Сон Царевича

Василиса помотала головой и зажмурилась: да что за бред! Может, Быстров не такой уж и невинный. Ему, простите, семнадцать. У многих старшеклассников уже имеется определенный опыт, вдруг и он не исключение. Она же, по сути, ничего про него не знает! Кроме того, что он воспитывает донную панцирную рыбу, но это ей вряд ли поможет…

Хорошо, Василиса успела вытащить бумажку из ящика раньше мамы – ее, чего доброго, мог инфаркт хватить. Хоть чему-то можно порадоваться. Она наверняка все узнает, но чем позже, тем лучше. К следователю – или кто там ее вызывает – надлежало явиться завтра с утра, и это тоже неплохо: не придется долго терзаться в ожидании. Пусть уж лучше сразу…

Отправляясь в отделение внутренних дел, Василиса чувствовала себя настоящей преступницей. Вдруг ее прямо там задержат? Надо тогда вещи какие-то с собой взять, чтобы потом маму не дергать, ей и так достанется…

Пожилой полицейский – звание она не смогла определить, совсем не разбиралась в погонах, а, похоже, скоро придется, – едва взглянул на нее и сверился с бумагами на столе.

– Заявление на вас поступило, Василиса Андреевна, – скучным голосом озвучил он очевидный факт. – По факту домогательств к несовершеннолетнему Быстрову Алексею. В курсе уже?

Василиса обреченно кивнула.

– Что можете пояснить по данному вопросу?

– Это какое-то недоразумение, – горячо заговорила она. – Я была репетитором Алексея по английскому языку.

– Как были оформлены ваши отношения?

Она опешила:

– Какие еще отношения?

– Деловые, конечно. А вы что подумали? – усмехнулся следователь, но тут же серьезно продолжил: – Вы же получали оплату за свои услуги?

– Оплата была наличными…

– Другими словами, вы еще и незаконной предпринимательской деятельностью занимались?

Василиса повесила голову. Так и знала, что с этим проблемы возникнут.

– Что можете пояснить по сути дела, Василиса Андреевна?

– Не было ничего подобного, – твердо сказала она. – Он просто подал мне пальто.

– Свидетели у вас есть?

– Ну да, он сам… – Она запнулась, но все же закончила: – Алексей Быстров.

Полицейский взглянул на нее как на дурочку:

– Потерпевший не может быть свидетелем. К тому же он несовершеннолетний, и его интересы представляет законный представитель.

– А у него есть свидетель? – решилась на вопрос Василиса.

– Мать Быстрова предоставила запись с камер видеонаблюдения, – бесстрастно сообщил тот.

Василиса вытаращилась на него совершенно неприлично.

– Каких еще камер?

– Зная, что оставляет в доме постороннего человека, гражданка Быстрова установила камеры, – пояснил полицейский, будто это было совершенно обыденным делом. – И ее можно понять: в квартире немало ценных вещей.

– Она предполагала, что я могу ее обокрасть? – ужаснулась Василиса.

– Не вы лично.

– У Алексея были и другие репетиторы?

– В указанный период нет.

– Тогда я не понимаю… – беспомощно проговорила она.

– Что тут непонятного. – Полицейский впервые взглянул на нее по-человечески. – Быстрова объяснила, что никому не доверяла, вот и установила камеры. Даже сын был не в курсе. А когда в очередной раз просматривала записи, заметила настораживающую сцену.

– Алексей просто подавал мне пальто, – обреченно повторила Василиса.

– Значит, волноваться не о чем. Экспертиза разберется, имел ли место факт домогательств.

– Не было ничего подобного, – с тоской повторила она, не в силах заставить себя даже выговорить это слово.

Полицейский подписал пропуск и протянул ей:

– Можете идти.

Василиса не ожидала, что все закончится так быстро, и растерялась:

– А дальше?

Тот пожал плечами:

– Ждите. Вас вызовут.

– Сколько ждать?

– Сколько понадобится. Экспертиза может затянуться…

Из отделения Василиса вышла, не представляя, что делать дальше. Наступило позднее бабье лето, стоял погожий солнечный денек, но на душе у нее было черно. Она не представляла, как жить дальше. Даже если эта история чудом закончится благополучно, на ней на всю жизнь останется клеймо. И как она объяснит маме, почему больше не ходит на работу?

Глава 15. Настоящее совершённое

Все закончилось так же внезапно, как и началось. Через несколько дней ее снова вызвали в отделение, и тот же полицейский объявил: пострадавшие забрали заявление и расследование в отношении ее прекращено.

– И что теперь будет? – в первый момент не поверила Василиса.

– Ничего. – Он устало пожал плечами. – Идите домой и живите обычный жизнью.

Легко сказать! Пока никто не смотрел на нее косо, даже мама ни о чем не догадывалась, но Василиса была уверена, что это лишь вопрос времени.

– А как она это объяснила? – допытывалась она. – Быстрова, я имею в виду.

– Якобы ошиблась. Неправильно поняла.

Василиса только хмыкнула. Ошиблась она, как же! Просто уяснила, что так легко обвинить ее не удастся. Экспертиза установит: никакого криминала на записи нет. Поэтому мадам Быстрова не захотела позориться и от греха подальше забрала заявление. Странно, что она не подумала о собственном сыне: каково ему будет дальше в этой школе? Даже если подробностей никто не узнает, слухи разнесутся моментально. И пусть учиться ему осталось всего ничего, одноклассники легко могут превратить эти несколько месяцев в настоящий ад. И как, спрашивается, он после этого будет сдавать экзамены? Не каждый взрослый выдержит такое давление, что уж говорить о подростке! У них и без того психика нестабильная…

Впрочем, ей надо беспокоиться не о Быстрове и его долбанутой на всю голову мамаше, а о самой себе. Василиса не представляла, что делать дальше. Ей позвонила директриса и предложила вернуться в школу, но это было сказано таким тоном, что она сразу поняла: ей там будут вовсе не рады.

Василиса предпочла отказаться и отчетливо услышала облегчение в голосе бывшей начальницы. Может, поэтому увольнение ей оформили в рекордно короткие сроки. Как они будут выкручиваться с английским – не так-то легко найти нового учителя в разгар учебного года, – мало волновало. Это уже не ее проблемы…

Ни Быстрова, ни его мать Василиса больше не видела, чему была очень рада. Ей хватило общения с этой семейкой, и продолжать его не возникало желания ни за какие деньги. Кстати, у нее остался аванс за несколько уроков, и она хотела бы его вернуть, но не представляла, как это сделать без личной встречи.

История с Быстровым основательно перетряхнула ее. О работе в школе или каком-либо другом официальном образовательном учреждении она больше не помышляла. Василиса не знала, существуют ли черные списки проштрафившихся преподавателей, и не собиралась это проверять.

На переезд в другой город она, конечно, не решилась, но сняла квартиру в районе, максимально отдаленном от ее собственного – оставшегося аванса вполне хватило на первый платеж. Для мамы сочинила историю, что влюбилась и перебирается к своему мужчине. Та переполошилась, чуя неладное, но Василиса стояла насмерть: она пока не хочет их знакомить. Нет, вовсе не из суеверных соображений – она не думает, что родная мать может сглазить ее счастье. Просто еще слишком рано. Вдруг ничего не получится?

Со временем вымышленный мужчина исчез так же внезапно, как и появился, но Василиса уже оценила все прелести самостоятельного существования и не собиралась возвращаться под мамино крылышко. Она объясняла это тем, что иначе не устроит личную жизнь.

Василиса попробовала себя в качестве переводчицы и не преуспела. Накопления подходили к концу, и она с тоской представляла позорное возвращение в родительскую квартиру. Но тут бывшая однокурсница посоветовала ей зарегистрироваться на сайте по поиску репетиторов.

Вначале одна мысль об этом вызвала отторжение, но постепенно, обдумав все как следует, Василиса пришла к выводу, что это ее единственный шанс сохранить самостоятельность. Она же ничего другого не умеет! А преподавать у нее, как ни странно, получалось – тот же Быстров под ее чутким руководством за месяц с небольшим неплохо подтянул английский.

Василиса рискнула и не прогадала. О ней оставляли хорошие отзывы, и простоев в работе не случалось. Она стала прилично зарабатывать: хватало и на оплату квартиры, и на нормальную жизнь, и на помощь маме. Только ходить к ученикам домой категорически отказывалась, сколько бы денег ни обещали. У нее даже в профиле на сайте было указано это условие, но кто там внимательно читает? Все равно периодически предлагали, даже уговаривали, но она оставалась непреклонна – или на ее территории, или никак.

Она выстроила целый ритуал, чтобы прием учеников не нарушал ее личное пространство, и ей успешно удавалось сохранять равновесие между работой и частной жизнью. Правда, никакой личной жизни, считай, и не было…

Романы, конечно, периодически случались. Иногда к ней подкатывали озабоченные папаши, но этих она посылала сразу и бесповоротно. Каким же идиотом надо быть, чтобы заводить интрижку прямо на глазах любящей супруги и их общего отпрыска! Сделала исключение только для одного отца-одиночки, но их связь продлилась ровно столько, сколько у нее прозанимался его сыночек. Папа совместил приятное с полезным, однако она осталась не в обиде. Зато никаких претензий и обязательств, а серьезных планов на его счет она и не строила – очень надо воспитывать чужого ребенка.

Подруги постепенно выходили замуж и обзаводились детьми, но Василиса не чувствовала себя отстающей. Ее вполне устраивало собственное существование, и тиканья пресловутых часиков она вовсе не ощущала. Было хорошо и так. До недавнего времени…

Теперь эта жертва гиперопеки и авторитарной мамаши сидел перед ней, шмыгая носом, стискивая ее руки и признаваясь в какой-то непонятной любви, якобы не отпускающей его уже десять лет… А она вынуждена выслушивать этот бред.

Быстров молчал, явно ожидая от нее ответа, а она никак не могла подобрать слова. Что тут скажешь спустя столько времени?

– Послушай, Алексей… – наконец начала она, кое-как собравшись с мыслями.

– Подождите! – вдруг горячо воскликнул он, вскинув голову и глянув на нее сумасшедшими глазами. – Не отвечайте ничего. Я просто прошу подумать…

О чем тут можно думать? Что ответить на признание в любви бывшему ученику, из-за которого она десять лет назад едва не обзавелась судимостью? Посадить ее вряд ли могли, а впаять штраф и навсегда испортить жизнь – запросто.

Она потом изучила историю вопроса и убедилась: такая перспектива была вполне реальна, подобные прецеденты имелись. По молодости и глупости даже не поняла сразу, как легко отделалась. Не выяснила лишь, почему в итоге ее оставили в покое. И вот наконец появилась возможность все узнать.

– Это ты тогда заставил мать заявление забрать?

В глазах Быстрова появилось осмысленное выражение.

– Конечно.

Она иронически хмыкнула:

– Чем же ты ей пригрозил? Что из дома уйдешь? Или школу бросишь?

Он взглянул на нее с недоумением:

– Нет, конечно. Разве ее такой ерундой проймешь? Сказал, что с собой покончу.

Она уже пожалела, что завела об этом речь. Разговор принимал совершенно безумный оборот. Впрочем, он и с самого начала был таким, ничего удивительного.

– И она поверила?

– Как видите.

– А ты реально мог бы?

Она не знала, зачем спрашивала. Какое ей дело, насколько Быстров чокнутый? Даже если бы он показательно наглотался таблеток, его бы отправили в психушку на принудительное лечение, а это клеймо на всю жизнь. Вряд ли мать хотела так рисковать собственным сыном, да и своей репутацией тоже.

– Не знаю, – серьезно отозвался он. – Но она поверила и не стала проверять.

– И как вы потом… – Она не договорила, но Быстров понял.

– Да нормально. Никто ничего не узнал – мать постаралась. Новую англичанку только после зимних каникул нашли, но мне уже было пофиг…

– Как твоя рыбка? – вдруг вспомнила она.

Он оживился:

– Прекрасно. Весела и здорова. Я вам говорил, что сомы по тридцать лет живут?

– Не говорил, но я очень рада. А как ЕГЭ сдал? – неожиданно заинтересовалась она.

Быстров дико взглянул на нее:

– Василиса Андреевна, какое это сейчас имеет значение? Я даже вуз уже давненько окончил.

– Поступил на бюджет?

– Нет, – с досадой проговорил он. – И не пытался.

– Мама все оплатила?

– Да при чем тут это?

Она остро взглянула на него:

– А что при чем?

– Я, кажется, без вас не могу.

– Тебе понадобилось десять лет, чтобы понять?

– Да я жил с этим все годы, – признался Быстров. – Пока совершенно четко не осознал, что должен с вами объясниться. И если вы мне откажете…

– С собой покончишь? – понятливо кивнула она.

Он обиженно взглянул на нее:

– Зачем вы так?

– А ты зачем?

– Я правду говорю.

– Я тоже.

До сих пор ей было просто любопытно, но теперь она почувствовала, что начинает раздражаться.

– И чего ты от меня хочешь? Я не завожу романы с малолетними. С учениками – тем более.

– Я давно не ваш ученик, – серьезно и грустно проговорил Быстров. – И уж тем более не малолетний. Мне двадцать восемь.

Она взглянула на него по-новому. Оказывается, совершенно упустила из вида, что десять лет прошли не только для нее.

– Не может быть, – тем не менее заспорила она. – Ты тогда считался несовершеннолетним, значит, восемнадцать еще не исполнилось…

– Тогда была осень, – напомнил он. – А сейчас весна. Но даже это уже не важно. Я давно взрослый, Василиса Андреевна.

А по поведению и не скажешь. Перед ней сидел все тот же взволнованный подросток, который когда-то подавал ей пальто и пытался неумело признаваться в любви. Да и сейчас у него ненамного лучше получалось.

Она озадаченно молчала. Все-таки Быстрову удалось выбить ее из колеи. И опять из-за него с большим трудом налаженная жизнь летела ко всем чертям.

Он наконец отпустил ее руки и вдруг попросил:

– Василиса Андреевна, может, чаю попьем?

Она только вздохнула. Что же они все такие предсказуемые?

Глава 16. Пассивный залог

Кажется, совсем недавно все это уже было. Она ставила чайник, а на ее кухонном диванчике сидел парень и наблюдал за ней…

– Может, что-нибудь посущественнее? – машинально повторила она свои собственные слова.

– Борща нальете?

Она удивленно взглянула на него. Похоже, Быстров вполне освоился и снова заговорил развязно.

– Нет, – она отчего-то смутилась. – За борщом – это не ко мне. А бутерброды могу предложить.

– Спасибо, я не голоден, – церемонно отозвался он.

– Тогда, может, кофе? – предложила она из вежливости.

Обернулась и совершенно неожиданно столкнулась с Быстровым лицом к лицу – он неслышно поднялся с диванчика и шагнул к ней вплотную.

– Мне – вас, – серьезно проговорил он.

У него были такие длинные руки, что он легко обнял ее даже одной, а вторую запустил в волосы, растрепав тщательно уложенный пучок. Она смотрела прямо в его зеленые глаза, внезапно оказавшиеся слишком близко, и мысли лихорадочно метались в голове.

Что она теряет? У нее давно никого не было. Камер здесь точно нет, и теперь никто не сможет обвинить ее в домогательствах. Да и мальчик уже взрослый. Потому что за время пути собачка могла подрасти…

Когда он поцеловал ее, она не стала сопротивляться и даже не испытала никакой неловкости. Кажется, Алексей все эти годы усиленно тренировался, готовясь к их встрече, но это даже к лучшему.

– Василиса Андреевна…

Она едва не засмеялась. Он и в постели будет ее по имени-отчеству называть?

– Что, Быстров? – неожиданно строго спросила она.

Он ошарашенно посмотрел на нее, а потом прижался губами к шее. Наверняка следы останутся. Давненько с ней подобного не случалось, ее немногочисленные любовники обычно были осторожнее. Не такие безбашенные, как этот чокнутый рыжий…

Интересно, он везде рыжий? Она приподняла край его футболки и потянула вверх. Глаза Алексея блеснули сумасшедшим огнем, он вдруг легко подхватил ее и усадил на край столешницы. Да, так будет гораздо удобнее, а то ей сложновато дотягиваться. Она подняла футболку и запустила пальцы в завитки на груди. Да, здесь тоже рыжий, какая милота. Осталось еще кое-где проверить…

Она опустила глаза: нет, пожалуй, расстегивать на нем джинсы пока рано. Если Алексей не врет и хотел ее с семнадцати лет, надо позволить ему насладиться каждым мгновением. Она сделает все медленно, чтобы он прочувствовал до мельчайших деталей. Да и ей потом будет что вспомнить… Романов с учениками у нее и правда еще не было, даже с бывшими.

Она давно привыкла, что голова у нее никогда не отключается, поэтому не понимала все эти книжные «забыла себя», «упала в омут» и тому подобные глупости. Она всегда все отлично помнила, а сегодня собиралась сделать так, чтобы он тоже запомнил.

– Василиса Андреевна…

Нет, это уже невозможно выносить.

– Хочешь и дальше играть в ученика и учительницу?

– А как вас… – Алексей запнулся, но все же договорил: – Как тебя мама называет?

Все-таки с этим парнем что-то не так. Кто в подобные моменты вспоминает маму?

– Васена, – ответила она. И сразу предупредила: – Но тебе не стоит.

– А парни?

Она озадаченно переспросила:

– Какие еще парни?

– Ну у тебя же за это время были парни? – простодушно уточнил Алексей.

Она не могла не оценить, как легко и непринужденно у него получается обращаться к ней на «ты». Парень явно делает успехи.

– Или ты меня ждала?

Она не стала его разочаровывать:

– Конечно.

– Так как тебя можно называть?

Она не стала упрощать ему задачу:

– Придумай сам.

– Я придумаю, – пообещал Алексей, берясь за пуговички на ее блузке.

Они мелкие, и их много – хватит надолго. Особенно если руки дрожат и пальцы плохо слушаются. Похоже, действительно не врал…

Помогать ему она не собиралась. Наоборот, активно мешала: снова запустила ладони под футболку и нашла самые чувствительные точки, внимательно следя за его лицом. Алексей дернулся, уголок рта уехал вниз, но он сдержался. Она ощущала, как его буквально разрывает от желания, но он отчаянно боится сделать что-нибудь не так, и наблюдала за ним с мстительным удовольствием.

Мелькнула безумная мысль – что, если послать его прямо сейчас? Не станет же он продолжать силой. А, впрочем, откуда она знает? Может, Быстров настоящий псих. Стены, конечно, картонные, но если он заставит ее не кричать… И даже кипятка под рукой нет – она так и не успела включить чайник.

Она пострадала по его милости, пусть теперь и он помучается. Но все равно прикольно. Кажется, ее еще никто так сильно не хотел… Сама она не то чтобы оставалась равнодушной – оценивала происходящее будто со стороны.

Иногда ей даже хотелось отключить голову. Хоть разок попробовать, как это бывает у нормальных людей, которые все забывают, куда-то улетают или проваливаются. Но нет – даже на высшей точке продолжала контролировать себя и думать о том, как выглядит в это мгновение. Может, у нее такая суперспособность? Или она просто слишком много думает… Но сегодня до этого вряд ли дойдет, так что не стоит беспокоиться.

Она опасалась, что он не справится со сложной застежкой и испортит ее рабочий наряд, но Алексей наконец добрался до последней пуговицы. Она сдвинула выше край его футболки, и он послушно поднял руки, стягивая ее с плеч. Ничего такой. Худой, но мышцы просматриваются. Наверное, в спортзал ходит…

Алексей целовал ее все откровеннее. Потом губы будет саднить… Она одернула себя: сколько можно представлять, что будет потом? Надо сосредоточиться на сейчас. Не совсем же она ледышка, в конце концов.

– Лис, я больше не могу, – пробормотал Алексей.

А он не так прост: значит, не окончательно крышу снесло, раз справился с заданием. Кажется, еще никто не называл ее так… Но сейчас это не имело никакого значения.

Он уже нащупал потайную молнию на ее строгой черной юбке и потянул застежку. Она взялась за пояс его джинсов. Сейчас узнает, везде ли он рыжий…

Первый раз – всегда особенный. Вроде бы ничего необычного, все как у всех. Но момент узнавания ощущается как магия, соединяющая крепче, чем любые узы, ведь невозможно быть ближе друг к другу…

Она бы предпочла более классическую позицию, но и на кухонном столе оказалось неожиданно удобно. Видели бы ее ученики! Впрочем, до кухни они обычно не добирались. Кроме одного…

Почему она вспомнила о нем именно сейчас? Больше подумать не о чем? Желательно вовсе отключиться, но, как всегда, не получилось.

Хорошо, Алексей ничего не замечал. Все закончилось так быстро, что он просто не успел. А ведь уже не подросток, чтобы себя не контролировать, значит, правду говорил…

Потом они все же перебрались в комнату и устроились с большим комфортом. Алексей все беспокоился за нее и переспрашивал. Она устала качать головой и наконец сказала:

– Дело не в тебе. Я вовремя не умею.

– А как умеешь? – тут же заинтересовался он.

– Не думай об этом…

Но он умудрился сразу попасть в нужную точку. Ее тряхнуло, тело словно прошило током. Где хваленый контроль? Блин, нет, только не сейчас! Не с ним…

Алексей все понял без слов и больше не спрашивал. Он довольно сопел ей в шею и гладил по волосам, как маленькую. В этой ласке уже не было страсти, лишь бесконечная нежность. Стало даже неловко – чем она заслужила? Ничего же для него не сделала. Секс не награда, оба участвуют на равных. Или бывший ученик считает иначе?

– Когда увидимся? – поинтересовался Алексей, одеваясь в прихожей.

Она удивилась: он это серьезно? Жаль, придется объяснять, но надо сказать максимально четко, чтобы не осталось напрасных надежд.

– Никогда.

Он замер с ботинком в руке, поднял на нее удивленный взгляд.

– Шутишь?

– А у тебя какие варианты? – жестко спросила она. – Приятные встречи несколько раз в месяц? Или сразу предложение сделаешь?

– Выходи за меня, – с готовностью отозвался Алексей.

Он так и продолжал сидеть в носках, и вид у него был крайне потешный, но ей почему-то стало не смешно. Не первое предложение в ее жизни – папаша-одиночка как-то предлагал узаконить отношения, – но и очередь из женихов к ней никогда не стояла. Против воли сердечко екнуло: неужели Быстров не шутит? А что, если она сейчас возьмет и согласится? У нее будет свадьба с выкупом, хлебом-солью, голубями и тому подобной мишурой…

– У мамы разрешения спросил?

Он помрачнел:

– При чем тут мама? Я давно взрослый.

– А ведешь себя как ребенок. Хочу игрушку – не вижу препятствий.

– Ты для меня не игрушка, – горячо возразил он.

– А кто – любовь всей жизни?

– Зачем ты так? – обиженно протянул Алексей.

Она устало прислонилась к двери.

– Леша, чего ты от меня хочешь?

Он вскочил, отбросив ботинки, и подошел вплотную, упершись рукой в косяк и угрожающе нависнув над ней. Было нестрашно, наоборот, даже приятно, что она у кого-то такие сильные эмоции вызывает. Просто сцена из мелодрамы.

– Получается, это я для тебя игрушка на один раз? Типа пожалела меня? Так я в благотворительности не нуждаюсь…

Она тяжело вздохнула. Почему с парнями все так сложно? Не соглашаешься – плохо. Соглашаешься – еще хуже… Бессмысленно объяснять, что ей это было нужно не меньше, чем ему.

– Ты сам ко мне пришел, – напомнила она. – Причем без приглашения. Я тебя не звала.

– Но пустила же.

– Попробуй тебя не пусти! Мне очередной скандал не нужен.

Алексей нахмурился:

– К чему ты сейчас об этом? Десять лет прошло.

– Тебе ни к чему, а мне до сих пор аукается.

Он помолчал, а потом неуверенно предложил:

– Я тебе позвоню.

– Не стоит.

– Но тебе же было хорошо со мной! – воскликнул Алексей. – Ты не притворялась, я такие вещи сразу просекаю…

Она все-таки слегка смутилась.

– Я и не отрицаю.

– Тогда почему?

– В этом нет смысла. Новизна уйдет, восторги улягутся, и что останется?

Она осознавала, что говорит немного книжно – издержки профессии, ничего не поделаешь, – но не хотела перестраиваться. Может, так до него быстрее дойдет.

– Откуда ты знаешь?

– Мы же совсем разные. Леша, мы не виделись десять лет! Ты тогда вообще ребенком был. Люди меняются за гораздо более короткий срок…

– Давай узнаем друг друга получше, – с готовностью предложил он.

– Когда люди хотят узнать друг друга получше, они первым делом ложатся в постель?

– Сказала бы, что не хочешь, – обиженно заявил Алексей. – Никто тебя насиловать не собирался.

– Ты кофе зашел попить?

– Чаю.

– Неужели больше не с кем?

– Говорю же – все не то…

– Здесь тоже не то.

– У тебя кто-то есть? – наконец догадался он.

Она вздохнула, не спеша отвечать. У нее есть не кто-то, а что-то – дело, которое необходимо довести до логического завершения. И тогда будет понятно, есть у нее кто или нет…