Записки несостоявшегося гения

Я поинтересовался знатными людьми Голой Пристани. Их немало. Герои войны и труда.

Летчики, комбайнеры, даже один капитан-директор знаменитой китобойной флотилии. Их

имена увековечены на Аллее памяти, и это правильно. А вот на райцентровском кладбище

до сих пор нет пристойного памятника на могиле того, кто, достигнув подлинных

интеллектуальных вершин, тихо ушел в безвестность. Прощай, Сережа, ты получил от

77

жизни куда больше удовольствия, чем доставил ей. А нам оставил лишь жалкую горстку

своих бесценных стихотворных жемчужин. Жаль.

***

ДОН-ЖУАН

Донна Анна, донна Анна,

Я искал Вас, я искал Вас.

Над Кастилией туманы

Как фата над Вашим станом.

А мои глаза как раны.

Я искал Вас,

Донна Анна.

Донна Анна, донна Анна,

В небе звезды, в небе звезды!

Душный день в забвенье канул,

Я Вас ждать не перестану,

Вас обманывать не стану,

В небе звезды,

Донна Анна.

Донна Анна, донна Анна,

Как тоскливо, как тоскливо.

Все герои и титаны

Меньше листьев от платана.

Всюду серость и обманы.

Как тоскливо,

Донна Анна.

Донна Анна, донна Анна,

Дайте руку, дайте руку.

Я пришел, наверно, рано,

В трезвость мира слишком пьяным…

КТО СТУПАЕТ ЗА ТУМАНОМ?!

Дайте руку,

Донна Анна!

***

Этой ночью королева прилетала.

Королева Снежная, из сказки.

Окна льдинкою она разрисовала,

Подобрав похолоднее краски.

Утром льдистым чудом распустились

На стекле замерзшие соцветья,

По-волшебству окна расцветились

Зачарованным, холодным светом.

А потом заплакались слезами

Распустившиеся листья ледяные,

78

И печально-синими глазами

Королева плакала над ними.

И от слез внезапно потеплела

И девчонкой веснушчатой стала….

Так исчезла Снега Королева –

На дворе весна затрепетала.

Конец 60-десятых.

***

Всю ночь шептался с небом дождь,

Текли по стеклам слезы,

Стучал в окно ко мне всю ночь

Дрожащий сук березы.

А утром в маленьком саду,

Как будто в страшном сне,

Стояли в грустнозвонком льду,

Стучавшие ко мне.

Уже не в силах говорить

В звенящей тишине

Тянули ветви с жаждой жить

Стучавшие ко мне.

Хрустели льдисто пальцы их,

Промерзнув до корней,

Стояли как убитый стих,

Стучавшие ко мне.

Ко льду ствола лицо прижав,

Я плакал в тишине…

И о весне мне зашептал

Тот, кто стучал ко мне.

***

Да, все меняется на свете:

Уходит день, приходит ночь,

Уходим мы, приходят дети

Все ту же воду потолочь.

Да, все меняется на свете.

Уходят годы без следа,

Взамен, не заменяя этим,

Придут почтенные лета.

Да, все меняется на сете,

На возраст юность заменив,

Меняем гнев на добродетель,

На успокоенность – порыв.

79

Ключи от сердца – на отмычки,

Незаменимость на обмен:

Неизменима лишь привычка

Ждать перемен. Ждать перемен.

15.04.78

Снова под вечер – зеленый, речистый,

Шумный и пыльный встает предо мной

Маленький город – Голая Пристань,

Тот, где я вырос и стал сам собой.

Будто гнездо заплутавшее в кроне

В устье Днепра над великой рекой

Город – да город ли? – в зелени тонет

Там, где находится дом мой родной.

Время уходит как лист по теченью,

Годы уплывшие, где вас догнать?

В городе этом – а может селеньи –

Все не дождется меня моя мать.

Лист виноградный падет на колени,

Тень от заката плывет по стерне,

И задрожит паутина сирени

Над свежей могилою памятной мне.

Город… Маслины, да ягода волчья,

Плавни да степь, осока – камыши…

Где-то меня дожидается молча

Голая пристань моей души.

29.10.1978

________________

ТЯГА К КРОВУШКЕ

Тайны человеческого мозга. Прочитал в «ЛГ» рассказ о добром, полном человеке, который взволнованно спрашивал у прохожих:

«У меня каких-то два часа назад пропала собака, моя любимица, я ищу ее. Вы не видели

поблизости скопления собак?».

Он вызывал сочувствие, ему говорили и он уходил. После видели его, доброго, у стаи

собак, он бросал им еду. А потом на этом месте лежало 8 собачьих мертвых травленых

тел. Что это?

80

Я пытался поставить себя на место этого человека: что могло бы меня подвигнуть на

такое? И не нашел. Может быть, просто есть люди, которые испытывают неутолимую

потребность убивать? Все эти охотники, добытчики, зверобои?

С точки зрения религии (иудаизма, например), умерщвление животных, в целом, не

приветствуется. Оправданным считается лишь деятельность профессиональных

охотников, которые тем кормятся и живут. Или забойщиков, которые исполняют важную

социальную функцию, обеспечивая других мясными продуктами питания. Не знаю, прав

ли я, но вывод для себя сделал такой: любой, кто получает удовольствие от убийства ни в

чем не повинного животного – мразь, человеческое отребье. Если холодильник дома

ломится от продуктов, а тебя все равно тянет к ружью – ты кровожадный подонок!

Который спит и видит, как дрожит в смертельной судороге забитое им животное, как

медленно угасает его бессильный – еще минуту назад живой! – взгляд. И сладостно

замирает черствое сердце: я – человек, я – царь природы, я всех сильнее!

Только не надо пояснять, что на охоте процесс убийства составляет лишь малую долю

события, а большую часть его занимают элементы приятного мужского

времяпрепровождения: многокилометровая прогулка на свежем воздухе, выпивка, костер

и доверительные неторопливые побрехеньки. Все это можно делать без ствола. Вот

только того удовольствия не будет…

Человек – я имею в виду нормальную личность – убивает любое живое существо только

по необходимости. На войне. В случае опасности. Для пропитания. Спасая людей и

животных от хищников. Но – не для удовольствия! Как это делал бывший президент

Российской федерации Ельцин.

Прочитал как-то в газете о его царских охотах и был буквально потрясен. Этот

жизнелюбивый упырь, сдавший со временем власть Путину, с условием не возбуждать

против него или членов его семьи уголовного преследования (знала, видно, кошка, чье

сало съела!), большую часть свободного времени проводил на охоте. По утверждению

Александра Коржакова, бывшего руководителя его охраны, у Ельцина было несколько

роскошных поместий, но больше всего любил он дачу в Завидово, где находится самое

большое и богатое охотничье хозяйство России (120 кв. км, недалеко от Москвы в

Тверской области, огромное поголовье оленей, маралов, кабанов, лис и зайцев). К нему

приезжали охотиться Гельмут Коль, Брайан Малруни, Мауно Койвисто. Они страшно

завидовали, глядя, как российскому президенту прямо под колеса бронированного

«Мерседеса» егеря выгоняют оленей, кабанов, лосей, и пахан этот палит сладострастно во

все стороны из раритетных ружей, бережно подаваемых угодливой обслугой. У садиста, говорят, даже план был: убивать в день не меньше 30 крупных животных. Охотился

трижды в сутки: утром, днем, ночью.

«За один выход шеф как-то убил 9 лосей – расстрелял все стадо, в том числе совсем

маленьких»

Если охотились на пернатых – убивал не меньше 100 штук. Ездили по

асфальтированным дорожкам на машинах с люком на крыше. Стреляли прикормленных

животных при помощи цейсовской оптики из люка или окна. Автор умилялся, мол, нежадным человеком был этот охотник: отдавал туши егерям, не забывая при этом

отрезать для личного пользования лосиные языки и губы.

Сделал, кровосос, микроосвенцим из правительственной дачи. Ему б еще для

интенсификации процесса завести там газовые камеры… А ведь рядом, как правило, находилось немало людей – и ни одного человека, который сказал бы:

– Оно тебе надо, Боря… Посмотри, какие они красивые – тебе их не жалко?! Оставь

их, от греха подальше, в покое…

Раз не нашлось того, кто ему так бы сказал, значит, круг его – одни холуи и шестерки.

Псы кровожадные!

У испанцев – одним из видов национального искусства является всемирно известная

коррида. Такие зрелища, кроме местного люда, стремятся, в первую очередь, посещать

81

туристы, алчущие экзотики. Один знакомый, с мнением которого я считаюсь, говорил, что

в содержательной основе корриды, зрелища впечатляющего и в высшей степени

поучительного, лежит философское отношение к понятиям жизни и смерти. Он даже

называл это торжественным актом перехода от состояния бытия к глобальному небытию

на глазах десятков тысяч случайно-неслучайных зрителей. Так это или нет – судить не

берусь, лично для меня подобные зрелища чужды. Но все же разница между тем, что

происходит на испанских корридах, и неприкрытым садизмом, который творят над

беззащитными животными отечественные выродки, несомненна. Тот же тореодор, по

крайней мере, не ведет по быку огонь из автоматического оружия, находясь под

надежным прикрытием бронированного автомобиля. Он рискует собой и рискует

достаточно серьезно. Конечно, стороны в такой схватке не равны, но все же… На стороне

животного здесь – мощь и сила. У тореодора – реакция и ловкость, понимание ситуации и

ясная голова. А чем рискует людское отребье с огнестрельным оружием и живым щитом

из телохранителей и егерей?!

Развивая эту тему, мы обязательно придем к вопросу: почему власть имущие так

неравнодушны к крови животных, и – только ли к их крови? Не с той ли же легкостью они

проливают человеческую? Вопрос не праздный. И вспоминается сразу череда звучных

фамилий. Иван Грозный, любивший до самозабвения травить зверье с собаками и попутно

проливавший целые реки людской крови. Мягчайший Николай Второй… Во всем другом

мягкотелый и нерешительный, охотничий карабин он, однако, держал в руках твердо.

Незабвенный интеллектуал, добрый дедушка Ленин тяготел к чужой кровушке до такой

степени, что, судя по ностальгическим воспоминаниям его жены и соратницы Крупской, не погнушался во время ссылки в Шушенском набить веслом пол-лодки тушек

несчастных зайчат, прибившихся к небольшому островку в ходе ледостава. Так сказать, любимый народный персонаж – дед Мазай, только наоборот. Радовался Ильич, потирая

руки: добытчиком ощущал себя знатным – завалил окровавленным заячьим месивом все

днище! Только кто потом ведрами холодной речной воды смывал ручьи крови с лодки, не

сама ли автор этих веселых воспоминаний? Вот откуда, наверное, столь частые призывы в

его письмах-инструкциях к нижестоящим товарищам: надолго устрашить кулачье и

священников, расстрелять каждого десятого, решительней репрессировать, уничтожить

как класс, и в том же роде далее.

…Говорил на эту тему с женой, она считает, что стремление к охоте – физиологический

инстинкт человека, желающего испытать сладкое чувство риска, развеяться от серых

будней мощным впрыскиванием в кровь адреналина.

Сейчас, правда, того же достигают любители экстремальных видов спорта, но охота по-прежнему остается изысканно-аристократическим удовольствием для публики, пресыщенной житейской монотонностью. К тому же, удовольствием безопасным.

Хотя здесь я, возможно, не прав. Гибнут, часто гибнут в наше время на охоте люди.

Политики, например, перешедшие кому-то дорогу… Бизнесмены, перекрывшие кислород

чужому бизнесу… А так как наши политики в большинстве своем и есть бизнесмены, то в

их сплоченных рядах подобные потери весьма ощутимы.

Адреналин-адреналином, но не думаю, что в его поисках нужно обязательно кого-то

убивать. Что же касается риска в ходе охоты, то он сведен до минимума наличием

мощного огнестрельного оружия и численностью охотящихся. Сейчас поодиночке никто с

ружьем не шастает, в наших широтах это чистое развлечение, а не промысел.

Любопытно, что женщины к таким увлечениям относятся достаточно прохладно, я что-то не слышал, чтобы среди них были любительницы. Это, в общем, понятно: по своей

природе они призваны дарить жизнь, им не до блажи с пальбой и водкой. Тогда что

получается – предназначение мужчины нести смерть?!

Называть поименно высокопоставленных любителей охотничьего смертоубийства: хрущевых и брежневых, пол-потов и герингов, – дальше не стану, им несть числа.

А между тем, правление душегубов дорого стоит их странам.

82

В завершение маленький пассаж. Читал недавно дневниковые записки Варлама

Шаламова. Давно неравнодушен к этому автору. Его мудрая жесткая проза многолетнего

страдальца тюремных архипелагов подкупает мужеством, правдивостью, выстраданным

фатализмом. Не повезло доброму человеку родиться в определенной стране в

определенное время. Не повезло – и жизнь оказалось выброшенной коту под хвост: десятки лет в неволе, огромный опыт отрицательных состояний, нужда, одинокая

старость, и главное – несправедливость во всем, что касается его высокого творчества, статуса в писательской среде, непростых отношений с такими мэтрами отечественной

литературы, как Пастернак, Солженицин и другие. Непруха…

Но одно место из его воспоминаний поражает особенно. Подводя итоги своей жизни, он

счел главным достижением не то, что многолетние лагеря и ссылки его не сломили и он

по-прежнему ненавидит как воровскую масть, так и власть подонков, независимо от того

по какую сторону колючей проволоки они находятся; не свои изумительные книги и в

высшей степени доброжелательные отзывы читателей; а уже на излете, находясь в доме

престарелых, ненавязчиво отмечает, что отец его был охотником, а он – никогда, ни разу!

– не обидел в своей жизни ни одно животное…

Читал это, и у меня сжималось сердце. От радости и гордости за него, и от стыда за

себя: вспомнил, как много лет назад, в бытность мою студентом одесского холодильного, я с группкой таких же идиотов с интересом наблюдал у памятника Неизвестному солдату, как трещат иглы и корчится в пламени Вечного огня маленький, безобидный, не

сделавший ничего плохого ежик, брошенный туда безжалостной рукой мерзавца-сокурсника. А ведь я мог не дать ему это сделать. Я был сильнее и имел репутацию.

Хватило бы, наверное, и одного моего слова. Но молча стоял и смотрел. Мне было

интересно…

С тех пор прошло больше сорока лет. Мне не верится, что тот я – это я сегодняшний.

Будто два разных человека. Сегодня я бы самолично разорвал на части любого мучителя

живности. И, тем не менее, могу Шаламову только позавидовать: на чистоту и на доброту.

Сказать о себе так, как сказал он, мне уже не дано. Жаль…

А теперь вопрос: сравнимы ли по своим нравственным качествам такие личности, как

живодер Ельцин, с ежедневным планом обязательного умерщвления десятков братьев

наших меньших, и скромный, честный, добрый человек – Варлам Шаламов?

К сожалению, в истории принцип «подонкам – забвение» не действует. Их помнят, и

помнят долго. А вот приличных людей почему-то быстро забывают. Разве это

справедливо?

==============

ПОДЛИННЫЕ ПРИОРИТЕТЫ

Мимо моего дома часто проходит многодетная соседская семья. Симпатичная

молодая пара да куча детишек мал-мала меньше. Он – высокого роста, подтянутый, с

редкими кучерявыми волосами на начинающей лысеть голове. Любит свободные одежды: футболки, батники, шорты. Жена его – хорошо сложенная, под стать ему ростом, белокожая, внешне медлительная, с иконописным страдальчески-открытым лицом. Дети

аккуратны и чистоплотны, на них приятно смотреть.

83

Кажется, они члены какой – то религиозной секты из тех, коих пруд пруди развелось в

последнее время.

Сказал недавно, указывая на них своему молодому другу: как это здорово, что люди

смогли себя реализовать в браке, создать прочную семью, достойно выполнить

репродуктивную функцию. Привел в пример молодую мать, как дивно отлаженный самой

природой механизм для продолжения рода: широкие, чуть низковатые бедра, полные

налитые грудные железы, легкие жировые отложения на намечающемся животике.

И услышал в ответ:

– Не думаю, что вы правы. Слов нет – самка хороша, но муженек ее – вот кто

действительно подлинный мастер воспроизводства: я его знаю много лет и с

уверенностью могу утверждать, что именно он сумел реализовать на все сто свою

главную жизненную функцию…

–Что ты имеешь в виду? – спросил я.

–Мы учились на одном курсе, и в то время, когда другие ребята увлекались разным: стихи писали да в походы ходили, занимались спортом и зубрили ночами, – Валека

интересовало другое…

Как-то на уборке винограда наша группа – одни парни! – после ужина устроила в

совхозной столовой конкурс анекдотов. Ребята подобрались остроумные, было весело, а

когда очередь дошла до Валека, ему, наверное, не чего было сказать, и он предложил

исполнить смешной танец.

–Вы такого еще не видели! – самоуверенно заявил он сокурсникам.

И вот появился транзисторный приемник, раздались ритмичные звуки веселой самбы, танцор наш тенью метнулся к двери пищеблока, а через мгновение вернулся, держа в руке

какой-то блестящий стеклянный предмет, и громогласно попросил всех на минутку

отвернуться, чтобы он «вошел в форму».

Мы, весело смеясь, отвернулись, а когда друг наш, наконец, позволил себя лицезреть, у

большинства отвисли челюсти…

Высокий гориллоподобный Валек – совершенно голый! – отплясывал на столе, вихляясь

всем телом, зажигательный канкан. Но удивление публики вызвал не столько танец

нагишом, хотя из раздаточного окошка уже дружно выглядывали девушки-посудомойщицы, а простая скромная вещица – двухсотграммовая баночка из-под

майонеза, плотно надетая изобретательным студентом, будущим педагогом, на головку

своего трубоподобного члена и отбрасывающая веселые блики от яркого света

электролампочек…

– В общем, – завершил рассказ мой приятель,– сокурсник наш уже тогда, много лет

назад, понял, наверное, что для него в этой жизни главное и, вполне естественно, именно

этот свой предмет он потом и использовал по полной программе.

…Наверное, у меня не очень здоровая психика. Когда мимо моего балкона идет на

молитвенную службу эта дружная многодетная семья, я мгновенно отключаюсь и уже не

замечаю ничего: ни зрелой женской красоты достойной матери семейства, ни упруго

шагающего, держащего за руки младших детей, ее заботливого супруга.

В моей голове мгновенно рассыпаются сотни блестящих искорок от небольшого

стеклянного предмета – той самой баночки из-под майонеза, которая раз и навсегда

определила жизненный путь настоящего мужчины, сумевшего найти в этой жизни

подлинные и, самое главное, надежные приоритеты.

===========

ГЛАВНОЕ СЛОВО

84

На конкурсе «Журналист года», подведение итогов которого проходило в

двухтысячном году в кафе «Микон», я поднял тост за главное слово русского языка –

любовь. ( Пушкин, в активном словаре которого было сто пятьдесят тысяч слов, таковым

считал глагол «любить»). И пожелал присутствующим всегда находиться в атмосфере

любви – и своих близких, и коллег по работе – ибо именно такая атмосфера всемерно

содействует повышению результатов творческой деятельности.

Все были приятно тронуты и дружно подняли бокалы, лишь владыка Ионафан, глава

областного христианского православия Московского патриархата, сидевший со своим

секретарем за соседним столиком, довольно громко произнес:

– «Ну, слово «любовь» – главное у нас… А у вас, на иврите, – какое слово считается

главным?»

В зале установилась тревожная тишина. Мне было четко показано, что я – чужой, все ждали, что я скажу в ответ. Обычно у меня в таких случаях реакция, как и у многих

других людей, несколько заторможена. Я даже подумал, что надо просто достойно

промолчать, уже этим вызвав сочувствие окружающих. Но тут что-то со мной произошло, будто в голове высверк какой-то, и я в полной тишине, медленно чеканя слова, негромко, но так, чтобы было слышно всем, ответил заносчивому попу:

– «У моего народа, владыка, главное слово на иврите: «Бог». Адонай».

В глазах помощника епископа мелькнули довольные искорки, в зале облегченно

зашевелились, наступила разрядка. В перерыве ко мне подходили председатель

областного совета Третьяков, мэр Ордынский, заместитель губернатора, жали руку, говорили, что им было неловко за владыку, высказывали одобрение, что удалось так

осадить его. Ионафан посидел еще несколько минут и затем, с лицом человека, который

потерял в одночасье всех своих родственников, покинул уважаемое собрание. Ведь это

для него, высокого религиозного деятеля, слово «Бог» должно было быть главным…

===============

ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫЕ КАЗУСЫ

Если бы был жив незабвенный Остап Бендер, к сотням его комбинаций несомненно

прибавилась узаконенная нынче продажа листков высококачественного картона, удостоверяющих наличие у их счастливых обладателей высшего образования. Открытие

в Украине массы частных высших учебных заведений, среди которых сотни, так

называемых, периферийных факультетов, действующих под крышей государственных

вузов, – легальный, высокорентабельный и весьма респектабельный бизнес современных

торгашей от образования. Лет пятнадцать назад открылись такие вузы и в Херсоне.

Если сегодня для многих не секрет, сколь низкий уровень образования получают

выпускники государственных вузов, обучающиеся на платной основе (где еще

сохранилось хоть какое-то подобие требований к качеству знаний),– то нужно ли

говорить, как и за что выдают сейчас дипломы в частных?!

Хозяева их неплохо устроились. Важно надувают щеки, подчеркивая свою

значимость в кругах местной интеллигенции. Не брезгуют государственными наградами и

требуют признания своих великих образовательных заслуг от доверчивых сограждан, неискушенных в образовательном шулерстве. Сколько тысяч бедняг, родители которых

тянулись изо всех сил, чтобы оплатить учебу своих отпрысков, получили никому не

нужные бумажки, свидетельствующие о непроходимой глупости имевших несчастье

поверить, что диплом за деньги и знания за деньги – это одно и то же. Плуты довольно

потирают руки, качая денежку за сомнительные услуги, дураки кручинятся, не в силах

устроиться работать по полученной специальности.

85

Здесь я позволю себе небольшое отступление. Ранее в своих записках я уже

рассказывал о случае, который открыл мне глаза на частные институты. Лет пять назад, в

середине сентября, ко мне явился выпускник моей школы, крайне слабый ученик, сын

одного рыночного деятеля, ни разу не сдававший в школе экзамены по причине плохого

состояния здоровья, и всегда обеспеченный для этого всеми необходимыми

медицинскими документами, в точном соответствии с инструкциями Минпроса. Мой

выпускник, цветущего вида юноша, похвастал тем, что уже поступил на юридический

факультет местного частного вуза и попросил… выдать ему аттестат зрелости, который он

так и не удосужился получить летом: во время выпускных экзаменов, как всегда, болел, потом ездил куда-то отдыхать, в общем, пришла пора получать заслуженный аттестатик!

Сказать, что я тогда был удивлен – ничего не сказать… Что же это за высшие учебные

заведения, куда принимают даже без наличия каких-нибудь документов о среднем

образовании?!

Наверное, здесь будет уместно упомянуть еще одну историю, красноречиво

характеризующую уровень наших вузовских педагогов.

Дело было в конце восьмидесятых, когда наш пединститут еще не назывался

университетом, а я был консультантом-референтом депутата Верховного Совета СССР

В.Череповича. Который регулярно принимал в здании горсовета избирателей, алчущих

его высокого вмешательства для решения своих бед и проблем. Приемы проходили

вечером, и обычно выстраивалась длинная очередь людей, готовых покорно ждать часами

желанной аудиенции.

Честно говоря, немолодая полная женщина, жалующаяся на то, что ее внука не

приняли в пединститут, у меня сразу же вызвала невольное раздражение.

– Постыдилась бы идти сюда с такой чушью, это уже вообще переходит всякие рамки, -

подумалось мне. Похоже, подобные чувства испытывал и сам народный слуга.