Космический учитель

– Какая неудача! – всплеснул руками Николай, который даже не сдвинулся с места. – Да, пылеглот по зубам не каждому. А у нас с вами впереди розыгрыш последнего приза – абсолютно новых, модных звездных очков! У кого такие есть? Вижу – ни у кого! И это не случайность!

– Конечно, не случайность, – буркнул Фукс. – На кой черт они нам сдались?

– Итак, Мелани, попрошу тебя временно перестать оплакивать собственные неудачи и вернуться к барабану. Тебе предстоит выбрать последнего счастливчика, жизнь которого изменится навсегда. Надеюсь, это буду я!

И Николай кокетливо помахал собственным билетом. Мелани вытерла слезы и равнодушно схватила первую попавшуюся голограмму. Она выпала из ее руки и зависла в воздухе, постепенно раскрываясь.

– Номер пятнадцать! – взорвался криком Николай. – Ах, какое совпадение! Номера идут по порядку. Что бы сказал об этом автор теории вероятности, господин Менделеев?!

– Подавился бы яблоком, которое упало ему на голову, – предположил Леклер.

– Номер пятнадцать, отзовись! Приз – великолепные, люксовые очки – твой! Выходи же, не стоит бояться быть удачливее других!

Я нехотя шагнул вперед и протянул Николаю скомканный билет.

– Ты? – удивился Николай. – Ну, ладно. Держи.

И он сунул мне в руки прозрачный пакетик, в котором перекатывалась розовая жидкость.

– Себе оставь, – сказал я. – А мне давай очки.

– Это и есть очки, дебил! – прошипел мне на ухо Николай, не переставая улыбаться в сторону учителей. – Бери и проваливай.

Я пожал ему руку так, что у него хрустнули кости (надеюсь, хотя бы парочка сломалась), и вернулся в толпу. Разочарованные учителя не спешили расходиться.

– Призов больше не будет, – сказал Леклер, дезактивируя бочонок. – А в столовой вовсю обед.

Джон с досады плюнул, выбросил свой билет в ведро и вышел из учительской. За ним тонкой струйкой потянулись остальные. Мелани, стоя на карачках возле шкафа, пыталась подманить сбежавший приз горской пыли, которую наскребла по углам. Но пылеглот уже начал свое удивительное приключение в мире рециркулированного воздуха.

– А если продуть трубы, он выскочит? – жалобно спросила Мелани у Леклера.

– Конечно, выскочит! И тут же обратно заскочит. Вставай, хватит елозить. Считай, что пылеглота выиграл кто-то другой. Да и зачем он нужен? Безделушка!

– Сам ты безделушка, – рявкнула на него Мариам. – У девочки горе, а ты хоть бы посочувствовал!

– Сочувствую изо всех сил, – сказал Леклер. – Мелани, тебе полегчало?

– Немного! – всхлипнула та.

Я, стоя рядом с ней, нервно теребил в кармане пакетик с очками.

– Хочешь, я тебе свой приз отдам? – предложил я. – В качестве компенсации за пылеглота.

– Обойдусь, – сказала Мелани. Она поднялась и отряхнулась. – Глупая лотерея! Пойду обедать. Сегодня обещали тушеных пикулей.

Когда она скрылась за дверью, Леклер похлопал меня по плечу:

– Сынок, крепись! Покажи ей, что ты настоящий мужчина.

Леклер сделал драматическую паузу, и они с Мариам одновременно сказали:

– Не бегай за ней!

– Беги за ней!

Я посмотрел на них и решил, что обедать мне расхотелось. Займусь-ка я лучше очками. К пакету крепилась небольшая протоголограмма с текстом: «Звездные очки, одноразовые, жидкие, 1 штука. Рекомендованная цена – 5 кредитов».

Дешевка! Впрочем, выкинуть их я всегда успею. Читаем дальше: «Инструкция по применению: вскрыть упаковку без помощи острых предметов и налить очки на закрытые глаза. Внимание! Глаза должны быть закрыты!»

Автор инструкции, похоже, раньше работал в нашей школе и усвоил важный принцип: важное повторить дважды. А потом еще раз повторить. И еще. И заставить написать от руки пять раз. В конце дать тест, сделать работу над ошибками, и уж тогда – повторить самый последний раз. Потом нарушить обещание не повторять, взять и назло всем повторить. И успокоиться. И еще раз повторить.

«Очки активны в течение трех часов с момента нанесения. Повторному использованию не подлежат. Внимание! В очках нельзя смотреть на яркие источники света, осуществлять сварочные работы, работать с радиоактивными материалами». Постойте, а зачем тогда они нужны?

Я разорвал упаковку руками и размазал очки по лицу. Состав приятно холодил кожу, чуть стягивая ее у висков. Захотелось почесать переносицу, но теперь до нее было не добраться. Я осторожно открыл глаза. Сквозь очки предметы виделись окутанными розовой дымкой. Висящие непогашенные окна приятно сбавили яркость. Я подошел к иллюминатору и посмотрел на звезды. Их стало больше, и они раскрасились в разные тона. Вдоволь налюбовавшись космосом, я решил побродить по учительской. И вдруг мимо меня пролетел небольшой пузырь. Я попробовал поймать его, но он увернулся и исчез под столом, где, видимо, лопнул. Второй пузырь, крупнее и агрессивнее первого, просочился сквозь приоткрытую дверь учительской и направился к Леклеру, который с видом страстотерпца редактировал расписание на ближайший месяц.

– Берегитесь! – крикнул я, но поздно. Пузырь врезался в него и окутал голову, как просторная, зимняя шапка. Леклер пару секунд продолжал как ни в чем не бывало свое дело, и вдруг его глаза вспыхнули огнем понимания истины. Он обернулся к сидевшей рядом Мариам и сказал:

– Я передумал жениться на тебе. Верни кольцо, медведя и коробку конфет.

– Что?! – закричала Мариам. – Клеман, ты болен?

– Нет, здоров! Только что окончательно поправился. Я развожусь, развожусь, развожусь!

– Да ты еще и не женился даже!

– А уже решил сделать себе приятное. Кольцо где?

– Подавись! – и Мариам бросила ему кольцо. – Скотина! Я на тебя потратила лучшие… месяцы своей жизни! Ты на всю галактику – один такой олух! А я думала, сделаю из тебя человека. Как был кубоидом, так и остался!

Пока она его распекала, из рециркулятора выполз пылеглот и засеменил к выходу. Я попытался схватить его, но он скользнул между пальцев и со всех ног помчался к Леклеру. Через мгновение он нырнул ему под штанину и взбежал по согнутой ноге. В азарте погони я не успел затормозить и жадно облапал завуча – на глазах его бывшей невесты.

– Ага, с тобой все понятно! – уперла руки в боки Мариам. – Вот на кого меня променяли! И когда ты успел завербоваться на другой фронт?

– Фронт? – удивленно переспросил Леклер и бросил взгляд на мою руку, которой я прижимал к его бедру пылеглота, чтобы он не просочился дальше. – Михаил, я всегда к тебе благоволил, но не до такой же степени!

– Пылеглот, – сказал я и слегка оттопырил мизинец, показывая выпуклость на штанине. – А к вам я питаю только глубокое уважение.

– Оно и видно! – с досадой сказала Мариам. – Можете заниматься, чем хотите. Оставляю вас наедине.

И вышла.

Пылеглот делал отчаянные попытки прорваться дальше, и я решил перегородить ему путь второй рукой. Леклер с любопытством ученого наблюдал за моими действиями.

– Мариам что же, была права? – поинтересовался он. – Откуда такая страсть к моей ноге?

– Мне ваша нога – до лампочки, – разозлился я. – Я пылеглота держу. Могу отпустить – тогда он окажется в ваших трусах.

Леклер попытался дернуться, но я не дал ему совершить глупость.

– Сидите смирно, будем выдавливать его из штанов.

– Ты там поосторожней, у меня все нежное.

Я сложил ладони куполом и медленно тащил добычу вниз под мерзкое хихикание Леклера. Когда мы минули колено, стало чуть легче. Пылеглот смирился со своей участью, прекратил извиваться и безропотно дал себя схватить.

– Вот! – сказал я, демонстрируя его Леклеру. – А вы не верили!

– Верил, – ответил тот. – Но когда ты схватил меня за живое, немного засомневался.

– Я, кажется, расстроил вашу свадьбу.

– Ты меня спас! – с чувством сказал Леклер. – Она бы от меня так просто не отстала. Слушай, теперь, если что, мы с тобой – любовники.

– Побойтесь бога – ну, или кого вы там боитесь! – воскликнул я. – Какие любовники?

– Миша, подыграй мне! Недолго, неделю или пару недель.

– Что мне за это будет?

– Я гляжу, хватка у тебя волчья, – прищурился Леклер. – По дружбе помочь – не вариант?

– Не вариант.

– Хорошо. Я добьюсь того, чтобы тебе повысили зарплату – скажем, на тридцать процентов.

– И долг спишите! – потребовал я.

– Договорились. Ну, иди же ко мне, мой ненаглядный.

Я на всякий случай отступил на пару шагов в сторону, но вдруг заметил, что кто-то подглядывает за нами из-за двери.

– Не могу! – прошептал я.

– Подойди ближе! – прошипел Леклер. – Хватит ломаться.

Пузырь на его голове вдруг стал стремительно расти и лопнул, обдав меня тучей брызг.

– Что это было? – спросил я.

– Мариам, – небрежно бросил Леклер, возвращаясь к расписанию. – Убедилась, что мы воркуем, и ушла зализывать раны.

– Нет, я не про нее. У вас на голове было… это…

– Было. Много. Но выпали, – сказал Леклер, поглаживая круглую лысинку. – И тебе грозит, если будешь плохо питаться.

– Сейчас делают пересадки, вы не знали? Раз – и неандерталец! Но я о другом. К вам пузырь прилип – огромный такой. Сейчас он лопнул.

Леклер невольно ощупал голову на предмет пузыря.

– Что за чушь! Тебе, наверное, очки бракованные попались.

– Не попались, а выиграл. И это вы их, между прочим, купили.

– Ну, я. И что теперь? Сними – и не будешь видеть пузырей.

Я неспешно вытирал пойманного пылеглота о свитер. Леклер сердито покосился на меня и сказал:

– Иди уже отсюда! Дай поработать холостому человеку.

– Гоните со двора любовь всей своей жизни?

– Гоню. Слышал, что Мелани сказала? Тушеные пикули ждут тебя в столовой.

– А вас не ждут?

– Позже, позже, – пробормотал он, передвигая в таблице клетку с текстом «музыкальная разминка» с 11.30 на 8.00.

С пылеглотом в руке я отправился на поиски Мелани. В столовой ее не оказалось, в каюте тоже было пусто. Я обошел все этажи, заглянул в бар, в спортзал, даже в туалет для инопланетян. Куда она делась? Зеленые человечки похитили?

Мимо меня время от времени проплывали пузыри – большие и маленькие, вытянутые огурцом и сплюснутые. Они передвигались неспешно, с чувством собственного достоинства. Препятствия облетали, избегали лифтов и воздуховодных отверстий. Я пытался дотронуться до ближайших пузырей, но они сразу же отклонялись, а если я упорствовал, взмывали вверх, на недоступную высоту. В одном из коридоров их было так много, что я решил загнать тесно сплоченную группу в угол и там уже изучить. Не тут-то было! Пузыри, как в демо-верии голографической игры «Бабл», в которой невозможно выиграть без чит-кода, резко прибавили скорость и замелькали так, что пришлось закрыть глаза – от ряби меня сразу затошнило.

– Да пропадите вы пропадом! – закричал я. И тут один пузырь врезался в меня, и все они разом пропали.

Кажется, я начал понимать, что к чему. Теперь поймать пузырь стало для меня делом чести. Я рыскал по коридорам, как ищейка, но везде было пусто. Мое желание сбылось – как часом раньше сбылась заветная мечта Леклера. А что, если его неожиданное решение жениться на Мариам, тоже было как-то связано с пузырем?

Если вдуматься, вот оно, объяснение рваного ритма моей удачи. То срываю куш – то срываюсь в пропасть. И кто в этом виноват? Пузыри! Невидимые, неуловимые – и теперь такие нужные. Как хорошо, что я выиграл очки! Мгновенно прозрел.

Вдруг пузыри появились снова. Их было совсем немного, и они опять не шли ко мне в руки. Парочка особо крупных пузырей шушукалась в углу, выпячивая в мою сторону пупырышки.

– Да, я вас вижу! – сказал я им, и они испуганно взмыли под потолок.

Они разумные! Но откуда взялись? И что все это значит? Вот бы натянуть их на голову и загадать что-нибудь масштабное. Миллион кредитов, собственную планету! Нет, надо мыслить шире, не мельчить. Хочу стать властелином Галактики, вседержителем и эпикурейцем. Пузыри с опаской облетали меня, поджимаясь к стенам.

Их поток становился все гуще. Наконец я увидел, откуда они летят. Пузыри просачивались сквозь неплотно прикрытую дверь хоровой комнаты.

– Жжжжыыыызь нивазмооожна павирнуууууть насссссаааад! – пели волножители.

Я открыл дверь пошире. Отвергнутая завучем Мариам трудолюбиво управляла хором, который не было видно. Над ее головой один за другим возникали пузыри. Они несколько мгновений бесцельно висели в воздухе, а потом начинали плавное движение вперед.

– Мариам, можно вас на минуточку? – спросил я.

Хор замолчал. Пузыри тут же прекратили появляться.

– Как ты посмел явиться ко мне, разлучник?! – воскликнула Мариам. – Убирайся, а то вырву тебе космы!

– Я хотел извиниться перед вами. Поймите, сердцу не прикажешь. А Клеман – он такой… эээ…

Тут я затруднился с подбором прилагательного. Соблазнительный? Чарующий? Сладкий? Как бы не переборщить.

– Такой мерзавец! – закончила за меня Мариам, блестя глазами. – Не будет тебе с ним счастья, попомни мое слово! Ты разрушил наш брак – что ж, радуйся, пока можешь. Только он и тебя бросит! Попользуется – и на помойку.

Меня гораздо больше волновало, как бы он не прокатил меня на вороных с зарплатой.

– Мариам, вы не волнуйтесь! – сказал я примирительно. – Наш мимолетный роман окончится, и он опять вернется к вам.

– Еще чего! Он мне не нужен. А ты… – тут к ней подлетел пузырь и облепил ее голову – подавись…

Я рванул к Мариам и закрыл ей рот рукой, уже чувствуя, как напряглось горло.

– Кхэ, кхххэ!

– Пусти, – Мариам отчаянно замотала головой, и пузырь взорвался. – Не смей ко мне прикасаться, грязное животное!

Я попятился назад. Уф, я был на волоске от гибели! Страшная женщина эта Мариам. Психически нестабильная. Нельзя допускать ее к работе с волножителями, иначе погубит весь коллектив.

– Я, собственно говоря, зачем сюда пришел. Вас срочно вызывает Виноградов. Он встретился мне в коридоре и попросил передать вам эту информацию.

– Странно! Ладно, тогда пойду. Мальчики, – она обернулась к волножителям. – Без меня не шалите. Я скоро вернусь.

Как только она вышла за дверь, я со своего ключа поставил еще одну, чтобы наверняка заблокировать выход.

– А теперь, господа волножители, побеседуем.

– Шшшшто? – заволновались они. – О ччччём? Ччччиво? Ччччему?

Похоже, эта группа недавно проходила падежи.

– Я заметил, когда вы поете, в воздухе появляются пузыри. Что это такое и как оно работает?

– Пу-сси-ри? – задумчиво произнес тонкий голосок.

– Они самые, – подтвердил я. – Только что один из них присел на голову вашей учительнице, которая пожелала мне подавиться. И я почти подавился.

– Ттттаааа, – сказал ехидный тенор. – Было ссссмишшшноооо.

– А мне нет! – отрезал я. – Объясните, что происходит.

– Ваши очки, – задумчиво откликнулся третий голос, принадлежавший лидеру хора, Чпычу. – Они особенные?

– Не знаю. Первый раз надел.

– Подарите их нам, и мы объясним, что вы видели.

Я попытался отклеить от лица очки, но они вросли намертво. Сжав зубы, я изо всех сил потянул розовую пленку и очень удивился, что не оторвал себе нос и брови. Я протянул очки Чпычу. Они повисли в воздухе, растянувшись на метр в длину – волножитель попытался их примерить.

– Охо-хо! Вот умора! – захохотал он.

– Где? Где? – заволновались остальные, и в моей голове сама собой включилась песенка «Волножитель волнуется – раз, волножитель волнуется – два…»

– У него забавные мысли!

– Не читать!– крикнул я. – Это частная собственность!

– Тогда почему она торчит из вашей головы? – поинтересовался Чпыч. – Вы, люди, все время ходите мыслями наружу?

– Обычно нет, – сказал я и попытался вдавить мысли обратно в черепную коробку. – Объясните наконец про пузыри.

– То, что вы назвали пузырями, – важно произнес Чпыч – есть квантово-зависимый партикулярный релятиватор. Мы испускаем его в момент наивысшего наслаждения, коим для нас является исполнение земных песен. Предпочтение отдается композициям в до мажоре и содержащим разрешение доминантсептаккорда в тонику. Внутренний механизм порождения релятиваторов состоит в следующем. В состоянии превентивного анабиоза катаральных синусоидов происходит спазм прелестных кварков…

– Стоп! – прервал его я. – Меньше всего на свете меня волнуют прелестные кварки и ваш репертуар. Зачем нужны пузыри? И как они действуют? Почему их нельзя поймать? Какие желания они исполняют?

– Вы торопливы, Михаил, – разочарованно сказал Чпыч. – Торопливы и невнимательны. Релятиватор нельзя, как вы выразились, поймать. Он настраивается на волну мысли, и если совпадает с ней по квантовому значению, то благодаря индукции поля, притягивается и осуществляет диффузию, результатом которой является точечная трансформация реальности.

– А попроще?

– Дюряк! – пискнул уже знакомый голосок.

– Спокойно, Спыс, наш земной друг скромен умом и телом, так что будем терпеливы. Тем более что очки теперь наши.

– Они развалятся через час, – предупредил я. – Нестойкие.

– Не важно, – расслабленно сказал Чпыч. – Починим. А вы, Михаил, представьте себе, что окружающий вас мир – это книга, текст. Вы читаете ее от первого слова к последнему. Но что, если вы решитесь на безумный шаг, и вставите в книгу что-нибудь от себя? Пару строк, абзац, эпизод. Или целую главу. Релятиватор – это оператор вставки, который позволяет добавить фрагмент в действительность, которая вас окружает.

– Но как это влияет на общий сюжет?

– Никак, – сухо сказал Чпыч. – Когда вы захотите пойти дальше и узнать, чем дело кончилось, вам придется прокрутить текст и оставить добавленный эпизод в прошлом.

– То есть все, что загадано пузырю, рано или поздно исчезнет?

– Не совсем. Релятиватор оставляет след. Если вы перепишете одно предложение в тексте, будет ли это тот же самый текст или уже другой?

– Послушайте, Чпыч, я не силен в философии. Мне надо знать, смогу ли я навсегда получить, скажем, миллион кредитов.

– Возможно. Или нет, – протянул Чпыч скучающим голосом. – Страсть землян к символическому обмену энергией навсегда останется для меня загадкой.

– А что нужно, чтобы привлечь релятиватор? – не отставал я. – Может, он на какую-то мысль клюнет?

Но волножители, устав от разговора, уже начали распеваться. Особенно усердствовал голосок, обозвавший меня дураком. Комната наверняка опять наполнилась релятиваторами, только теперь я не мог их видеть. Мои очки плавно скользили по воздуху – волножители передавали их друг другу, издавая свистящие звуки.

Я немного потоптался и вышел. Хор, не дождавшись Мариам, грянул «Попутную песню». В кармане у меня храпел пылеглот. Я расстегнул молнию, погладил его по шерстистой спине, и он тут же укусил меня за палец.

Что из случившегося со мной было вставленной страницей? Поцелуй с Мелани в коридоре, поход в рюмочную «Три амебы», успех на конференции, выигрыш в лотерею – все это устроили пузыри. Потом они лопались, и я оставался ни с чем. Но теперь, когда мне открылась истина, я твердо знаю, как присесть удаче на хребет. Мне срочно нужны очки!

И я бегом кинулся в учительскую, в которой опять кипели страсти.

– Изменщик! – кричала Мариам, тесня Леклера к шкафу. – Воспользовался моей беспомощностью!

– Не воспользовался, а применил, – устало отбивался Леклер. – И не беспомощностью, а голодом. Да и то не по делу. Послушай, давай останемся друзьями.

– Сам с собой дружи! А я не буду! Ты меня обесчестил, унизил, ограбил! Куда мне платье теперь девать? Туфли? Шубку?

– Отдай мне. Я продам их на космо-барахолке.

– Жалкий альфонс! Нахлебник! Транжира! Бабник!

– Почему сразу бабник? – усмехнулся Леклер и схватил меня за локоть. – Мальчишник!

Тут он задумался:

– Парнячник? Мужичник? Да кто же я? Поищем в словаре! – и красная, как ротовая пластина на скафандре альдебарранца, Мариам ракетой вылетела из учительской.

Удовлетворенный исходом разговора, Леклер налил себе кофе и чокнулся с кружкой, нарисованной на кофейном автомате.

– Где вы купили очки, которые я выиграл в лотерею? – спросил я.

– Миша, давай в целях конспирации перейдем на ты.

– Хорошо. Где ты купил очки?

– Заказал через сайт «Муха-джан-сервис». Там все дешевое, – и Леклер с наслаждением отхлебнул кофе.

– А как они назывались, не помнишь?

– Давай посмотрим историю покупок, – он развернул экран, и на нас прыгнула голограмма с рекламой магазина.

«Сжиматор пони ловкая навсегда резина! Купить сегодня и скидка часов больше процента десять! Честный сделок никогда жалеть».

Леклер погнался за голограммой, чтобы нажать на крестик, но она уворачивалась и на бегу продолжала трещать свой текст, постепенно прибавляя громкости. Бегущие строки стали бичом галанета наших дней. Если не поставить защиту, засоряют собой пространство – и поди избавься от них! Но хуже всего в этом отношении порно-баннеры. Один раз я зашел на сайт ателье примерить виртуальные джинсы, и на меня вывалилось с десяток голых голограмм. Конечно, тут же по законам жанра, в комнату вошла мама и застала меня без штанов, в окружении ненастоящих женщин и, что хуже всего, мужчин и животных. Мама быстро ушла, а я потом целый день потратил, чтобы дезактивировать их всех.

– Миша, лови! – крикнул Леклер, направляя рекламу в мою сторону. Я подпрыгнул и метко попал пальцем в крестик. Голограмма ахнула, сложилась пополам и исчезла.

– В прошлый раз такого не было, – отдуваясь, сказал Леклер. – Вот, смотри. Заказ номер две тысячи триста сорок шесть. Товар «Очки розовой воды нереальный ощущения комфорт носка».

И он скинул ссылку на мой пульсопланшет. Я принялся читать описание очков. В нем говорилось, что очки предназначены для работы с нано-телескопом, который крепится сверху и приобретается отдельно всего за тысячу кредитов со скидкой по праздникам. Я проверил свой счет в банке. Леклер не обманул, мой долг перед школой обнулился, но я все равно был в приличном минусе. Это меня не остановило. Я купил пять пар очков в кредит, решив, что быстро верну назад потраченное и выйду в плюс, когда наловлю пузырей. Леклер удивленно наблюдал за моей лихорадочной активностью.

– Зачем тебе очки? Понравились? – поинтересовался он.

– Омолаживают, – брякнул я первое, что пришло в голову.

– В самом деле? Может, и мне стоит? – Леклер ощупал свое лицо.

– Нет, ты и так хорош собой.

Меньше всего мне хотелось, чтобы о пузырях узнали другие. Не исключено, что после их открытия люди решат, что волножители опасны и удалят их из школы. И тогда прощай, миллион! А я уже мысленно потратил его, он мой. Нельзя разлучать человека с его воображаемыми деньгами.

7.

После оформления заказа я почувствовал себя намного лучше и отправился в столовую. Основной поток голодающих схлынул, оставив на отмелях жалкие тушки отдельных нозеанцев, кубоидов и кристаллов в целлофановых оболочках. В дальнем углу одиноко сидела Мелани и возила вибровилкой горстку неаппетитных овощей, по всей видимости, тех самых пикулей.

– Есть минутка? – сказал я деловым тоном. Она равнодушно посмотрела на меня и кивнула.

– Давай разберемся в главном. Скажи, я тебе никогда не нравился?

– Миша, у меня нет сил на выяснение отношений.

– Мой интерес – чисто научный.

– Ладно, если тебе так хочется это услышать – нет, не нравился. Сама не знаю, зачем я связалась с тобой. Ты странный! На скрепке играешь.

– Не играю. Я соврал, чтобы тебя утешить.

Мелани резко насадила овощ на зубец вибровилки.

– Еще и лжец, отлично!

– Мне очень, очень стыдно. Значит, ты не собиралась встречаться, но неведомая сила толкнула тебя ко мне?

– Хватит этого цирка! – закричала она, и нозеанцы дружно обернулись в нашу сторону. – Мне хотелось найти себе парня, хоть какого-нибудь! Пусть некрасивого, пусть глупого…

– Эй, полегче на поворотах!

– И вот – нашла. А сейчас понимаю, что нельзя хвататься за что попало. Надо ценить себя! И верить в лучшее.

– Лучшее – это Николай? – спросил я. – Или Кунь, он теперь со стулом.

– Любой лучше! Уходи, Миша, пока я тебе не наговорила лишнего.

– Ухожу, – сказал я как можно спокойнее и выложил из кармана пылеглота. – «Я вас любил так искренно, так нежно, как дай вам бог» и все такое.

С этими словами я встал и убрался из столовой. Похоже, моя догадка верна: чувства Мелани ко мне были вызваны пузырями. Она искала отношений – попался я, мне хотелось забыть Катю – и тут она. Так в наших книгах появился общий эпизод, но затем пришлось идти дальше, и оказалось, что мы не в любовном романе, а в социально-бытовом, с элементами фантастики и нравоучительными вставками от автора. Мы разошлись, как летающие тарелки в глубинах космоса, и теперь каждый из нас начнет искать свой путь во мгле. Подивившись поэтичности своих мыслей, я решил, что когда дойду до каюты, напишу космо-стихи. Раньше не пробовал, но теперь чувствую – преуспею.

Наступили выходные, которые я провел за чтением статей о волножителях. В паре мест говорилось, что первые встречи космовояжеров с этой расой регулярно заканчивались катастрофами. Потом кто-то догадался включить во время переговоров музыку, и дело пошло на лад. Волножители подхватили мотив и согласились на сотрудничество, обмен опытом и технологиями. В свой сектор космоса они никого не пускали, зато с удовольствием летали на Землю, брали уроки пения и выступали на больших сценах. Профессор Хиггинс из Доминионского технологического института пробовал изучить волножителей, тайно пронося на концерты аппаратуру для дистанционного молекулярного анализа. За несколько лет работы ему удалось установить, что волножители по своей природе близки к магнитному полю, и он разработал очки, позволяющие увидеть их. Волножители ужасно возмутились и потребовали, чтобы люди прекратили их подпольно изучать, иначе дипломатические связи будут немедленно разорваны. Власти велели профессору Хиггинсу залечь на дно. В массовое производство очки для рассматривания волножителей не попали, но небольшая фирма «Вижувсё» выпустила ограниченную партию, которую тут же раскупили любопытные и коллекционеры. Год назад фирма разорилась, а начальника производства посадили в тюрьму за нарушение трудовой дисциплины.