Гнездо страха

– Гха-ха, и это план? Подожди, а как вообще флави оказалась в клане людей?

– Это не настоящее обличие, я надела маску перевоплощения, – сказала Гвинокс, обиженно отвернув взгляд и сняв маску. После вспышки света к ней вернулось прежнее обличие, и она убрала маску в карман шорт.

– И ты думаешь, вас бы не раскусили? Ты очень наивна.

– У вас есть идея получше? – фыркнула подруга.

– Я еще не сказал, что стану вам помогать. Расскажите, как вы собирались расправиться со смертью. Давно я не смеялся.

По лицу Гвинокс было видно, что она закипает, и тогда к разговору подключился я:

– Позволь продолжить, Гвинокс. Мы попали в этот храм на воскрешенной виверне, и мне пришла в голову идея научить народ летать с помощью гладких кристаллов. Если бы Фростех умер, и неки поверили бы в то, что я избранный, то дело осталось бы за малым, получить персональное заклинание, способное избавить мир от смерти и собрать армию, чтобы проникнуть в ее Гнездо. Что-то мне подсказывает, что смерть боится этого заклинания и именно поэтому хочет меня заполучить. Что-то вроде «держи друзей близко, а врагов еще ближе».

– У смерти нет ни друзей, ни врагов, она ничего не боится и естественно она бессмертна.

– И все же, в последнем мы не можем быть уверены.

– И все же хреновый у вас план. Вот, например, какой черт вам сдались эти наркоманы, неки?

– Ну, можно было бы использовать в битве, как мясо или для отвлекающего маневра.

– Куда им там до мяса, они же все слабаки и трусы. Нет, вам нужна огромная и сильная армия, оставьте торчков, есть гораздо более простой способ ее собрать.

– Интересно, какой же? – с недоверием спросила подруга, вернувшись в разговор.

– Вся мотивация всех сильных обладателей Сомны крутится вокруг предсказаний Авгура, а значит, если уговорить его предсказать то, что нужно вам, то и бразды правления окажутся в ваших руках.

– И как же нам «уговорить» провидца? – спросил я.

– Ну, с этим я могу помочь.

– То есть вы за нас? – я был не столько удивлен, сколько обрадован. – Вам же вроде не понравилось то, что мы с Гвинокс жаждем мести. В чем же ваша мотивация?

– А какая у меня может быть мотивация, я спал почти пять тысяч лет, а теперь мне предлагают повеселиться, – вновь противно улыбнулся Кунген. «Типичный некромант», – подумал я, а он продолжил – так что, если вы согласны, я использую вас в ваших же интересах.

– Я обеими руками за! – сказал я, показав характерный жест.

– Ну, а вы, леди? Готовы доверить мне свою жизнь? – вежливо обратился Кунген к Гвинокс.

– Думаю, у меня нет выбора, – неохотно ответила подруга. «Наверное, она жалела, что потеряла лидерство и поэтому невзлюбила некроманта. Да не наверное, а так и есть», – решил я и немного увел разговор от главной темы:

– А что такое печать смерти?

– Это метка, которая навсегда связывает смерть с тем, в кого она воплощалась. После того, как со мной это случилось, я словно чувствую Сомну внутри себя. Я знаю об этом мире все, кроме одной вещи: я не знаю, в кого перевоплощалась смерть после меня.

– В последний раз во всяком случае, так мне сказали, она воплотилась в дэдкуба,– Гвинокс прищурилась, – а вы не покажите нам эту метку?

Кунген молча задрал правый рукав и поднял руку, демонстрируя пястье с черной печатью на нем. Печать была похожа на перевернутую цифру четыре, пристроенную к перекошенной букве «с» и обрамленную в круг, скрытый зубцами. Кунген предоставил нам с Гвинокс несколько секунд, чтобы рассмотреть печать, а затем поправил рукав и вернулся к основной теме:

– Как я и сказал, мне не нравится ваш план, но пару ваших идей мне кажется использовать можно. Вот как я считаю, мы должны поступить:

Кунген разъяснял свою версию плана, в которой, как, во всяком случае, показалось мне, не было ни одного изъяна. Кунген казался мне невероятно мудрым человеком, хотя я не имел ни малейшего представления о том, как проспавший пять тысячелетий человек может набраться этой самой мудрости. Закончив излагать свой план, Кунген встал с пола.

– А сейчас, – сказал он, – мы выйдем из темных земель с запасного выхода и через великую бездну доберемся до Эйвии. Никаких виверн или умертвий, пока не доберемся до Авгура. Мы не должны привлекать внимание посторонних. По мосту поедем на личных питомцах.

– Но у нас нет личных питомцев, – сказал я, и мы с Гвинокс встали вслед за Кунгеном.

– Вообще-то у меня есть, – виновато произнесла Гвинокс.

Почему-то меня это не удивило.

– Хорошо, значит у меня нету – сказал я.

– Не беда, найдем, а пока поедешь вместе со своей девушкой.

– Ладно, девушка, ты согласна с новыми правилами игры?

– Я согласна со всем, с чем согласен ты, – чувствуя вину за недомолвку, сказала подруга.

Я же зол на нее не был.

– Тогда пойдемте, – сказал Кунген и двинулся к выходу из висячего храма.

– А как же мы спустимся? – спросил я, когда мы подошли к бортику, нависавшему над землей в добрых двухстах метрах, – без виверны?

– По ступенькам – спокойно ответил Кунген.

– Но здесь нет… – не успел я произнести «никаких ступенек», как старый некромант начал нараспев зачитывать заклинание, сопровождая странные слова жестикуляциями.

Из услышанного я понял только, что вместе предлога «роу», который я использую при зомбеозе Кунген использует «хоум». Каждый раз, когда Кунген повторял предлог «хоум» из отвесной стены, которая была частью горной цепи, выдвигалась каменная ступенька. Опираясь о стену, мы быстро спустились по волшебной лестнице и оказались прямо за спинами нихилиумовцев, сражавшихся с бирюзовыми креветками. Отсюда я видел толпу примерно из двадцати людей и трех амфипод, далеко отделившихся от себе подобных. Когда креветки подбирали свои усики, усики начинали светиться ярко-синим цветом, как и все, что светилось неподалеку от них, и из их «Y»-образных ртов вылетали наэлектризованные пружины. При попадании пружины, наверняка, наносили не малый урон, но они не успевали убивать членов Нихилиума, поскольку их целители быстро восполняли запасы выносливости своих воинов. Глупые креветки не фокусировали свой огонь на ком-то одном и не звали на помощь в то время, как нихилиумовцы концентрировали атаку на каждой амфиподе по очереди. Люди действовали слаженно, и, как результат, спустя минут пять три электрических существа были убиты. Мы с Гвинокс и Кунгегом стояли и смотрели за сражением и в это время было произнесено всего две фразы:

– У них мистик, нам лучше не приближаться к ним. – сказала подруга.

– Оставьте их мне, я обо всем позабочусь. – ответил старый некромант

Как только сражение завершилось, и целители решили отдохнуть в абсолюте, Кунген решительно двинулся в их сторону.

– Мое почтение, господа, – сказал он, – всем хорошего вечера.

– Вы кто такие? – огрызнулся здоровяк, вышедший из толпы на встречу нам, попутно толкнув плечом своего соклановца, и вдобавок клацнув тяжелым серебряным доспехом.

– Вам привет из прошлого, – продолжил говорить некромант, – я – ваш прародитель, мое имя Кунген.

– Кунген, говоришь, ну, это мы проверим, – здоровяк повернул голову, – Эй, Вэлона, ну-ка, проверь этих ребят.

– Два некроманта и целитель, – произнесла девушка тихим и нежным голом. Она держала руки за спиной, а голова ее была покорно опущена. По одежде, похожей своими узорами на одежду Одриса, я понял, что она – мистик.

– Это я и сам вижу, скажи мне их имена, – потребовал здоровяк, перехватив палицу.

– Некромантов зовут Кунген и Джон, а целитель – одна из наших, Гвинокс.

– Была одной из наших, ну, что ж, Кунген, я безмерно рад вашему возвращению, но ваша знакомая провинилась и, прежде чем вы присоединитесь к нам, вы должны разрешить с ней расправиться.

– Мы не собираемся к вам присоединяться, – отвечал Кунген, – и у меня есть другое предложение. Либо вы, наркоманы, завязываете с нэксисом и переходите на нашу сторону, либо вы все отправляетесь на тот свет.

– Ты меня не убедил, старик, – возразил здоровяк, взмахнув палицей, и в ту же секунду поплатился за это. А вместе с ним за дерзость поплатились и все присутствовавшие члены клана. Кунген махнул правой рукой, словно отбил подачу закрытой ракеткой в настольном теннисе, произнес что-то вроде «Куанти», и в бывших соклановцев моей подруги веером полетели железные диски. Смертельно острые и вертящиеся, как колесо автомобиля, они просвистели в воздухе и разрубили пополам всех потенциальных противников. Их туловища слезли с бедер и шлепнулись наземь.

– Жестко – сказал я, подняв от изумления брови.

– Они заслужили. А теперь давайте выбираться отсюда, – Кунген был невозмутим, и мне передалась немалая доля его уверенности. Хотя я пока что плохо представлял, на что он способен. С той же невозмутимостью, с которой он убил нихилиумовцев, Кунген направился прямиком к креветкам.

– Идемте, монстры нас не тронут, – заверил Некромант, и мы с Гвинокс пошли за ним.

Шли мы треугольником: Кунген впереди, а я с подругой по его левую и правую руки, соответственно. Гипнотический синий свет окутал нас со всех сторон, словно неон, освещавший тот ночной клуб, в котором я побывал в детстве. «Эх, детство, детство. Все мои мысли возвращаются к тебе. А ведь в каком-то смысле я все еще пацан. Мне шестьдесят три года, а я еще ни разу не был с женщиной», – думал я, а тем временем, пока мы шли, амфиподы расступались перед Кунгеном, замирали на месте и провожали нас спокойными взглядами.

– Почему они не трогают нас? -полушепотом спросил я Кунгена.

– Я слишком силен для них, и они это чувствуют – сказал он.

– Занятно, и так со всеми монстрами?

– С подавляющим большинством – ответил мне старый могущественный некромант.

Справа от Кунгена на земле лежала какая-то куча, похожая на большую ракушку с щупальцами. Когда мы проходили мимо, эта ракушка засветилась синим, приподнялась, встала на щупальцы, высунула голову и издала «Y»-образным ртом громкий рокот.

– Миньон!? – испуганно вскрикнула Гвинокс, отшатнулась и спряталась у меня за спиной. Мы с подругой остановились.

– В темных землях и во владениях людей нам ничто не угрожает. Идемте дальше, – сказал Кунген через плечо, продолжая идти.

Гвинокс взяла в свою правую руку мою левую ладонь и, сказав «будь рядом» потянула меня за Кунгеном, одновременно огораживаясь мной от опасности по своей девчачьей трусливости. Я добро улыбнулся и продолжим шагать вперед, думая о своей незрелости.

«Честно говоря, я никогда не понимал тех, кто соблюдает или чтит обед целомудрия. Как можно воздерживаться от самого большого, как писал кто-то, блаженства плоти, коль она дана тебе на столь недолгий срок. Не знаю, как это удается другим и не знаю, как я сам продержался без женщины сорок четыре года, но, если б не обстоятельства, этого точно бы не случилось. Так, стоит ли мне продолжать воздерживаться после всех перемен в моей жизни? Я дождался возможности, но не использую ее, почему? Конечно, за одним опытом последует другой, и после Гвинокс у меня, скорее всего, будут еще женщины, и может, даже я разлюблю девушку-ангела, но, возможно, прежде чем я ее встречу, пройдет ни один век, так что вряд ли она будет сердиться на меня за измену. А уж когда мы с ней, наконец, встретимся, можно будет говорить о чувствах. Да, точно, вот так! Так что, когда мы разберемся со смертью, можно будет попробовать уединиться с моей подругой…"

– Мы будем менять Джону лицо? – прервала мои размышления Гвинокс.

– Нет, зачем? – спросил риторически Кунген – мы не будем делать из него нового человека, он и так станет избранным. Главное, чтобы в бою он не боятся ни дэдкубов, ни стражей. – он посмотрел через плечо на меня, – ведь именно на тебе, Джон, будет держаться боевой дух твоей армии. А остальное приложится.

– Дэдкубов я не боюсь, раз справился с одним, значит и с другими разобраться можно, – сказал я и подумал: «Ну и хорошо, что мне не надо быть Дрионом, все равно мне не нравилось это имя».

– Ты убил дэдкуба? Что ж, похвально. Не зря тебя скорны учили.

– Да и я, между прочим, тоже умею оживлять камень.

Я надеялся на еще одну похвалу, но ответом мне было лишь молчание. Немного подождав, я продолжил:

– Для вас, наверное, это больная тема?…

– Спрашивай.

– За что вы убили своих учеников, и почему вы ушли?

– Те два ученика подсели на нексис, и я считаю, именно из-за этого не смогли научиться оживлять камень. Я дал им новую жизнь, надежду, дом, а они меня так подвели. Пусть это прозвучит банально, но ведь случается такое, когда делаешь людям добро, а они к тебе как к дерьму относятся. В общем мне все осточертело, и я ушел.

– Трагично, – сказал я.

– А сколько нам еще идти? – спросила Гвинокс.

– Еще четыре зоны.

После того, как мы прошли зону молний, твердая, ровная земля сменилась мягким песком, и креветок сменили мумии. В следующей зоне мумий сменили темные джины. За ними пошли двухметровые полулюди-полузмеи – наги. А их сменили трехметровые прямоходящие демоноподобные козлы. Все эти монстры расступались и таращились на нас, словно увидев невесту на свадьбе, идущую к алтарю. И в конечном счете мы пришли к выходу. Ворота черного хода, также же как парадные, охранялись двумя козлами Миньонами – особенно большими демонами, но и они расступились при виде Кунгена. После магического пароля двери открылись, и мы ступили на мост, идущий через великую бездну.

Кунген вызвал своего питомца и приказал Гвинокс сделать то же самое.

– Ви мо ла ли, – произнес Кунген, и из пламени с черным дымом появилась ночная кобыла.

Nightmare – лошадь тьмы, лошадь страха, лошадь-кошмар. Кобыла была глубоко черного цвета, а ее копыта, грива и глаза полыхали красным пламенем.

Подруга отцепила свою руку от моей и вызвала с помощью заклинания странное существо.

– Squirrel, – сказала она и из пустоты появилась другая лошадь, со странной мордой.

– Что это за существо? – удивленно спросил я.

– Я называю его белкой, собственно потому, что ее морда похожа на беличью. Не смотри так, она клевая, – сказала подруга, погладив лошадь, и без всяких стремян запрыгнула ей на спину. Я подошел к белке и сзади запрыгнул к Гвинокс. Кунген, тем временем, оперся на один из шипов, торчавших из ночной кобылы, оседлал ее и схватился за огненную гриву. Неспешной трусцой мы поскакали втроем по каменному мосту, окутанному легким туманом. Из пропасти, над которой висел мост, начали вылетать пернатые слепни. Их большие, острые жала и пучеглазые рожи выглядели угрожающе, но Кунген продолжал уверенно скакать вперед и все слепни, зависнув в воздухе смиренно наблюдали, как мы проезжали мимо них. Мост, казалось, тянулся целую вечность, но вот, наконец, туман рассеялся, и наши лошади ступили на поросшую травой землю. Блеклый свет прорвался сквозь серую пелену, и мы вновь увидели застывший закат.

Дальше прямая, как шпала, дорога привела нас в Эйвию. В город, стоявший на высоком плато, на вершину которого вела лестница. После того, как я сбился на трехсот пятидесятой ступеньке, мы прошли вверх еще примерно столько же и, наконец, оказались у ворот в город. Их никто не охранял, и мы свободно прошли через маленькую дверь внутри большой створки. Город состоял из зданий всех мыслимых видов, размеров и цветов, из площадей, широких улиц, а также из всяких фонтанчиков и статуй. Сперва люди, одетые в легкие и тяжелые доспехи, сновавшие по улицам, просто подозрительно смотрели на наше трио. Затем они стали перешептываться вроде: «кто это?», «откуда они взялись?». После они стали преследовать нас и кричать «Тревога! Некроманты в городе». И в итоге они обступили нас на одной из площадей с колодцем посередине.

Главая 10. НОВЫЕ ДРУЗЬЯ, СТАРЫЕ ТАЙНЫ.

– Вам здесь не рады, – грубо сказала долговязая худая женщина с суровым взглядом.

– Я думаю, вы перемените свое мнение, когда узнаете, кто мы, – гордо произнес Кунген.

– Мы – жители Эйвии, не жалуем некромантов, – ответила женщина.

– Долой падальщиков! – крикнул кто-то из толпы.

– Выкинуть их из города – громко поддержал его кто-то еще.

– Разворачивайтесь и уходите по-хорошему – сказала долговязая.

– Нам не нужны черноглазые, кем бы вы ни были!

– И вправду, чем больше заблуждений у людей, тем память их короче. Я ваш родоначальник и праотец Кунген. Со мной – Джонатан, возможно, избранный некромант и Гвинокс- отвергнутая Нихилиумом целительница.

– Мы слышали только об одном избранном, – присоединился к переговорам плотно сложенный вояка с обгоревшими руками. «Интересно, какой нормальный человек захочет получить такое тело в Сомне?». – Но и Дриону мы были бы не рады. Так что убирайтесь прочь, папаша, вместе со своими… Постойте… Я же тебя уже где-то видел, – сказал он, указав на меня пальцем.

– Да, крепыш, ваш клан называл меня тогда новичком, – сказал я, – вы тогда спорили со скольких ударов меня вырубит ваш каратист. Теперь я сам кого хочешь вырублю.

По толпе прошла волна смеха, но я не почувствовал себя неловко, а лишь немного разозлился.

– Хочешь потанцевать? – сострил крепыш и развел руки, покрывшиеся магическим пламенем. – Ну, давай, попробуй.

– Что здесь происходит? – воскликнул кто-то ребяческим голосом в толпе. Люди, предвкушавшие зрелище, обернулись на голос и покорно расступились перед подростком. Это был один из кертов, один из детей эфира. Я увидел открытое, выразительное и кроткое лицо, главную черту которого, составляла покорная печаль. В его глазах не было зрачков, они были абсолютно белыми, как и брови, и волосы, и кожа.

– Авгур, – раболепно произнес крепыш и, погасив пламя на руках, повернулся к керту, – здесь Кунген и тот миссионер из-за которого дэдкубы разрушили Меллатум.

– Славно, Бельтор, я ждал их. Пускай они пройдут в мой храм. Остальным ждать нас на площади.

– Все слышали? Авгур примет у себя некромантов, – кричал крепыш Бельтор, – пусть несколько человек пробегутся по городу и созовут всех на эту площадь и дайте Авгуру пятерых в охрану.

– Нет, не надо, – спокойно возразил керт, – я хочу провести эту встречу без свидетелей, – и затем обратился к нам троим, – прошу за мной, друзья.

Мы последовали за Авгуром в его храм, изнутри напоминавший дом восковых фигур. Широкий коридор привел нас в еще более просторный зал, и мы остановились на круглой площадке перед двумя желтыми скульптурами полуптиц-полулюдей. Посреди площадки стоял низкий стул.

– Садись, пожалуйста, Джон, – сказал Авгур, и я послушался. – Сейчас мы с тобой доверимся провидению и получим предсказание, предназначенное исключительно тебе. Просто смотри мне в глаза и не моргай.

Сидя на стуле, я смотрел в белые, как молоко, глаза Авгура. Из этого положения он был немного выше меня, из-за чего приходилось смотреть снизу-вверх. Лицо керта не выражало никаких эмоций, оно было застывшим, как камень, картежники называют такое лицо pokerface. Не знаю, как уж там это звучит на русском. И вот вдруг после долгого ожидания Авгур моргнул. Картина вокруг меня резко почернела, как будто на Авгура, его белую одежду, стены за ним, все, что меня окружало, пролили черную краску. Остатки очертаний рта Авгура широко раздвинулись, и я услышал невыносимо громкий крик. От неожиданности я закрыл глаза, согнулся и прикрыл уши руками. Крик закончился, и я открыл глаза. Передо мной простиралась непроглядная темнота, и только двухстворчатая железная дверь, стоявшая сзади меня, была отчетливо видна на расстоянии дюжины шагов. Я собирался было встать и подойти к двери, но, услышав громкий хлопок, передумал. За первым хлопком последовало еще шесть, и вместе с последним железная дверь отворилась. Из двери вышел Метис – воплощение моего абсолютного страха. Он направился ко мне. Глядя на его зашитые глаза, срезанный наполовину нос, отсутствующую нижнюю челюсть и дыру в горле, у меня по телу пробежали мурашки. Соображая, я попытался вызвать дэкопитатор, но почему-то не смог. Метис схватил меня за шею щупальцами своей правой руки, проник языком мне в ухо, и я услышал:

– Я буду ждать тебя, так что не забудь всю ту чепуху, которой ты научился в Сомне, когда два мира сольются.

Страх и мурашки затмили все остальные чувства, и я вырубился. Когда же я пришел в себя, Кунген и Авгур стояли поодаль и разговаривали. Гвинокс сидела на корточках и держала мою правую руку в своих ладонях. Я лежал на полу рядом со стулом и слегка дрожал.

– Меня просили вывести тебя наружу, когда ты очнешься. – тихо проговорила Гвинокс. – Пойдем.

– Подожди, возможно, другого случая спросить не представится, – сказал я, вставая на ноги и направился к керту.

– Спросить что? – спросила подруга, выпустив мою руку, но я оставил ее без ответа.

– Простите, – Авгур и Кунген повернулись, – Авгур, вы видели то, что видел я?

– Вполне отчетливо, – сказал керт. – Я не мудрец. Я просто обладаю способностью читать в чужих душах. Я не скажу тебе больше того, что ты и так знаешь. А о смысле увиденного я скажу на площади. Разреши нам с Кунгеном?…

– Конечно, конечно, – опередил я Авгура, – мы будем ждать снаружи.

– На площади нас с Гвинокс встретили все те же лица, хотя толпа похоже увеличилась втрое.

– Где другой некромант? – спросил Бельтор, скрестивший свои обгоревшие руки на груди. Похоже толпа доверяла ему говорить от их лица.

– Разговаривает с Авгуром.

– Это он тебя обучил?

– Нет, меня учили скорны, – сказал я, создав дэкопитатор и держа его в одной руке, помахал им, как клюшкой, – я просидел полгода в абсолюте, – на лицах горожан промелькнули улыбки.

– Понабрался словечек у падальщиков, слышать противно. Нормальные люди называют абсолют медитацией. Да, и что это за тяпка у тебя в руке?

– Это мое оружие, – осторожно сказал я.

– Креато, ну-ка покажи, что такое оружие – мотнул головой негр, продемонстрировав собранные в пучок дреды.

В небольшой полукруг, образовавшийся у входа в храм, вышел среднего роста красноглазый и черноволосый воин с татуировками на лице тех же цветов. Его тяжелый доспех, опять же покрашенный в красный и черный, был похож на амуницию какого-то демона: на плечах его висели два маленьких железных крыла, а шлем с прорезью в форме буквы «т» был увенчан двумя красивыми рогами. Закинув руку за спину, он высунул двуручный меч, и, сделав несколько вращательных движений, ткнул им в каменный тротуар. Меч был похож на длинную стрелу с кучей маленьких острых крылышек, заменявших лезвие, и красивой раздвоенной рукояткой. Что не удивительно – меч был также черно-красного цвета и, в целом образ этого воина внушал благоговейный трепет. Я открыт рот, но не нашел, что сказать и, наверное, оказался бы в неловком положении, простой я так еще несколько секунд.

Но тут вышел Авгур, и все переключили внимание на него. Двое плечистых воинов подняли его на щит, и он заговорил ребячьим голосом:

– Жители Эйвии, я, заглянул в наше будущее и увидел в ленте времени проблеск надежды. Нам всем выпал шанс внести коррективу в историю предписания. Мы можем сидеть здесь, в Сомне, взаперти и неведении, сидеть и ждать у моря погоды, а можем освободиться от смерти и ее власти над нами и нашими душами.

Толпа немного оживилась, начав перекидывать фразами в роде «Так, так, интересно», «О чем это он?» или «Каким же образом». Авгур поднял руки, как бы призывая к тишине, и когда на площади стало тихо, он продолжил:

– Этот некромант Джонатан может, как ни странно это прозвучит, убить смерть и тем самым освободить наши души из Сомны. Но для этого нужна наша помощь. Сила, которая может избавить нас от смерти, возможно, заключена в персональном заклинании Джона, поэтому мы немедленно соберем отряд для сопровождения в Синерджи. А по возвращению мы соберем армию и нападем на Гнездо Страха.

Я ожидал, что сейчас начнутся возражения в роде «Мы и так можем освободить свои души. Достаточно пойти и умереть», но тут же вспомнил, что люди в Сомне умирают не до конца. Ведь здесь человеческое тело после смерти превращается в яйцо, которое можно вновь превратить в человека, и именно поэтому Авгур сказал, что «мы сидим взаперти». Кто-то воскликнул в толпе: «Я пойду за тобой, Джон». Но на этом добровольцы закончились и вместо одного возражения прозвучало другое:

– Мы и так знаем, что однажды придет Сиро, чтобы спасти нас, так зачем нам рисковать сейчас? – громко спросила долговязая женщина.

– Потому что, если мы убьем смерть сейчас, то, возможно, нам удастся избежать пробуждения гроулеров.

– Слишком много повторяется слово «возможно», – продолжала протестовать мамзель с суровым лицом.

– Да, точно.

– Да!

– Да!

– Да!

– Долой некромантов!

– Гнать их из города.

Толпа начала негодовать, и Гвинокс мысленно передала мне то, над чем я и сам сейчас раздумывал: «Я знала, что правда не сработает», и я мысленно ответил ей: «Наверное, это не все. Кунген не мог положиться только на удачу.». В следующее мгновение я услышал голос того добровольца: