Легенды Эоса. Украденная душа

Не выдержав напора, чудовище завопило и скрылось в подземных глубинах.

Следом, призывая чары, победно завыл волк. Скалы дрогнули, повинуясь его воле, и завалили тоннель, ведущий в Эдду, навсегда.

Глава 17

Исцеляющее заклятье

Ладья Палланты поднялась над кронами деревьев, прогоняя сумерки. Сферы взмыли в прояснившееся небо, разливая в воздухе волшебный звон.

Волк обнюхал каменную груду, убедился в её надёжности и пошёл в сторону Олаи. Медовые глаза тоскливо глядели на чародейку.

Фраса заскулил, вжимаясь в сапог хозяйки. Лишённый пламени, он казался маленьким и беззащитным.

Взяв лисёнка на руки, Олаи отвлеклась на мгновенье, а когда вновь посмотрела на волка, на его месте уже стоял человек. Это был Тар, юный, высокий, статный – такой, каким она помнила его с детства.

– Тари, это правда ты? – утирая слёзы, спросила Олаи.

– Правда, – мысленно ответил дух. – Я же говорил, что всегда буду рядом. Хотя, если честно, исполнять клятву непросто, когда находишься в ином мире.

Губы Тара не шевелились, а сам он был блёклым и прозрачным, как будто сотканным из воздуха.

– Где ты пропадал столько лет? И почему ты так выглядишь? Это какое-то колдовство?

– Обещаю, что всё объясню, Оли, но позже. У нас мало времени. Связь скоро прервётся.

–Маади, они не дышат! – склонившись над юношами, закричала Айола. – У Гебба рана и кровь! Много крови! Маади, что нам делать?!

Дух подошёл ближе, и слова снова зашелестели в разуме чародейки:

– Мужчина, отброшенный демоном, мёртв. Я не чувствую в нём жизни. А те двое стремительно угасают, но одного ты сможешь спасти.

– Почему только одного? – спросила Олаи и поспешила к «ящеркам».

Сердце мучительно сжалось от осознания: Атсуш погиб, и этого не исправить… Её верный, отважный Атсуш… Теперь он в стране теней.

Тар последовал за сестрой и сказал:

– Ты и так использовала слишком много силы. Я могу дать ещё, но преступить черту не позволю. Оа щедро одаряет магов, но плата за её дары высока.

– Что же, значит, будет откат… – буркнула чародейка, догадавшись, о чём говорил Тар.

Добежав до друзей, она первым делом осмотрела Гебба: рана была страшная и глубокая. Снег под юношей напитался кровью.

Аристей лежал неподвижно. Глаза его были закрыты, а шея опухла и посинела от ссадин.

– Сделай что-нибудь,маади! – заливаясь слезами, кричала Айо. – Тебя ведь учили колдовству! И ты победила демона! Вылечи их, маади! Вылечи!

Беррэ, надавливая Геббу на бок, прижимала рану, но кровь всё равно утекала сквозь пальцы.

«Ящерки» не замечали Тара, хотя он стоял в шаге от волшебницы. «Наверное, даже к лучшему, что они его не видят», – подумала Олаи и так же, мысленно, обратилась к духу:

– Пора начинать! Говори, что мне делать, братец? Я готова.

– Сосредоточься на магии, которой я тебя наполню, а затем возложи руки на умирающего. Оа сама исцелит его. Оа мудрая. Но послушай, Оли… – Дух коснулся её плеча. – Выбери одного, иначе потеряешь обоих и сама погибнешь. Ты поняла меня?

Волшебница кивнула и усадила Фрасу на снег, чтобы не мешал творить заклинание.

Узы, связавшие её с братом, оборвались. Тар исчез, но Олаи сразу же ощутила прилив чародейского могущества. Она улыбнулась, взглянула на «ящерок» и сказала:

– Не бойтесь, я исцелю их, чего бы мне это ни стоило…

Сила обжигающей волной коснулась лица, прошла через горло к плечам и ладоням, а затем потянулась наружу. Олаи опустила руки на головы юношей, и золотой сияющий узор охватил их недвижные тела. Она жадно вбирала магию из источника, открытого Таром, направляя поток туда, где нити жизни истончились или же вовсе были разорваны.

Рана Гебба не затянулась и вполовину, когда Аристей очнулся, кашляя и извиваясь от боли. Он не дышал слишком долго, и теперь каждый вдох причинял ему страдания.

Когда сила начала покидать Олаи, она поняла, что не успеет спасти Гебба, если даст потоку угаснуть. Вспомнив всё, чему её научила Астара, волшебница укрепила заклятие и взяла из источника больше. Она черпала Оа до тех пор, пока чары не схлопнулись, ударив по ней с сокрущительной мощью.

Лишившись чувств, Олаи упала на снег, мокрый и алый от крови.

Из пучины беспамятства её вырвал чей-то плач, надрывный и безутешный. Волшебница медленно открыла глаза. Мир расплывался, кружился, слепил. Губы горели так, словно их поцеловало пламя. Олаи попыталась перевернуться на бок, но не смогла и этого. Тело не слушалось.

– Кто там так воет? – прохрипела волшебница и скривилась от жжения, пронзившего виски и руки.

– Тё… тётушка Исма, ы-ы-ы… Ты проснулась, ы-ы-ы…

Над Олаи нависла курчавая голова Вокка.

– Проснулась, – слабо повторила волшебница и подняла руку, чтобы утешить мальчика. Ладонь была обмотана тканью. Запахло рановязкой.

– Оли, ты пока шибко уж не разговаривай и не шевелись, – ласково произнёс лодочник. – Береги силы, яблонька моя, отдыхай. Я тут и никуда не денусь, ага-ага.

– Но дядюшка… Гебб, Аристей, что с ними?

– Живы, дорогая, живы.

Тьма навалилась на разум тяжёлой, непроглядной вуалью. Свет померк, а позднее зажёгся вновь, принося за собою холод, боль и треск костра.

Олаи почувствовала, что лежит на чём-то мягком и колючем одновременно. Докка по-прежнему сидел у её ног. Вокк и Фраса дремали, прижавшись к старику. На огне закипал небольшой котёл. Деревья, охваченные вечерним солнцем, тихо покачивали кронами.

– Пить, – прошептала волшебница. – Прошу… дайте воды.

– Вот,маади, – сказала Айола, поднося к её губам бурдюк. – Не бойся, мы ушли далеко от города. Обращённых здесь нет. Беррэ говорит, что мы у северной границы леса.

Сделав пару глотков, Олаи заглянула в усталые глаза «ящерки» и спросила:

– А где остальные? Где ребята? У меня получилось?..

– Не волнуйся,маади. Всё хорошо. Гебб спит. Я сделала ему подстилку из еловых ветвей и отдала свой плащ. Он пока не просыпался, хотя дышит глубоко и ровно. И рана у него заросла. – Айола заткнула пробкой бурдюк и привязала его к поясу. – А Беррэ с Арисом ушли собирать валежник. Скоро вернутся.

– Значит, только Атсуш…

Горло Олаи сдавил удушливый, горький ком. Она повернулась спиной к костру и плотнее закуталась в плащ.

Всю ночь её терзали кошмары. Олаи бредила, кричала и размахивала руками. Ей снилась разрушенная Эдда, усыпанная пеплом и телами погибших людей. Астара, осквернённая демоническими чарами. Эсса, Атсуш, Тар и Хибби, охваченная безумием. Видения перетекали друг в друга и тянулись – казалось, что им не будет конца.

Но наутро Олаи очнулась от жуткого, почти звериного, голода. Пустота, возникшая у волшебницы в желудке, заставила её сесть, хотя Олаи всё ещё была слишком слабой, чтобы подняться и достать из сумок еду. Шуметь и тревожить спящих ей тоже не хотелось.

Аристей вышел из леса с охапкой хвороста. Улыбнувшись Олаи, он прокрался к костру, подложил сухих веток в огонь и зачерпнул из котла корруковой похлёбки. Юноша обтёр снегом края дымящейся миски, отдал её волшебнице и сел рядом, на еловую подстилку. Олаи чувствовала его тепло, живое, приятное, успокаивающее. Аристей выжил и выглядел здоровым, пусть даже сердце его было таким же измученным и тревожным, как у неё самой.

Юноша молчал, пока Олаи ела, а когда она закончила, внимательно посмотрел на неё и сказал:

– Прости, что спрашиваю об этом, но мне важно знать: то, что с тобою стало – цена за наше спасение?

– Руки заживут… – Олаи аккуратно отставила миску. – Думаю, это поправимо. Сегодня они болят уже чуть меньше. Наверное, рановязка начала действовать.

– Но дело ведь не только в ожогах. – Юноша коснулся её щеки. – Твои глаза стали синими, точно лёд, а в волосах появились седые пряди. Ничего похожего я прежде не видел.

– Что, правда? Всё так ужасно? – обречённо спросила волшебница.

– Да нет… Пожалуй, даже красиво. Мне нравится, но нужно привыкнуть.

– Хорошо. – Олаи пожала плечами. – Тогда и мне переживать не стоит. Могло быть хуже, Аристей… Намного хуже.

В костре затрещали ветки, подул ветер, и пламя вспыхнуло, пуская сноп оранжевых искр. Фраса дёрнул хвостом, зевнул и спрятал нос под плащом у Вокка.

Аристей вопросительно взглянул сначала на костёр и лисёнка, а затем на Олаи.

– Пожалуйста, не смотри так, – сказала волшебница. – Я пустая… Во мне не осталось магии. Совсем. И я не знаю, вернётся ли она когда-нибудь.

– Обязательно вернётся! Ты же сильная и смелая, и лишь благодаря тебе мы до сих пор живы…

– Нет-нет-нет, – замотала головой Олаи, – ты не понимаешь. Это была не я. Это всё Тар. Это он прогнал демона и дал мне магию, чтобы исцелить вас с Геббом. Тар теперь дух и ходит по земле незримо для людей. Но я его сестра, и у меня есть дар, поэтому я увидела и услышала… – Олаи сжала кулон обожжённой рукой. – Я так долго искала Тара, так долго ждала нашей встречи! Но всё случилось слишком быстро. Связь оборвалась, и я боюсь… Боюсь снова потерять брата. Боюсь остаться одна. Что, если мы больше не увидимся с ним? Что, если…

– Ты никогда не будешь одна, – твёрдо сказал Аристей и приставил кулак к груди. – Я клянусь защищать тебя, куда бы ты ни отправилась. Клянусь быть мечом, разящим твоих врагов, и щитом, что укроет тебя от стрел. Свет Богини тому свидетель – покуда я жив, будет жить и моя клятва.

Слова юноши прозвучали столь истово и неожиданно, что Олаи растерялась, не сумев ничего ответить.

Аристей с нежностью посмотрел на спавших и добавил:

– А ещё у тебя есть Зеф и Вокк, Гебб, Айола, Беррэ и, конечно же, Фраса. Помни об этом. Мы все – твоя семья, а в семьях заведено делить тяготы поровну.

В груди у Олаи что-то разжалось и потеплело. Она вдруг ощутила, как тает, рассеивается страх и затихает боль, терзавшая её с того самого дня, когда Тар убежал из дома. Клятва Аристейя освободила Олаи и придала ей храбрости. Теперь будущее виделось ей не совсем безнадёжным. Быть может, они и вправду смогут добраться до обители и передать послание Астары архимагу?..

Какое-то время Арис и Олаи сидели в тишине, слушая огонь и ветер, и каждый думал о своём. Но вскоре проснулся Вокк и потребовал у них горячую лапшу на завтрак.

Аристей потрепал мальчика по голове и зачерпнул для него полную миску похлёбки. Сначала Вокк немного расстроился, ведь похлёбка – это не лапша, но потом ему дали кусок чесночной лепёшки, и всё наладилось.

– Лепёшка тоже вкусная, – заключил он, аппетитно причмокивая губами, – но лапшу я люблю больше.

Эпилог

Дорогой друг, переворачивая последнюю страницу, прошу, обернись назад и посмотри, какой огромный путь мы прошли рука об руку. Сколько пережили радостей, горестей и сколько раскрыли тайн!

Я верю, что судьба Эоса тебе не безразлична так же, как и мне, а значит, в следующий раз мы увидимся на дороге, ведущей к обители чародеев.

Благодарю тебя за улыбку и слёзы. За всё! Надеюсь, что расставание будет недолгим. На случай, если захочешь узнать больше о моём мире и скоротать разлуку, прочитай рассказы. Я вшила их в книгу специально для тебя. Они о разных героях, землях и эпохах, но хранят в себе детали, которым не нашлось места в основной истории.

Пусть пребудет с тобою Оа! И пусть она наполняет тебя силой даже в самые тёмные времена!

Рассказы

Волшебный амфориск

Саи верила в волшебство с малых лет и больше всего на свете хотела приручить светляка. «Что, разумеется, невозможно», – так говорили ей мать и отец, и братья, потому что считали магию вымыслом, сказкой, чепухой.

«Может, в чём-то они и правы», – подумала Саи и решила, что о чудесах лучше спрашивать того, кто в них разбирается. По воле судьбы или злого рока в деревню, где жила Саи, забрёл то ли бард, то ли жрец, то ли обычный странник.

Он поставил шатёр у самых окраин, назвался Хаккой и принялся торговать заморскими жемчугами, платьями и коврами. Саи тайком сбежала из дома, когда солнце зашло за холмы, и, конечно, направилась к шатру.

На небе постепенно зажигались звёзды, а в траве нараспев стрекотали сверчки; молодая ночь дышала прохладой. Хакка развёл костёр неподалёку от своего жилища, напоил лошадей и присел отдохнуть у огня.

Саи возникла из тьмы беззвучно, словно тень, но Хакка лишь невозмутимо кивнул в знак приветствия и спросил:

– Кто научил тебя, о юная госпожа, красться в ночи не хуже эттийской пумы?

– Никто, я сама, – ответила девочка. – А вы Хакка?

Мужчина поправил высокий тюрбан, прочистил горло и произнёс как-то слишком уж торжественно:

– О да, я Хакка – скиталец Кипящего Моря, провидец Хазгоша и знаток ильтрийских вин! Я вхож во дворы эттских царей, я друг хазибских вельмож и собиратель историй!

– Ого-о-о… – протянула Саи. – Как красиво и ничего не понятно! А что такое пра-а-ав… Про-о-о…

– Провидец? – Хакка погладил густую бороду и печально вздохнул. – Пожалуй, в моём случае это глупец, который вздумал говорить с ребёнком на языке взрослых. Зачем ты пришла, девочка?

Саи смущённо опустила глаза и ответила очень тихо, почти шёпотом:

– Я думала, вы расскажете про волшебство…

– Волшебство, – повторил Хакка. – И что же ты хочешь о нём узнать?

– Все говорят, что его не бывает. А бабушка Исса говорила, что оно есть. И что самые волшебные и добрые – это светляки. Я бы хотела себе такого друга!

– Так, значит, ты внучка Иссы? А ну, подойди, дай-ка я на тебя погляжу. – Хакка загадочно прищурился. – И правда: глазёнки жёлтые, как янтарь, а волосы рыжие…

На мгновение в воздухе повисла тишина, но тут же обрушилась под раскатистым смехом провидца:

– Захлопнись надо мной Пучина! Это ведь я ей про светляков и рассказал лет десять тому назад, когда впервые оказался в ваших краях. Бабушка твоя знахаркой была. Пришла в мой шатёр, а там я лежу полумёртвый, лихорадочный: сил подняться нет, позвать на помощь – тоже. Но Исса сразу всё поняла и давай поить меня какой-то жижей. За три дня выходила, представляешь? В благодарность, помнится, хотел подарить ей ожерелье с изумрудами, а она отказалась. Сказала: «К чему старухе камни? Ты расскажи лучше про мир». Пришлось рассказывать.

Саи засмеялась, подскочив от волнения, а потом спросила:

– Вы с бабушкой Иссой были друзьями, да?

– Знаешь, когда тебя кто-то спасает, ты становишься этому человеку не просто другом. – Хакка снова погладил бороду. – Жаль, что она сейчас не с нами. Но не печалься, дитя! Жди здесь, никуда не уходи.

Хакка поднялся и исчез в шатре. Послышались грохот и смешное бормотание. Что-то разбилось. Хакка тихо выругался, провозился ещё пару мгновений и наконец вернулся. В руках он держал амфориск, плотно закрытый пробкой.

– Вот, возьми это, внучка Иссы! Хорошо, что ты не сказала, как тебя зовут, а то волшебства бы не получилось. Здесь свет, ради которого ты пришла.

– Ух ты! Правда? Там настоящий светляк?! – Саи завизжала, задыхаясь от счастья.

– Ну тише-тише, да, настоящий. Я поймал его на Ильваре. – Хакка вручил девочке амфориск. – Ходят слухи, что приручить такого духа на самом деле несложно: нужно только назвать ему своё имя. Поняла?

– Да-да-да! Спасибо, Хакка! – прощебетала Саи.

– Хорошо. Теперь ступай домой и молчи, пока не откроешь сосуд. – Провидец бросил ветку в костёр и улыбнулся. – А я буду считать, что мой долг уплачен.

Саи обняла Хакку и побежала в сторону деревни, крепко прижимая к груди маленькую амфору. На полпути Саи поняла, что больше не в силах ждать, и остановилась. Прохладный ветерок вынырнул из травы и коснулся её лица; звёзды засияли чуть ярче.

Саи едва коснулась пробки, а та вдруг выскочила и глухо стукнулась о землю. Из амфориска медленно выплыл волшебный огонёк.

– Здравствуй, светляк, меня зовут Саи!

– Привет, Саи! Я Зазур.

Последнее заклятье

– Ну что, Зазур, вот и конец мне… – прохрипел старик, бросив печальный взгляд в холодный мрак подземелья.

Из пустоты возник волшебный огонёк. Покачиваясь в воздухе, он медленно подлетел к хозяину. Тьма недовольно зашевелилась.

– Конец, понимаешь? Магия оставила меня – из этого источника нельзя черпать вечно.

– Ещё как можно, Хобб! – весело прозвенел светляк. – Разве за время службы тебе я стал сиять хоть сколько-нибудь тусклее?

Старик глухо рассмеялся и протянул огоньку закованные в цепь морщинистые руки.

– Для тебя-то нет границ, а вот я из плоти и крови, да к тому же растратил чародейское могущество. Во мне не осталось даже былой ярости. Ох, всё-таки странно устроена жизнь, Зазур… – Хобб замолчал, стараясь унять дрожь в теле, а потом добавил: – Я вернулся к тому, с чего начал: снова босой, слабый и снова в цепях.

Светляк не ответил, а глаза старика заблестели от слёз. Он вспомнил себя бездомным мальчишкой, слонявшимся в порту Хазибы во времена войны с Восточной Иллирией.

Отец его погиб в морском бою у берегов Хазгоша, а мать умерла от голода, так что Хоббу пришлось воровать. И стоит признать, в этом ремесле он преуспел. Со временем Хобб возглавил шайку сироток, шнырявших по городу в поисках крова и снеди. Точнее, это они выбрали его и сделали своим вождём, а Хобб был не против: вождю ведь полагалась большая часть «улова».

Под его руководством юные разбойники устроили пару успешных налётов на амбар толстяка Захи и даже проникли в храм Алой Богини. Всё благодаря «трюкачествам», которые у Хобба получались как-то сами собой: то он взглядом вскроет замок, то стражников заговорит так, что те отворяют двери и притом улыбаются, как умалишённые. В общем, выживать Хобб умел и всё у него шло хорошо, если, конечно, такое можно сказать о ребёнке, чей мир в одночасье рухнул.

Когда ужасы войны утихли в душе мальчишки, на смену им пришёл гнев. Хобб злился. Постоянно. Он злился на отца и мать, на голод и на корабли, что навсегда уходили в кровавый закат, но самое главное – Хобб злился на себя. Он чувствовал, что в нём заключена огромная сила, но не умел ею пользоваться. «Трюкачества» были не в счёт. Впрочем, однажды они подсказали Хоббу дальнейший путь.

– Помню, как-то на рассвете, – откашлявшись, продолжил старик, – когда город ещё спал, я поднялся на холм, где стоял заброшенный маяк. Мне нравилось бродить в одиночестве по мокрой траве и смотреть на туманное море. Я говорил с ветром и представлял, что он может унести мои слова куда угодно: в края столь далёкие, что там точно нет войны и боли. Но сейчас о другом… – Хобб потёр саднившие запястья. – Тем утром я заметил, что в тумане бесшумно кралось нечто чёрное и зловещее. Поначалу мне показалось, что это плавники гигантских акул, но потом я понял, что это были паруса вражеских кораблей. Сердце моё вспыхнуло и…

– И ты сжёг их всех, призвав огненный вихрь?! – спросил светляк, торжествующе брызнув волшебными искрами.

Старик покачал головой:

– О нет, друг мой. На такое способны лишь редкие колдуны, а я никогда не входил в их число. Нет, я бросился вниз, к сторожевым башням, раздирая глотку криками: «Паруса! Чёрные паруса! Враги здесь!» Раздался звон колоколов. А дальше всё как в кошмарном сне: кровь, паника, скрежет металла, смерть. Иллирийское войско сломило силы ополчения. Стариков и мужчин вырезали, как скот, а детей и женщин связали и волоком утащили на корабли, чтобы затем продать рабовладельцам с островов Ильварского Щита. Меня тоже поймали, потому как я не сбежал, а остался в порту, чтобы сражаться вместе с хазибскими воинами. Укрыв себя завесой иллюзий, я насылал на врагов несуществующих ос, пауков и змей, но вскоре мои силы закончились, и, потеряв сознание, я рухнул на землю.

Последние слова Хобб произнёс совсем тихо. Светляк ответил не сразу:

– Храбрый поступок. Если бы мог, я бы сложил об этом героическую песнь или балладу, но в мире людей сейчас лишь тебе слышен мой голос. Так что ты уж не обижайся, мой господин!

Зазур многозначительно колыхнулся и замерцал, давая понять, что утруждать себя сочинительством не станет.

– Глупо. Это было очень глупо, Зазур. И никакой я тебе не господин отныне. Ты волен познать свободу или найти другого хозяина, но я рад, что ты сейчас со мной. Правда. Рад.

Старика душили слёзы. Хобб тяжело вздохнул и на время стих, продолжая вспоминать. Одни события он видел ярко, в деталях, а другие совсем размыто. Они ускользали, тонули, блекли и таяли, как миражи. Годы, проведённые в рабстве, Хоббу и вовсе вспоминать не хотелось, но вольная жизнь на Ильваре – другое дело.

Хобба привезли на остров Ильтра, что к северо-западу от самой Ильвары, и продали местному колдуну по имени Ивраха. Человеком он был довольно богатым и почитаемым среди своего народа. Маг почуял волшебную силу в мальчишке и тут же сковал его заклятьями крепче любых цепей, но допустил ошибку, посчитав Хобба бесталанным и слабым.

Ивраха наложил чары с привычной мощью, но весьма небрежно, так, будто прихлопнул муху. И когда Хобб подрос и окреп, парню хватило природного чутья, чтобы найти лазейку, беспечно оставленную Иврахой. Через неё-то Хобб и сбежал, на прощанье перерезав своему тюремщику глотку.

Подобрав нужную иллюзию, он стал неотличим от Иврахи. На первом же корабле Хобб покинул Ильтру и отправился на остров Во, а затем – уже в своём истинном обличии – попросился гребцом на судно до Ильвары. Там-то и началась его вольная жизнь. Оказавшись на свободе, Хобб ни в чём себе не отказывал.

– Знаешь, Зазур, – снова заговорил старик, – Ивраха был настоящим чудовищем. И то, что он делал со мной и с другими рабами… Не жалею, что прикончил этого ублюдка. Но всё же благодаря ему я взрастил немалую силу и выучил ильварский язык. В конечном счёте, думаю, он помог мне стать тем, кто я есть сейчас.

– А хочешь, я призову его тень из Подгорного Мира? Побеседуете, предадитесь воспоминаниям… – Зазур иронично зашелестел новой порцией искр.

– Чтоб тебя, треклятый! – завопил Хобб, дёрнув цепями. – Только попробуй! Я ведь найду способ утащить твою светлячью задницу за собой. Посмотрим, надолго ли хватит твоих искр в царстве кромешной тьмы.

Огонёк вплотную подлетел к лицу старика.

– Вот теперь узнаю Хобба, грозу Ильвары! А то совсем расклеился в своём подземелье. Ярости у него былой нет… Вон её сколько! Ну что, готов ещё к одному побегу? Я дам тебе магию, а там дело за малым: всего-то и нужно, что вырубить стражу и скрыться в толпе. Ну?!

Зазур вспыхнул синим пламенем.

– Нет, нельзя. – отрезал Хобб. – Если я сбегу, ильварские ищейки не успокоятся и однажды отправят на костёр всех, кто мне дорог. Ты пойми, Зазур, я не боюсь смерти. Что мне смерть, когда была такая жизнь на Ильваре! Здесь колдуны редкость. Мы ведь с тобой хорошо развернулись: золото, женщины, грабежи и пирушки.

Светляк радостно фыркнул огнём:

– Пожалуй, ты прав. Сначала, да, было весело, но потом всё испортила твоя жена.

– Миссея ничего не портила, – мягко возразил Хобб. – Она вернула меня к свету и показала, что колдовством можно не только дурачить богатых господ. Я наконец понял, для чего мне сила и как применять её во благо.

– Да уж, угораздило же полюбить жрицу Алой Богини.

Зазур снова засиял белым.

– Ха! А ведь, помнится, то была твоя идея – выкрасть Миссу из храма!

– Разумеется, моя. Я просто не мог терпеть твоё нытьё: Миссея то, Миссея сё… И вот помог, а ты что? Наслушался её сказок и давай таскать рабов с Ильтры на Ильвару; на том и погорел. Сдали свои же люди.

– Может, оно и так, но зато скольких мы с тобой успели спасти, Зазур…

У входа в темницу послышались голоса и шаги. На стены пролился пока ещё слабый свет факелов.

– Вот и стражники. Стало быть, рассвело, а костёр давно сложен. Прощай, мой друг, и будь свободен.

Хобб раскрыл ладони, прошептав последнее заклятье, и пламя Зазура погасло.

Алая Заря

Солнце едва взошло над заливом, когда Эл, лохматый и заспанный, поднялся с кровати и поспешил на склад за морской солью. В руках он держал пустой глиняный кувшин.

Соль, разумеется, требовалась для господских купален. Сегодня был важный день и людям подобало быть чистыми. Так что Эл намеревался сделать всё правильно, хотя бы в этот раз.