мини, рассылая поцелуйчики во все стороны.

Пока народ офигевал, потом роптал, я тихонечко свой морок сотворила и свалила. Не, ну а что я здесь забыла? У меня там, мои родные грешники, бесы тоже прикормленные. А здесь все заново налаживать, да еще и морду высоконравственную делать. Тьфу!

Так что содрала я быстро нимб, перышки пообщипала да перекрасила. И пошла рассказывать историю, как в плен меня захватили, а не то засмеют, коль правду узнают! Ад, милый Ад… У меня здесь работы немерено, куда мне на Небо?

Память

Что сумел выволочь из катакомб своей памяти,Сожги безвозвратно, дымом по ветру разнеси.Иначе демоны твои вывернут душу полностью,Не дав прошептать даже простое «прости».Что рвется наружу, запри накрепко,Замок амбарный повесь на дверь,Иначе скроет твою душу марево,В прошлое не стоит возвращаться, поверь.Что сумело выжить в жутком пламени,В душу прочно корни запустив,Выдери своей рукой без сожаления,На несколько минут о боли позабыв.А затем заплачь над остатками,Душу бережно в ладошку собери.И живи, живи без памяти,Ведь в твоей груди…Пламенем сияет первозданным,Маленькая звёздочка твоей души.Сделай первый вдох, неуверенный,И улыбку ты скорее натяни…Только помни о замке на твоей памяти,И не дай ошибкам снова в душу прорасти.

Ох, Париж…

Девушка сбежала вниз по лестнице и заглянула на кухню.

– Марта, – зашептала, привлекая внимание. – Марта! Ну же!

Та вскинулась, стряхнула крошки с юбки и выбежала к ней.

– Ты принесла? – нетерпеливо спросила Анастасия, теребя подол.

– Да, сударыня, – служанка вытащила из передника долгожданное письмо и протянула девушке.

– Спасибо! – та радостно улыбнулась и, помахав письмом, побежала к себе. – Маман ни слова!

«Мa chérie, Анастасия.

Смею сообщить вам, что война – это ужасно. И я не понимаю, как мог поехать туда.

Мне не хватает вас. Ваших нежных рук, чудесных глаз и бархатистого смеха. Надеюсь, вы тоже по мне скучаете.

Вы писали, что вам грустно. Что здесь, в Петербурге ничего не происходит, а постоянные балы вам наскучили.

Что ж, смею вас обрадовать, что в скором времени надеюсь увидеться с вами.

Amoureux de toi,

Дмитрий»

«Ах, каков, – Настя откинулась на кровать и прижала письмо к груди. – Но мы увидимся… Увидимся!»

Счастливая улыбка осветила её лицо, девушка закрыла лицо руками и тихонько повизжала от избытка эмоций. Он пишет, что скучает, пишет, что любит, что они скоро встретятся! Что еще нужно для счастья?

***

Письма то пропадали, то вновь появлялись. А затем и вовсе пропали почти на два месяца. Настя переживала, металась по дому, заламывая руки от беспокойства.

Ранен? Попал в плен? Умер? Что-что-что?!

«Лишь бы все было хорошо… Господи, где же он?»

В один из таких дней ее аккуратно позвала Марта. Выглянула из комнаты, где убиралась, и сунула в руки записку: «в саду в 18:00», написанную родным почерком.

Время до встречи пролетело быстро. Сердце билось чаще. «Господи, все ли у него хорошо? Почему так долго?» Наконец, сад. С книгой в руках, неспешно шагом, когда хочется сорваться на бег.

Он вышел из кустов, неожиданно ухватив за руку. Анастасия дернулась, а затем радостно бросилась юноше на шею.

– Вы в порядке, что случилось, я соскучилась! – затараторила она.

– Все хорошо, mon cherie, – улыбнулся он, доставая из-за спины букет. – Это вам…

Вспомнив о манерах, девушка смутилась и отошла от Дмитрия, впрочем, приняв букет.

– Спасибо… Но все же, почему не было так долго писем?

Они двинулись по дорожке вглубь, Анастасия прижимала к груди букет и осторожно поглядывала на спутника из-под полуопущенных век.

– Я был в госпитале, – наконец ответил он. – Был ранен сюда, в плечо и совершенно не мог вам писать. Меня хотели вернуть на фронт, но я упросил свиданья с вами.

– Как это мило… – хихикнула девушка, прикрываясь цветами. – Но с вами же все хорошо?

– Да, и даже лучше. Я к вам с предложением, – он наклонился ниже к заалевшему ушку. – Вы хотите увидеть Париж?

– Ах, конечно! – воскликнула Анастасия, но тут же нахмурилась. – Но у нас война с Францией, туда нельзя!

– Это бесполезная война, – отрывисто бросил парень. – У меня было много времени подумать там, в госпитале. Наполеон захватил уже множество стран, исход очевиден. Россия проиграет. Но мы… Мы… – горячо зашептал он. – Мы можем выиграть билет в лучшую жизнь! Жить там, во Франции, процветающей Франции! Я скопил небольшое состояние, и у нас будут деньги на первое время! И там нас встретят с распростертыми объятиями! У нас будет все – свобода, деньги, власть! – он замолчал, глядя на нее лихорадочно поблескивающими в полумраке сада глазами. – Я все решил. Я уезжаю туда. И я пришел забрать тебя с собой. Что ты ответишь, любовь моя?

– Я… – растерянно ответила девушка. – Я не знаю…

– Я люблю тебя, – Дмитрий улыбнулся, и, приподняв руку девушки, поцеловал кисть. – А ты? Ты меня любишь?

– Да, конечно, – робко улыбнулась Анастасия.

– Я обещаю сделать тебя счастливой. Мы поженимся и будем жить без надзора родителей. У тебя будет все богатства Франции. Не об этом ли ты мечтала?

– Я… Об этом…

– Едем. Мечты сами собой явью не станут.

– Настасья! – раздалось громкое с другого конца сада. – Где ты, мы ждем тебя к ужину!

– Это маман, – испуганно зашептала девушка. – Я… я… Мне надо идти… – она вскочила, прижимая букет и подхватывая забытую книгу со скамьи. Растерянная и оглушенная.

– Я буду ждать тебя завтра, – Дмитрий на мгновенье прижался в сладком поцелуе. – На главной площади. В шесть! – добавил он вслед торопливо уходящей девушке.

– Настасья, – окликнула её женщина у порога. – Ну сколько можно тебя ждать? И откуда букет?

– Я… Зачиталась, мама, извините. А букет слуга передал, от поклонника.

13

– Все хорошо? У тебя голос глухой, каким бывает только когда…

– Я не очень хорошо себя чувствую, – Анастасия бледно улыбнулась. «Хорошо. Так хорошо, что аж плохо». – Я не буду ужинать.

– Отдыхай, – смягчилась женщина. – Еще будет время поговорить.

Ночь прошла без сна. Мысли, сотни тысяч мыслей крутились в голове. Одни – о том, что её любят, что любовь взаимна, – грели её изнутри. И обещание счастья манило согласиться. Но вот… Противное, мерзкое чувство, что её счастье вывернули, использовали…

Был ли Дмитрий вообще в госпитале? Почему он решился вот так сбежать? Ведь сейчас, не ослепленной счастьем признания, ей он виделся трусом. Как можно вот так просто признать поражение? Отступить? Неужели, он просто испугался? Или он хочет счастья с ней и ради нее готов на такой поступок?

И что, что черт возьми ей выбрать?!

***

Отъезд был назначен на 18:30. Время поджимало, а снующие туда-обратно люди раздражали. Да где же она?!

Букет полетел на мостовую, а Дмитрий шагнул в карету. Один.

Совершенное творение

Написан в соавторстве с Рольдой

Тихие улочки города дышали мнимым спокойствием. Было холодно, и мелкие лужицы на мостовой уже покрылись тонкой корочкой льда. Мира одернула подол своего единственного платья и вздохнула. Если сегодня ей не удастся ничего украсть, то можно будет смело идти на панель. Других вариантов уже не было, но туда не хотелось совершенно. Может, сегодня повезет…

День был неудачным. Еды не было, а у господ было не выпросить ни монетки.

– Господин! – она вновь потянула за очередной плащ, желая привлечь внимание. Если ударит, то потом может ее и пожалеют. А если удастся отвлечь, то можно и просто обокрасть. – Господи, подайте на еду! Господин!

Она снова дернула немного сутулого человека в черном кожаном плаще с заплатками, и только сейчас услышала легкое позвякивание механических частей тела. Это был один из цеха Механиков. Киборг. Он обернулся, и ее пронзил взгляд холодных, все время меняющихся систем зеркал и линз на месте глаз. Изнутри они светились зеленым огнем. Ей ответил неживой, безразличный и отдающий сталью голос:

– Ты хочешь есть?

– Н-нет, – девочка отшатнулась назад. – Извините, Господин. Я ошиблась.

Лишь бы отвернулся, лишь бы отвернулся… Она сделала еще шаг назад и вздрогнула, когда металлическая рука опустилась на плечо. Страх сковал ее, и Мира замерла испуганным сусликом.

– Я дам тебе еду, – механический голос пронизывал холодом до костей. – Пойдем со мной.

Что-то несильно кольнуло Миру в плечо, и страх стал постепенно таять. Он продолжил:

– Меня зовут Карл. Меня можно не бояться. Пойдем, девочка.

Она кивнула, чувствуя, как внутри разливается спокойствие и апатия. Её же покормят? Возможно, даже дадут поспать… Где-то внутри вопил тонкий голосок страха, но и он уже затухал под действием впрыснутого препарата. Но жить хотелось, и она зажмурилась, пытаясь прийти себя.

– Я не хочу! – она попыталась дернуться. – Пустите! Иначе… Иначе я закричу.

– Спокойно, тебя никто не держит, – он убрал руку с плеча, а Мира становилась все спокойнее, – как тебя зовут?

– Мира, – отозвалась девочка, отступая на шаг.

Может все же закричать? Или сбежать? Ноги стали ватные и не слушались. Мало ли что у этого киборга в голове? О них ходили страшные байки и ей совсем не хотелось становиться новым источником. Мира попыталась шагнуть еще назад, но пошатнулась, заваливаясь вперед. Киборг мгновенно подхватил своими тонкими механическими руками падающую девочку, поднял и перекинул её через плечо, зная, что она уже уснула от маленькой дозы транквилизатора.

– Приятно познакомиться, Мира, – киборг шагнул в тень подворотни и скрылся в маленьких улочках города. Мало ли, что в нем может случиться, правда же?

***

Ей казалось, что она дома. Под щекой ощущалась мягкая подушка, а сама девочка лежала под одеялом. Вот-вот подойдет мама, коснется плеча и позовет завтракать.

Мира потерлась щекой о подушку и с неохотой открыла глаза. Мама умерла два года назад, оставив её в полупустом хлипком доме, откуда ее прогнали буквально на следующий день. Интересно, она снова угодила в приют, или кто-то из господ приютил бродяжку и воровку?

На столе обнаружилась чашка с водой, пара яблок и еще свежая булочка хлеба. Настоящий пир! Мира торопливо вцепились зубками в мягкий хлеб, едва не постанывая от наслаждения. Ей так давно не удавалось поесть нормально, что хлеб казался настоящим лакомством. Кончился он преступно быстро, как и яблоко. А вот второе она покрутила в руках и спрятала в небольшую сумку. Будет что поесть в следующие дни.

И только отпив воды, она вспомнила, что произошло. Поперхнувшись, Мира торопливо вскочила, обшаривая взглядом комнату. Она дома у киборга! Удастся ли сбежать? Девочка подошла к окну и раздвинула шторы. Ей открылся вид на город, причем сама Мира сейчас была на большой высоте, что означало – спуститься просто так, увы, не получится. Дом находился где-то в Центральном Квартале, так как отсюда был виден Центральный Рынок, стоящий на самой большой площади города. О киборгах, конечно, ходили разные слухи, но ни один не говорил о том, что они были аристократами. Или похитивший её киборг, прислуга аристократа? Да не, бред какой-то… Какой киборг пойдет прислугой?