Атлантарктида. Дикий, дикий Норд. Из глубины

– Отдыхал, – с улыбкой ответил Вербов.

Собеседница понимающе кивнула.

– Один?

– Я одиночка по натуре, привык быть один.

– Надо же, как мы близки по характеру. Не женаты?

– Был. А вы?

– Аналогично.

– А выглядите вы совсем…

– Девочкой, – рассмеялась Вершинина. – Не верьте ясному взору, я злая и нервная стерва. Муж так и сказал, когда уходил.

– Это он в запальчивости.

– Может быть. Мы с вами одногодки, кстати.

Вербов хотел спросить, откуда она знает его возраст, потом подумал, что сотруднице ФСБ было нетрудно найти на него досье.

– Никогда бы не подумал.

– Ёрничаете? – прищурилась она.

– Никогда! – возразил он. – Не в моём характере.

– А что в вашем? Что вы любите, чем занимаетесь в свободное время?

Вербов отложил круассан.

– Смеяться не будете?

– Обещаю.

– Я люблю кулинарить.

– Прекрасное занятие, – серьёзно сказала Инга. – Уважаю мужчин, умеющих готовить. А я вот, к сожалению, тепличное растение, не приучена, всю жизнь тороплюсь и дома бываю редко. У меня и мама, доктор экономических наук, не очень уважала это дело, в доме всё папа делал и кухней занимался.

– В принципе я умею всё, но больше всего люблю грибные блюда и овощные. Хотя и рыбу готовлю неплохо по маминым рецептам, и мясо. Уверен, она непременно угостит нас чем-нибудь вкусненьким.

– Кем она работает? Или на пенсии уже?

– Нет, преподает математику в школе, да и отец тоже учитель, по химии.

– Местные жители или приехали?

– Нет, местные, родились в Мурманске, я тоже.

В зале начали появляться пассажиры. По одному, по двое, мужчины и реже женщины. Вошли трое – приземистый здоровяк с бритым черепом и мощными покатыми плечами и двое крупногабаритных парней в чёрных костюмах. По их поведению можно было судить, что они телохранители бритоголового, одетого в тёмно-сиреневый костюм и красную рубашку. Лицо у него было тяжёлое, складчатое, с брюзгливым вывертом толстых губ, взгляд из-под тяжёлых век не предвещал ничего хорошего.

Села компания за соседний столик, и бритоголовый, мотнув головой парню слева (тот сразу поспешил к бару), достал сигару.

Вербов и Вершинина переглянулись.

– Большая шишка, наверно, – сказал Денис, понизив голос. – Ведёт себя как хозяин.

– Сенатор от Мурманской области, – сказала Инга.

– Вы его знаете?

– Видела однажды в столице. Бывший губернатор, бизнесмен.

– Здесь же нельзя курить.

– А ему плевать, он же сенатор.

– Можно подсказать.

– Не связывайтесь, у таких наглецов большие связи.

Бритоголовый пустил струю дыма.

К нему быстро подошёл молодой парнишка-официант.

– Извините, у нас не курят.

– Мне можно, – отмахнулся бритоголовый.

– Курить в залах аэропорта запрещено…

– Уговори таможню, – лениво глянул на второго телохранителя-блондина бритоголовый.

Парень встал, взял официанта под локоть, повёл от столика, выговаривая на ходу:

– Начальство надо знать в лицо, пацан, это Максимилиан Самойлович, сенатор, уважать надо. Ну, покурит минутку, ничего плохого не случится.

Бритоголовый затянулся, почувствовал на себе взгляды сидевшей неподалёку пары, выпустил в их сторону длинную струю дыма.

– Извини, – сказал Вербов, поднимаясь. – Терпеть ненавижу хамов!

Бритоголовый удивлённо глянул на него.

– Тебе чего?

– Вежливости не учили? – кротко сказал Вербов. – Сенатор?

Блондин оттолкнул официанта, шагнул к столику.

– Тебе чего?

– Вы прямо братья по разуму, – усмехнулся Вербов. – Вернее, по его отсутствию. Закон одинаков для всех, здесь курить нельзя. Что неясно?

Сенатор лениво затянулся ещё раз, выпустил струю вонючего дыма в лицо майора.

– Сядь на место, быдло.

В следующее мгновение сигара выскользнула из пальцев бритоголового и вонзилась ему в рот горящим концом.

Блондин кинулся на Вербова и начал оседать на пол, получив нечитаемый взглядом выпад пальцем в сонную артерию.

Бритоголовый выпучил глаза, побагровел, закашлялся, выплюнул сигару на стол.

– Ты ох…л, тварь?!

Подскочил второй телохранитель, брюнет, судорожно лапая под полой пиджака кобуру с пистолетом.

Вербов достал удостоверение полковника МВД, которым пользовался всегда на территории России в перерывах между командировками, раскрыл перед носом брюнета.

– Полковник Медведев, центральный аппарат, будем шуметь?

Брюнет замер, вытянул шею, пытаясь прочитать фамилию на обороте малиновой книжечки.

Мальчишка-официант подозвал своих коллег, к столику собрались официанты и сотрудники охраны правопорядка.

Бритоголовый перестал перхать, вытер губы платком.

– Полковник, ты завтра будешь искать работу!

К столу подошла Инга, поиграла «мужским» (чёрного цвета) смартфоном.

– Я на всякий случай зафиксировала этот момент, господин сенатор. Как вы думаете, что будет, если я выложу запись в Сеть?

– Ты ещё кто?

Вершинина раскрыла сумочку, достала удостоверение с вытисненным на корочке золотым двуглавым орлом и надписью: Федеральная служба безопасности Российской Федерации.

– Майор Вершинина, особый отдел ФСБ. Так как, господин законодатель, будем соблюдать законы или нет?

Бритоголовый вспотел, глянул на собравшихся, жестом остановил телохранителя, снова потянувшегося за оружием (интересно, у него есть разрешение? – подумал Вербов), пожевал губами.

– Я… проверял… как тут у вас… соблюдается…

– Мы так и поняли, – насмешливо бросил Вербов. – Будьте добры, господин хороший, не занимайтесь проверками соблюдения законов, это дело тонкое. Надеюсь, увидимся в Москве. Идёмте, дорогая?

Они вернулись к своему столику, Вербов расплатился, и оба вышли из зала, сопровождаемые взглядами всех присутствующих, в которых сквозило удивление и одобрение.

– Зачем вы рисковали? – задумчиво спросила Вершинина. – Телохраны могли применить оружие.

– Не сдержался, – виновато сказал он. – Больше не повторится. Хотя попробовали бы они применить оружие. К сожалению, таких, с позволения сказать, сенаторов можно встретить где угодно.

Инга погрустнела.

– Вы правы, невозможно стало спокойно проехать по миру, не встретив хама или бандита, не говоря уже о террористах. Даже в таких супертолерантных странах, как Норвегия и Швейцария, можно нарваться на конфликт.

Вышли из здания аэропорта в практически ночную темень; рассветало в Мурманске в конце декабря только к середине дня.

– Едем к нам? – неуверенно предложил Вербов.

– Нас заберут в двенадцать часов, время ещё есть, давайте поедем. Хотя ещё рано.

– Уже почти шесть часов утра, пока такси поймаем, пока доедем…

– Ловите.

– Здесь есть бюро заказов, подождёте минуту?

– Пошли вместе.

Вернулись в здание аэровокзала, заказали такси и уже через полчаса ехали по хорошо освещённому шоссе мимо Мурмашей к городу, до которого от аэропорта было всего двадцать четыре километра.

Семья Вербовых жила в старой пятиэтажке по улице Полевой, идущей параллельно железнодорожным путям, за которыми начинался скалистый берег Кольского залива.

– Стандарт, – извиняющимся тоном проговорил Денис, открывая дверь подъезда; чип-ключ от домофона он взял с собой заранее. – Мы не из богатых. Зато школа близко, отец с мамой пешком ходят.

– Да и мы не из помещиков, – улыбнулась Вершинина, – сами всего добивались.

Поднялись на второй этаж.

Вербов мог открыть дверь квартиры своим ключом, но не стал этого делать: он был не один. Позвонил.

С минуту за дверью было тихо, потом раздался шорох – кто-то приник к глазку на двери, и с тихим лязгом дверь открылась.

– Ты?! – удивлённо и недоверчиво сказал отец, запахивая халат.

– Я с гостьей, – обнял его Вербов. – Извини, что не предупредил, решили не ждать в аэропорту. А это Инга Максимовна – коллега по работе. Мы вместе в командировке. Инга, это Геннадий Викторович.

Отец отступил, седой, невысокий, но ещё крепкий, несмотря на шестидесятипятилетний возраст, внимательно глянул на спутницу сына.

Вербов понял его взгляд: отец оценивал её скорее как новую подругу сына, претендующую на некие тайные отношения, а не как коллегу по работе.

Вершинина тоже поняла старика, улыбнулась, протянула руку.

– Прошу прощения за ранний визит. Ваш сын уговорил меня поехать с ним. Мы не помешаем?

– Нет-нет, – спохватился Геннадий Викторович, – проходите, пожалуйста.

– Кто там, Гена? – раздался из глубины прихожей женский голос.

Появилась мама Дениса в халатике, полная, седая, как и муж, хотя исполнилось ей всего пятьдесят.

– Ой, Дениска!

Вербов обнял мать, отстранился.

– Мама, знакомься: Инга.

Вершинина с любопытством посмотрела на женщину.

– Как вы похожи!

– Инга, это Надежда Андреевна.

На губах матери расцвела улыбка, она бросила на гостью такой же оценивающий взгляд, что и муж (в этом они были абсолютно одинаковы), прижала руки к груди.

– Очень рада, милая, проходите, располагайтесь как дома. Денис, поухаживай за дамой, а я на кухню, завтрак скоренько приготовлю.

– Не нужно ничего, я не голодна, – запротестовала Вершинина, однако Надежда Андреевна уже убежала на кухню, и отец Вербова развёл руками:

– Придётся подчиниться.

– Не отвертитесь, – засмеялся Вербов, – всё будет по полной программе. Шаг вправо, шаг влево…

– У нас тут строго, – улыбнулся и Геннадий Викторович, становясь добрым волшебником, каким изображают художники дедов морозов.

Завтракали в половине восьмого.

Надежда Андреевна приготовила рисовую кашу и макароны по-флотски, а на закуску предложила копчёного сига, которого привёз из-под Юркино её брат, дядя Дениса Афанасий Андреевич, потомственный помор и рыбак.

– Понимаю, что на завтрак рыбку не подают, да уж очень вкусная, отведайте.

Вербов оттопырил большой палец, высоко ценя продукт дяди.

– Рекомендую, пальчики оближете. Это сиг, а есть ещё налим, тоже изумительная рыбка.

Инга отрезала кусочек, попробовала, потом положила побольше.

– И вправду тает во рту.

После завтрака старшие Вербовы засобирались на работу. Была середина недели, до каникул оставалось совсем немного.

– Надолго к нам? – спросил Геннадий Викторович, выглядевший в строгом тёмно-синем костюме как дипломат.

– Через пару часов отчалим, – сказал Вербов. – За нами из Североморска машину пришлют.

– Значит, больше не увидимся?

– Что ты такое говоришь, старый, – укоризненно покачала головой Надежда Андреевна. – К лету поближе Дениска сам приедет, а нет – мы его в столице навестим.

– Да я сегодня имел в виду, – смутился Геннадий Викторович.

– Сынок, а ну, поди сюда, спросить чего хочу, – поманила сына в спальню мать. – Извините, милая.

Инга подняла вверх ладони.

– Ради бога, вы здесь хозяйка.

Закрыли за собой дверь.

– Это она? – шёпотом спросила Надежда Андреевна, скосив глаза на дверь. – Твоя невеста?

Денис тихо рассмеялся.

– Она чекистка, майор ФСБ, я с ней знаком всего два дня.

– Красивая, – разочарованно сморщилась Надежда Андреевна.

– Да, красивая, согласен, но очень строгая, я таких побаиваюсь.

– Что строгая – это хорошо, не будешь шалить. Если бы я была не строгая, твой папаша много ошибок наворотил бы. Совместная жизнь обязывает человека уступать.

– Ничто так не разъединяет, как совместная жизнь, – развеселился Вербов.

– Вечно ты отшучиваешься, – огорчилась Надежда Андреевна. – Я добра тебе хочу.

– Знаю, мама, но это не тот случай.

– Ладно, иди, позвони, как доедешь.

Вербов поцеловал мать, обнял отца, и родители, собравшись, ушли на работу.

Вершинина села в гостиной, включила телевизор.

Вербов посидел несколько минут на диване, пытаясь понять, о чём ведут речь дикторы канала 24 (говорили о новом кризисе, о переходе на западные технологии энергосбережения, о бандитских приёмах управляющих компаний), и заглянул в свою комнату, где он прожил до поступления в мореходку шестнадцать лет.

Комната осталась точно такой же, какой он оставил её одиннадцать лет назад. Мать не стала ничего в ней менять, только убирала и поддерживала чистоту.

Ничего особенного в ней не было. В углу стояла этажерка с книгами, у стены полутораспальная кровать, у окна стол с монитором старенького компьютера (никто им не пользовался с тех пор, если не считать самого Вербова, когда он приезжал к родителям, будучи в отпуске), на стенах висели плакаты с изображениями спортивных болидов (в молодые годы Денис мечтал стать гонщиком) и вертолётов известных марок, на полке стояли модели кораблей, тех же машин и вертолётов, которые он с удовольствием собирал в свободное от учёбы время.

Он сел за стол, включил компьютер, подумав, что скоро Интернет станет тому недоступен. За одиннадцать прошедших лет программное обеспечение изменилось неузнаваемо, и старенькое «железо» уже не могло поддерживать новые стандарты.

В комнату со стуком вошла Вершинина.

– Можно?

– Входите, конечно, – встрепенулся он, встал из-за стола.

– Ваша епархия?

– Так точно. Детство и юность остались здесь.

Инга с любопытством огляделась, подошла к этажерке, разглядывая корешки книг.

– Что читаете?

Он пожал плечами.

– Родители приучили меня читать классику, но я и детективы люблю, и приключения.

Она достала с полки томик красного цвета.

– «Собор Парижской Богоматери». Вы любите Гюго?

– Не люблю, но уважаю, у него встречаются такие сочные жизненные наблюдения, что диву даёшься, они и сейчас актуальны.

– Какие, если помните?

– Пожалуйста, фраза из «Собора»: «Феб де Шатобер тоже кончил трагически. Он женился».

Инга засмеялась.

– Гюго был женоненавистником. А у вас, наверно, с женой не заладилось, вот вы и любите Гюго.

– Я Гюго за другое люблю, – нахмурился Денис, выключая компьютер.

Вершинина кинула на него задумчивый взгляд, посмотрела ещё пару книг, и они вернулись в гостиную.

– Вы что-нибудь читали об Антарктиде?

– Пошарил в Сети, прочитал, что нашёл. Интересно, наши парни наверху действительно намереваются проникнуть в озёра Антарктиды со стороны моря, под водой?

– Без комментариев. Нам выдадут всю информацию на базе. Вы готовы?

– Приказ есть приказ, хотя, если честно… мне и самому интересно погулять подо льдами Антарктиды. Товарищ майор, у меня предложение: давайте перейдём на «ты»? Нам всё равно долго быть вместе, а я предпочитаю простые отношения. Местоимение «вы» – это обезличивание человека, «ты» – сближает.

– Не торопитесь, товарищ майор, – покачала головой девушка, – всему своё время. Местоимение «вы» мне ближе по форме деятельности, чаще хочется отдалиться от человека, а не сблизиться.

– Виноват.

– Я и не виню вас ни в чём. Отзвонились наши приниматели из Видяево, машина может подойти прямо к дому, не надо будет ехать к каким-то пяти углам.

– Площадь Пяти Углов, – улыбнулся Вербов, – центр города. Сколько у нас времени?

– Часа полтора.

– К сожалению, развлекательной программы я не предусмотрел. Можем побаловаться чаем-кофе и посмотреть какой-нибудь фильм. Я когда-то собирал диски с комедиями.

– Я могу принять ванну?

– Без проблем.

– В таком случае принесите полотенце, а потом побалуемся кофе.

– Как прикажете. – Он принёс чистое полотенце.

– Держите.

Инга улыбнулась и скрылась в ванной.

Вербов присел на диван, переключил программу, прислушался к дебатам на втором канале, посвящённым политике США в свете последних событий в мире. Дебаты шли в контексте мутирующих доктрин Соединённых Штатов о «необходимости лжи» и «правдоподобного отрицания фактов», в чём политики «главного пахана мира» поднаторели до степени самозабвения. В начавшейся «битве вранья» они затмили всех, в том числе Евросоюз, который, надо признаться, мало в чём им уступал. Во всех грехах была виновата Россия, и обыватели Европы и Америки слепо верили клевете, поддерживая агрессивную политику сильных мира сего.

Говорили участники шоу и об «элгэбэтизации» человечества под «крышей» «красивого бизнеса», о свержении неугодных правительств и стирании с лица Земли целых государств во имя Pax Americana. Всё это Вербов слышал не раз в тех или иных вариациях и, хотя поддерживал специалистов, радеющих за Россию, знал, что телесражения не ведут ни к чему, кроме удовлетворения программистов ТВ. Вроде как «сделали дело» – обсудили проблемы, а потом можно и пивка попить.

Журчание воды в ванной прекратилось. Загудел фен.

Вскоре вышла Инга, полностью одетая, с посвежевшим лицом и практически сухими волосами до плеч, выглядевшими так, будто она только что сделала завивку. Уловила красноречивый взгляд Вербова, брошенный на её причёску.

– По лунному календарю сегодня благоприятный день для очистительных процедур. Самое время для мытья головы и фитотерапии. Зелёный чай у вас есть?

– Есть, наверно, поищу.

– А о чём судачат по ТиВи?

Вербов оглянулся на пластину висящего на стене «Самсунга».

– О том, как американцы лгут всему миру.

– Система «Эталон», – слабо улыбнулась девушка.

– Что?

– Военные социологи США разработали особую программу для оболванивания народа – «Эталон», которую можно расшифровать как «эпоху тотальной лжи и ненависти», в дополнение к технологии «управляемого хаоса» и успешно применяют их на практике по всему миру. Европейцы недалеко от них ушли, хотя так и не поняли, что провалившуюся идею мультикультурализма им всучили те же технологи из Лэнгли[15].

– Но их поддерживает электорат…

– Человеку, который не понимает ничего, можно объяснить всё. А таких людей в мире всё больше и больше, подавляющее большинство, наученное не думать, а потреблять. Однако не будем о грустном, майор. Вы обещали чай.

– Бегу искать.

Вербов скрылся на кухне, вернулся через минуту.

– Есть «Тэйлорс», папа, очевидно, привёз из Англии, он иногда бывает на симпозиумах в Европе. Могу поджарить гренки, если хотите.

– Хочу, командуйте.

Вербов приготовил чай, подрумянил на сковороде ломтики белого хлеба, смазав их маслом, и они занялись «чайной церемонией по-русски», исключавшей все «лишние» процедуры, но не ставшей от этого менее приятной.

Без четверти двенадцать собрались, Инга позвонила, выслушала ответ.

– Они в пяти минутах езды от нас.

– Выходим, – сказал Вербов.

На улице было светло – без солнца – и холодно, морозец держался на уровне минус пятнадцати градусов. Дул ветерок, пришлось поднять воротники и надвинуть капюшоны меховых курток: у Вербова отечественная парка была серебристого цвета, у Вершининой – шубка цвета «брызги шампанского».

Мурманск являл собой деловой город, туристов сюда приезжало немного, тем более зимой, и пешеходов на улицах можно было пересчитать по пальцам.

Подъехал пятнистый, чёрно-зелёный «УАЗ» «Патриот» с какой-то красно-белой табличкой под лобовым стеклом. Из кабины выбрался плотного сложения мужчина в зимнем военном обмундировании, кинул к виску ладонь.

– Капитан Завьялов. А вы…

– Вербов, – подал руку Денис, – это майор Вершинина.

– Садитесь, устраивайтесь поудобнее.

Сели на заднее сиденье «уазика», водитель сказал: «Здравия желаю», – хлопнули дверцы, машина рывком тронулась с места.

В кабине было тепло, откинули капюшоны.

– Как добрались? – равнодушно спросил капитан.

– Нормально, – ответил Вербов.

Больше за время пути не было сказано ни слова, сопровождающий был не из разговорчивых.

От Мурманска до Видяево было всего тридцать с лишним километров, шоссе оказалось пустынным, и до места назначения доехали буквально за полчаса.

Посёлок Видяево располагался на северо-западном побережье Ара-губы – южной части Кольского залива и не зря получил определение ЗАТО – «закрытое административно-территориальное образование», где проживало около шести тысяч человек, включая персонал военно-морской базы.

На въезде в посёлок «Патриот» остановили, проверили у пассажиров документы, капитан Завьялов предъявил пропуск на пассажиров, и машину пропустили.

Пересекли посёлок, проехав мимо мемориального комплекса с братской могилой моряков, погибших в океане, посмотрели на памятник Фёдору Видяеву, по фамилии которого посёлок и назвали Видяево[16], и нырнули под землю за КПП, к базе, у пирсов которой стыли в воде подводные ракетоносцы.

Последние сто метров к одной из лодок шли пешком. Остановились у субмарины, выделявшейся зализанной рубкой совершенной геометрической формы и вздутиями под ней.

– «Грозный», – сказал с уважением Завьялов. – Вас встретят.

Действительно, на макушке рубки открылся люк, на палубу спустились два человека, и в одном из них Вербов с удивлением узнал давнего приятеля, с кем учился в мореходке.

– Макс? Ты?!

– Я, – с улыбкой раскрыл объятия капитан Лобанов.

Видяево, база подводных лодок Северного морского флота России

16 декабря, полдень

Сидели в кают-компании «Грозного», пили кофе и вспоминали общих знакомых, мореходку. Лобанов был весел, много шутил, Вербов больше слушал, но обоим было приятно окунуться в прошлое, а задание, неожиданно давшее возможность встретиться, только улучшало настроение.

– Ты не женат? – спросил капитан в разгаре беседы.

– Был, – поморщился Вербов. – Два года. Думал – любим друг друга, а оказалось…

– Если женщина тебя любит, – засмеялся Лобанов, – это не твоя заслуга, а её ошибка. Что не поделили?

– Будущее, – грустно улыбнулся Вербов. – Ей хотелось блистать в обществе, а какое общество у военного разведчика? Плюс – секс по праздникам, поневоле озвереешь.

– Секс по праздникам – это колоссальная беда, ведь он, по сути, для мужика – биологически активная добавка к жизни. Кстати, как тебе эта красотка – Инга? Я когда её увидел – сердце ёкнуло! Потом посмотрел на тебя, успокоился. Ты давно с ней знаком?

– Два дня, – равнодушно ответил Вербов, вспоминая аналогичный вопрос матери, хотя в душе зашевелилась колючка ревности.

– Красивая.

– Строгая.

– До постели все они строгие, – снова рассмеялся Лобанов. – Мне такие нравятся. Ты к ней ничего не имеешь?

– Она мой помощник, – сухо сказал Вербов.

Лобанов понял, что разговор на эту тему неприятен для приятеля, перевёл разговор на другую тему:

– Где расквартирован?

Вербов не успел ответить, в кают-компанию вошли трое: капитан подлодки Брайдер, Инга Вершинина и мужчина среднего возраста, в сером свитере, обтягивающем заметное брюшко, и джинсах. Лицо у него было широкое, мягкое, с добродушной складкой губ и носом-картошкой.

– Добрый день, товарищи, – сказал твердолицый голубоглазый Брайдер. – Ваш четвёртый попутчик, Андрон Рифгатович, он сам о себе расскажет. До отхода час, в тринадцать ноль-ноль выходим в море, прошу к этому времени занять свои каюты. Просьбы, жалобы есть?

– Нет, – сказал Лобанов, мимолётно глянувший на незнакомца в свитере и не сводивший взгляда с женщины.

Вербов отрицательно качнул головой.

– Располагайтесь. – Брайдер вышел.

Мужчина в свитере оглядел компанию, раздвинул губы, ухитрившись не превратить намёк на улыбку при сохранении миролюбивых намерений в саму улыбку.

– Пальковский, полковник НТУ Минобороны.

Вербов, знавший, что НТУ – это аббревиатура слов «научно-техническое управление», первым подал руку.

– Майор Вербов, Денис Геннадиевич.

– Лобанов, – сказал Лобанов. – Капитан батиплава. Ваша специализация, товарищ полковник, если не секрет?

– Аномальщина, – сделал ещё одну заявку на улыбку Пальковский. – НЛО, НПО[17], древние технологии.

– В Минобороны занимаются НЛО? – недоверчиво спросил капитан.

– Со времён Великой Отечественной войны. Хотя немцы первыми начали.

– «Аненэрбе»[18], – вспомнил Лобанов.

– Совершенно верно. Сейчас все армии мира имеют отделы по поиску и изучению магических практик и технологий, которые можно применить в военной сфере.

– Понятно, будем искать вместе, хотя Антарктида не лучшее место для экскурсий.

– Существуют доказательства, что немцы в войну и к ней засылали спецотряды на подводных лодках, – заметила Вершинина.

– Присаживайтесь, – спохватился Вербов. – Кофе хотите?

– Хочу.

– Я сделаю. – Лобанов вскочил, оглянулся. – Прекрасно выглядите, товарищ майор.

Вербов думал, что Инга сейчас окоротит Максима, как когда-то его самого, признаваясь в нелюбви к комплиментам, но Вершинина промолчала. Заметила взгляд Дениса, обнявший её фигуру (на ней был жёлто-оранжевый комбинезон спасателя, как и на Вербове) и остановившийся на лице, приподняла бровь.

– Что-то не так, майор? У вас такой вид, будто вы меня осуждаете.

– Нет-нет, – поспешно возразил он, – присоединяюсь к мнению Макса… э-э, капитана Лобанова. Луна в Весах, насколько я понимаю? Небольшая коррекция бровей, новая укладка волос, так?