Легенды Эоса. Украденная душа

– Знаешь, хорошо, что вы ушли. Любовь Богини милосерднее предрассудков и всяких там обычаев. Прости, но я даже рада, что вас изгнали. – Исма погладила спящего Фрасу. – В прошлом, не считая Зефа и Хакки, настоящих друзей у меня не было, а теперь есть. И это большое счастье. Вы поступили правильно, поддержали друг друга и остались верны своим душам. По-моему, нечего тут стыдиться.

– Спасибо тебе, Ис! Я тоже благодарна судьбе за то, что она свела нас на Тропах Света. – Беррэ вспомнила что-то, опустила взгляд и нахмурилась. – Надо было сразу поговорить с ней обо всём вот так, начистоту, но я побоялась, что сделаю хуже.

– Кстати, об этом… Если вы поссорились не из-за случая на тренировке, то из-за чего тогда?

Беррэ посмотрела на Исму тёмно-синими, словно море в шторм, глазами и ответила:

– Из-за тебя.

– Что-о-о? Но как вообще… Почему?!

– Потому что Айола очень ревнивая. Она боится меня потерять, считает, что с тобой мы стали намного дружнее. Помнишь? Я танцевала с тобой гальярду тогда, в Седьмом Углу, а ей отказала. И побежала спасать тебя от жуткого монстра, бросив её в таверне.

– Вот как! Ну это ведь пустяки, я и не думала вставать между вами.

– Знаю, Ис, но такая уж наша Айола. – Беррэ понурила плечи. – Я долго сомневалась, но в итоге не отважилась выяснить наверняка, а сегодня в пылу эмоций она упомянула о тебе, и всё сразу встало на свои места.

Лисёнок зарычал во сне, дёрнув задними лапами, и перевернулся на спину. В камине затрещали искры.

– Ты поговори с ней, пожалуйста, и скажи, что я люблю вас обеих, как сестёр, и хочу, чтобы дальше так оно и было. – Исма вдруг покраснела. – Ох, надеюсь, Айола не ревнует меня к ребятам, особенно к Ари… Аристейю?

– Поговорю. – Беррэ потёрла ухо и улыбнулась. – Аристей всё-таки? Я вот почему-то знала, что он, хотя поначалу считала, что с Геббом вы ближе. Он и на танец тебя пригласил первым.

– Это было приятно, – согласилась Исма. – Если бы не он, я бы разволновалась и забыла всё, чему ты меня научила. С Геббом танцевать было легко и весело, но когда мы встали в пару с Арисом, во мне проснулись другие чувства. И потом, я же не хочу, чтобы было как во всяких там глупых историях…

– Каких таких историях?

– Ну, знаешь, когда она питает чувства сразу к двум, а эти двое влюблены в неё. И вот она всё мучается, мучается, а потом хоп… Буран, холодно. Они высоко в горах, в шалаше. И первый лезет к ней под одеяло, чтоб согреть, а второй глядит печально, как будто жаждой измучен. И ничего-то в их отношениях непонятно. Никому. Хоть плачь, хоть смейся.

– Ого, вот это страсти! Ты где такого набралась?

– Да неважно, – отмахнулась Ис. – Ты лучше скажи мне, как у ребят дела? Давно же я их не видела.

– Ребята… Точно… Они передают тебе благодарность за гальярду. Оба. Прямо как в глупых историях. Говорят, что будут ждать новой возможности, чтобы с тобой cтанцевать. А ещё они с Геббом вступили в дозор.

– В тот, которым управляет Дугра, что ли?

– Ага, и поначалу ребятам пришлось несладко: подрались с охраной магистра, и он бросил их в темницу. Благо хоть ненадолго, а дальше началась служба. Теперь тренируются трижды в день и по ночам обходят город. Не представляю, откуда у них силы берутся. Настоящие воины!

– Молодцы. От мысли, что они в дозоре, даже спокойнее стало. Наши ребята храбрые и всегда начеку. Эдда в хороших руках.

– Что правда, то правда. А ты, Ис? Где пропадаешь? Почему на молитвы не ходишь? Сидишь в своей келье как затворница. Про тебя уже старшие спрашивают. Подозревают в чём-то, мол, стала ты больно скрытная.

– Да ничего такого! – запротестовала Исма, краснея оттого, что пришлось солгать. – Мне просто дурно иногда бывает, вот и пропускаю намасат.

– Ну ладно, не хочешь, не рассказывай, но что-то здесь нечисто. – Беррэ отставила кружку, прошла к двери и обернулась у порога. – Я доверила тебе наш с Айо самый большой секрет, потому что считаю Олаи из Валь’Стэ честным человеком, которому можно доверять. Но сейчас я слышу, что ты обманываешь, хотя предпочла бы поступить иначе.

– Беррэ, я не…

– Это твой выбор, Ис. И я его уважаю. Но если однажды ты передумаешь и захочешь поговорить открыто, я буду готова.

«Ящерка» вышла, затворив за собой дверь.

– Олаи из Валь’Стэ честная, – прошептала юная чародейка и коснулась рукой медальона, – а вот Исма из Эдды нет.

Фраса чихнул, не просыпаясь, и свернулся в пушистый клубок. В камине снова затрещали искры.

Глава 11

Зелье

День был морозный и ясный. Солнце почти не грело. Птицы, нахохлившись, сидели на крышах и равнодушно глядели вниз, на людей, что спешили на площадь. Астара закуталась в тёплые одежды, навсегда позабыв о привычке разгуливать по городу полураздетой. Всё-таки от тонкого пеплоса зимой проку нет, а магия рано или поздно истощает даже искуснейших чародеев. И хотя «Жрица Востока» была крайне искусной, она посчитала глупостью тратить силы на заклятье, согревающее воздух. Фокус, в общем-то, нехитрый: берёшь печать Пранис и заполняешь узорами Ару; призванное колдовство равномерно распределяешь по телу, и всё – невидимый щит от любой непогоды готов. Единственный недостаток заклятья в том, что на его поддержание требуется немалая доля концентрации.

– Излишняя божественность утомляет, – сказала себе Астара и отправилась на Солнечную Площадь.

Прихожане молились и ждали пророчицу, а потому, заметив рыжеволосую женщину, возликовали. Они тянули к ней руки, но не могли дотронуться. Воины Дугры обступали «Дочь Палланты» со всех сторон, не позволяя эддийцам прикасаться к ней, пока она сама того не захочет.

Астара привычно взошла на ступени храма, окинула взглядом толпу и начала проповедь:

– Братья и сёстры, взываю к вам! Я знаю, что вы охвачены страхом и сомнениями. Но поверьте, не стоит робеть перед тьмой. Возможно, чудовище было единственным, и я сразила его, воззвав к Той, что прекрасна, словно заря, и милосердна, как мать. К тому же с нами духовная сила жриц и мечи военного магистра!

– Но что, если монстр вернётся? – загудели людские голоса.

– Тогда я снова одолею его! – ответила Астара.

– А если он кого-нибудь изувечит?

– Тогда я исцелю раненых, как исцеляю ваши болезни, – сказала «пророчица», спустилась к основанию ступеней и подозвала одного из страждущих.

Мужчина подвёл к Астаре худого мальчика. Зрачки его были белыми, как две луны. Мужчина пояснил, что от рождения сын его был зрячим, но на девятый год жизни ослеп. Они с женой всё перепробовали: обращались к лекарям и знахарям, а однажды купили зелье у странствующего торговца, но стало только хуже.

Астара попросила мальчика закрыть глаза и подумать о чём-нибудь приятном. Он вспомнил, как летом мама принесла домой корзину с ягодами и как они их потом ели все вместе. Мальчик улыбнулся. На бледном лице зажёгся неяркий румянец. Астара мысленно призвала составную печать Аруда и влила туда силу. Она встала на колени, поцеловала мальчика в глаза, и те вновь обрели способность видеть.

Толпа взорвалась восторженными криками, но волшебница не слушала людей. Разум её заволокло тьмой. И пусть контроль вернулся мгновенно, Астаре хватило опыта понять, что это был откат. Крохотный, едва уловимый, но всё же. При её-то силе и навыках… Волшебница насторожилась. Она ушла в мысли так глубоко, что не заметила очередного просящего.

В полдень Астара окончательно вымоталась и сказала людям, что должна навестить верховную и помолиться с ней за души верующих, но на самом деле она оставила толпу и спряталась в храме, чтобы как следует отдохнуть.

Набравшись сил, волшебница отправила Исме вестника и на этот раз получила отклик – лёгкое покалывание в висках. Убедившись, что связь налажена, Астара наконец спросила:

– Олаи, я тебя не отвлекаю? Говорить можешь?

– Могу, госпожа, мы с Фрасой гуляем по Улице Мастеров. Тут, похоже, ярмарка намечается. Так всё украсили здорово, прямо не налюбуешься!

– Великолепно! Раз уж ты прохлаждаешься, вот тебе задание: надо сходить в Прудовую Рощу, точнее – в её северную часть.

– Ох, но почему именно я? До рощи далеко… Может, слуги магистра сходят? Они же вам подчиняются, как самому Дугре.

– Нет, дорогая, тут нужна травница. Из всех, кого я знаю в Эдде, ты лучшая, и ещё ты моя ученица, а за обучение положено платить. Так что, будь добра, выполни порученное задание и поскорее. Откажешься, заколдую.

Исма знала, что угроза наставницы была шуткой, но отчего-то по спине всё равно пробежали мурашки.

– Хорошо, я схожу, – отозвалась Ис. – В лесу я заметила много целебных растений. Подозреваю, что придётся собрать ингредиенты для какого-нибудь отвара, да?

– Умница, соображаешь! Мне сегодня нездоровится, а отвар из ягод хэнно поможет прогнать хворь.

– Но, госпожа… это нездешние ягоды. Им у нас холодно.

– Хэнно родом из Хазибы, это ты верно подметила, однако сто лет назад предшественница Оззо привезла саженцы, и те прижились. – Голос задребезжал, рассыпался и зазвучал вновь: – Собирают ягоды осенью, пока они полны соков. Обычно из них делают золотые чернила. Мне же хватит и горсти сухих, замороженных хэнно, истинная польза которых вовсе не в красящем веществе.

– Эти ягоды редко попадали в Валь’Стэ. В основном их привозил мой дедуш… Ой, то есть друг деревни. Поэтому я знаю только, что хэнно дают тем, кто недавно болел.

– А как выглядят они, знаешь?

– Да, ярко-жёлтые и, если не ошибаюсь, продолговатые, как жимолость.

– Превосходно! А теперь бегом в рощу. Что найдёшь, передай Атсушу. Я заберу после вечерней проповеди.

Связь неожиданно оборвалась. Астара могла бы сослаться на неопытность ученицы, но Исма усвоила узор ментальной речи с необычайной точностью. Контакт она тоже поддерживала неплохо.

– Значит, ошиблась не Ис, – прошептала колдунья, разминая ноющие виски.

Фраса бежал по вытоптанной в снегу тропе, а следом за ним неспешно плелась Исма. Ильварский плащик, подаренный Аристейем, согревал и защищал от ветра. Исма любовалась атласной чистотой небес и размышляла о том, как давно они с Зефом покинули Белый Камень:

– Ушли мы примерно в конце Вересня, хотя, может, то был Листопад. – Ис остановилась, перебирая вслух древние названия месяцев. – А если так, тогда уже середина Студня. Ох, как же быстро летит время! Скоро зимний солнцеворот.

Исма продолжила путь, вспоминая, что Тар и Вэлло лепили к празднику глиняные фигурки в форме звёзд с дырками посередине, а Таллила плела из соломы тонкие верёвочки, которые продевались в эти дырки. Омма говорила, что так делали прадеды и предки, жившие до них. На канун солнцеворота вальстийцы развешивали звёзды в домах и ждали, когда те начнут падать. Солома едва выдерживала вес глиняных фигурок, и, согласно обычаю, чем больше звёзд разбивалось, тем скорее проходили долгие ночи и наступала весна.

В деревьях запела зимушка, прерывисто, но довольно звонко: прощебетала коротко, свистнула и замолчала, как будто выжидая. Прыгнула с ветки на ветку, осмотрелась и снова давай свистеть.

Фраса семенил длинными лапами, принюхивался и часто сходил с тропы. В отличие от хозяйки, он почти не проваливался в снег, знал, где наст плотнее, а где тоньше, и вообще чувствовал себя в своей стихии. Фрасе было ещё далеко до взрослого лиса, однако он заметно вытянулся, набрал в весе и оброс густой огненно-рыжей шерстью.

Ис глядела по сторонам, высматривая хэнно, но у схваченных льдом озёр находила только бруснику, сморщенную и покрытую изморозью. Повернув севернее, они с Фрасой зашли в ту часть рощи, куда люди обычно не ходят. Низкое деревце с лиловыми ветвями стояло на светлой опушке, сверкая золотыми ягодами. Птицы так его обклевали, что Исме с трудом удалось собрать небольшую горсть. Она завернула хэнно в тряпицу, положила в карман и аккуратно зашагала по своим же следам обратно.

Ветер подул сильнее, закручивая снежные вихри. Ис захотелось понаблюдать за тем, как они кружатся и летят над застывшими волнами наста. Дыхание её стало глубоким и ровным. Мысли исчезли, а голова полегчала. Исма поймала взглядом один из вихрей, и тот вдруг громко зашелестел, набирая силу.

В янтарных глазах Фрасы скользнула тревога, но потом он всмотрелся в лицо хозяйки и успокоился: оно было умиротворённым, как у человека, который спит и видит хороший сон. Но Ис, конечно же, не спала – она заворожённо смотрела на душу вихря, читала его узор. Осознанно, как учила наставница.

– Так, значит, вот о чём говорила госпожа… – прошептала Исма, доставая из сумки свиток с угольным стержнем. – Покружись-ка ещё немного, прошу, я должна зарисовать твою суть. Завиток, кривая, увести вправо, в спираль, ещё завиток и замкнуть.

Деревья грозно заскрежетали. Вихрь поднялся к небу и резко ухнул вниз. Стало тихо. Так тихо, что у Ис зазвенело в ушах. Ветер улёгся. Птицы больше не пели. Краем глаза юная чародейка заметила движение в тени деревьев. Фраса ощерился и зарычал.

– Ты чего, дружочек? – испуганно спросила Исма и заглянула в тень.

Из-под еловых ветвей медленно выползло нечто ростом с ребёнка. Существо было уродливым, как монстр, в которого превратился фонарщик. Перекошенная грудь тяжело вздымалась, как будто оно мучилось от боли. Беззубая пасть, наподобие змеиной, раскрылась, издав мерзкий хрипящий визг, и чудище встало на задние лапы.

От страха Ис выронила свиток. Слова застряли в глотке. Она не могла ни пошевелиться, ни позвать на помощь.

Фраса в один прыжок оказался между монстром и хозяйкой. Вильнув хвостом, лисёнок засиял, объятый волшебным пламенем.

Существо зашипело и попятилось.

Фраса шагнул вперёд, готовясь к атаке. Он скалился и рычал так грозно, что монстр решил не вступать в бой. Вместо этого он вскарабкался на ель. Быстро и ловко, словно лесной кот. Перескочил на соседнее дерево, ещё на одно, а затем скрылся в чаще.

– Олаи, ответь! Олаи, что с тобой?! – Астара ворвалась в мысли ученицы. – Я ощутила твой страх и присутствие чего-то злого.

– Это м-монстр, госпожа… – не сразу ответила Ис. – Он хотел на меня напасть.

– Шаидово пекло! Так, но сейчас его рядом нет. Это я чувствую. Неужели отбилась в одиночку?

– Нет, то есть не я – Фраса. Он призвал магию и спугнул чудище. Оно сбежало на север.

– Понятно. Скажи, Олаи, ты собрала хэнно?

– Да, но совсем мало.

– Ничего, мне хватит, чтобы оправиться от сражения. Сейчас же ступай к Атсушу, отдай ему ягоды. Он знает, что делать. А мы с Дугрой выследим бестию.

– Госпожа?

– Да?

– Этот монстр отличается от предыдущего. Он мельче и ловчее, умеет прыгать по деревьям, так что не забывайте смотреть наверх.

– Спасибо, в бою пригодится. Жди меня в Седьмом Углу. Я окружила таверну защитными печатями. Там оно тебя не достанет.

Исма пообещала Астаре, что поможет содержателю с хэнно, и, развеяв чары ментальной речи, побежала в таверну.

Звонари забили в колокола, оповещая эддийцев о том, что враг в городе. Улицы вмиг опустели. Люди спрятались в домах, наглухо затворив двери и ставни. Дозорные магистра прочёсывали каждый закуток Эдды в поисках чудища.

Ветер усилился, а небо затянули облака. Потемнело так, словно ещё немного, и настанет ночь. Холодный воздух обжигал лёгкие, но Ис продолжала бежать. На Рыночной Площади она остановилась на минуту. Внимание юной чародейки привлёк обелиск, возвышавшийся в центре. Шпиль монумента бледно светился, а нижняя часть его была усеяна следами от когтей обращённого фонарщика. Фраса уставился на свечение и тихо зарычал, прижимая уши.

– Тоже чувствуешь это? – спросила лисёнка Ис. – Отчего-то смотреть больно и внутри становится дурно. Пойдём, Искорка. Не стоит нам здесь задерживаться.

Они свернули на знакомую дорожку, занесённую снегом, и впереди показалась таверна. Свет горел лишь на первом этаже. Не слышалось ни музыки, ни голосов, ни смеха, но меж окон слабо мерцали паутинки волшебных печатей.

– А госпожа и вправду позаботилась о защите, – сказала Исма то ли Фрасе, то ли самой себе. – Основа чар мне ещё хоть как-то понятна, но вот узоры… До чего сложные! Не представляю, что будет, если монстр рискнёт пролезть.

У дверей Исму встретил Арис. Облачённый в плащ и в кожаный доспех дозора, он сжимал копьё правой рукой, а левую держал на поясе, рядом с клинком, который ему подарил Хакка. Иллионский принц напряжённо всматривался в густевшие сумерки. Заметив Ис, он невольно улыбнулся, но остался собранным.

– Аристей, ты? – спросила Исма, сбивая налипший на сапоги снег.

Виляя хвостом, Искорка обнюхал принца и прижался к его ноге.

Арис наклонился, потрепал лисёнка за ухом и ответил:

– Не думал, что увижу вас с Фрасой в такой вечер. Ты же слышала колокола, Ис? На улицах небезопасно. Говорят, что снова объявился монстр. Пророчица и магистр взяли элитный отряд гарнизона и отправились за ним в погоню.

– Знаю, я же сама… кхм… – Она запнулась, вспомнив, что Аристей понятия не имеет о том, кто рассказал Астаре про чудовище. – Я гуляла по ярмарке, когда раздался сигнальный звон. До Женского Дома было далеко, вот и побежала в таверну.

– Ясно. Идите уже, грейтесь. Повезло вам с Искоркой, что Атсуш не закрыл Седьмой Угол. Сегодня у него безлюдно.

– Повезло, – согласилась Исма, – а ты сам-то чего не с дозорными?

– Если вкратце, я задолжал содержателю за аренду склада, а платить приходится тем, что стерегу заведение. В общем-то, услуга за услугу. Всё честно. Мы с Айолой и Беррэ тренируемся там, когда время есть. Они тебе, наверное, говорили.

– Говорили, – Ис подмигнула принцу, – что ты суровый учитель. Гоняешь девчонок до седьмого пота, как настоящих воительниц. Они стали крепче и серьёзнее. Держатся теперь совсем иначе. Даже Эсса лишний раз к ним с поручениями не лезет.

– Хм, вот видишь, значит, стоило быть суровым! В реальном сражении сила станет для них щитом.

Исма приоткрыла дверь, впуская Фрасу вперёд, и подумала, что ей тоже не помешало бы обрести силу, чтобы сражаться с нечистью, наводнившей Эдду. Перед глазами всплыл образ беззубого монстра. Ис передёрнуло от страха и отвращения.

– Если замёрзнешь, заходи к нам. Стеречь таверну можно и внутри, – сказала она.

Аристей кивнул и снова вцепился глазами в сумрак.

В главной зале царил покой. Грог по привычке сидел у камина. Покачиваясь и смотря на огонь, вышибала хлебал что-то ароматное из глубокой чашки. Свечи в канделябрах были погашены. Под столами валялись хлебные крошки, но пузатый Атсуш старательно выметал их метлой, бурча под нос невнятные ругательства. Ни бардов, ни постояльцев, ни даже прислужниц с кухарями в таверне не было.

– Ух ты ж, фурия! – воскликнул содержатель, когда Фраса вцепился в метлу зубами. – А ну отдай, безобразник! И не рычи мне тут, морда рыжая! Победа будет за мной!

Атсуш ворчал только приличия ради, но выглядело это так, словно они с лисёнком сцепились в смертельной схватке. Даже Грог отвлёкся от трапезы и опасливо заглянул под стол.

– Искорка, брось! Брось, кому говорю! – закричала Исма, поражаясь громкости собственного голоса. Фраса замер, виновато посмотрел на хозяйку и отпустил метлу. – Умоляю, простите его, Атсуш! Не знаю, что на Фрасу нашло. Он обычно послушный и не проказничает…

– Что вы, что вы, госпожа?! Это ж мы с ним так играемся.

– Играетесь?

– Ну да, – резво ответил содержатель. – Мы ведь с вашим Фрасой друзья. Нас познакомил Аристей. Когда он устраивал сражения в сарае, мы с лисёнком выходили во двор, чтобы никому не мешать, и сражались по-своему: кто метлой, а кто зубами! Так что, госпожа, вы уж шибко на него не ругайтесь.

– Так и быть, убедили. Не буду ругаться. – Ис достала свёрток с хэнно и протянула содержателю. – Я пришла к вам с просьбой от пророчицы Астары.

– Ого, золотые ягоды! Недурственно, госпожа! Совсем недурственно… Хватит на целый бутыль! Пройдёмте-ка со мной.

Атсуш убрал метлу за прилавок, подтянул штаны и провёл гостью в святая святых Седьмого Угла – на кухню. За двустворчатой дверью было так же спокойно, как в главной зале. Вдоль стен стояли бочки, горшки и корзины, в печах догорало пламя, а под потолком, на туго натянутых верёвках, висели пучки засушенных трав и сетки, заполненные чесноком.

– Так-так-так, где-то у меня был огненный корень. – Содержатель залез в обшарпанный комод. – Ага, вот же он, безобразник! Пам-пам-пам, ещё нужны лепестки киаммы, гвоздика, немного змеиной соли, стебельки свежанки и, собственно, собранная вами хэнно…

– Атсуш, вы уверены?! Некоторые из этих ингредиентов несовместимы.

– Да? Это какие, например?

– Ну, скажем, если бросить в кипящую воду огненный корень с гвоздикой, получится крайне жгучее вещество, от одной капли которого краснеет и зудит кожа. А если человек рискнёт такую мешанину выпить, его сразу вывернет наизнанку. Он потом неделю не сможет ни есть, ни чувствовать запахи, ни уж тем более вкусы.

– Ух ты! А ведь полезная штука… Ещё что-нибудь?

– Да, киамма со змеиной солью. Если залить их кипятком и подождать с час-другой, киамма даст сок. Вода станет розовой или фиолетовой. – Ис помолчала, вспоминая уроки бабушки Оммы. – Вроде бы охлаждённой жидкостью смачивают марли и кладут их на раны. Получается компресс, вытягивающий всё лишнее.

– Хм, не так интересно, но тоже сойдёт, – задумчиво пробубнил содержатель. – И чего ж тут опасного?

– Да всё то же – выпьешь, и вывернет наизнанку, только сначала проваляешься в кровати, мучаясь от брюшных колик.

– О-о-о, беру свои слова назад! Отличная находка! Не знал, госпожа моя, что вы настолько сведущи в алхимии…

– Никакая это не алхимия! – возразила Исма. – На родине меня обучали знахарскому делу и травничеству, но не более. Однако и этого достаточно, чтобы предсказать эффект снадобья, которое вы собираетесь сварить для Астары.

– И-и-и? Как думаете, что выйдет?

– Если честно, очень похоже, что яд… – Ис одарила Атсуша испытующим взглядом. – Вы точно не задумали отравить пророчицу?

Живот содержателя заколыхался от смеха. Атсуш достал из кармана крохотный свиток и протянул его Исме. На пожелтевшем пергаменте были аккуратно выведены слова Древнего Наречия, а под ними – рецепт зелья, но уже на языке Континента.

Почерк Астары Исма узнала сразу: изящные стремительные линии перетекали друг в друга, складываясь в предложения, и уверенно ступали по незримой прямой. А ещё в левом нижнем углу была нарисована печать водного элемента Амбу.

– Думаю, всё дело в щепотке магии, – откашлявшись, произнёс содержатель.

– Магии? – переспросила Ис, с трудом скрывая волнение. – Нет-нет, пророчица Палланты…

– В праве хранить свои секреты, – перебил её Атсуш и лукаво прищурился, – равно как и мы с вами в праве хранить наши собственные. Не смущайтесь, госпожа, что было в Седьмом Углу, остаётся в Седьмом Углу. Кстати, вы когда-нибудь задумывались, почему я так назвал таверну?

Толстяк подкинул дров в одну из печей, налил воды в котёл и подвесил его над огнём. Фраса уселся неподалёку, с любопытством наблюдая за движениями содержателя.

– Кажется, послушницы говорили, что в названии сокрыт запретный смысл, порочащий церковь, веру и жречество, но откуда им знать?! Их же редко выпускают в город, а в таверны они не ходят. Только и могут, что языками трепать.

Атсуш бросил в воду четыре щепотки змеиной соли, размешал их деревянной ложкой и по очереди опустил оставшиеся ингредиенты.

– Так что для меня название вашего заведения – такая же загадка, как для послушниц храма.

– Уже недурственно, госпожа! Недурственно… В чём-то, пожалуй, они и правы… Седьмой Угол – таверна непростая, но название – это лишь название. Всё дело в том, как его истолкуют люди, и коль уж мы затеяли сей разговор, истину я вам открою. А пока поднесите, пожалуйста, свиток поближе к пламени, чтобы я разобрал письмена.

Затаив дыхание Исма сделала, как просил содержатель. Вода наконец закипела. Атсуш набрал в грудь побольше воздуха и звучно, словно чародей, читающий заклятье, произнёс на выдохе:

–Улимарис амбу хэннорис Астара вукрис!

В котле зашевелилась магия, но содержатель этого не видел. Он продолжал помешивать бурлящее варево, повторяя загадочную фразу. Лисёнок заурчал, подошёл к хозяйке и принялся беспокойно скоблить когтями пол. Ис неотрывно глядела в котёл, наблюдая за тем, как вспыхивали волшебные узоры: они разрывались, гнулись, сплетались заново и складывались в немыслимый орнамент.

Когда Атсуш закончил, по комнате разлился кисловатый запах зелья.

– Ага-с, теперь, как написано в свитке, надо бы снять с огня и позволить снадобью остыть.

– Атсуш, вы что, колдун или… алхимик?!

– О-о-о, нет-нет, такое не по мою душу. – Содержатель вздохнул с досадой и пригладил усы. – Но госпожа Астара многое поведала мне об этих искусствах. К примеру, что верно подобранные слова на верном языке уже сами по себе волшебны… А впрочем, вам-то куда виднее. В детали я не вдавался.