Королевство Красного Мора

– Расшнуруй корсет.

Дельта принялась ловко работать пальцами. Расплетая ленты, она ослабляла корсаж. От живого человека ее было трудно отличить, но все же возможно. Если прислушаться, можно было услышать легкое гудение. А иногда ее суставы и вовсе издавали характерный звук, это тоже обещали исправить в последующих моделях. Меня, откровенно говоря, пугало такое очеловечивание машин.

Платье упало к моим ногам, и я осталась в одном белье. Взяв пижаму, я направилась в ванную комнату. Хотелось быстрее смыть с себя этот дурацкий день.

Прохладная вода отрезвила и заставила рассуждать более рассудительно, волнение отошло на второй план. Жаль, это было временно. Дельта ждала меня у душевой кабины, протягивая полотенце.

– Я подобрала украшения для завтрашнего вечера, посмотрите на них? – голос отстраненный, так не может разговаривать живое существо, – Мои алгоритмы сориентировали меня, что на ваших волосах будет выгодно смотреться белое золото с рубинами.

На миг я оторопела. Рубины, ну, конечно. Завтрашний ритуал и мероприятие вводят особое правило на мой внешний вид.

– Ты подобрала, серьезно?

– Скорее ваш отец, я лишь помогла ему убедиться в том, что этот вариант хорошо подойдет к вашей внешности и платью.

В ее руках была большая открытая шкатулка. Там на бархате подушечки лежала тонкая вязь светлых драгоценных нитей. Где нити пересекались, мерцали крохотные камни. Чуть поодаль от Дельты на столешнице лежала еще одна открытая шкатулка с заколкой для волос. Тонкая и острая палочка, на ее конце мерцал средних размеров кровавый камень.

– Разве это подойдет к тому платью, что шьет для меня Ленсифер? Не припомню, чтобы индиго гармонировал с красным.

Робот на секунду зависла. В глазах показалось замешательство, но это было обманом. Она не знала, что это такое.

– Дельта королевского портного только что ответила, что красный будет в самый раз.

– Вот как. Опять сменил ткань, ничего мне не сказав. Стану королевой, велю казнить засранца, – машина смотрела на меня равнодушно. Наверняка принимала мои слова за чистую монету. Она уже, вероятно, передала эту информацию, как и множество другой неважной и важной всем остальным Дельтам. Остается надеяться, что до Ленсифера это дойдет как можно скорее. Испуг для него полезен, иногда сбивает спесь.

В дверь постучали и тут же открыли: смотря себе под ноги, зашла служанка с подносом и поставила его на стол в главной комнате. Так же быстро и молча, не смотря по сторонам, она удалилась. Только к лучшему, не хочу ни с кем разговаривать, и уж тем более не хочу, чтобы меня кто-то видел такой растерянной. Здорово, что машины не способны на сочувствие и жалость. Плохо, что они хорошо сканируют эмоции. Я прислушалась к ощущениям тела. Вероятно, есть мне не хочется.

– Убери все до завтра, – буркнула я, настроение вновь стремительно портилось, – ужин тоже, я не голодна. И давай без дежурных нотаций из твоей программы. После этого погаси свет, запри дверь и можешь вернуться на станцию, твоя работа будет окончена.

Материал пижамы холодил тело, по коже пробежали мурашки, меня потряхивало. Пришлось шевелиться и скорее лезть под одеяло. Я лежала и слушала, как Дельта сначала убирала в ящик моего гримерного столика украшения, затем как она взяла позвякивающий поднос и вышла из комнаты. Тишина была родной. Оставшись наедине с мыслями, я снова ощутила рябь страха. Меня тревожил завтрашний день, я не знала, чего ожидать, как его прожить. Это будет первый шаг моего пути, долгого и сложного, пути к короне, которой я совсем не хочу обладать. Чувствовалось, что не предназначена для этого. Боюсь, что не смогу, недостаточно сильна, и вовсе не уверена, что смогу стать сильной в нужной степени. Слишком большая ответственность, которую не хотела бы на себя брать.

В дрожь бросало от мыслей о ритуале, о предсказании. Что, если Вельма объявит, что мое предназначение – быть самой кошмарной Королевой в истории Созвездия Столиц? Я боялась не оправдать ожидания, лежащие на мне таким тяжелым грузом, что вот-вот раздавили бы мне грудную клетку.

По щеке скатилась слеза, и я вытерла ее одеялом. Не время плакать. Мне нельзя подвести отца, он в меня верит. От меня завтра требуется только быть красивой, и все. Папа всегда был рядом, любил и поддерживал. Пока на маме были государственные дела и Королевство, он был со мной, был моей семьей. И остается ей.

Вернулась Дельта, выключила свет сначала в главной комнате, после и моя спальня погрузилась в темноту. Спустя десять секунд я услышала характерный писк: она вернулась на станцию, это равносильно человеческому сну.

Я подумала, как она, должно быть, счастлива и как несчастна одновременно. Ее существование сводится к выполнению простых команд, никто от нее не ждет большего, но при этом счастье в человеческом понимании для нее закрыто: она не знает эмоций, свободы воли и любви. Механики обещают это исправить в будущем, но пусть лучше оставят как есть. Пусть хотя бы они не страдают.

Уже проваливаясь в сон, я подумала о том, что смена цвета платья не прихоть Ленсифера – наверняка его попросил отец. Не корону подбирают под платье, а платье под корону.

ГЛАВА 1 КОРОЛЕВСТВО КРАСНОГО МОРА

Мое первое воспоминание начинается с крика. Кричала не я, и источник звука был мне не виден. Я наблюдала лишь красиво украшенный потолок, с лепнины которого на меня смотрел причудливый заяц в камзоле. У него в лапке были карманные часы. Ниже над моей кроваткой висело украшение. Хрустальные камушки разных размеров и огранок, закрепленные на разной высоте. Оно завладело моим вниманием, и на громкий звук я уже почти не отвлекалась. Свет из окна проходил сквозь стеклышки, и радуга маленькими капельками расплескалась на той части стены, которая была видна из моей кроватки. Я не помнила, сколько лет мне тогда было. Может, год, а может, и больше. Помню крик, и только капли радуги на ровной стене. Это уже потом, ближе к двенадцати годам своей первой жизни, я узнаю, что экспериментальный образец Дельты вышел из строя и лишил молодую горничную половины указательного пальца.

Ребенком я была смышленым. Но, видимо, не настолько, чтобы продолжать тихонечко лежать. И вот уж не знаю, чьей виной или недосмотром это было, но так я получила свой первый шрам. В моем мире все существа носят шрамы с гордостью, особенно мужчины. Крайне самовлюбленные могут болтать о боевых отметинах часами, придумывают захватывающие истории сражения, в ходе которых противник наградил героя отметиной. И совсем неважно, что на деле шрам получен при попытке перелезть через забор в подпитии. Я знала только одного человека, который не кичился ими – у моего отца было больше сотни рубцов, и это только самых памятных. Все добыты им в боях за Землю и за сохранение ее целостности, но он часто повторял, что каждый из них – чья-то прерванная жизнь.

Мое первое воспоминание отдавало горьким привкусом и запахом полыни – оно привело к казни двух нянечек, недоглядевших за единственной наследницей Короны. Не повод гордиться, но я и не горжусь.

Я вздрогнула от касания кисти к веку. Слишком сильно задумалась. Нужно возвращаться в реальность. Мелодичные голоса молодых служанок журчали по всей комнате.

– А я тебе говорю, он такой душка! Придержал мне дверь, хотя совсем не должен был… Этот племянник генерала Белума сама учтивость!

– Тайра! – от моего оклика прислуга дергается, – Нечего болтать попусту. Занимайся делом.

– Извините, Ваше Высочество.

Я вновь прикрыла глаза.

Кудри щекотали нос, и я то и дело пыталась их сдуть, но получалось плохо. Руки были заняты, над ногтями старались фрейлины. В покоях царили спешка и суматоха, это добавляло атмосферы праздника, даже несмотря на то, что праздника я не хотела. Настроение было плохим. Весь вечер мне предстояло не просто натягивать фальшивую улыбочку, но еще так, чтобы она как оскал не выглядела. Я пыталась держать свой желудок под контролем, чтобы от волнения меня не стошнило кому-нибудь на камзол. Я уже всерьез подумывала заколдовать саму себя – просить кого-то мне не хотелось. Наверняка это выглядело бы жалко и неуместно. На самом деле, если сравнивать со вчерашним вечером, мне было легче. В конце концов я приняла факт того, что отступать было некуда.

Я поежилась, на плечи будто упали снежинки, но вместо холода почувствовала легчайшие электрические разряды. Где-то над головой пискнула извинения фея.

– Я случайно, Ваше Высочество, прошу меня простить. Не было времени с утра отряхнуть крылья…

– Аккуратнее, – старалась отвечать отстраненно, – если так хочется, можешь ею мое платье посыпать… Ленсифер наверняка схалтурил и не выполнил мою просьбу. Дельта, где оно? Мне нужно быть в зале через сорок минут.

Робот стояла около шкафа и подбирала нижнее белье под мой наряд. В отличие от меня она была прекрасно осведомлена, в каком цвете мне сегодня придется покорять будущих подданных. После моего вопроса она отложила несколько белых бюстгальтеров в сторону и зависла. Я любила иногда шутить, что она устанавливает связь с Исподом, а не с другими Дельтами. Сейчас же мне было не до шуток.

– Швеи и королевский портной уже покинули ателье и движутся в сторону ваших покоев, с минуты на минуту… – раздался стук в дверь, – Ваше платье уже тут.

– Ну так открой им, – процедила я.

Наконец пряди перестали щекотать лицо, девушки стали формировать объемный пучок на затылке. Сегодня мои светлые волосы чуть закрутили, чтобы затем соорудить из них красивую прическу. Я с подозрением смотрела на острую палочку, которой мне вот-вот должны были закрепить локоны. Как бы случайно ни наделали у меня в голове лишних дырок.

– Ваше Высочество, с вами все в порядке? – голос Лена был встревоженным.

У меня наверняка на лице было написано, что я в Северной Столице видала все эти церемонии.

– Все в порядке, занимайся своим делом, – жестом остановив руку фрейлины, я попросила, – давай обойдемся без этого. Лучше прямые волосы.

Девушка тяжело вздохнула, и принялась покорно колдовать над моей головой.

Позади портного левитировал огромный цилиндр из плотной дымки – там скрывалось мое платье. От любопытных глаз и от любых неаккуратных действий слуг.

Лица коснулись прохладные пальцы, эльфийка повернула меня обратно к свету.

– Не дергайтесь, Ваше Высочество. Не хочу переборщить с румянами.

Я замерла. Воспользовавшись моментом, снова прикрыла глаза и ощутила на своем лице не только прикосновения кисточки, но и теплые солнечные лучи. День выдался солнечным, Флос радовал погодой. Окна были открыты нараспашку. Нежный ветер заигрывал с шифоновыми занавесками, ласкал мою кожу и пробегал по рабочему столу – документы отзывались нежным шуршанием. Может быть, еще не поздно было сбежать? Я никогда не была трусихой, но ничего не могла поделать с эмоциями, которые вызывало во мне грядущее событие. Матушка назвала это предчувствием. Может, я предчувствовала, что буду кошмарной королевой?

Я слышала, как Ленсифер командовал моими фрейлинами и своими подручными, но это все протекало мимо меня. Я улавливала отдельные звуки, но они отказывались складываться в слова. Меня грело солнце, я слышала запах пионов, в избытке росших под моим окном, и тревога потихоньку отступала. Мой отец верил в меня. Моя мать верила в меня. Я не могла этого избежать. Я сильная и храбрая. Повторяя эту мантру раз за разом, я успокаивалась. Не до безмятежного состояния конечно, но уже не хотелось вскочить на лепуса и сбежать из Рубрумора.

Плеча невесомо коснулась рука, и я даже с закрытыми глазами могла угадать осторожное касание портного.

– Дафна, пора одеваться. Ты скоро должна явиться в Круглый зал.

Он прав, пора. Затягивать было нельзя, первое впечатление очень важно. И пусть все уже были со мной знакомы, традиции нужно чтить.

– Дельта оставила, вот, – Лен передал мне комплект белоснежного нижнего белья, – я выйду и вернусь через пять минут, помогу тебе надеть платье.

Он был одет в парадный бархатный камзол зеленого цвета. По правде говоря, выглядел Лен в нем прекрасно, его рыжие пряди выделялись ярким пятном. Я невольно засмотрелась, но осознав это, быстро закрыла рот и поднялась.

– Можешь не выходить. Просто отвернись.

– Ч-что?.. – он покраснел, его глаза забегали.

– Что слышал, – я усмехнулась, – ты же не будешь подсматривать за будущей королевой, верно?

Ленсифер вспыхнул весь, на румянце отчетливо стали выделяться веснушки. Он быстро отвернулся и отошел в другой конец комнаты.

Я скинула халат.

– Ты со своими шуточками меня когда-нибудь в могилу сведешь, – тихо пробурчал он.

– Если хочешь что-то сказать, то скажи нормально. Я не слышу, что ты там шепчешь!

Лен набрал в грудь побольше воздуха и разразился тирадой:

– Ты иногда совершенно невыносима со своими шуточками, Дафна! Это неуместно, и ты это знаешь. Но почему-то позволяешь себе говорить иногда такие вещи, от которых… да, от которых…

Пока друг распинался, я закончила переодеваться и тихонько стала подкрадываться к нему.

– Я только хочу сказать, что несмотря на то, что у нас с тобой достаточно неформальный стиль общения…

Я поднялась на цыпочки и, положив руку ему на плечо, прошептала на ухо:

– Почему ты так завелся, Ленсифер?

Под рукой я почувствовала, как напряглись его мышцы. Мою щеку опалил жар его кожи. Я не слышала дыхания, он замер, как замирали иногда дикие зайцы в дворцовом саду, когда видели перед собой угрозу. От эльфа пахло шампанским и крыжовником. Он попытался повернуться.

– Не советую, принцесса не одета, – я соврала.

Этот маленький спектакль веселил меня, конечно, исключительно благодаря реакции Ленсифера. Мне было непонятно, почему он так реагирует. Но это не значило, что мне не хотелось иногда беззлобно посмеяться над ним.

– Дафна, пожалуйста…

Я вперила вопросительный взгляд ему в затылок. Что-то было в этом «пожалуйста», какая-то нота, которую я до этого мгновения не слышала в его голосе. Пришла моя пора смущаться, тут уже стало не до смеха. Я легко прочистила горло.

– Ладно, шутки в сторону. Нужно одеваться и идти.

Портной повернулся, я стояла перед ним в белье, и это не было чем-то странным. Он не раз видел меня раздетой в конце концов, именно его задача состояла в том, чтобы я была одета. Его лицо постепенно приходило к своему привычному оттенку, хотя он и избегал смотреть мне в глаза.

– Готова увидеть платье?

– Не томи уже, давай показывай и пойдем.

– Ну ты и заноза, Дафни.

Я хотела было возмутиться коверканьем моего имени, но он махнул рукой и дымка начала растворяться. Сначала я не понимала, где платье, а потом увидела, что не вся завеса исчезает, что-то остается.

Оно было белоснежным и невесомым. Драпировка корсета сияла от пыльцы с одной стороны и от рубинов с другой стороны груди. Рукавов у платья не было, лишь две широкие бретели из южностоличного атласа, и то, они должны были не лежать на плечах, а будто спадать по предплечьям. У платья был шлейф и огромный разрез до середины бедра, наверху он был закреплен серебряными нитями.

– Что это в разрезе?

На воздушном манекене был будто чулок, сотканный из нитей, но у него был каблук. Там, где нити встречали друг друга, поблескивали маленькие рубины. Я узнала в этом плетении свое колье, если его можно было так назвать.

Платье выглядело чудесно.

– Это совсем не похоже на то, что ты делал вче…

– Поблагодаришь потом, давай, я должен помочь тебе одеться, – перебил меня Лен.

Я не стала возражать, у меня никогда не получалось говорить слова благодарности.

Спустя десять минут я была полностью готова. Из разреза выглядывала нога, облаченная в драгоценную сетку, на левой стопе была просто аккуратная туфелька. Ленсифер колдовал над застежками моего ожерелья, которое покрывало тонкой сеткой мою шею, грудь и плечи вплоть до опущенных бретелей платья.

– Ты выглядишь волшебно, принцесса Дафна.

– Твоими стараниями, Ленсифер, – улыбнулась я, – Пора идти. Думаю, меня уже ждут, солнце начинает садиться.

– Постой, у меня для тебя есть подарок. В честь твоего шестнадцатилетия, – он достал из внутреннего кармана камзола стеклянную коробочку.

Через прозрачную крышку я увидела серьги. Они были длинные, состояли из множества нитей разной длины, и на конце каждой был крохотный рубин. Ну конечно. Куда без них.

Я улыбнулась. Несмотря на мое недовольство сегодняшним днем, я выглядела прекрасно, равно как и подарок моего друга.

– Спасибо, они очень красивые.

Он помог мне их надеть. Каждый раз, когда я поворачивала голову и украшения задевали плетение на моих плечах, я слышала ласковый перелив.

– Теперь точно пора. Ступай, ты должна дойти к залу в одиночку. Я буду уже там, все будет хорошо.

Он смотрел на меня с теплотой, и я не могла не ответить тем же.

Дверь за моей спиной закрылась, и я впервые за день увидела коридор. Везде были белые розы и пионы. В кадках на полу, в подставках, в букетах на подоконниках. Белые розы – потому, что так завещают многовековые традиции. Белые пионы – потому, что мой отец любит меня, и решил сделать мне приятно.

Я остановилась у своего любимого окна, недалеко от мастерской Ленсифера. Из него открывался тот же вид, что и вчера – долина, залитая теплым, солнечным светом. Я прислонила голову к холодному камню, который не хотел нагреваться от солнца. Что ж, в сегодняшнем вечере был все же один весомый плюс. Завтра я смогу официально покинуть дворец, чтобы пересечь эту долину верхом на своем жеребце, и никто не сможет сказать мне и слова на это. Но не слишком ли это малая плата за оковы короны?

Я подняла правую руку к лицу и посмотрела на безымянный палец. Очень не вовремя я решила задуматься о ритуале. На женскую линию правящего рода наложена магия, особое колдовство, при помощи которого можно было очень легко доказать, что у власти находится не самозванка. Наша кровь превращается в рубины. Неважно, укололась ты, порезалась, или тебе отсекли руку в бою – сначала из раны, как и полагается, вытечет кровь. Но уже секунд через двадцать она осыплется кристаллами. Во время ритуала, на закате, после моей клятвы в том, что я буду служить Земле и Рубрумору, пока последняя моя капля крови не превратится в камень, особым кортиком мне сделают разрез на безымянном пальце. Кровь оттуда должна будет стечь в оправу для камня на короне моей матери. Перед этим один из самых старых камней оттуда уберут и поместят его в музей наших предков, освободив место для моего рубина. Так мы демонстрируем преемственность поколений. Разумеется, моя кровь не застынет сразу же, мне еще нет шестнадцати. Именно поэтому оставшиеся два часа до полуночи надлежит стоять на месте, молча и без движения. И лишь когда часы пробьют двенадцать Вельма проверит камень, и окажется, что он превратился в рубин. Все преклонят колени, признав меня будущей королевой. Затем надлежит отгулять классический прием в честь пока еще принцессы.

Я еще раз посмотрела на безымянный палец, проведя ноготком по его рельефу. У матери остался совсем кошмарный шрам.

Бросив последний взгляд на пейзаж, я отошла от окна и двинулась по коридору. Огромных усилий мне стоило не обернуться на окно.

Перед закрытыми дверьми меня ждала матушка, что шло в некоторый разрез с традициями, но в целом допускалось. В изумрудном шелковом платье, с убранными в прическу волосами и со стальным взглядом – вот кто был похож на королеву. Она являлась ей всегда и будет являться даже тогда, когда я займу трон. У нее на поясе была закреплена портупея с короткими ножнами, в них покоился еще один символ власти нашего государства – жертвенный клинок.

Мать заключила меня в теплые объятия, но быстро отстранилась.

– Ты готова?

Я решила не лукавить.

– Нет, но какая разница?

Матушка недовольно хмыкнула и взяла меня под руку.

– Главное, помни – улыбайся. В остальном ты можешь быть собой.

Я оценила это аккуратный укол и приосанилась, громадные двери в зал начали открываться.

Я не паниковала, пока нас объявляли подданным, пока мы шли через зал к его центру, где нас ждала Вельма, главная придворная ведьма. Я не паниковала, когда мать произносила речь и когда отец произносил клятву свидетеля ритуала. В моей голове не проскочило ни единой мысли, пока эту клятву повторили все герцоги и герцогини. И даже когда настала моя очередь, несмотря на страх, мой голос не дрогнул.

– Являясь дочерью своей матери, будучи кровью от ее крови, ростком от ее древа, я клянусь верой и правдой, в здравии и болезни, в радости и в печали защищать великую Землю. От ножа и стрелы, от руки и помысла недруга. Я клянусь беречь и заботиться о каждом человеке и звере, о каждом эльфе и гноме, о каждом живом и неживом существе, что хранит верность великой Земле. Клянусь отдать кровь и жизнь, силы и мысли, магию и слово во имя процветания и развития, во имя защиты и целостности великой Земли. Да будут мои помыслы чисты, а данная клятва правдивой.

За окном поднялся ветер, деревья гнулись в глубоком реверансе, природа завыла. Земля приняла мою клятву, непогода прошла так же быстро, как и началась.

Я подняла глаза на отца. Он легко улыбнулся и аккуратно кивнул мне в знак одобрения.

Опустив глаза в пол, я постаралась спрятать улыбку облегчения. Он был рядом, и это придавало мне сил. Матушка вынула из ножен лезвие и окунула его в отвар из красного мора. Солнце бросало свои последние лучи на красивое ритуальное лезвие, которое уже будто испачкали в крови.

Вельма сняла с головы мамы корону и взяла ее в руки так, чтобы моя кровь не могла пролиться мимо углубления для камня. Я протянула матушке руку, и она, серьезно посмотрев на меня, резко провела лезвием по пальцу.

Боль обожгла мои нервные окончания, уничтожая их. Кричать было нельзя. Теперь мне стало казаться, что мой тренер по фехтованию намеренно не жалел меня последний месяц – меня просто готовили к боли. С пальца закапало, оставляя на полу темные кляксы, в воздухе резко запахло железом. Вельма поднесла корону ближе и наполнила моей кровью оправу. Затем развернулась и поставила ее на резную тумбу.

Следующие два часа нам полагалось стоять без движения, в тишине. Это было особенно тяжело: кровь, не прекращаясь, текла из огромного разреза на пальце, рука немела. Хотелось заплакать или хотя бы прижать пульсирующую конечность к груди и нянчить ее. Вдруг я увидела, как по полу течет тонкая нить магии. Свет змеился между плитами на полу, медленно приближаясь. Нить забралась мне под юбку и, оплетая сначала ногу, затем струясь по боку вверх и стекая по руке, достигла своей цели. Сначала остановилась кровь, затем ушла боль. Я не могла позволить себе обернуться, чтобы посмотреть, кем был мой спаситель, но могла позволить легкий вздох облегчения. Кажется, сзади меня, где-то у входа, должен был быть Ленсифер.

Время тянулось медленно, но не бесконечно. Когда спустя два часа, после того как часы пробили полночь, Вельма подошла к короне, она, развернувшись, первая склонила передо мной колено. Следом опустился отец, затем мать и все гости и придворные. Они признали меня будущей королевой Рубрумора. Заиграл придворный оркестр, запела флейта.

Я смутно помню следующие пару часов, ко мне подходили правители Столиц, графы, герцоги, баронессы. Мне в здоровую руку подали бокал с настройкой из полыхай-травы и настоятельно рекомендовали выпить. В голове смешались поздравления с днем рождения и поздравления с предкоронацией. Матушка была где-то поблизости, она вновь надела корону и общалась с герцогиней Южной столицы. Отца поблизости я не видела. Страх прошел, и на смену ему пришло облегчение – я не опозорилась, хотя бы с клятвой. Множество людей, духота и легкое помутнение от настойки наложились на усталость и стресс. Мне захотелось выйти на свежий воздух.

Из круглого зала можно было перейти на веранду, где было много столиков с гостями, а оттуда спуститься в сад. Пока я проходила сквозь расступающиеся при виде меня толпы, я тут и там ловила обрывки разговоров:

– …Фобос, я ведь просил тебя присмотреть за ним, он был странный…

– … Миранда одета совершенно безвкусно, вы заметили? Совсем не под стать сэру Мартину…

– И тогда договор будет подписан, но они отчего-то тянут! Вы представляете…

– …Тут очень мало охраны, не находите это странным?..

– Он облил меня! Что теперь будет с пятном? Какой позор…

– Правители Каерума не прибыли, какое неуважение!..

Наконец я спустилась по ступеням в сад и двинулась к своему любимому месту. За живым лабиринтом из розовых кустов находилась беседка, которую окружали дикие пионы. В теплые дни я любила там прятаться от учителей и слуг с томиком какого-нибудь любовного романа.

Лабиринт не просто так назывался живым. Стены изгороди пугали чужих или случайно забредших сюда путников и, меняясь местами, не позволяли легко покинуть это сплетение зеленых коридоров и шикарных белых бутонов. Легкого движения кистью обычно хватало, чтобы передо мной открылся прямой коридор до беседки, но сейчас мне хватило и мысли об этом. Листья и ветви пришли в движение. С приятным удивлением я отметила про себя, что магическая сила после полуночи возросла во много раз, и это явно не предел – наследие имен вступает в полную силу после шестнадцатого дня рождения.