Королевство Красного Мора

Чего я не могла исправить при помощи магии, так это обыкновенной досадной мелочи – каблуки туфель проваливались в землю.

Зеленая стена лабиринта сомкнулась за мной, и я подошла к беседке.

– Чудная ночь сегодня! Не правда ли, Ваше Высочество?

Голос разрезал тишину, как нож яблочный пирог. Я испугалась, но постаралась не подать вида. В павильоне сидел молодой человек в черных высоких брюках и в красивой кружевной блузе. На поясе, закрепленная на драгоценно расшитой портупее, висела парадная шпага. Выглянувшая луна тут же была отражена от длинных серебристых волос, завязанных в низкий хвост.

– Фобос, – облегченно выдохнула я, – ты меня напугал, засранец!

Я подобрала шлейф платья и поднялась по ступенькам в беседку. Парень сразу встал и отвесил мне легкий поклон. Я почувствовала, что краснею – глупо было отрицать, что этот задиристый с другими и внимательный со мной мальчишка был мне симпатичен. Я хотела было пошутить про недостаточно глубокий поклон, но сердце кольнуло тревогой. Оторопев, я закрыла рот, не успев произнести и звука.

– Что-то случилось? Тебе нехорошо?

– Нет-нет, все в порядке. Я просто устала, – я присела в одно из мягких кресел, – Что ты тут делаешь? Думала, что единственная знаю об этом месте.

– Вообще-то, полагаю, что узнал о нем даже раньше тебя. Дядя показал мне его, ещё когда я пешком под стол ходил. – бархатный смешок заставил мой желудок сжаться в каком-то странном, приторно-сладком кульбите, – А тебя тогда еще на свете этом не было, между прочим.

Я улыбнулась.

– Напомни мне, пожалуйста, сколько тебе сейчас лет? – рядом с ним моя голова не соображала.

– Мне шестьдесят, Дафна. – он посмотрел вперед отстраненным взглядом, но мотнул головой и улыбнулся. Бросив на меня короткий взгляд, он продолжил: – Я не старею уже тридцать девять лет и почти что до конца жизни не состарюсь ни на морщинку. Кстати, твоя внешность тоже замерла уже как несколько часов. Есть в этом что-то жуткое, не находишь?

Я находила жутким только не унимающуюся в груди тревогу, терзавшую мое сердце с каждой секундой все сильнее. Разговоры же о строении нашего мира меня обычно утомляли. Фобос, заметив, что я скучаю, вдруг встал и предложил мне руку.

– Станцуешь со мной?

Внутри что-то произошло после этих слов. Сердце забилось быстрее, кровь прилила к лицу, пальцы задрожали. Это походило на состояние эйфории, но все же немного не дотягивало до него. Глаза Фобоса выражали теплую надежду на мое согласие, что не вязалось с его холодными, похожими на зимнее небо радужками. Я не могла отказать. Нет, не так.

Я не хотела отказывать.

Я поднялась и вложила в его протянутую ладонь свою руку, и он тут же притянул меня к себе несколько ближе, чем следовало бы. Уткнувшись носом ему в блузу на груди, я чувствовала, как одна его рука уверенно легла на мою талию, в то время как другая совсем невесомо держала мое запястье. Даже в такой мелочи, как танец, он был полон противоречий. Внутри неприятно шевельнулось сомнение, которое я постаралась заткнуть. Он отражал сам себя, будто посреди его сознания находилось зеркало, деля его на Зеркалье и Зазеркалье. Если он так делил сам себя, насколько разные они должны быть с его братом? Я знала ответ на этот вопрос – кардинально. Думать о Деймосе даже не хотелось, он оправдывал свое имя и вызывал мурашки ужаса, хотя Фобос совсем не вызывал у меня страха. Они были не просто братьями, они были близнецами. Но братьев, более непохожих друг на друга характерами, я не знала. Они были буквально противоположностями, как бы иронично это не звучало.

Мы молча покачивались в такт несуществующей музыке, и каждый был погружен в свои мысли. Спустя пару минут молчание нарушил шепот Фобоса:

– Ты сегодня неотразима, Дафна.

Сердце в очередной раз пропустило удар. Я подняла голову и столкнулась с направленным на меня взглядом серых глаз. Не помня себя от полыхай-настойки, дурманящего запаха фиалки, исходящего от блузы его и близости симпатичного мне парня, я потянулась к его губам. А когда я поняла, что он тоже склоняется ко мне, я была самой счастливой девушкой во всем дворце.

И в тот миг, когда наши губы почти коснулись друг друга, мою голову пронзила отрезвляющая мысль, причинившая почти физическую боль.

От Фобоса никогда не пахло фиалкой. От Фобоса пахло диким апельсином и перцем. Я чувствовала этот запах на совместных уроках фехтования, когда мы были в паре. Сознание услужливо подсунуло воспоминание: я видела его в зале рядом с дядей, когда спешила спуститься в сад. Разве он успел бы добраться до беседки быстрее меня?

Запах фиалки я чувствовала постоянно только от одного человека, и он всегда побеждал меня в тренировочных боях на деревянных мечах. Он единственный превосходил меня в бою и не уставал мне об этом напоминать каждый раз, когда мы пересекались. Сердце сжалось уже не от сладкой неги, а от страха. Я не знала, чего можно ожидать от него и для чего ему понадобился этот маскарад.

Я остановилась в миллиметре от его губ и на выдохе произнесла его имя:

– Деймос.

В тот же миг, как я назвала его имя, произошло две вещи: во-первых, с его лица исчезла вся нежность, во-вторых, слетела личина человека, которым он притворялся. Несмотря на то что они были близнецами, они не были идеальным отражением друг друга. Деймос был одет в черный камзол, парадная шпага на деле оказалась боевым мечом.

Я замерла, потому что не представляла, чего мне следует ждать от него. Явно ничего хорошего. И, как назло, с собой у меня не было даже кинжала.

Рука сжала мою талию куда грубее, чем делала это секунды назад.

– Добрый вечер, Ваше Высочество, – от приятных бархатных нот не осталось и тени, голос был холодный и резкий.

– Здоровались уже. Не хочешь меня отпустить?

– Нет, а должен?

Я опешила. Ни один человек не мог себе позволить так со мной общаться, если, конечно, потом не хотел бы иметь проблемы с дворцовым караулом.

Деймос же явно желал обзавестись не только проблемами со стражей, но и с королевской семьей. В последнее время парня спасало только покровительство со стороны его дяди – генерала армии Земель, правой руки моей матери.

– Давай поступим так. Ты идешь со мной и не создаешь проблем. Ни себе, ни мне. А я, в свою очередь, гарантирую тебе, что ты не пострадаешь, – его губы растянулись в улыбке: – Ну разве что чуть-чуть.

Тут взыграли заторможенные инстинкты, и я дернулась из его хватки. Пульс забился где-то в горле. Явно не ожидавший такого, Деймос отпустил меня. Я, быстро преодолев ступени беседки, побежала в сторону живой изгороди. За спиной раздался рык и глухие, быстрые шаги по деревянным ступеням,. Меня преследовали.

Сбоку послышались шорохи. Я отчего-то была уверена, что это не дворцовая стража, а кто-то, с кем мне лучше не встречаться.

Лабиринт не отзывался на мой зов, и пришлось нырнуть в единственный виднеющийся проход. За спиной раздался голос Деймоса.

– Покрасьте эти белые розы в красный ее кровью, иначе королева разозлится!

В голове родилась противоречивая мысль о том, что у них это не получится – моя кровь просто скатится с бутонов. Но лучше бы я думала о том, что у них это просто не выйдет.

Что они не смогут.

Каблуки проваливались в землю, шлейф мешался и создавал лишние звуки, по которым можно было угадать, где же я прячусь. Я петляла по коридорам изгороди, ломая бутоны и царапаясь об ветки. В ушах грохотал пульс, дышать было больно. Я пробовала еще несколько раз призвать лабиринт, но он меня не слушался. С Деймосом был кто-то, кто блокировал мою магию.

Вдруг прямо передо мной выскочила девушка с темной вуалью на лице, у нее в руке блестел тяжелый меч. Как только она увидела меня, тут же заняла боевую стойку и уверенно пошла в мою сторону. Времени было мало, мне нужно было срочно решить, что делать. Но не успела я и моргнуть, незнакомка оказалась слишком близко и, махнув клинком, оставила на моей ноге огромную рану. В глазах потемнело, от страха и боли я закричала, слезы брызнули из глаз. В тот же миг корни изгороди вырвались из земли. Схватив девушку за горло, они швырнули ее куда-то в сторону дворца. Окровавленный меч остался лежать рядом со мной. Пусть кто-то блокировал мою магию, но родовую магию пресечь было нельзя. Моя кровь, не успевшая еще превратиться в камни, впиталась в землю сада, и теперь он всеми силами пытался защитить наследницу трона.

Я не могла встать, не то что идти куда-то. Боль ослепляла, слезы, не переставая, текли по щекам. Невероятным усилием я заставила себя приподняться и дотянуться до меча. Нос обожгло острым запахом мяты, и только тогда я поняла, что от лезвия разило сомниумом – зельем сна без сновидений. Вероятно, меня не хотели убить, лишь покалечить и усыпить. Но зачем? Деймос кричал что-то про розы и королеву, явно не про мою мать. Или все же про нее?..

Мои размышления прервал шорох недалеко от меня, буквально в нескольких поворотах. Кто-то начал переругиваться.

– Не мог схватить ее, когда она была у тебя в руках, кретин?

– Заткнись! Иди с той стороны, я поверну здесь.

Голоса были совсем близко, но тут же с противоположной стороны лабиринта я услышала крики королевской стражи. Они слышали крик, да и, вероятно, мертвая девушка, прилетевшая на лужайку у веранды, тоже не добавляла безмятежных нот светскому вечеру.

Теперь все зависело от того, кто первее до меня доберется. Интересно, Фобос тоже с ними заодно? От этой мысли стало больно, но не так больно, как от огромной дыры в моем бедре. Вдруг живая изгородь за моей спиной пришла в движение. Ветви, ласково приподняв меня, затащили меня в свое зеленое нутро. Однако это было сделано не затем, чтобы спрятать меня. Пока изгородь пропихивала меня на другую часть прохода, моя нога чуть засветилась зеленым. Кровь медленно останавливалась, края раны затягивались. Очутившись по ту сторону, я смогла нормально стоять, хотя ходьба причиняла тупую боль.

Я оказалась у другого выхода и стояла прямо на берегу небольшого озера, также окруженного изгородью. Водная гладь была черной и отражала в себе лишь крохотные звезды, луна скрылась за кружевной вуалью облаков. Шейное украшение зацепилось за ветви куста, и пришлось с силой дернуть за колье. Серебряные нити порвались, порезав шею и плечи, оставив тонкие царапины на ладони.

Я услышала шаги и, развернувшись к входу, приняла боевую стойку. Так, как учили на уроках.

Навстречу мне из темноты лабиринта вышел Деймос.

– Ну чего же вы, Ваше Высочество. Не нужно убегать, я не сделаю вам ничего плохого, – поигрывая мечом, крикнул он.

Я не стала ждать, пока он нападет первый, и атаковала. Он явно не ожидал этого, потому что едва отразил мой удар. Но быстро взяв себя в руки, шагнул на меня.

Удары было тяжело парировать, и я еле справлялась. Мешались растрёпанные волосы, мешались уже порядком изорванное платье, каблуки и, конечно же, снова начавшая кровить рана на ноге.

– Сдайся, Дафна! Останешься целее, пусть и ненадолго, – пыхтел Деймос.

Я не стала ничего отвечать, лишь сделала еще одну попытку атаковать его, нацелившись мечом ему в живот. Она не увенчалась успехом, но зато крики королевской стражи были уже куда ближе. Они прочесывали лабиринт.

– Я здесь! Помогите!

Мой крик спровоцировал две вещи: я отвлеклась и, пропустив подсечку, свалилась на илистый берег. Деймос же стал агрессивнее, что вытекало из сказанного ранее.

Он приближался ко мне с мечом и явно не медлил. Кажется, от первоначального плана об усыплении не осталось и следа. Теперь оставался лишь один выход. Я пыталась сообразить, что мне делать дальше, но магия все еще не слушалась меня, а захваченный мною чужой меч был в метре от руки. Затянутая наспех силой лабиринта рана вновь открылась, по бедру скатывались капли крови вперемешку с маленькими рубинами.

Острие меча Деймоса уперлось мне в основание шеи. Дыхание затрепетало испуганной птицей.

– Последние слова, принцесса?

Я хотела было спросить у него за что, но тут корень ивы, что росла на берегу озера, вырвавшись из земли, ударил по ногам Деймоса. Парень свалился рядом со мной.

Решив, что это может быть мой последний шанс, я, перекатившись, схватила клинок, что был ближе всего ко мне. Навалившись на Деймоса, я придавила его горло, прижав клинок плашмя. Только сейчас я заметила, что схватила его же меч.

– Какого это, когда тебя душат твоим же оружием? – прошипела я ему в лицо.

Однажды на тренировке он спросил у меня то же самое.

Он задыхался, а я лишь сильнее наваливалась всем весом на его горло. Я понимала, что не найду в себе силы перерезать ему шею, но злость, что начинала гореть внутри меня, не позволяла просто вырубить его и бежать навстречу отцу.

Серые глаза закатывались, серебро волос меркло, жизненные силы постепенно покидали его, а во мне откуда-то взялось так много злости, что я только еще сильнее надавила на металл.

Я не слышала ничего вокруг себя, в ушах шумело. Поэтому тот миг, когда меня сзади схватили за руки и подняли от тела Деймоса, стал для меня шоковым. Я заметалась, боясь, что это были его союзники. Пыталась дотянуться до того, кто держал меня за плечи, но в итоге у меня получалось поцарапать только саму себя. Сквозь вату до меня наконец донесся голос отца, и в секунду злость покинула меня, уступив место страху и боли. Отец развернул меня к себе лицом и обнял за грязные плечи. Я цеплялась за его шею и рыдала, размазывая по бархатному наряду ил, кровь и слезы.

Через пелену я видела, как стража поднимает Деймоса и что-то говорит отцу, как тот машет рукой в сторону дворца и дает указания, не выпуская меня из объятий.

В тот час я отчетливо ощутила, как что-то внутри меня ломается с глухим хрустом. У мира вдруг будто пропали все краски. Став черно-белым, он потихоньку начал меркнуть, пока я совсем не потеряла сознание.

Книга первая. Глава 2. О метелях и полыни

За окном занимался первый рассвет Близара, принесший с собой вьюгу страшнее минувших. Столица была утомлена обильными осадками, отсутствием солнца и тепла. Сезон Хием не хотел сдавать позиции и, кажется, к своему третьему месяцу только вошел во вкус. Королевский замок не спал уже три часа, все оживали с раннего утра. Начинали готовить тесто для хлеба на кухне, в конницах кормили лошадей, первые политические собрания по делам межгосударственных отношений проходили уже в шесть утра.

Мне всегда казалось, что матушка теряет что-то важное с таким темпом жизни. Несмотря на то, что она мало времени тратит на сон, жизнь идет будто мимо нее. Королева Рубрумора несется по течению бурной реки своей жизни, совсем не успевая рассматривать берега. Догадывается ли она о том, что упускает?

Сильный порыв ветра бросил в окно очередную порцию снега, и тот с характерным пощелкиванием примерз к стеклу. К обеду метель успокоится, солнце чуть нагреет все это, но холодный ветер не позволит растопить наледь. Тогда мое окно снова помутнеет, не разрешая мне рассматривать мир за пределами замка. А этот самый мир я могу видеть теперь только так.

Я откинула плед и встала из глубокого бархатного кресла. Обиженно скрипнув, оно стало восстанавливать свою форму. Тело немного затекло, и я потянулась, позволяя уставшему организму разогнать кровь к моим ногам. Ладони обожгло холодом, когда я приложила их к стеклу, но лишь на секунду. Затем руки наполнились теплом магии. Снег, примерзший с внешней стороны, стал сползать вниз рваными островками.

Неожиданно для себя я улыбнулась виду из окна. Столица тоже уже давно проснулась и жила своей торопливой, суетной жизнью. Из труб поднимался дым, топились печи, по площади бегали дети, которым холод хоть и надоел, но помехой для веселья не был. Раздался стук в дверь. Не отрывая взгляда от площади, я разрешила войти.

– Доброе утро, Дафна! – отец приблизился ко мне и поцеловал меня в макушку, – Как спалось?

На площадь выкатили прилавок с фруктами. Даже из своей комнаты я могла заметить, как он искрил заклинаниями, не позволяющими ягодам и плодам превратиться в свежемороженый десерт.

– Спала дурно, но в целом неплохо, – я упорно смотрела только в окно, – Сомниум уже плохо справляется со своей задачей. Вельма разве не говорила?

Какой-то мальчишка попытался стянуть с прилавка горсть ягод мунаевого дерева, но был отброшен магией на добрых два метра. Удивительно, что на ногах устоял. Я не слышала детского смеха, но воображение охотно его дорисовало. Я хмыкнула: так вот почему стойка искрила, будто туда фейерверк засунули. Там происходил конфликт двух заклинаний.

Я не видела отца, но знала, что он замялся после моих слов.

– Вельма говорила, конечно, прости. Должно быть, просто из головы вылетело… Мы пытаемся заключить важный договор… – я услышала его шаги за спиной, а затем скрип моего кресла, – Сна сварит что-то сильнее, обязательно… Ты же знаешь, лучше нее никто не варит зелий. Хотя была, помнится мне, одна девушка. Но я давно уже не видел ее над котлом, – помолчав немного, он снова заговорил: – Не хочешь ответить хоть кому-нибудь?

Не сразу сообразив, о чем он говорит, я повернулась на голос. Папа кивком указал на стопку писем, в беспорядке разбросанных по тумбе.

– Ты взрослая девочка, мы принимаем любые твои… – он замялся, – интрижки. Но молодые люди ждут. Не терзай зря их сердца, ты ведь как никто знаешь как…

– Хватит.

Торговец заметил мальчишку, который проверял свои руки и ноги на сохранность после силы заклинания, и тут же погнал его от товара. Юнец, поскальзываясь на снегу, улепетывал прочь. К нему присоединились еще один парень и девчушка, ниже их ростом на добрую голову.

Вдруг все люди на площади подняли головы и стали к чему-то прислушиваться.

– Как знаешь… Я вообще-то пришел к тебе с хорошими вестями. Решил, что тебе было бы неплохо скрасить свои дни в обществе того, кому ты доверяешь. Не все же сидеть тут в одиночестве.

– Если ты хотел сказать, что приехал Ленсифер, то мог бы уложиться короче.

– Как, ты уже знаешь? – искренне удивился король.

Я кивнула головой в сторону площади, на которую как раз въезжала богато украшенная карета. Отец поднялся с кресла и встал рядом со мной.

– Да, такой себе из меня, конечно, посыльный, – в его голосе слышался смешок, но какой-то неуверенный, – что думаешь об этом?

Карета сделала круг почета и направилась по дороге вверх, к караулу. Простояв там ровно тридцать секунд, она стала подниматься вверх, к замку. Когда она скрылась из виду за крутым поворотом дороги, я неодобрительно покачала головой.

– Я думаю, что вы зря выдернули его из Архипелага. Эльф себе призвание там нашел и любимым делом занимался. А вы дернули его со мной нянчиться, потому что сами не справляетесь. – поджав губы, я подняла взгляд на отца, – Вот что я думаю.

Я изучала его лицо, пока он виновато потупился рассматривая каменный подоконник. Иногда я жалела, что грублю ему. Это был не тот случай.

– Дорогая…

– Не нужно. Давай я избавлю от этого тебя, а ты меня. Просто не будем снова все обсуждать, ладно? Будто за все года мало раз все было обговорено. Самому еще не плохо от одинаковых диалогов? – меня явно несло и распаляло, но остановиться я не могла, – Иногда мне кажется, что я могу предугадать каждый твой ответ. Абсолютно! – слова вылетали как свинцовая дробь, – Сначала это было про меня и мой долг, затем про Иустицию, спустя столетие про Викторию! Иногда это чередовалось матушкой и лекарями. Девраем, изредка Деборой и Ленсифером. И все! Все это было одинаковое. Все триста лет прошли как один день, слились в одно пятно. Хочешь мне что-то новое сказать? Скажи, я буду рада услышать.

Отец молчал, не перебивал. Я видела, что в список имен моих посетителей он хотел добавить еще одно, но вовремя одумался. Ему было тяжело со мной, и иногда я чувствовала вину за это. Но последний ее укол был слишком давно, чтобы помнить о нем.

– Вообще-то да. Но я думаю, что лучше если тебе это скажет твой друг, – с этими словами он пересек комнату и подошел к выходу, – мне правда жаль милая, что я даже спустя столько времени не в состоянии тебе помочь. Я передам Вельме, что тебе нужно зелье.

– Не нужно. Приходил бы чаще, знал!

Ничего мне не ответив, он толкнул створку.

Дверь за ним закрылась с легким щелчком, погружая меня в тишину. На площади уже никто не пытался стащить фрукты. Дети разбежались. Кузнец швырял раскаленные детали механизмов в сугроб. Какая-то горожанка воевала с выстиранным бельем, которое никак не хотело вешаться на бельевые веревки и застывало у нее в руках от пронзительного ветра, образовывая причудливые фигуры. Мир жил, и это было отчетливо заметно на контрасте со мной. Я замерла, как насекомое в смоле.

Кресло остыло. Мне пришлось посильнее укутаться в плед, а затем разогнать по телу волны магического тепла. Метель усилилась, хотя, казалось, сильнее было некуда. Под одинокую песню ветра я провалилась в дрёму.

Мне не снились кошмары уже давно. От боли меня излечило время. Оно смогло, как бы я ни отрицала эту возможность тогда, сразу после происшествия. Я давно чувствовала, что во мне появились силы и желания, я вновь хотела жить после тех страшных событий. Однако что-то мне не давало этого делать. Быть может, то была тоска? И у тоски той было имя, что у всех ассоциировалось со страхом.

Я дремала, и во сне моем царил сезон Вер. Пышущая буйным цветом, богатая на ароматы, на жизнь и энергию. Я стояла в долине с другой стороны замка перед великими холмами. Я была там, куда так часто бросала свой взгляд из окна, что находилось возле мастерской Ленсифера. Природа была во власти глубокой ночи, и звезды падали почти к моим ногам, осыпая траву гаснущими кристаллами. У этих звезд был свой цвет, серый, с легким оттенком полыни.

Они напоминали мне о Фобосе и его взгляде. Хвойные породы деревьев, шум волн Большой Воды, которая скрывалась за холмами, спокойный и слегка пасмурный день в Столице. Запах дикого апельсина и перца.

Я ощутила за своей спиной присутствие, и точно знала, кто там. Мне хотелось обернуться и увидеть его хоть так, мельком. Поймать смазанный силуэт. Но я знала, что если это произойдет, он исчезнет. Искру разрывало на две части щемящей болью, нужно было определиться: рискнуть или довольствоваться ощущением его незримого присутствия.

Я выбрала проснуться.

Стук в дверь прозвучал слишком жизнерадостно.

– Вот уж не ожидала, что тебя там хорошим манерам научили! – мне пришлось повысить голос, чтобы друг меня наверняка услышал.

Дверь распахнулась. В комнату вошел сначала запах крыжовника, и лишь затем Лен. Лукавый взгляд, легкая смущенная улыбка и распростёртые в мою сторону объятия.

– Эй ты! Беру свои слова обратно, этикет позабыл совсем! Бессовестный… – я ворчала для вида, но сама с большим удовольствием позволила ему обнять себя, – Даже не жди, что из кресла поднимусь, рыжий негодник.

– Ну уж нет, Ваше Ворчливое Высочество, я и не надеялся! – комнату наполнил его легкий смех, – Не думал, что после столь долгой разлуки ты не захочешь даже встать, чтобы обнять меня.

Ленсифер надул губы в притворной обиде, за что сразу же получил от меня легкий удар в плечо.

– Не валяй дурака. Я же знаю, зачем ты здесь, – я сменила тон на серьезный, и Лен перестал улыбаться.

– Ничего ты не знаешь, глупая! – отмахнулся парень, – Я соскучился по Столице, соскучился по тебе и Деб. Где она, кстати?

– Она в Ориене, уже как лет десять не приезжала. Не выдержала моего уныния и уехала туда обучаться. Хочет стать Лечащей… – я театрально шептала: – Надеется подобрать для меня подходящее лекарство.

– Она не знает?..

– Что мне лучше? О, конечно же нет. Она даже не пишет.

В груди большим зверем заворочалась обида на подругу.

Я замолчала. Конечно, она не знала. Она выбрала строить свою жизнь, и имела на это право.

– Почему не напишешь сама?

Вопрос загнал в тупик. Я уперлась взглядом в ворс ковра, пытаясь разгадать мотивы ткачихи, когда она закладывала в узор руну желания.

– Ты ведь не нотации мне читать приехал, правда?

Друг фыркнул, показав тем самым, что он об этом думает.

– А будет прок? Ты непрошибаемая, и это не комплимент. Значит, план на сегодня у нас таков, – он начал шагать с важным видом туда-обратно перед моим креслом, заставляя меня переводить взгляд то влево, то вправо, – сейчас мне нужно отдохнуть. Но! После ты обязана составить всем нам компанию на обеде в главном зале. Затем мы с тобой и твоей младшенькой сестрой спустимся к площади и отведаем тех мороженых ягод, что там продаются. Ну а уже после я засуну тебя головой в сугроб. Все пункты ясны?

Мне было что возразить.

– Во-первых, мы не возьмем с собой Викторию. – Лен хотел возмутиться, но я не позволила, – Это не обсуждается. Во-вторых, где твое магическое зрение, прохвост? Фрукты очень даже свежие. И наконец, я не позволю засунуть себя в снег, но лишь по той причине, что не планирую покидать замок.