Королевство Красного Мора

Настасья Шадрова

Королевство Красного Мора

Когда перед глазами Тьма – верить можно только сердцу.

Книга первая. Глава 1. Новая столица

Все имеет свое начало, и все имеет свой конец.

– Дафна! Дафна, немедленно подойди к матери, слышишь меня, несносная девчонка!

У меня невольно выскочил смешок, но я в спешке прикрыла рот ладонью. Нельзя, чтобы она меня нашла, если найдет – устроит грандиозную взбучку. Еще вчера вечером я подговорила Дебору, дочку главного лекаря дворца, на маленький жест протеста. Она пообещала, что выведет меня через кухню в западном крыле на улицу, а оттуда проведет до выхода с территории замка.

Идти со мной она наотрез отказалась.

– Дафна, если ты сейчас же не отзовешься, я буду вынуждена сообщить отцу о твоем поведении! – голос матери нервно подрагивал, она злилась.

Улыбка сползла с моего лица, и на мгновение я даже испытала стыдливый порыв выйти из укрытия и сдаться ей. Об отце я не подумала совсем. Вернее подумала, но не в том ключе, в каком следовало бы. Король Рубрумора находился на важных переговорах с Северными Землями, и я полагала, что мама не станет его тревожить. Но кто знает, насколько сильно я заставила ее понервничать?

Детям Рода до шестнадцати лет строго запрещено покидать замок. Королевским потомкам запрещено видеть центр Столицы, ужасно старая и дурацкая традиция. Меня манила лавка старичка Дерго, о которой мне рассказала недавно Дебора. Магии было вполне достаточно и во дворце, но кто бы устоял перед соблазном попасть в магазинчик с мистическими талисманами и редкими зельями? Деб ходила туда со своим отцом. Судя по ее впечатлениям (по тому, как она плевалась во время бурного рассказа), это место точно не оставило ее равнодушной. У меня еще не проявилось определенной магической способности, но какая разница, если я просто хочу увидеть город? Да и запрет этот был сугубо формальным, через два дня мне должно уже исполниться шестнадцать лет, и я наконец-то смогу совершить официальный визит в Столицу. С одной стороны, можно было просто подождать и увидеть все в сопровождении взрослых уже послезавтра, но с другой… С другой стороны был Деймос, который долгое время дразнил меня, называя боязливым трушем.

Отступив глубже в тень, я уперлась спиной в холодный камень стены. Не оборачиваясь, любовно провела пальцем по отделке. Показалось, что под подушечками стена легко подрагивает. Нежно проведя рукой по светлому мрамору, я будто погладила живое существо. То, что защищало меня на протяжении долгих шестнадцати лет, то, которому предстоит делать это еще долгие тысячи дней… Мое имя эхом отразилось от сводчатого потолка.

– Дафна!

Я хмыкнула. Вот уж, прости, матушка, но отцом тебе меня не испугать. Если бы я каждый раз становилась шелковой при его упоминании, это была бы не я.

Я выглянула из-за угла и убедилась, что она прошла дальше по коридору.

Прислушалась. Стук каблуков смолк где-то у обеденной залы, и это хорошо: мне надо было в противоположную сторону. Я уже собралась выбегать из своего укрытия, как вдруг мою руку кто-то схватил и потянул на себя. Кожу опалило болью.

– Ах! – быстрый поворот головы, и наткнулась взглядом на Дебору, которая ехидно мне улыбалась, – Да ты совсем уже, что ли, спятила?! Надышалась настойки из семилиста? Нечего так пугать, а что если бы я…

Деб улыбнулась еще сильнее и, тихонько засмеявшись, перебила меня. На секунду я опешила и даже уже собиралась разозлиться, а потом представила, как выгляжу в ее глазах. Напуганная неожиданным появлением подруги. Я выдохнула и тоже тихо рассмеялась.

– Ты бы видела свое лицо! – она зажмурилась от удовольствия, как жмурятся после особенно удачной шутки или пакости, – Знаешь, надо было его сфотографировать, а потом показать Деймосу. Если бы я только знала…

Я нахмурилась. Дебора застыла, поняв, что натворила. Посмела упомянуть имя этого несносного мальчишки при мне. Деймос был племянником генерала Арчибальда и человеком, с которым я совершенно не ладила в отличие от Деб. Они-то с ним подружились. Упоминание Деймоса не грозило ей ничем хорошим, впрочем, не сейчас. Сейчас ей все сойдет с рук, потому что мне надо торопиться. Некстати в голове всплыл образ Фобоса, его брата. Тот всегда был со мной вежлив и учтив. И вдобавок он был куда более красив. Щеки начал заливать мечтательный румянец.

– Перестань же, ну, – сказала я скорее себе, – нам нужно быстрее отсюда уходить, пока матушка не вернулась в эту часть замка. Да и что-то мне подсказывает, что она уже и слуг подключила. Где твой тайный ход?

– Вообще-то, он прямо за нами, и я удивлена, что ты торчала тут так долго и не заметила того, что прямо под носом. Точнее под другим местом. – Деб обернулась и махнула рукой на ничем не примечательную нишу за нашими спинами.

У меня перехватило дыхание – вот оно. То, что выведет меня за пределы замка. То, о чем я мечтала почти шестнадцать лет. Я закусила губу. Кровь начала отчетливо стучать в ушах. Как это – выйти в город? Ощутить себя полностью свободной? Раньше я гуляла только в нашем саду при дворце и строго в компании друзей, прислуги или родителей. Последнее, конечно же, куда реже. У монарших особ всегда много дел, им некогда гулять со своими детьми. На секунду я представила, как окажусь за пределами замка. Как ступлю на брусчатку тротуара и сделаю шаг к свободе. Свой самый первый шаг к свободе. Это чертовски пьянило и заставляло мои ноги подкашиваться. Я буквально уже представляла, как тонкая подошва домашних туфель находит собой неровности брусчатки. Тут же я ощутила легкое покалывание в стопах от этой мысли. На улице вовсю бушует Флос, последний месяц сезона Вер. Я знала этот период только по запаху роз и пионов, которых полно в нашем саду. Но как пахнет Столица? Наверняка сотней запахов: от лавки с зельями доносится аромат Бурвовицы, зелье здорового сна пахнет мятой и ночной фиалкой; от кузницы – раскаленным металлом и потом; а от мастерских – озоном и машинным маслом. Из окна своей комнаты я часто видела повозку из пекарни, запах особого горячего хлеба наверняка знали все дети Мора. Дерево и янтарь, выпечка, ягоды и фрукты. Закрыв глаза я тихонько втянула в себя воздух. Во дворце пахло так привычно, что уже и не обращаешь внимания, ну разве что когда с улицы возвращаешься. Камень, маковые булочки и вечность. Вечность пахнет по-особенному. Когда у вас в запасе миллионы лет впереди, ее запах учишься распознавать с самого детства. Она пахнет старым лаком для дерева и сыростью.

Выдохнув так же медленно и тихо, как вдохнула, я подняла глаза на Дебору. Она смотрела на меня с недоумением. Я готова. Я так давно этого хотела, что, стоя в одном шаге от желаемого, не могла позволить беспочвенному страху завладеть мной. Я хочу кружиться в танце на площади, хочу слышать людей и видеть их взгляды, не наполненные кротостью и слепым уважением. Я хочу ощущать на языке вкус теплого ветра вперемешку с пылью.

– Я готова, пойдем ско…

Меня прервала рука, опустившаяся на плечо. Матушкин парфюм тут же защекотал мой нос, и я медленно закрыла глаза. Я знала, меня ждали большие неприятности.

– Дафна, вы не желаете объясниться? – голос матери был спокойный, но за этим спокойствием крылось не только переживание, за меня, нерадивую, но и большая злость за то, что я заставила ее побегать.

Дебора тут же юркнула в сторону, исчезнув в одном из узких боковых проходов. Я повернулась. Судя по взгляду матери, она заметила мою подругу, но вряд ли станет что-то предпринимать по этому поводу. Сейчас лакомый кусочек для нее я. А пока моя любимая кровная родственница будет терзать меня проповедями и нотациями, Деб найдет, что наплести своему отцу, чтобы выгородить свою шкурку.

– О, мама, – нараспев начала я, быстро соображая, как же мне отвлечь гнев от своей персоны, – ты вовремя, мы как раз с Деб затеяли поиграть в прятки. Не желаешь ли присоединиться к нам? Отвлечешься от своих королевских дел хоть ненадолго.

Складная ложь слетела с моих губ так быстро, что я и задуматься даже не успела о том, что же за буквы произносит мой рот и почему они складываются в слова. Я стояла и пыталась не подать виду, что нахожусь в опешевшем состоянии, так хорошо все выходило. Мне пришлось держать себя в руках еще сильнее, когда в следующую секунду я увидела, как красивое лицо моей матери сначала расслабилось, а затем и вовсе, морщинка на лбу исчезла, и взгляд сменился на озадаченный.

– Прят… – она на мгновение запнулась, но откашлялась и задала вопрос снова: – Прятки?

Я чуть не подавилась воздухом, когда поняла, что она действительно мне поверила. Каких же усилий в тот момент мне стоило не налепить на лицо глупую ухмылочку победы, видимо, только я знаю.

– Ну да, прятки… Ты чего, забыла? Мы же играли, когда я была маленькая. – я смотрела на нее в упор, не моргая. Вроде так делают, когда говорят правду? – А ты чего такая бледная, мам? Все хорошо?

Она чуть прищурилась, посмотрела на меня в упор буквально одну секунду, а потом слегка отстранилась и наконец выдохнула так, что натянутая тетива плеч чуть опустилась.

– Все в полном порядке, Дафна, – взгляд потеплел, она уже не держала меня за плечо, будто боясь, что я куда-то убегу.

– Так почему ты такая бледная, мам? – вопрос с подвохом, но не буду же я признаваться во всем. Ложь легла на полотно идеальным кусочком пазла.

– Искала тебя, чтобы отвести к портному на примерку! Неужели ты забыла про прием?

Я улыбнулась тому, что мать тоже решила не говорить мне правду. Правда неизвестно с какими мотивами, но это уже было такой мелочью в сравнении с тем, какую взбучку мне могли устроить. А я ведь даже не успела выйти из замка… Сожаление холодной волной уже лизнуло мне затылок, когда мама взяла меня под руку и повела по коридору, рассказывая о тканях. Я позволила себе обернуться и бросить короткий взгляд на нишу, через которую могла бы выйти на свободу, а потом…

А потом я стала слушать о тканях.

Рубрумор славился многим. Главный город Земель был местом скопления для большого количества талантов. Сюда приезжали лучшие изобретатели, маги, целители и воины. Приезжали, чтобы посоревноваться в своем мастерстве, научиться новому, ну и конечно заработать золотых. Ну и конечно совершенно неудивительно, что при таком разнообразии возможностей Столицы – приезжали и швеи с портными, дизайнеры, модельеры. Верховный двор в любое время был готов предложить им работу. Но при условии нужного таланта, разумеется. Один из таких служил при дворе, и звали его Ленсифер Бэн Эраст. Занудой Ленсифер был каких поискать еще надо. Он был меланхоличен, хорош на личико и, что удивительно, добродушен. Эти качества отличали его от коллег, и помогли ему добиться его нынешних высот. Для местной знати он был диковинной зверушкой, выбившейся из толпы подобных ему – остальные пытались обратить на себя внимание громким голосом, скандалом и капризом. Ленсифер лишь молча работал, выдавая шедевр за шедевром. Мое сердце не было исключением, и год назад я обратила свое внимание на его работы, а затем матушка и вовсе пожаловала его в мое распоряжение. Так я и обзавелась личным портным, и весьма недурным собеседником.

– Да ты совсем, что ли, сдурел! – зашипела от боли я, – Хочешь во мне дырок дополнительных наделать перед приемом?

В ответ я услышала только насмешливое сопение, большего он позволить себе не мог: между губ были зажаты иголки, которым было суждено воткнуться или в меня, или в ткань, которая пока еще не была платьем.

Я стояла на небольшом подиуме посреди примерочной комнаты, со всех сторон меня окружали зеркала. Я целенаправленно избегала смотреть на свое отражение: у меня на лице слишком четко была написана досада от сорвавшейся вылазки. Сразу после того как матушка меня нашла, она проводила меня сюда и даже немного постояла у нас с Леном над душой. Как хорошо, что она вспомнила о своих непосредственных обязательствах перед короной и быстро оставила мастерскую, наградив портного напутственным словом. Кажется, там было и что-то про очень красивое платье, и про то, «чтоб без вольностей». Но может я и ошибаюсь, слушала я не очень внимательно.

Предстоял важный прием, на котором должны были собраться все графы и герцоги наших земель, на этом вечере меня должны были представить как будущую королеву Рубрумора. Не то чтобы мое существование скрывалось много лет, но таковы традиции Рода. Должен состояться официальный прием со всеми ритуалами. Власть у нас передавалась по женской линии, и только самому младшему ребенку. Я была единственной дочерью у своих родителей.

– Ваше Высочество, повернитесь, пожалуйста, – я послушно подвинулась. – Так нормально?

Швей посмотрел на меня через отражение. Рукой он придерживал сборку воздушной ткани глубокого синего цвета у меня на груди и спокойно ждал моего ответа. Меланхоличный взгляд говорил о том, что он примет любое мое решение.

– Перестань, матушка уже ушла. К чему эта официальность, от которой меня скоро будет тошнить? – я показательно открыла рот и приставила к губам два пальца во вполне понятном жесте, – Нормально, приколи уже это все и пошей. Мне, если честно, все равно, в чем я буду. Ты же в курсе, что мероприятие уже завтра?

– В курсе. Все, как всегда, в последний момент… Своевременно, Даф. У тебя этого не отнять, – слова потерялись в мычании, он снова зажал в губах иголку, – но твой отец платит мне такие огромные деньги за все это обилие платьев для своей непутевой дочери, что твой наряд будет готов уже к сегодняшнему вечеру. Немного магии никогда не помешает.

Хотелось возмутиться тем, как просто и легко он назвал меня непутевой, но я вовремя одумалась и закрыла рот. Все еще не желала получить булавку в бок. Он посмотрел на меня с прищуром, погрозив мне рукой с острием. Пришлось сделать вид, что мне действительно страшно.

– Добавишь сияния? Ткань кажется мне обычной, – я пригладила пышную юбку руками.

– Серьезно, снова? Дафна, я не помню ни одного платья за последний год, которое бы обошлось без блестящей пыльцы. Может, пора остановиться? Как по мне, гости больше удивятся, если увидят тебя не в блестящем платье, – он продолжал бормотать, явно не замечая моего пристального взгляда. – Нет, правда. Потом блестит же каждый танцевавший с тобой мужчина и весь бальный зал вместе с вами. И ты ведь сказала, что тебе все равно, в чем ты будешь! Я стараюсь держаться от тебя подальше на балах, но даже я к концу вечера… Ай, Даф!

Я тихонько вытащила одну иголку из рукава и кольнула Лена в склоненную над моей юбкой шею, откуда сразу выступила зеленая кровь – отличительная черта метиса человеческой и эльфийской расы.

– Не забывайся, шалопай! Я твоя будущая королева, между прочим. А когда ей стану, тебе придется усыпать пыльцой все мои наряды, равно как и все твои, – я ткнула пальцем с острым ноготком ему в плечо, – Я изменю всю форму дворцовых служащих и даже армии, и все во имя блестящей пыльцы!

Когда я договорила, то постаралась изобразить на своих губах максимально гаденькую ухмылочку, на которую только была способна. Ленсифер застыл передо мной, потирая шею и плечо. В его почти что прозрачных голубых глазах отражался легкий испуг и недоверие, то ли из-за моей атаки, то ли из-за будущего, которое я ему пророчила.

– Скажи, что ты несерьезно, – умоляюще протянул он, наконец отмерев.

– Я несерьезно, доволен? – сдалась я, – Крепи рукав и снимай с меня это безобразие, я ужасно устала за сегодня.

Недовольно выдохнув, он закрепил ткань несколькими булавками и снова посмотрел на меня через зеркало.

– Я знаю, что ты хотела сегодня сбежать из дворца.

Вскидываю голову на него. Не понимаю, откуда он мог узнать? Лен отвернулся и продолжил закреплять детали моего платья, но я развернулась к нему, сведя тем самым его работу на нет.

– Ты же просила быст…

– Откуда ты знаешь? – зашипела я, – Об этом знала только Дебора, и больше никто…

Я прекрасно отдавала себе отчет в простой истине: знают больше двух – знают все.

– Дай же мне доделать платье.

Я не дала себя повернуть и продолжила выжидающего на него смотреть. Может, будучи подростком, я и не выглядела внушительно, но в случае чего могла и легкий магический разряд устроить, исключительно в целях активизации мозговой деятельности. На пальцах предупредительно затрещало.

– Брось, ты же не стукнешь меня током, – после этих слов я тут же ткнула ему пальцем в щеку, – Дафни! Это вообще-то очень неприятно!..

– Не называй меня Дафни! Признавайся, откуда ты узнал! – я начала делать угрожающие шаги в его сторону, – Или ткну тебя еще раз!

– Да успокойся же, неугомонная! Ты ведь и так понимаешь, что мне Дебора рассказала все, – портной потирал щеку и бросал в мою сторону короткие обиженные взгляды.

Я застыла. А то как же, Дебора! Вот ведь язык без костей у этой девчонки. Даром что подругой считаю, раз первому встречному может разболтать все и сразу.

– Эй, я не первый встречный, вообще-то! – он осекся, – Прости.

– Не лезь мне в голову. Доделай рукав и освободи меня от этой рутины, я хочу к себе в покои.

Настроение моментально испортилось еще сильнее. Я выпрямилась на подиуме, выжидая, когда он закончит с моим платьем. Не хотелось больше ни пыльцы, ни нового наряда, ни атмосферы праздника во дворце. Ленсифер с виноватым видом продолжил формировать на ткани складки.

Моя дружба с придворными никогда особо не клеилась, но мне казалось, будто мы с Деб нашли общий язык и можем хорошо сосуществовать. Матушка не запрещала мне водиться с прислугой, но и не уставала напоминать: когда я сяду на трон, их место будет все так же в тени, а не на виду. Было обидно, что мою тайну она так легко раскрыла Лену. В голове тут же пробежали несколько мыслей, которые были нацелены на ее оправдание, но я быстро их прервала. Даже ее симпатия к моему другу не могла служить весомым поводом для раскрытия этого секрета.

– Посмотри, все хорошо?

Я подняла глаза на платье и удовлетворенно кивнула. Рассматривать его детально мне не хотелось, равно как и не хотелось его надевать и куда-то идти завтра вечером. Ленсифер помог мне аккуратно его снять и надеть мой прежний наряд. Шелк юбок шептался между собой, пока мне зашнуровывали корсет. Как только все было готово, я спрыгнула с подиума и быстрым шагом направилась к выходу. Я старалась не обращать внимание на то, что напоследок мне говорил портной.

Коридор замка встретил меня ярким светом заходящего солнца. На камень и плитку будто разлили волшебную оранжевую краску, они светились изнутри. Я подошла к большому окну и толкнула створку. Весь мир был будто окрашен в диковинный теплый свет. Нежный ветер задевал своей рукой листья деревьев и уносился дальше, чтобы коснуться цветов, знамен, а затем дотронуться и до моих волос. Я зажмурилась. Я видела себя там, за территорией не просто двора – за территорией столицы. В той залитой горячим светом долине, среди закатных лучей. Они звали меня в свои объятия, обещая мне одно – свободу. Я могла бы быть свободна. Но фантомная тяжесть короны пригвоздила меня к замку, как мотылька к бумаге. Через закрытые веки мир виделся сплошным оранжевым пятном.

– Аккуратнее, не упади, – меня прервал знакомый голос, и я тут же замерла, – будет обидно, если Рубрумор лишится будущей правительницы так глупо, не находишь?

Отец стоял слева, у лестниц. Уставший взгляд был направлен на меня, легкая улыбка украшала губы. Он был без венца, а это значило, что все государственные дела на сегодня завершены, и он, вероятно, направлялся в свои покои, принять душ перед ужином. Он размеренно подошел ко мне и выглянул в окно.

– Чудесный вид, как и в любой другой день Любуешься будущими владениями?

С отцом у меня всегда получалось быть честной. Ему я доверяла. И теперь, когда он стоял так близко ко мне и я чувствовала его парфюм, поняла, как мне страшно.

– Отец, – пришлось вскинуть голову, он был гораздо выше меня, – я очень боюсь. Я боюсь, что не смогу править. Не смогу как мама.

Голос сорвался и пришлось проглотить ком, образовавшийся в горле. Почему-то эмоции получалось держать в себе весь день, но как только он оказался рядом, подбородок задрожал.

– Дочь…

– Нет, стой. Дай мне сказать, а потом я тебя выслушаю. Мне кажется, это не для меня. Я знаю, что меня всему научат, что нескоро взойду на трон, а завтрашний прием лишь формальность из-за необходимого ритуала перед моим шестнадцатилетием. Но я ведь видела записи, видела фотографии и портреты мамы в моем возрасте, – я отвернулась от отца и уперлась взглядом в линию горизонта, чтобы он не увидел моих мокрых глаз, – по ней видно было. По ее стати, по взгляду. Она уже в шестнадцать лет была готова занять трон. Если бы ей прямо тогда вручили корону и кортик, она бы правила. Во мне этого нет… Я осознаю все свои обязательства перед вами и государством, перед другими Столицами и подданными. Но это не мешает мне бояться…

Отец слушал меня не перебивая, щекой я чувствовала его взгляд. Слезы катились по лицу и, срываясь с подбородка, разбивались о каменный подоконник. Солнце медленно зашло, оранжевая краска померкла. Скоро по всему Мору зажгут фонари.

– Сегодня я едва не сбежала из дворца, так мне хотелось посмотреть на город. Я ощущаю себя пленницей в собственном доме, отец. Матушка нашла меня, когда я была в двух метрах от тайного хода наружу. Мне пришлось солгать ей, что мы с Деб играли в прятки, – сбоку послышался глухой смешок, – о, не смейся… Мне не удалось даже из дома выйти тихонько, как я править-то буду?

Я осмелилась повернуться к нему. Папа улыбался и смотрел взглядом, полным любви. Я уже знала, что он скажет. Знала каждое слово наперед, потому что он меня любит. Он протянул руку и ласково вытер набежавшую слезу.

– Пойдем, провожу к твоей комнате. – мы отвернулись от окна, за которым уже темнело, и двинулись по коридору, – Милая Дафна, ты еще так юна и так чисто и смело рассуждаешь. В тебе много качеств, присущих людям твоего возраста. Тебе свойственно все драматизировать, как и любому подростку. – я шуточно пихнула его локтем, но он с улыбкой увернулся и продолжил путь, – Не говори матери, что я это сказал, но и не равняйся на нее. Ты иная. Ты нежная и открытая, в чем-то капризная и гораздо более упертая. Ты непосредственна и сейчас скажешь, что я тебя перехваливаю, но спешу напомнить, я твой отец. Ты упрямая, причем в самом кошмарном смысле этого слова, это отнюдь не комплимент. Ты не лишена недостатков в той же степени, в какой не лишена и достоинств. Хорошо, что ты осознаешь свой долг перед короной, а раз осознаешь, значит, скорее всего от него не отступишься, совесть не позволит, – он с улыбкой посмотрел на меня, и я шмыгнула забитым носом, – Ты ведь знаешь, мы с матерью души в тебе не чаем, как и в нашей Земле. В каком-то смысле вы обе наши дочери. И ни одной из вас мы не навредим, и уж точно не позволим вам навредить друг другу. Не стоит бояться того, чему не суждено случиться. Из тебя получится замечательная королева. И в тот миг, когда корона окажется на твоей голове, я буду первым, кто припадет на колено и присягнет на верность.

Последние слова выбили из меня дух, и я порывисто обняла отца. Слух приятно защекотал его смех. Отцовские руки нежно легли мне на плечи. Я уткнулась носом в его бархатный жилет, и в голове вереницей полетели мысли о том, как я люблю отца. От него пахло жасмином и табаком.

– Ну, полно, Дафна, иди к себе. Я распоряжусь, чтобы ужин принесли тебе в комнату. Полагаю, сегодняшний вечер ты хотела бы провести в одиночестве, так ведь?

Все еще не отпуская его, я одобрительно промычала в его одежды.

– Ступай, дочь. Постарайся выспаться перед завтрашним днем, он обещает быть богатым на события. Прибудут все, чтобы впервые официально выразить почтение своей будущей королеве.

– Надеюсь, у меня хватит ума не опозориться перед ними, – я отступила от отца, – Ну там, знаешь, не ляпнуть что-то глупое про Южную столицу или не пролить на важного посла из Северной настойку полыхай-травы.

Я открыла дверь в свою комнату и вошла, напоследок повернувшись к отцу.

– Люблю тебя, доброй ночи.

– И я люблю тебя, отдыхай и ни о чем не волнуйся. Оставь все волнения и заботы мне.

Я кивнула и закрыла дверь. В комнате было убрано и горел свет. Видимо, тут совсем недавно побывали слуги. На кровати лежала моя любимая шелковая пижама, состоящая из бежевых штанов и рубашки. Я хлопнула дважды в ладоши, и со станции сошла Дельта. Она являлась экспериментальным образцом техники и работала на кристалле, заряженном энергией снов. Искусственная Искра. Механики обещали, что такого кристалла хватит на сотни лет работы. Внешность моей Дельты не отличалась от других, они все были одинаковыми. На вид по человеческим меркам это была эльфийка лет двадцати, с синими глазами и с темно-серой кожей, ее белые волосы были убраны в длинную косу. Они пока не могли разговаривать по своему желанию, только выполнять поручения и отвечать на прямо поставленные вопросы собеседника.