Гнездо страха

Я попросил Конане рассказать что-нибудь про Авгура, и он в общих чертах раскрыл его историю. Появился Авгур в четырнадцатом веке в зоне чудес, где нету враждебных монстров, а есть только чудные звери, словно созданные специально для приручения, да красивый бор из чудных деревьев. Собственно, его появление тоже было подобно чуду. В высоте над землей заиграли разноцветные спирали и кольца, воздушное пространство разрядилось взрывами, издававшими звуки, похожие на фейерверки. И вот, когда энергия эфира преобразилась, на поверхность Сомны ступили четыре керта. Три парня – Хордал, Нибуру, Авгур – и одна девчонка, звали ее Дитрокс. Все четверо в скором времени стали могущественными заклинателями, но только Авгур стал профетом и обладателем способности читать будущее. Они стяжали себе славу по всей Сомне и, в конце концов, основали клан под названием «Новая эра». Два века этот клан был самым большим и могущественным в Сомне, но потом с Дитрокс приключилась беда. Ни с того, ни с сего она стала слышать какой-то шум. Ее боевые чувства притупились, голос пропал, и в итоге она слегла в кровать. На тот момент она уже была девушкой Авгура, и он за нее очень переживал, потому, что не видел ее будущего. Переживали за нее и Нибуру с Хордалом, и состояние Дитрокс становилось все хуже и вскоре к ней пришлось приставить двух целителей, чтобы поддерживать ее жизненные силы. Но в один прекрасный день ее словно кто-то поднял с кровати и повел за руку. Подняв правую руку, она шла в неизвестном направлении, обходя преграды и препятствия, но в то же время, не замечая никого вокруг. Глаза ее, обычно желтые с черным ободком, что свойственно мистикам, стали стеклянными, и смотрели в одну определенную точку, находившуюся где-то прямо перед ней. Авгур и его друзья последовали за ней, и в итоге из Эйвии они добрели до пустоши, свежей и еще не до конца сформировавшейся зоны. Там не было ни деревьев, ни растений, ни травы. Даже камней и тех не было. Единственное, что они там нашли была зеленая пульсирующая воронка, которая, как амеба, постоянно меняла свою форму. Спутники Дитрокс поняли, что ее влечет именно к этой воронке и приподняли девушку над безжизненной землей, чтобы, не дай Бог, она не достигла цели. Но тут один из присутствовавших профетов сказал, что видит, как Дитрокс преобразится после прикосновения к воронке, и тем самым озадачил ее братьев, кертов. Хордал спросил у Авгура, что он видит и тот подтвердил слова другого профета, добавив, что будет лучше отпустить Дитрокс. После недолгих споров друзья так и сделали. Дитрокс, махавшая все это время ногами, вновь встала на землю, дошла до воронки и протянула к ней руку. После прикосновения воронка опустилась на девушку, окутала ее и вместе с Дитрокс растворилась. В последнюю секунду этого зрелища, что-то скрипнуло, и по пустоши пронеслась звуковая волна. Авгур, увидев, что его девушка исчезла, с отупевшим взглядом трижды произнес имя Дитрокс и упал на колени.

– Что ты наделал?! – взревел Нибуру, но ответа не было.

– Ты сказал, что будет лучше ее отпустить, – заметил Хордал, – ты знал, что это произойдет?

– Нет, нет, – растерянно ответил Авгур, – я видел совсем другое.

– Как же, другое! – не поверил Нибуру, – скажи правду, ты хотел облегчить ее страдания!

– Я бы ни за что не отдал ее смерти! – закричал Авгур и опустил голову. Взгляд Авгура в этот момент лег на землю, которая до этого была абсолютно гладкой, теперь же ее поверхность покрылась зелеными росткам. Обмениваясь изумленными фразами, люди и керты стали наблюдать, как эти ростки начали стремительно прорастать. Через несколько минут эйвианцы стояли в густых джунглях и дивились красоте новой зоны, за которой так и закрепилось название «зона джунглей». Но все же даже столь живописное место не скрасило конец этой истории. Хордал рассорился с Авгуром, решив, что тот его предал. Нибуру, не поверивший в то, что Авгур не знал о последствиях прикосновения к воронке, расформировал клан, главой которого он являлся и сказал, что больше не хочет ни слышать, ни видеть Авгура. Как следствие, Хордал и Нибуру поселились за территорией Эйвии в двух одиноких домиках и больше ни в чем никому не помогали. Сам же Авгур с тех пор живет в храме и занимается только предсказаниям для новичков, попадающих в Сомну. Не так давно, примерно в то же время, что произошло и нападение на Меллатум, на город скорнов, Авгура в Абсолюте посетила смерть и с тех пор он стал еще более молчаливым, чем прежде. По словам Конане это большая радость для эйвианцев и большая удача для меня, что Авгур решился выйти и заговорить с нами, потому что последнее время его видят только у памятника Дитрокс, который поставили в центре Эйвии.

Закончив рассказ про Авгура, Конане вернулся к теме классов, но про ассасинов он рассказал меньше, чем про профетов. Так же, как мастера клинка, паладины и призраки теней – профессиональные убийцы, или по-простому ассасины были воинами ближнего боя. Однако в отличие от других классов в качестве оружия они используют что-то вроде поножей или наручей. Либо кинжалы для метания и тихих, незаметных убийств. Поножи и наручи, а также иногда перчатки и обувь снаряжаются острыми лезвиями, так что каждое движение ловких убийц в совершенстве владеющих боевыми искусствами на подобии каратэ и тхэквондо становятся смертельно опасными. Конане сказал, что Ву-чунь-ю – ассасин бывшего Асэншена обязательно присоединится к нам на обратном пути, и, если не добровольно, тогда принудительно. Я уже стал было возражать мол пусть те, кто не хотят завоёвывать свою свободу остаются в плену страха навечно, но Конане объяснил, что от того, присоединится Ву или нет, зависит присоединятся или нет еще пара десятков человек. Ву занимался зачаровыванием оружий и доспехов и пользовался уважением среди эйвианцев. Впридачу он тренировал желающих в искусстве ближнего боя, поэтому у него много друзей, которые не будут лишними в битве против смерти. Я поинтересовался, и Конане ответил, что самую лучшую работу Ву выполнил над топором Дэкса, мастера клинка, который тоже будет обязан к нам присоединиться. Суть работы заключалась в том, что бывший обычный двуручный топор приобрел способность разделять обоюдоострое лезвие, и превращаться в два метательных одноручных топорика, которые к тому же возвращаются в руку через секунду после попадания в цель. Мы стали обсуждать, какой тип оружия на наш взгляд лучше, и в ходе беседы я вспомнил про рейнджеров. Про Дэвиана и Лэйблу, которые ехали сейчас рядом друг с другом и о чем-то беседовали, обмениваясь стеснительными улыбками. Мне было не ясно, чем стреляют их оружия, и Конане все объяснил.

– Видишь, у Дэвиана поперек спины висит сумка? Так вот, в этой сумке он держит своего второго питомца – иглогрива, его мы все зовем Мосиком. Иглогривы обладают способностью плеваться шипами, которые растут у них на спине и умеют воспроизводить использованные. Таким образом, прирученный Мосик поставляет Дэвиану бесконечные стрелы. Единственная проблема – он кусается и, соответственно, время от времени Дэвиана приходится подлечивать. Поэтому на тот случай, если рядом не окажется целителя, он носит с собой целебные снадобья.

– А чем заряжается арбалет Лейблы? – спросил я.

– Яйцами. В мешке, который висит у нее на боку она хранит небольшие яйца, которые заряжаются в подствольник арбалета. Одного яйца хватает на триста – пятьсот выстрелов. Затратно, но зато никто не кусает.

– А что волшебного в ее арбалете?

– Стрелы, которые он выпускает, самостоятельно наводятся на цели и попадают точно в грудь противника. С такими женщинами лучше быть осторожным, – пошутил Конане. И как раз, когда я улыбнулся, обнаружилось, что мы доехали до первой проблемной зоны на пути в Синерджи. Эта зона была лесом с летающими пиявками, и называлась она «воздушное болото». Конане предложил преодолеть этот лес, как обычно, с помощью магов, которые могут прочищать путь огнем и льдом, но Кунген предложил вариант попроще. Кунген наложил на каждого из нашей группы доспехи духов, и примерно через полчаса мы, не убив ни одной из миллионов летающих пиявок, оказались на другой стороне леса.

– Здесь начинается моя любимая местность – радостно сказал мне Бельтор – земля пламени.

Группа остановилась на высокой возвышенности над широкой красной долиной, будто съеденной застывшим пламенем, и наслаждалась видом. Все, насколько хватало глаз, было окрашено в красные тона и даже неизменный закат в Сомне теперь, казалось, был в огне. Постояв так с минуту, мы двинулись дальше в путь. Внизу начиналась новая зона, заполненная крылатыми красными чертями, которые пока что не замечали нашу группу, спрятавшуюся за валунами.

– Ну что, кому достанется все веселье в этот раз? – спросил паладин по имени Аресиас.

– Мэно, а ну, давай, покажи класс – сказал Конане.

– Не, ребят, я не справлюсь, я слишком слабый – ответил синеволосый керт, загадочно улыбаясь.

– Давай, не ломайся, мы все хотим услышать твое новое хокку – сказал Райдэк.

– Вы хотите, чтобы он пошел туда один? – удивился я.

– Ну да, эти бесы одни из самых слабых монстров в Сомне, чуть ли не слабее, чем снежные медузы – ответил Райдэк.

– Значит, мы могли бы просто пройти мимо них, избегая сражения – предложил я.

– Нет, – подключился Бельтор – эти твари почему-то не боятся никого, как и все монстры в земле пламени. Да, и в любом случае, их просто приятно убивать.

– Но их же там несколько сотен! – продолжал недоумевать я.

– Это не страшно. В прочем ты сам все сейчас увидишь – Конане снова перевел взгляд на керта – давай, Мэно, не тормози, охлади немного этих отродий огня.

– Ладно, ладно, иду, только дайте немного подумать.

Мэно пробормотал незнакомое мне слово, после чего в его руке появился цветок из голубого льда. Немного повертев его в руке, он залез на камень, пригнулся, оперся на свободную руку, и, глядя вниз, произнес:

– Я нашел цветок. Такой красивый и прекрасный, что больше не смог читать стихи.

С этими словами и цветком в руке он прыгнул высоко вверх. Зависнув над землей, он бросил ледяной цветок в крылатых бесов и в том месте, куда он упал, произошел взрыв в форме синего грибка, который быстро исчез после завихрения. На месте взрыва осталась лишь кучка трупов, да красная земля, усеянная голубыми лепестками, на них -то и приземлился голубоглазый керт. Мэно был со всех сторон окружен бесами, и они незамедлительно напали на него. Стоило им только приблизиться, как Мэно развернулся вокруг своей оси, создав этим движением кольцо льда, которое убило всех в радиусе пяти метров. После этого он стал прокладывать себе путь вперед и все бесы вокруг, насколько хватало глаз, стали сбегаться к нему. Чтобы прикрывать свою спину, он создал какого-то ледяного зверя, который извергал замораживающее пламя синего цвета, а когда бесеныши попадали под него и замерзали, зверь разбивал их на части своими лапами. Сам же Мэно в основном использовал четыре заклинания. Чаще всего из них я видел ледяные кулаки, которые вылетали из его собственных рук, имитировавших боковые удары. Помимо него использовал сосульки, вращающиеся в воздухе, как бумеранги, поражающие сразу несколько целей. Затем шел град льдышек, заклинание которым он «удивил» меня при первом знакомстве, а также в его арсенале была способность создавать лужи. Все бесы, наступавшие в эти лужи, замедлялись в движении, и Мэно легко поражал их ледяными кулаками, отправлявшими противников на тот свет с одного удара. Еще я видел пару снежных комов, сметавших все на своем пути, но, скорее всего, это заклинание затрачивало много энергии, поэтому Мэно им не злоупотреблял.

После первых двух дюжин убитых монстров раздался хлопок, Мэно сильно увеличился в размерах, а его одежда, кожа и волосы стали пепельно-серыми. Я просил у Конане, что произошло с Мэно:

– Он сейчас вошел в состояние ярости. Оно наступает после двадцати подряд попаданий по противнику и добавляет сил твоим атакам, на какое-то количество времени. Неужто не объяснили тебе этого?

– Нет. Наверное, я должен был дойти до этого сам.

– Не до всего можно дойти самому. Как бы ты, например, узнал о том, что, чтобы войти в ярость, необходимо не получить ни одного удара. Да, да. А еще, если использовать одни и те же способности в определенной последовательности или парировать и блокировать много ударов подряд, то можно получить ускорение или, соответственно, неуязвимость. Только для этого тоже нужно не пропускать удары. Конане несколько секунд наблюдал за яростно сражающимся в отдалении кертом, и, словно опомнившись, сказал:

– Ладно, пойдем потихоньку, а то проторенная дорога может скоро затянуться новыми бесами.

– Пошли – громко произнес я, чтобы все услышали, и мы начали потихоньку следовать за кертом, магом, который продолжал расчищать путь.

Мы шли долго, минут сорок или около того. За это время я успел насчитать больше четырехсот трупов бесов, из которых только штук тридцать убил не Мэно, некоторые бесы все-таки добрались до группы, минуя мага холода. Плюс иногда из маленьких нор, которые были повсюду, вылезали новые бесы. Но это действительно было не страшно, все они умирали преимущественно с одного удара.

В следующей части зоны пламени понадобились все имеющиеся у нас силы. Мы столкнулись с адскими гончими-церберами. Первыми в битву бросились Рэйдэк, Креато и Конане. Они вообще во всех битвах любили врываться первыми, начиная атаку по одной и той же схеме. Райдэк складывал свои ладони, произносил волшебное слово и, провернув эти ладони по кругу, как если бы у него не было суставов, прыгал вперед рыбкой. Таким образом, он менял форму. Будучи призраком тени, он имел возможность превращать себя во что угодно и его любимой формой была огромная черная пантера. В этой форме он и сражался, используя либо лапы, либо заклинания теней. Креато нападал на противников, начиная с высокого прыжка и использовал, в основном, три способности. Позже он объяснил, что они называются мерцание, разлом и напалм. Первая способность позволяла ему атаковать противников, перескакивая между ними в пространстве, вторая, разлом – представляла собой удар меча по земле, в след за которым появлялась волна, раскидывающая противников. А напалмом он называл чары, заложенные в его мече, которые при взмахе разряжались огненной струей. Конане, казалось, был сдержаннее остальных, он либо устраивал вихрь мечей, либо атаковал монстров простыми ударами, ну а результат был все тот же: после пары-тройки дюжин атак церберы падали замертво.

За троицей в битву подключались все остальные: Шадраман колдовал зеленые шары, Бельтор с Дианой – красные, Мэно не прекращал поливать монстров градом сосулек, рейнджеры поддерживали огонь стрелами и шипами, целители и их элементали света фокусировали свои силы на восстановлении сил воинов ближнего боя, мы с Кунгеном тоже делали, что могли… Но вот то, чем помогал в бою Аресиас мне стало ясно не сразу. Чернокожий паладин, достав щит и меч, встал сбоку от целителей, очертил круг вокруг себя, и встав на одно колено, опустил голову. Круг зажегся оранжевым цветом, что, как позже выяснилось, обозначало активацию защитной ауры, которая снижала урон, наносимый союзником. Затем он встал на ноги и принялся накладывать на нашу группу оберегающие и обостряющие боевые чувства заклинания. Для этого он нараспев произносил магические слова и направлял свой меч по очереди на каждого союзника, после чего над нашими головами появлялись оранжевые руны. Усилив нашу команду, Аресиас волшебным словом зачаровал свое оружие, которое тут же покрылось оранжевой пленкой, подходившей по цвету к его оранжевым глазам, и словно сорвавшись с цепи, ринулся в ближний бой, где, в основном, использовал разные комбо. Круг, который он очертил, двигался вместе с ним и не угасал на протяжении всех битв, вплоть до прибытия в город Синерджи. А битвы длились несколько часов кряду с передышками на медитации, необходимые целителям для восстановления выносливости.

По пути нам встретились противники еще трех видов. Это были элементали огня, жар-птицы и под занавес мы сражались с саламандрами. Эти монстры, как и церберы, были гораздо больше бесов и вдвое выше людей, что давало возможность атаковать их издали без опасений задеть авангард. Но по-прежнему оставалась проблема в их количестве и их живучести, поэтому мы убивали их по двое или максимум по трое за раз.

С грехом пополам мы выбрались из пламенной земли и теперь между нами и пунктом назначения оставались только поле бакибол, да река из лавы.

Бакиболы представляли собой шарики, растущие на стеблях, торчащих из земли, покрытой красной травой. Они росли на определенном расстоянии друг от друга, строгими рядами и представляли собой опасность другого рода, нежели монстры. При приближении живого существа шар бакиболы начинает медленно увеличиваться в размерах, и если стоять возле нее слишком долго, то этот шар взорвется. Поэтому, чтобы предотвратить беду, и не полечь на поле всем скопом, прежде чем продолжить путь, мы выстроились в шеренгу. Оставалась только одна проблема – призрак огня, который разгуливал по полю и вселялся в бакиболы для того, чтобы ускорять процесс их детонации. В случае встречи с ним мы должны были броситься бежать со всех ног. Призрак достаточно медлителен, и убежать от него не должно было бы составить труда. Но на словах не всегда все происходит так же, как на деле.

Порядка двадцати минут мы шли спокойно и тихо, нежно приминая ногами красную траву, но оказавшись на середине поля, наша компания наткнулась на целую стаю призраков огня. Увидев вокруг нас стремительно надувающиеся шары бакибол, все бросились бежать по прямой, соблюдая дистанцию. И все бы хорошо, но призраки не стали дожидаться того, как бакиболы, в которые они вселились, взорвутся, и принялись сообща преследовать крайних членов нашей шеренги. В результате Лэйбла и Мэно откололись от остальных и свернули с прямой дороги. Я успел дать Мэно доспехи духов, и они в итоге спасли его. Только вот Лэйблу спасти не удалось. Лучник Дэвиан хотел было вернуться, увидев удалявшуюся Лэйблу, но Бельтор громко окликнул лучника, и тот, опомнившись, продолжил бежать прямо. Через какое-то время раздались пять громких взрывов и призраки бросились в погоню за остальными. Я уже видел, как они наступают мне на пятки, но тут появился Мэно, и они все переключились на него. Не имею представления, на какие хитрости пришлось пойти синеволосому керту, чтобы так долго отвлекать призраков, но в итоге выжили все, кроме, конечно, бедной блондинки Лэйблы, которую пришлось оставить позади. Что поделаешь, на эти призраки не действует ни оружие, ни магия, так что пришлось спасаться единственно возможных способом. Жаль, конечно, что пропала такая красивая пара глаз и жаль, что они так и не увидели прекрасный город Синерджи – город, который ждал нас на том берегу огненной реки.

Дэвиан стоял вместе с остальными на другом конце поля и с надеждой смотрел назад на ряды бакибол. Но вернулся только Мэно.

– Прости, парень – сказал Кунген, положив руку на высокое плечо юноши.

– А я уж было размечтался – сказал лучник, попытавшись сложить губы в улыбку.

Реку мы переплыли на плавающих островках, которые дрейфовали сами с собой от одного берега к другому. Из лавы торчали огненно-красные утесы и каменные арки, мимо которых медленно проплыла наша компания, разместившаяся на трех островках. Со мной на одной «палубе» оказался Конане. Он выразил свое удивление по поводу того, что призрак оказался не один, а после того, как мы причалили к другому берегу, нас ожидала еще одна неожиданность. Дорога с колоннами привела нас к огромным вратам.

– Странно, что огненные врата закрыты – сказал Бельтор – что будем делать, друзья-некроманты?

– Да, конечно, странно, но это не проблема, – ответил Кунген, – я знаю, как их открыть.

– Откуда? – удивилась Диана.

– Это все печать, которую оставила мне смерть. С ней я знаю о Сомне все. Вот что мы должны сделать.

Согласно задумке старого некроманта, пятеро человек должны были одновременно выстрелить зарядами разных стихий в замок здоровенных ворот с решетчатыми створками, полыхавшими буйным пламенем. Всего у нас в арсенале было как раз пять стихий магии: огонь, вода, земля, свет и смерть. Я хотел было заикнуться, что не хватает магии воздуха, но тут же вспомнил, что воздуха в Сомне нет. Зато еще в Сомне существовали мистики, и тут я не удержался, чтобы не поинтересоваться.

– А ментальная магия, ну или какой там пользуются мистики, вам не нужна?

– Нет, не нужна. Магию разума невозможно наложить не на один предмет или объект. Так что вряд ли эти ворота нуждаются в такого рода ключе. Если б магией разума можно было б зачаровывать предметы, то, я думаю, мы все бы ходили с гипнотическими жезлами, и необходимость в мистиках вообще отпала бы, – сказав так, Бельтор приготовил свои руки для заклинания.

– Да мы и без них неплохо обходимся – подметил Райдэк, и все переключили внимание на врата.

Из-за мешавших обозрению колонн, я не сразу заметил, что огненные врата не были обнесены стеной, так что обнаружив это, старание открыть их показалось мне абсурдом.

– А зачем вообще открывать их? Почему бы нам их просто не обойти? – спрашивал я.

– Если не открыть их, то попасть в Синерджи не получится. Врата – это своеобразный портал, и, хотя пройдя через них, нам откроется город, мы по-прежнему будем находится на этом острове в Сомне, – Бельтор перевалился с боку на бок, – Ну, что, готовы? Раз, два, три, пли!

По команде Бельтора пятеро вставших рядом заклинателей выстрелили разными магическими зарядами, произнеся для этого короткие заклинания. Все заряды попали в замочную скважину, представлявшую собой углубление в форме римской цифры пять, и врата резко потухли. Толстые железные прутья, из которых были сделаны створки, свернулись, словно змеи, таким образом, открыв проход и вид на то, что было по другую сторону врат.

Как и все, что мы видели в зоне пламени, здесь тоже преобладали красно-оранжевые тона. Мы шли по мощеным красным камнем улицам, а вдоль них росли красные деревья, по которым стекала оранжевая вода. Кирпичные дома, также проплывавшие мимо нас, похоже, пустовали, хотя я не был уверен, что они были «жилыми» в любом из возможных для Сомны смыслах этого слова. Полупостроенные или, может, полуразрушенные, они скорее были похожи на часть странной и в то же время подходящей для обстановки декорации.

Наша компания шагала молча по направлению к горе в форме конуса, но вскоре молчание нарушил Райдэк.

– Что-то я не припомню, чтобы здесь было так тихо.

– И безлюдно. – Добавил Дэвиан.

– Вы еще не поняли, что вам здесь не рады? – раздался красивый женский голос, и наша группа остановилась – мы вызвали духов и закрыли ворота, неужели вы настолько глупы, чтобы не понять это?

– Это флави – ответила Гвинокс на мой вопросительный взгляд – они скрыты невидимостью.

– Мы пришли с миром и привели избранного – ответил Кунген пустоте, и сделал шаг вперед.

– Стойте, где стоите. Мы знаем, кого вы привели, он не избранный, он – наша погибель, он – проклятие Сомны и всех живых существ.

– Мы лишь хотим свободы – продолжал Кунген, – не уж то свобода для вас- проклятие?

– Вы просто не представляете, что ждет таких, как мы в двадцать первом веке на земле. Мы не знаем, что произойдет с магией, мы не знаем, что произойдет с нашими телами и уж тем более непредсказуема реакция людей на наше появление – женский голос начал переходить на крик – мы не можем позволить вам забрать заклинание! Возвращайтесь в свои земли или умрите!

Пока Кунген думал, потупив свой взгляд, кто-то передал мне свои мысли:

– Продержитесь, как можно дольше. Подмога скоро прибудет, – голос в моей голове был глубоким и незнакомым, он явно принадлежал кому-то не из нашей команды. Через секунду я увидел кому. В паре сотен шагов из неоткуда появился здоровенный минотавр в своем классическом виде: голова быка, тело человека, густой волосяной покров коричневого цвета с рыжим оттенком и, соответственно, копыта. Минотавр произнес волшебное слово, вызвав таким способом барана, похожего на Американского горного, и для этого ему пришлось скинуть невидимость, обличить себя перед неприятелем.

– Здесь шпион! Схватить его! – крикнул другой невидимый минотавр, и вместе с ним себя проявили все присутствовавшие флави и миносы.

– Задержи их, Кунген! – приказал я старому некроманту, и тот, недолго думая, сотворил длинную костяную стену, перегородившую всю улицу и проход пятерым миносам, пустившимся в погоню за шпионом на своих питомцах.

– Убить их всех! – крикнула одна из флави, после чего миносы ринулись в бой. И было их втрое больше, чем нас. Как обычно, троица из Конане, Креато и Райдэка пошла вперед, чтобы принять на себя удар, а остальные приготовились им помогать, но бой закончился, даже не начавшись. Кунген выждал момент и резко, словно подбросив для подачи теннисный мяч, взмахнул правой рукой. Прямо перед бежавшими во весь опор миносами из земли выскочили черные штыки. Почти все минотавры неожиданно умерли, выронив свои мечи, и флави, оставшиеся в меньшинстве, я насчитал четырех красноволосых женщин, пали перед Кунгеном на колени, сложив над головами ладони. Два оставшихся в живых миноса и еще пятеро, прекративших погоню, встали на защиту своих хозяек, но одна из них сказала: