Исполнение желаний. Воля свыше. Часть вторая

– Ты так говоришь о нём? После того, что он натворил.

– А как ещё о нём говорить? Говорю то, что есть. Я ненавижу его, но говорить про него неправду не могу. Хотя бы потому, что вы теперь будете знать, с кем столкнётесь, если решитесь искать справедливости.

Эйнар замолчал, но было видно, что он хочет спросить что-то ещё. Так и не решившись, он, немного неуверенно, проговорил:

– А я вот, как получил в спину тремя мечами, так едва хожу. Знахарка, правда, говорит, что за год-полтора поправлюсь… Повезло. Эх, да что мы на пороге стоим, давайте в дом пройдём. Хозяйка скоро придёт, накормит вас, да и Таню переоденем.

Эйнар с трудом, превозмогая сильную боль, встал на ноги и, опираясь на палку, осторожно, выверяя каждый шаг, поднялся по ступенькам и вошёл в дом. Путешественники прошли за ним через забитые одеждой и прочим хламом, сени и оказались в просторной, светлой комнате. Слева, рядом с окнами, стоял большой дубовый стол, вокруг которого располагались лавки и табуреты. Справа, рядом с дверью, вела наверх крутая лестница, за которой находилась печь. Полы и обшитые досками стены были отмыты так, что блестели, словно зеркало. Сразу чувствовалась хозяйская рука. Если в сенях и был небольшой беспорядок, в самом доме каждая вещь лежала строго на своём месте. Все разулись рядом с дверью, оставив обувь на сплетённом из лыка половике, и прошли за стол, где продолжили разговор.

– Надолго здесь? – спросил Эйнар.

– Медальон будет накапливать силу двадцать восемь дней, – ответил Николай. – Так что, хочешь или нет, а придётся побыть на Острове с месяц.

– Не решили, что делать будете?

– Пока не знаю. Хотелось бы попутешествовать, поглядеть города…

– Опасно это сейчас, – Эйнар вдруг указал на Таню своим узловатым пальцем. – Особенно с ней.

– Это почему же?! – возмутился молчавший до сих пор Александр.

– Она, как две капли воды, похожа на Литу – мою дочь. Я сам, когда увидел вас, просто обомлел, издали увидел, подумал – она. Но ближе, если приглядеться, глаз отца заметит различия. Пригляделся, понял, что ошибся. Только вот другие не заметят разницы.

– А ты и виду не подал, – усмехнулся Стрижевский.

– Я умею сдерживать свои эмоции. Да, по поводу ваших мечей. Во-первых, с такими вас засмеют – в ходу длинные и узкие. А во-вторых, запрещено сейчас мечи носить, особенно в городах. Да и вне городов, если заметят, тоже неприятностей не оберёшься.

– Ну и порядки пошли.

– Если вы, всё-таки решитесь попутешествовать, рискну предложить вам вот что.

– Мы тебя слушаем, – Николай придвинулся ближе.

– Сейчас Анна, а вместе с ней Сантилия и Лита в Малонто. Найдите их и заберите с собой. Здесь нечего больше делать. Обещаете?

– Хорошо, Эйнар, мы сделаем это, – не раздумывая, согласился товарищ. – Но как же ты? Может, и тебе отправиться с нами?

– Нет, друг мой. Я оправлюсь от ран и тогда припомню Эдварду всё, что он сделал.

Дверь в комнату распахнулась, и на пороге появилась женщина лет сорока. Моложавая, розовощёкая, она приветливо улыбнулась гостям. Те дружно поздоровались в ответ, вскочив со своих мест.

– Вот, Айяра, нашли меня старые товарищи, – сказал Эйнар.

– Ну, старые – это ты слишком уж загнул, – засмеялась та, поглядывая на Александра. – Может, хоть познакомишь с друзьями, а, Брон. А то встал столбом, растерялся, что ль?

9

– Александр, пришло время молитвы, – в келью вошёл одетый в сутану Валиар. – Нам нужно спуститься в храм.

– Сейчас, подожди, – Саша тяжело поднялся с постели, держась рукой за стену. – Скажи мне, что чувствуешь, когда молишься самому себе?

– Может мне занять место идола? Мне, Валиару, стать образом для молений?

– Но ты же не Валиар.

– Нет, ты ошибаешься, я Валиар. Это тело зовут Валиар.

Саша пожал плечами. К чему вести бесполезный спор. Он одел такую же, как у остальных монахов, чёрную сутану и вышел в коридор. Оба монаха спустились по лестнице в подземный храм. В огромном тёмном зале стояла ярко освещённая со всех сторон факелами золотая статуя Лабека. У её подножья уже распростёрлись на истёртом каменном полу около сотни монахов.

Валиар и Александр расположились в стороне от толпы. Морщась от боли, оба тяжело встали коленями на пол.

– И что делать? – шёпотом спросил Давыдов.

– Молись, – последовал ответ.

– Но… Но я же не могу молиться тому, кто сидит рядом со мной и молится сам себе.

– Здесь каждый молится так, как хочет. Совсем не обязательно возносить молитву Лабеку.

Последовало молчание. Валиар что-то шептал, едва шевеля губами. Что говорил он? Кто знает. Саша подумал об Анне. И почему его держат в этом проклятом храме? Он должен быть там, где его друзья. Они вместе смогут здесь горы свернуть и, тем более, поставить на место зарвавшегося Эдварда, этого ублюдка из рода трактирщиков. Найти бы только настоящего сына.

– Почему я должен оставаться монахом? – прошептал он на ухо Валиара.

– Так нужно.

– Так нужно? Опять эти игры? В прошлый раз ты подсунул мне медальон, сводил с ума проклятыми снами. Не мог найти себе игрушку здесь? А что же в этот раз, какую игру затеял опять, бессмертный?

– Я мог найти другого и здесь, – немного помедлив, недовольно проворчал Валиар. – Но едва ли этот другой смог сделать то, что сделал ты в Чёрном ущелье и на фарнадском поле.

– Отчего же? Чем я такой особенный?

– В других нет той силы, которая переполняет тебя.

– Сила? Во мне?! Почему? С чего во мне эта сила?

– А дело в том, дорогой мой прапрапраправнук, что я – твой далёкий предок, правнук которого застрял в вашем мире. Что? Не ожидал услышать это? Или, думаешь, всё так просто – живёт простой смертный, и раз, ему с небес падает слава и богатство? Такого не бывает. Только по очень большому блату.

Александр хотел что-то сказать в ответ, но так и застыл с отвисшей от изумления челюстью. Не каждый день узнаёшь подобное. Но, совладав с собой, он, всё же, спросил ещё раз:

– Что же мне делать?

– Ждать, пока – ждать.

Давыдов махнул рукой и отвернулся. Кто знает, что ещё откроется, если он продолжит задавать Валиару вопросы. Может, лучше не знать всех секретов, будь, что будет? Хотя, он прав. К чему суета, зачем покидать эту безопасную, гостеприимную обитель. Для всех он умер. Но придёт время, и он обязательно вернётся к той, что любит его. И обрушится справедливое возмездие на головы всех предателей.

10

Длинной пыльной змеёй полк выходил из леса. Впереди простиралось, прорезаемое синей лентой реки, поросшее густой, высокой травой поле. Протоптанная дорога вилась вдоль берега по направлению к проступавшему сквозь туманную дымку силуэту города. До него оставалось всего мили полторы. Полк не дошёл до городских стен на два-три полёта стрелы и расположился лагерем.

Пока солдаты ставили палатки, Танис и ещё несколько офицеров прошлись вдоль городских укреплений. Держась подальше – мало ли лучник меткий на стене их подкарауливает – они прошли до самого берега, не пожалев на это полтора часа времени. Как Танис и ожидал, ничего особенного укрепления собой не представляли. В центре невысокой, около трёх человеческих ростов, стены, находилась арка, под которой река втекала в город. Рядом с ней – деревянные двустворчатые ворота.

– Даже железом обить не удосужились, – проворчал кто-то.

Далее, вправо и влево, следовал ряд стен, в которых, через каждые сто шагов, находились башенки. Затем, стены взбирались на сжимающие по краям город, холмы, охватывали их вершину, после чего поворачивали и спускались к берегу моря уже обычным высоким деревянным забором. Не крепость, а какое-то недоразумение.

Вернувшись с прогулки, Танис встретился с Салистом, подробно рассказав ему о увиденном.

– Они же за этими стенами и дня не продержатся, – поразился тот. – Я, конечно, слышал, что укрепления здесь мощью не отличаются, но чтоб так!

– Укрепления укреплениями, да только сил у них поболе наших будет.

– Да ладно. Что их силы против нас. Забыл, что ли, как мы их сегодня утром побили.

– Но только в этот раз нападать нужно нам, а они за какими-никакими, но за стенами.

Темнело. Неестественно огромный, кроваво-красный солнечный диск зашёл за холм, и мрачная тень накрыла всю долину и город. В лагере зажигались костры – наступил желанный для всех солдат час ужина, после которого не будет ни занятий, ни работ по обустройству лагеря. Будет отдых, если только ты не стоишь на страже и не несёшь наряд. Солдаты собрались около костров, послышался весёлый, беззаботный смех, разухабистые песни. Отряд отдыхал от того, что накопилось за день. Лишь заступившая в охранение сотня, окружив живой стеной лагерь, вглядывалась в даль сквозь сгущающиеся сумерки.

На следующее утро свежий северо-западный ветер сменил тёплую августовскую погоду на мелкий, моросящий дождь, многим подпортивший настроение. Пришлось делать навесы, и уже под ними разводить костры.

Впервые за последние дни Танис ощутил на себе чей-то долгий и пристальный взгляд. Мгновенно очнувшись от дрёмы, он обернулся на соседний костер. Там сидели те самые пятеро. Четверо что-то поджаривали на углях – видимо разжились в лесу какой-то дичиной, а пятый, исподлобья, смотрел на Таниса, буравил его взглядом своих чёрных, словно ночь, глаз.

– Следят? – раздался рядом голос Салиста.

– Следят, – ответил Танис, подвинувшись в сторонку, чтобы дать другу присесть рядом с огнём.

– Ты только скажи, мои головорезы прикончат их в первом же сражении.

– Зачем? Я же пока ничего плохого не сделал.

– Думаешь, их это волнует? Они найдут повод, даже самый пустячный, чтобы добраться до тебя.

– Не беспокойства, Салист. Они пока для меня не опасны.

– Как знаешь.

День прошел без происшествий. Так же тихо и спокойно прошли и последующие три дня. Парайский полк мок под непрекращающейся моросью в поле, а гарнизон Малонто так и не предпринял ни единой вылазки. Лишь часовые прохаживались по стенам, с любопытством взирая с высоты укреплений на противника. На четвёртый день небо прояснилось. Стояла тихая, чудная погода, море было спокойно, как никогда. В этот день из-за левого холма донеслось пение боевых труб. А вскоре, большой отряд поднялся на вершину и начал спускаться в долину.

Танис даже издалека видел, что это шествие возглавляют всадники в дорогой, украшенной золотом и серебром, броне. Следом за ними поспевали знаменосцы, державшие в руках знамёна с гербами и гордыми девизами. Самым первым ехал воин, закованный в воронёные доспехи со сверкающей на них золотой насечкой. Над ним реяло красное знамя с силуэтом атакующего жертву чёрного ястреба.

– А вот и король Эдвард, – пробормотал Танис. – Лично пожаловал.

– Повезло им, – Салист вновь был рядом. – Море спокойное, около города высадились.

– А их много. Рыцари, тысяча точно будет. Как же без них, этим соплякам то дома скучно, развлечься пришли. А там, смотри-ка! Точно, флардийский полк. Даже их сюда притащили. Вот дела!

О флардийском полку ходили всяческие слухи. Что-то – правда, что-то – безбожное враньё. Попасть в него было почти невозможно. Брали туда лишь тех, кто узлами завязывал гвозди и разгибал подковы. Как на подбор, все солдаты были силачами ростом под два метра и выше. Из-за этого и считали этот полк страшной, непобедимой силой.

Конечно, в отличие от парайцев, он пока ещё не принимал участия ни в одном сражении, но людская молва про это и не упоминала. Много разговоров было и о выучке солдат, умевших совершать перестроения так, словно каждый был винтиком этого механизма. Да и о доспехах и вооружении. Все, как один, были закованы в лучшую броню, ковавшуюся для них в кузницах королевского дворца, и вооружены, подобно солдатам Таниса, секирами.

Подкрепление расположилось на противоположном берегу реки. Центр лагеря занимал огромный шатёр короля, вокруг которого расположились шатры поменьше, где обосновались дворяне. По периметру поставили свои палатки солдаты и офицеры флардийского полка. Лагерь разбили, на удивление, быстро, всего за час. И, едва это было сделано, король, не теряя времени, созвал на совет всех, начиная от тысячников. Сотников не позвали, хотя, раньше любой совет не обходился без их участия. Танис, правда, даже не расстроился – не велико удовольствие. Страдающие от продолжающегося безделья, он и Салист расположился на берегу реки с удочками в руках.

– Ну вот, теперь город точно долго не продержится, – Салист зевнул. – Даже знаю, как действовать будем. Наш полк захватит ворота, а потом этих запустят чистить улицы от тех, кто рискнёт сопротивляться. Правда, не думаю, что найдутся такие безумцы.

– Умгу, – лениво пробубнил Танис.

– Хотя, может, и с переговоров начнут.

– Наверно.

– А те, думаю, сдадутся.

– Так что войне конец.

– Точно, конец.

Королевский совет продолжался долго, офицеры уже начинали нетерпеливо ёрзать на жёстких скамьях, а король и советники продолжали говорить. Говорили, в основном, между собой, и военные недоуменно переглядывались – их то для чего позвали.

Солнце начинало клониться к закату, когда в лагерь, наконец, вернулись командир полка и тысячники. Он приказал позвать к себе Таниса и, когда тот пришёл, сказал:

– Собирай свою сотню, пойдёшь в сопровождении.

– В Малонто? Переговоры?

– Да, они самые, – поморщился командир. Он не стал рассказывать сотнику, что послать его, Таниса, была идея короля. Решил припомнить ему то, что произошло в столице? Будем надеяться, что нет. Жаль потерять парня, ему прямая дорога в военные советники, лет эдак через двадцать.

Пока сотня Таниса собиралась, начищала доспехи и секиры – сопровождать посланника, миссия почётная, не дай бог на железе будет заметно хоть одно маленькое пятнышко ржавчины – с противоположного берега, на раздобытой где-то лодке, переправилось посольство. Советник короля – Самит и трое дворян. Все одеты в доспехи, причем не в бестолковые парадные, а настоящие, боевые. Пояс каждого оттягивали ножны с мечами, опять же не с красивыми, усыпанными камнями, игрушками, а ничем внешне не примечательными. Правда, достаточно было одного взгляда знатока на их лезвия, чтобы понять, что это за клинки.

Сотня Таниса собралась и построилась на дороге к городу в колонну. Послы одолжили у парайцев коней и, встав во главе отряда, пошли к воротам. Самит держал в руках древко с большим белым полотнищем, размахивая им, чтобы привлечь внимание на стенах.

К удивлению Таниса, в город их пустили без лишних разговоров и расспросов. Малонтийцев даже не смутила целая сотня панцирников, а ведь и ребёнок бы понял, что этим только дай уцепиться за ворота, и они точно смогут продержаться до подхода основных сил. Ворота бесшумно распахнулись, отряд прошёл в них и очутился на довольно большой, вымощенной камнем, площади. С трёх сторон её окаймляли добротные каменные дома в два, а то и в три, и даже в четыре этажа, а слева ограничивала заключённая всё в тот же камень река.

Их уже ждали. Трое офицеров гарнизона Малонто стояли в центре площади. Никаких приветствий, лишь короткий, сдержанный кивок головы, никакой враждебности – лица воинов были спокойны и бесстрастны.

– Мы проводим вас, – сказал старший и, развернув коня, направился по идущей вдоль берега улице.

Танис изумлённо вертел головой по сторонам. Город показался ему очень красивым, не то, что их парайское захолустье. Правда и там дома строили в основном из камня, но они были какими-то неуклюжими и слишком разными. Каждый старался перещеголять соседа, отчего любая улица напоминала винегрет.

Здесь же всё совсем по-другому. Всё строго, всё чётко продумано, ничего лишнего, никакого разнобоя. И, хотя всё делали из одинакового жёлто-серого камня, это не казалось однообразным. Конечно, дома не были одинаковыми, разнообразия и здесь хоть отбавляй, но каждое отдельное здание дополняло, подчёркивало соседнее, составляя вместе прекрасную архитектурную композицию. Вдоль домов росли красивые и пышные, ухоженные деревья, в основном липы, причём каждое было окаймлено бордюром.

Дорога повторяла лёгкие изгибы реки, казалась её дополнением. Они никуда не сворачивали, так и шли до тех пор, пока не вышли к морю. Приморская набережная представляла собой огромную площадь. Длинные каменные пирсы, около которых стояли пришвартованные суда – военные, торговые, уходили от неё в море. С противоположной стороны находился дворец – огромное четырёхэтажное здание, фасад которого украшали бесчисленные колонны.

– Можете пройти туда, – проговорил малонтиец. – Из охраны дозволено взять собой десяток солдат и офицера. Остальным велено ждать на площади.

Недолго думая, Танис отобрал тех, кого давно знал и в ком был уверен, как в себе и направился во дворец следом за послами. Их провели на третий этаж, где располагался зал для аудиенций. В большой, светлой комнате стоя длинный стол. За ним, вдоль противоположной от двери стороны уже сидели три женщины и пятеро мужчин. За их спинами стояло два десятка солдат с мечами наголо. Хотели показать, что владеют ситуацией или, действительно, боялись подвоха? Танис так и не понял, да и не стал забивать свою голову подобной ерундой. Послы сели, а он со своими людьми расположился сзади, внимательно следя за малонтийцами.

– Приветствую тебя, Самит, – проговорила сидевшая в центре женщина.

Она поразила Таниса тем, что нельзя было догадаться об её возрасте. Внешне, незнакомка выглядела лет на тридцать-тридцать пять, даже слегка поседевшие пряди в висках не меняли такого ощущения. Но её глубокий, сильный голос и поразительные, мудрые глаза говорили о том, что она прошла долгий и трудный жизненный путь.

– Привет тебе, Анна.

– Королева Анна, – строго поправила она. – От трона я ещё не отреклась.

Самит даже не отреагировал на это замечание, словно пропустил его мимо ушей.

– Так в чём же цель вашего визита? – продолжала королева.

Танис тем временем перевёл взгляд на сидевшую справа от Анны. Это была Сантилия. Несмотря на возраст, она оставалась по-прежнему очень красивой, обворожительной, каковой и была в прошлом. Но лицо её дышало печалью. Танис заметил, что она даже не вслушивается в разговор королевы с послом, а безучастно смотрит в стену.

– Наша цель – уладить недоразумения, которые возникли между вами и вашим царственным сыном, – распинался Самит. – Он жаждет вернуть вас во дворец, чтобы вы вашей мудростью и опытом помогли ему править страной. Он не будет и против того, чтобы с вами вернулись госпожа Сантилия, – Самит нарочно упустил титул, – и прекрасная Лита, законная супруга нашего повелителя.

Лита. Она во все глаза смотрела на него. Танис нервно сглотнул и бросил на неё быстрый, робкий взгляд. Ослепительно голубые глаза девушки словно прожигали его насквозь, а окаймлённое светлыми, золотистыми волосами, прекрасное личико слегка порозовело от волнения. Душа Таниса, наверно, впервые в жизни, попросту ушла в пятки.

Разговор, тем временем, продолжался. Теперь в нём участвовали не только Анна и Самит, но и пришедшие с Саммитом дворяне и малонтийские нобили – члены совета, который правил независимым Малонто.

Отвлекшаяся на мгновение, Анна заметила, как Лита пожирает взглядом молодого, вполне привлекательного офицера в сопровождении послов.

– Лита, – шепотом проговорила она. – Что с тобой?

– Вон тот офицер, – так же тихо ответила девушка. – Я никак не могу оторвать от него своего взгляда. Что-то в нём манит меня, притягивает, словно бабочку к огню.

Анна внимательно посмотрела на молодого человека. Тот почувствовал её взгляд, их глаза встретились.

– О, боги, – Анна вздрогнула и тихо, почти про себя, проговорила. – Не может быть. Я узнаю эти глаза, глаза Александра. Это ни с чем не спутаешь, этот взгляд… Быть может это всё-таки он, мой сын? Увидеть бы его плечо. Если там есть знак, это он.

– Вы что-то сказали? – спросила Лита.

– Ничего, девочка моя. Ничего.

Танис вздрогнул, когда глаза королевы встретились с его глазами. Сначала он даже испугался, почувствовав на себе строгий, даже суровый, взгляд, но он вдруг резко изменился, странно потеплел. Почему-то, Танис в этот миг почувствовал огромную симпатию к смотревшей на него женщине. Он сам не знал, что с ним происходило, каким колдовством опутали его, но ощущал направленную на него доброту, и ему хотелось платить ей тем же. Это продолжалось всего лишь мгновение. Королева едва заметно улыбнулась и продолжила разговор.

– Итак, подытожим, – проговорила Анна. – Ваше предложение – разоружение всего гарнизона и подчинение нобилитета Эдварду.

– Королю Эдварду, – поправил было Самит, но осёкся.

Анна поднялась с места, гневно посмотрела на него.

– Во-первых, он не король, верховный жрец храма Лабека ещё не возложил на его голову корону, а во-вторых, он не может быть королем, поскольку он не королевской крови.

Все остолбенели. Конечно, это мало для кого было секретом, многие знали эту историю, но чтобы заявить так, на переговорах. Дворяне вскочили со своих мест, схватились за мечи, но королева бросила на них такой взгляд, что они смутились и поспешили сесть на свои места.

– Продолжим. Я, Сантилия и Лита вернёмся в столицу, где мне предстоит отречение от престола. Вроде бы, всё.

– Совершенно верно, – подтвердил Самит. – Это все наши требования. Обдумайте, но учтите. На ваш отказ король Эдвард применит силу.

– Хорошо, я всё поняла. Мы обдумаем и пришлём вам ответ завтра утром, – Анна резко поднялась и вышла из зала. Следом за ней вышли и остальные малонтийцы.

Самит устало утёр со лба пот, окинул взглядом пустой зал, затем бросил странный взгляд на Таниса и тихо сказал:

– Стерва. Ну ничего, припомним ей эти переговоры. Ладно, идём обратно.

Час спустя, пройдя той же дорогой, отряд вернулся в лагерь.

Эдвард немедленно принял Самита в своём шатре. Усадив его рядом с собой, он налил ему кубок вина.

– Рассказывай.

– Особо нечего рассказывать. Все гладко прошло. Сразу они ответ не дали, попросили времени до утра, но, мне кажется, они сдадутся. Она умная женщина, давно поняла, что против нашей силы им не выстоять.

– Это хорошо. Если они отправятся со мною в Флардию, то может и Эйрен в Лаурде прекратит свои чудачества, да Брон в Фарнадо перестанет дуться.

– Они – может быть, – согласился Самит. – Но Сибия – никогда. А ведь туда ушло три полка, причём не худших.

– Сибию я не трону. Связаться с ней – обречь себя на тяжёлую войну, которая сейчас никому не нужна. Это тебе будет не прогулка по малонтийским лугам.

Заметив, что Самит выпил вино, он подлил ему ещё.

– Как Танис вёл себя?

– Анна и Лита во все глаза смотрели на него. Может, узнали?

– Едва ли, хотя, сердце матери, говорят, всегда признает родную кровь. Знаешь, я не хочу никаких осложнений. Найди повод, арестуй этого Таниса и отправь гребцом на мою галеру. Иди.

Самит кивнул головой, допил вино и вышел из шатра.

11

Айяра снарядила путешественников всем необходимым. Дала Тане подходящую одежду, а чтобы путники не голодали, дала им вяленого мяса и хлеба. Эйнар надавал кучу советов, из которых следовало, что сейчас лучше идти не в Мил, где полно военных, а в Фаон.

– Там тихо должно быть, спокойно. Ювелирам местным легко продадите свой камушек и наймёте целый корабль. Только держитесь подальше от больших дорог.

Уже два дня они были в пути. Сначала Стрижевский хотел идти по тракту из столицы в Альвару, но там, как и предупреждал Эйнар, оказалось небезопасно. Когда путешественники пару раз едва не попались патрулю властников, Николай решил не слушать Ивана Сергеевича и свернул в лес, на едва заметные тропы. Так, к концу второго дня, они вышли на заросший ивняком берег Альвары, примерно милях в десяти выше по течению от одноимённого города.

– Переправляться как будем? – спросил Саша отца. – Это не та лесная речушка, не перепрыгнешь.

– Вплавь можно попробовать. Здесь всего метров пятьдесят.

– Вещи замочим, – отозвался Стрижевский.

Николай задумался. Преграда, конечно, пустяковая, но некоторые, на первый взгляд мелочи, создавали проблемы.

– А если плот сделать? – робко предложила Таня.

Сартаков в ответ разочарованно покачал головой. В их распоряжении был лишь небольшой топорик, годный разве для веток. Этим плота не построишь.

– Тогда к городу пойдём, – предложил Иван Сергеевич. – Там ведь мост был. К тому же, он от города в стороне, там нас никто не заметит.

На том и порешили.

На следующее утро путешественники направились вниз по течению и, часов через пять, дошли до моста. Стрижевского ждал весьма неприятный сюрприз. Если двадцать лет назад вокруг переправы ничего не было, лишь поле с кустиками, то теперь весь противоположный берег был густо застроен деревянными домами.