Время посмотреть вверх. Сборник рассказов

Но я ничего не могла сделать.

Пожар закончился так же быстро, как и начался. Прошелся по высохшему после жаркого лета лесу, оставив лишь черное пепелище. Куда ни посмотришь – черные остовы, да зола. Ни листочка, ни травинки, ничего живого здесь больше не было.

Вокруг все было мертво. Ни зеленого листика, ни травинки, но отчего-то сердце моё ещё билось. Я помнила, как захлебываясь плачем, вернувшись в сердце дома, где, свернувшись клубочком, должна была встретить смерть. Но я жива, а Лес нет. В груди чувствовалась пустота, там, где раньше сияла прочная нить связи. Почему я все еще здесь?

«Тебя это устраивает?» – прошелестел господин Ветер. Он со своей супругой, уже приходили извиняться, но легче от этого не было.

– Не тебе об этом спрашивать, – всхлипнула я. Сердце разрывалось при виде мертвого дома, но я отчаянно пыталась найти хоть что-то живое. Я ведь жива.

«Здесь больше нет никого» – ответил он. – «Так тебя это устраивает?»

– Нет, – замотала головой я. – Нет, нет, нет.

«Так исправляй»

***

Я поднялась с колен, отряхнув руки от земли. Справа и слева все также тянулись мертвые стволы. Но теперь, среди них притаилось что-то еще. Еще маленьких, хрупкие, но уже проклюнувшиеся семена, с которыми я поделилась силой. Дети моего Леса вырастали из пепла, направляемые твердой рукой. А внутри меня вновь шумел Лес.

Все еще можно было исправить.

7

Хранитель Города

Ч-ш-ш, видишь, я пытаюсь поймать ритм? Это не так-то просто, когда в твоем распоряжении целый город! Только отвлекись, а машины уже вновь застряли в пробке и гудят совсем без системы!

Знаешь, а меня никто не спрашивал, хочу ли быть Хранителем города. Просто взяли и стерли всю мою прошлую жизнь. Только знаю, что когда-то жила здесь сама, раз старые улицы отзываются чем-то знакомым внутри.

Я не любила день. Эту ужасную суматоху, когда все спешат куда-то, носятся, а машины гудят слишком громко. Потому тормозила движение и портила погоду, лишь бы не слышать всю эту какофонию. Мне ведь никто не объяснил, как быть Хранителем.

Я любила ночь. Зажигать уличные фонари и, купаясь в их сиянии, гулять по опустевшим проспектам. Мне нравилась тишина. Заглядывать в дома, смотреть на чужие семьи… Делать хоть что-то, чтобы не чувствовать себя одинокой в этом городе. Даже спрашивала совета у зданий и с обречением ждала нового утра и новой головной боли.

Наверное, я бы сдалась. Не понимая, что и как делать, сошла бы с ума, чувствуя, как город противится моей воле, пытаясь жить привычной жизнью. Ведь кто я? Очередная Хранительница. Правда, задержавшаяся теперь уже почти на сотню лет.

Но в один из дней я просто-напросто услышала один из разговоров горожан.

«Ощущение, что нас прокляли!» – жаловался один другому. – «Я уже неделю не могу добраться до работы нормально! А это чертова погода? Да и вообще здесь стало на редкость неуютно. Надо уезжать»

«Подожди», – отвечал второй. – «Ты видел каков город ночью? За его красоту и свежесть я готов простить все!»

«Да ты неисправимый романтик» – ответил ему первый, а дальше я не слушала.

Ведь я поняла очевидную истину. Люди чувствуют мой настрой. Им неуютно в городе. Я порчу жизнь не только себе, но и другим. Отличный Хранитель.

С того дня я стала прислушиваться к разговорам. Подмечать свои ошибки. Мне было неимоверно стыдно за свое поведение. Город, наконец, откликнулся на мои просьбы после стольких недель борьбы, и открывался с новых сторон.

Я все также не люблю день. Слишком шумный и яркий, но в нем есть и своя изюминка – музыка. Я создаю ее из цокота каблучков, сигналов машин, детского смеха и много другого.

Я все также безумно люблю ночь. Зажигаю уличные фонари и смотрю на огни окон. Город мой издалека похож на игрушку, и я знаю, что ему это тоже нравится.

Я слушаю разговоры. Подмечаю ошибки. Знаю, что нравится. Да и просто живу своей жизнью. Так что не бросай слов на ветер, я ведь услышу.

А теперь мне пора. Рада была поболтать, но на мосту вновь пробка, а в моих планах сегодня новая мелодия.

А как звучит твой город?

Хранитель Ночи

Я четко помню, как родилась. День клонился к вечеру, голубой цвет постепенно исчезал, сменяясь яркими красками заката… Оранжевый, красный, малиновый… А потом словно кто-то сдернул покрывало, моё тёмное, бархатное одеяло, разметав его по небосклону. Так родилась я – Хранительница Ночи.

Первое время я была очарована Ночью. Почему все считают, что в темноте притаился страх? О, ночь наполнена жаркими взглядами, тихим голосами и волшебными сказками. Остальное она скрывает от чужих глаз. А цвет – разве тривиально черный? Глубокий синий, слегка фиолетовый к краю горизонта, шелково-бархатный…

Помню, как просидела на берегу своих Чертогов всю ночь. А затем она звездным плащом опустилась мне на плечи, уступая свой черед наступающему утру.

Мы шли с Хранителем Дня об руку, творили маленькие чудеса, растягивали наши единственные встречи – закаты да рассветы. Лишь изредка нам удавалось полноценно насладиться друг другом. Такие дни люди называли солнечным затмением. Глупые… Разве может быть затмением миг желанного свидания?

А в один из дней после наших встреч небо стало бесцветным. Плащ ночи не покинул мои плечи, баюкая зарождающуюся под сердцем жизнь. И Хранитель Дня взял мое время, давая время на отдых. Лишь на короткое время ночь опускалась на землю, давая такую необходимую поддержку моему супругу.

В день летнего равноденствия все разрешилось. В миг равенства Дня и Ночи наша дочь огласила мир первым криком. Светлая ликом, она имела месяц на лбу и россыпь звезд-веснушек по щекам. Мы нарекли ее Белой Ночью. В её пору небо снова становилось бесцветным, неся в себя отголоски лучей дня и едва показывая звезды с плаща Ночи. В её пору люди не спали вместе с нами.

Я любила наблюдать, как День и Ночь сплетаются на горизонте. Тогда мы с супругом вместе добавляем красок на небосклон, даря людям новое чудо. У него в запасе кружево облаков – у меня россыпь созвездий. И еще ни разу наша картина не повторялась.

8

Но всему наступал свой черед. Я ступала по миру ночью, укрывая под плащом дочь. Миллиарды звезд сверкали на моем плаще. Они несли с собой сны, сказки и мирские надежды. Я любила Ночь, но больше всего я любила искру зарождающегося дня. Ведь тогда наша семья вновь была вместе.

Подними голову вверх, человек. Может, тебе посчастливиться увидеть нас… А пока посмотри. На небе загораются новые звезды – это мы с Белой ночью шьем новый узор.

Хранитель Воды

Ты знал, что мы все состоим из звездной пыли? Я помню времена, когда всю эту планету покрывала вода. И помню, как в неё срывались звезды с плаща Ночи, оставляя в воздухе свой след. Пепел от них медленно опускался в мои воды, где зарождалась жизнь.

Я была самой первой Хранительницей. Видела, как все начиналось. И знаю самую главную тайну, но о ней скажу чуть позже.

Камни звёзд становились сушей. Орошаемые моими водами, давали жизнь растениям, а затем и первым животным. Так начиналась жизнь.

Суши становилось все больше, и все больше живности нуждалась во мне. Получившие тела из звездной плоти, они нуждались во второй составляющей – воде. И я давала им её. Мне не было жаль.

Я создавала реки и озера. Щедрой рукой разбрасывала их по континентам, дабы напитывать землю жизнью. И земля отвечала мне тем же.

9

Я видела, как меняется мир. Видела все – от начала и, кажется, до конца. Ведь воды мои стали грязны. Есть еще чистые озера, но большинство водоёмов уже загрязнены. Я была слишком добра к людям, а они слишком беспечны, хороня в водах бомбы и отходы. Я предупреждала их, насылая ливни, цунами и засуху. Они не понимали.

Многие Хранители страдают вместе со мной. Гибнут Леса и Поля. Хранители животных уже давно плачут, понимая, что ничем не могут помочь своим подопечным. Мир потихоньку угасает.

Помнишь, я говорила о тайне? Мы все состоим из звездной пыли. Но это не значит, что мы вновь возродимся из нее. Будь осторожней, человек.

Девочка-колокольчик

Жила-была девочка-колокольчик: волосы до пят да душа светлая. Улыбка кроткая, сердце доброе. Все её любили. Как не любить…

Девочка-колокольчик в фате до пят да платье подвенечном у зеркала плакала. Не хотелось замуж за вельможу местного, что старше намного. Да только воле батюшкиной не поперечишь.

Шла она через озеро по мосткам хрупким. Шла, не смотря под ноги, да провалилась. А подол венечный не дал вдохнуть в воде. Не нашли тела девочки-колокольчика в озере. Не отдало оно свою дочь.

Погоревал отец, да уехал. Вельможа новую невесту нашел, да и забыли все. А она не забыла.

Минул год. И расцвел на том озере цветок невиданный. Тонкий, хрупкий, желанный. Смех плыл над озером, манил к себе. Ждала девочка-колокольчик жениха. Руки тянула к нему из воды. Жить хотела, но не отзывался никто.

На следующий год еще пуще цветок расцвел. Побеги дал да оплел все озеро и мостки. Не ходили люди более по ним.

Еще год минул. Не находилось управы на дочь озера. Тонули дети, спутывал им ноги подвенечный подол да утягивали под воду белые руки. Девочка-колокольчик тоже хотела семью. Только жениха все не было.

Еще год минул. Оплел цветок все озеро, все также маня своей чашей из середины. Не дотянутся, не сорвать. Надежно спрятана душа русалки. Сторожат ее дети чужие, тянут руки из воды, матерей зовут.

А девочка-колокольчик все ждет свадьбы да платье расправляет. Озеро отца заменило, чужие дети своими стали, но все ей мало. Ждет любви русалка, жениха кличет.

Идет девочка-колокольчик по деревне, в окна смотрит. В мокрых волосах кувшинки белые да водоросли. Глаза мертвые в душу заглядывают, но бегут мурашки по коже от этого взгляда. Выходят мужчины на смотрины, повязанные не своей волей. Ищет русалка любовь, а видит лишь страх. Нет здесь для нее любви.

Вымерла деревня, пропали люди. Кто ушел, кто присоединился к детям. Затихла девочка-колокольчик. Лишь плач разносился над водой, да мерцал цветок в ночи.

Забрел юноша в деревню. Юный, молодой. Искал отца-вельможу, но не нашел никого. Остановился в его доме, вышел ночью к озеру, польстившись на зов девичий. Протянула к нему руки девочка-колокольчик и утянула под воду. Долго ласкала губы холодные, но не добилась ответа. Умер сын вельможи, так и не став женихом.

И плывет легенда о зачарованном озере да прелестной невесте. Коль сорвешь цветок заветный, выполнит озеро желание твое, да наградит невестой красоты невиданной. Только все мигает в ночи цветок и плачет девочка-колокольчик на озере, тянет руки свои из воды.

Коль увидишь свет на озере путник, беги без оглядки.

Dead-мороз

Холодно. В старых домах всегда холодно, но сегодня – в канун Нового года, было особенно морозно.

Закутавшись в плед, девушка сидела на диване и, не отрываясь, смотрела в темноту за окном. Точнее, на само стекло, которое запотевало от чужого дыхания с той стороны.

Странности начались еще днем. Мороз пробирался в квартиру, несмотря на горячие батареи и поставленную печку. Затем поползла по стеклам изморозь. Тонкая, можно было бы сказать изящная, не расти она острыми пиками в сторону девушки.

Затем во всем доме вырубило свет. Махом. Словно кто-то опустил рубильник. Без искусственного, но света, темнота за окном стала ближе. Ближе и еще страшнее.

Словно там, за окном, кто-то был.

Махнув рукой, девушка засела за телефон, привычно отвлекаясь. Мало ли что покажется в пустой квартире?

Затем завыл кот. Глухо, отчаянно, он не отрывал взгляда от окна и хлестал себя хвостом по бокам. Именно тогда-то она и увидела, как под чьим-то дыханием тает изморозь. На восьмом этаже. Кто-то смотрел на нее с той стороны.

Схватив кота, она попыталась успокоить его, но тот лишь шипел и вырывался. Маленькое тельце дрожало, уши были прижаты к голове. Он дернулся и ужом выскользнул из рук, прячась под диван.

Плюнув на кота, девушка ушла в другую комнату, но ощущение чужого взгляда не пропало, лишь усилилось.

Пиликнув, разрядился телефон. Слишком быстро, но на морозе вся техника ведь разряжается быстрее.

Быстро подхватив с кухни чайник с горячей водой и иконы из красного уголка, девушка вновь вернулась в зал. Тут хотя бы был кот.

Было тихо. Настолько тихо, что она слышала хриплые выдохи за окном. Ужас потихоньку накрывал с головой, заставляя сердце биться чаще, а саму девушку вздрагивать от любого шороха.

– Котя, иди ко мне, пожалуйста, – выдохнула она, пытаясь выудить кота из-под дивана. Тот, шипел, но потом сдался, наверное, понимая, что бояться проще вместе.

Цепляясь пальцами за густую шерсть, девушка читала молитву, прижав крестик к губам:

Отче наш, иже еси на небесех!Да святится имя твое,Да приидет царствие твое,Да будет воля твоя,Яко на небеси и на земли,Хлеб наш насущный даждь нам днесь;и остави нам долги наша,якоже и мы оставляем должником нашим;и не введи нас во искушение,но избави нас от лукавого.Ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки.Аминь

Это была единственная молитва, что она помнила, и девушка раз за разом повторяла ее. Тишина за окном сменилась неистовой вьюгой, дрожали окна, хлестали по стеклам ветви деревьев, чудились голоса и с каждым мигом становилось все холоднее.

«Глупая, все равно ничего не выйдет…»

«Жертва, нам нужна жертва… Только свежая, горячая кровь…»

«Иди к нам… У нас хорошо…»

«Не бойся…»

Голоса дурманили, звали наружу, просили открыть дверь, окно. Хоть что-нибудь, лишь бы пустить внутрь. Они плакали, кричали, пугали, умоляли.

«Ты всё равно умрешь»

Вскочив и не переставая читать молитву, девушка, прижимая к себе мелко дрожащего кота, добежала до кухни. Где-то здесь были свечи. Церковные свечи…

Огонек никак не хотел зажигаться, кот боялся огня, вцепился когтями в футболку и кожу, а вьюга за окном бушевала все яростней.

Наконец, теплый, мягкий огонек заплясал на тонком фитиле, и девушка чуть не расплакалась от облегчения. Мороз за окном взвыл еще пронзительней, понимая, что не имеет над ней власти и отступил, затаившись.

Всю ночь до рассвета девушка просидела на диване, укутавшись во все одеяла, что нашла, читая молитву и держа в руках свечу. И лишь когда первый луч солнца коснулся ее окна, она почувствовала, как чужой взгляд исчез.

Все еще опасаясь, она подошла чуть ближе к окну, выглядывая. Ледяная ладонь стукнула по стеклу со всей силы. Вскрикнув, девушка отшатнулась назад, обжигая руки плеснувшим из свечи воском и не сводя взгляда со скребущей по стеклу руки. Вслед за ней проявился и сам ее обладатель.

Синий, с белыми, слепыми глазами дед. Он скалился, пытаясь разбить стекло, но стоило девушке вновь зашептать молитву, как отпрянул, недовольно взвыв.

«Не в этот, так в следующий раз», – прошептал ветер, и старик растворился в лучах солнца, напоследок махнув рукой во двор.

Не выпуская из рук свечи, девушка вновь выглянула. Снег вокруг новогодней ели был пропитан кровью. А на ней, словно игрушки висели соседи.

Девушку вырвало на пол. Тихонько скуля, она вернулась в комнату, и вновь вцепились в свечу, шепчу молитву. Она понимала, что лишь свеча спасла в эту ночь. Карачун забрал свою жатву. И лишь чудо, что она осталась жива.

Кружевница

Снежинки. Маленькие, хрупкие, безумно красивые. Они покрывают землю покрывалом. Белым, кружевным покрывалом. Правда, здорово? Это моя работа.

Итак, приятно познакомится. Я – кружевница. Одна из новогодних помощниц. А как без меня? Нет снега – нет настроения. Люди грустят, теряют улыбки. А ведь они связаны. Эмоции и снежинки. Самые красивые снежинки – улыбки. Самые яркие – детский смех. Самые пушистые – радость. Нет эмоций – нет снежинок. Не из чего плести.

Вот же печаль, с каждым годом меньше смеха, радости, улыбок. Люди мерзнут. Хмурятся. И не ждут праздника. Даже лето было дождливым. Не принесло ярких эмоций. Вот и мало снега.

Берегу его. Лишь бы хватило. На Новый год. На снеговиков. На снежки. Выдаю по чуть-чуть. А вы не рады.

Так и рассыпается кружево. А мне придумывай узор! Ведь каждая снежинка уникальна, как и ваша эмоция. Так улыбнитесь! Украсьте бумажными снежинками окна. Раскрасьте зеркала зубной пастой. Сделайте символ Нового года.

Я тоже хочу снега! Давайте договоримся? Вы мне счастья, эмоций. А я вам снега. Свежего, хрустящего… Самого настоящего! Новогоднего! Ну что, по рукам?

Девочка с ключиком

Я помню самое первое её письмо. На тетрадном листке. Буковки прыгали, но это ничуть не мешало прочесть содержание. Я привыкла к детскому почерку.

Маленькая девочка просила друга. Самого настоящего! Чтобы поддерживал ее в трудную минуту, потому что другие ребята с ней не дружат. Помню, мы тогда отправили медвежонка, как самого ответственного и доброго.

Второе и третье письмо были такими же ярким. Добрым-добрым, хотя таким же мило-неряшливым. Она благодарила за друга и говорила, что он самый замечательный. И зовут его Потапыч. Интересно, Мишка сам проболтался?

А вот следующее письмо было странным. На ровной, белой бумаге. С аккуратным почерком и следами слез. Из всей семьи остался только Потапыч, и она очень-очень просила, чтобы мама забрала её домой. Или папа. Хоть кто-нибудь. Это желание мы не могли выполнить и оттого на сердце было тяжело.

С каждым письмом девочка верила в чудеса все меньше. Ведь мама не возвращалась, а из подарков сыпались бесполезные конфеты. Словно могли заменить ей родных. Мне было так больно, так хотелось согреть эту маленькую девочку, что я нашла минутку времени и смастерила небольшой кулончик – ключик. Может, когда-нибудь, она поймет, что им можно открыть.

Став чуть постарше, она просила о хорошей семье и скрипке. Хотела играть. Последнее меня радовало, и я сделала все возможное, чтоб скрипка действительно оказалась у нее. Все-таки дорогостоящий предмет.

А после она пропала. Резко махом, словно и не писала никогда. Я перебрала сотни писем, чтобы убедиться – нет, не пропустила, и отложила ее прошлые в отдельный ящик. Иногда перебирала. Первые, самые детские – полные радости, забав и веселых историй. Затем те самые – прочитанные слезами и болью. И последнее – со скрипкой.

Интересно, научилась ли она играть? Пришлась ли скрипка по душе? Какая семья теперь у нее и как там живется?

Сотни вопросов крутились в моей голове, пока я перебирала письма. Иногда отвлекалась на другие истории, но всегда помнила о ней. О девочке с ключиком.

Попросила Дедушку поискать, если будет время, но знаю, что ему, итак, нелегко разнести все подарки за одну ночь. Но надежды не теряю.

А потом пришло оно. Пухлое, подписанное уверенным взрослым почерком. Нам вообще взрослые пишут нечасто, да и то просьбы своих детей передают больше. А тут целый, большой конверт…

Его я открыла сразу. Сердце застучало в предвкушении, я бережно достала листы из конверта и поймала выпавшую фотографию.

Первым узнала Потапыча. Он немного потрепался, потерял свой бант, но с задачей справился. Ведь женщина на фотографии крепко прижимает его к себе и ярко улыбается в камеру. Это она? Моя девочка с ключиком? Она не потеряла его?

10

«Здравствуй, мой друг» – с этих слов начиналось письмо. – «Я не знаю, кто ты точно, но ты есть. И именно ты выбрал для меня моего верного друга и подарил мой талисман – ключик.

Он грел меня в трудные времена, я представляла, что открою им все-все двери. Я берегла его. Он был моей надеждой. Спасибо тебе за это и за маленькие записочки под ёлкой каждый раз.

Я не скажу Дедушке Морозу честно-честно. Сначала я думала, что это воспитатели. Но уж они точно не могли знать о Потапыче и моей разбитой коленке. Я ведь только Дедушке об этом писала. А ты, видимо, читал. Это я уже потом, став взрослой, поняла.

Но что-то я расписалась. Как восторженная школьница, хотя именно ей я себя сейчас и ощущаю.

Я пишу сказать тебе спасибо и извиниться, что так долго не писала. Я ведь перестала верить в чудеса тогда. Совсем-совсем отчаялась и обиделась на весь мир. Глупая была.

И только дочка. Моя маленькая дочка напомнила мне о волшебстве. Заставила задуматься и вспомнить о ключике.

Знаешь, наверное, мой друг, этот ключик нашел свою дверь только сейчас. Он открыл мое сердце. Открыл его для радости, веры в чудо и волшебство.

Ведь я боялась. После того как потеряла родителей в аварии, очень боялась снова любить и закрыла свое сердце. И даже полюбив своего мужа, все также боялась окружающего мира.

А теперь я не боюсь. Ни капельки. Ведь моя дочь и твой ключик совершили чудо. Спасибо тебе за это.

И вот, я снова пишу. И даже вложила несколько фотографий, со мной, Потапычем и всей нашей семьей, чтоб ты меня узнал.

Передаю большой привет от моей Анютки. Она очень хочет настоящего друга. Думаю, мы с ней обратились по адресу?

А еще передаю небольшой подарок тебе. Долго не знала, что сделать, но, надеюсь, ты оценишь.

С любовью,

Твоя Оля.

P. S. Обещаю больше не исчезать!»

По щекам текли слезы, но я счастливо улыбалась. Все у нее хорошо. Все получилось. Из конверта мне в руки выскользнуло еще несколько фотографий и кулончик в виде сердечка. С трепетом внутри я открываю подвеску и вижу детскую фотографию Оли с Потапычем. Как же здорово… Кулончик тут же занял свое место на шее, а фотографии я бережно положила вместе с письмом в ящик и написала ответную записку.

«Надеюсь, больше не потеряю. С Наступающим, Оленька! А у Анечки будет самый настоящий друг!». Зайка давно хотел к своему давнему другу.

За окном метель, дедушка уже собрал мешок с подарками, а вокруг меня ворох писем. Сотни историй, которые уже рассказаны и те, кто еще ждет своего часа.

Но все они живут в моем сердце.

Тримай

Я обнимаю тебя, вожу ладонями по спине, чувствуя, как она содрогается от беззвучных рыданий. Ч-ш-ш, ч-ш-ш, мой хороший. Я рядом, я тут, я знаю, как тебе плохо.

Это продолжается уже больше года. Не становится ни лучше, ни хуже. В твоих глазах погас блеск, ты часами можешь смотреть в стену, не отвечая на мои вопросы. Ты можешь накричать, сорваться, а потом целовать руки просить прощение.

И я все готова простить за минутные объятья, за крепкие, нежные объятья, в которых снова чувствую себя маленькой девочкой, под защитой любимого человека.

Я знаю, что это ненормально. Что нужно лечиться или хотя бы посетить врача. Я знаю, знаю и уговариваю тебя каждый день. Пока безрезультатно.

Ты видишь, как мне страшно. Видишь и тоже пытаешься бороться. Все говорят, что я умру вслед за тобой. Что в могилу сведешь. Глупые. Разве может любовь убить? Разве может искренняя забота погубить?

Я рядом, мой милый. Мы справимся вместе. Я знаю, что рано или поздно уговорю сходить тебя к врачу, или же мы справимся своими силами. Выход есть всегда.

А пока, я обнимаю тебя, сцеловываю слезы с твоих щек и жмусь ближе, даря драгоценное тепло. Все будет хорошо. Только обними меня крепче.

Наоборот

– Папа, папа, ты меня слышишь, папа, папа! Я дверь забаррикадировал совсем-совсем, гвоздиками и досками! Теперь никакие гости к нам не придут! – маленький сын приложил ладошку ко лбу и отчитался. – Первый рубеж обороны создан, какое новое поручение?

В дверь громко забарабанили, послышался детский голосок.

– Папа, пусти меня, я выполнила свое задание!

– Это, наверное, Катя, она горку песком посыпа́ла! – забеспокоился мальчик, нахмурил брови и посмотрел на отца.

Отец и сын переглянулись, дружно вздохнули.

– Ну, разбираем, там еще мама должна прийти…

Наконец, все в сборе, на столе обычный борщ, компот из сухофруктов.

– Так, семья, полный отчет, как вы справились?

– Дверь забаррикадировали, на горке кататься совсем нельзя!

– Ужин испортила, шампанское не купила, мандаринов не будет!

– Салюты выкинул, елку разобрал, мишуру с квартиры снял! Молодцы, семья, мы готовы к «не» празднованию!

– Не счастливого не нового не года, не радуйтесь, а просто живите! – хором произнесла семья и улыбнулась, это был первый год наоборот.