Космический учитель

Я отыскал на сайте института официальный адрес Хиггинса и написал ему письмо, в котором сообщил, что знаю нечто новое о волножителях и готов поделиться информацией – за скромное вознаграждение или в обмен на изобретенные им очки. Я надеялся, что профессор не устоит перед моим заманчивым предложением.

В понедельник моя почта все еще была пуста, Хиггинс не ответил. Разочарованный, я пошел работать.

– Тема урока – земная музыка, – вяло объявил я, входя в класс.

– Жаль, Шпыш отсутствует, – сказала Мармала. – Ему бы понравилось.

– Как отсутствует? Почему отсутствует? Вот же он, отметился. Шпыш, вы здесь?

Он не откликнулся. Мой план был в том, что я заставлю его петь, и в тесном пространстве класса хотя бы один пузырь налетит на меня. А я буду повторять про себя «миллион кредитов, миллион кредитов» и прежде чем пузырь лопнет, потрачу их на недвижимость. Теперь все пошло прахом – впрочем, мне не привыкать. Миша-жизнь-наперекосяк – мое второе имя.

– Понимаете, Михаил, – смущенно сказала Мармала. – Он прилетал сюда, но потом я ему сказала, что в зале будет выступать знаменитый гармонист с Земли, и он тут же исчез.

– Какой гармонист? – спросил я.

– Никакой. Я пошутила. Сегодня первое февраля, день шуток, верно?

– День шуток – первое апреля.

– Ой, я перепутала! – смущенно сказала Мармала, переплетая ноги. – Я думала, вы шутите каждый месяц.

– Для шуток нет расписания, – проворчал я. – А то, что вы сделали, называется розыгрыш. Лучше бы сказали ему, что у него спина белая. Или что у него сын родился.

Мармала старательно записала мои слова в блокнот. Первого апреля надо будет держать ухо востро.

Я хотел вернуться к теме урока, но тут заметил, что нигде нет Снорри.

– А с ним-то что? – спросил я у Мармалы. – Тоже пал жертвой ваших шуток?

– У него временные трудности с визой. Уладит – и придет.

Вдруг дверь распахнулась, и влетел Шпыш.

– Сссстраааасьте! – прошелестел он.

– Прости, друг, я тебя разыграла! – сказала Мармала.

– Синий тумааааан пахошшш на абмаааааан, – обижено пропел Шпыш и затаился в районе последней парты.

Пока я выводил тему урока голографическим маркером, в класс вкатился потрепанный Снорри с подбитым бинокуляром.

– Что с вами? Попали в переплет?

– Не так но много боль виза отнять и желать изгнание. Но Снорри и сильная и бесстрашная Снорри. Виза требование и подтвердить личность кровь взять пупок.

– Ого! Какие приключения! Уж лучше бы вас похитили зеленые человечки.

И тут стена, возле которой я стоял, начала гореть. Сработал датчик дыма, с потолка на наши головы полилась вода. Бактерия завизжала от страха, шуршуны нырнули под парту. Нрд и У приняли боевую стойку. Я попытался дезактивировать дверь, но у меня ничего не вышло. Тем временем в стене образовалась дыра размером с яблоко. По краям она полыхала алым. Кто-то плавил борт корабля термо-резаком.

– Все к двери! – скомандовал я. – Живо.

Продолжая давить на кнопку дезактивации двери, я пытался привести в чувство промокший пульсопланшет, но он не отвечал. Дверь стояла намертво. Проем в стене становился все шире, пока наконец не достиг двух метров в поперечнике. Я заслонил собой учеников.

– Приветствуем тебя, землянин! – сказал высокий голос, и в проеме показался зеленый человечек.

Боже, что я натворил! Пузыри, созданные песней Шпыша, решили осуществить мое желание – и сейчас Снорри будет похищен. Я схватил его в охапку и прижал к себе что есть силы.

– Не отдам! – заявил я.

– Он нужен нам для эксперимента. Покорись, землянин. Или пострадают невинные.

– Уходите немедленно! Я… я вызову гала-полицию. Слышите? Она вас арестует!

Зеленый человечек растерянно оглянулся:

– Вас? Но я здесь один! Почему множественно число?

– Потому что я вежливый. Вон из моего класса!!

– Ты не оставил мне выбора, – сказал зеленый человечек и отошел в сторонку. В глубине корабля я разглядел силовую клетку, в которой отчаянно металась Мелани.

– Нет! – крикнул я. – Отпусти мою девушку!

– У тебя нет девушки, – сказал зеленый человечек. – Ты одинок.

Никто в этом секторе космоса не щадит моих чувств.

– Давай договоримся! – предложил я зеленому человечку. – Может, у меня есть то, что тебе нужно?

– Михаил, – пропищал Снорри. – Не отдавай меня ему! Умоляю!

Поразительно, как у этого хитреца улучшается грамматика в критических ситуациях.

Зеленый человечек вопросительно смотрел на меня, ожидая предложений.

– Как насчет глобуса? – неуверенно спросил я.

– Не интересует.

– Тогда вибровилка. Чудесная вещь, полезная в быту. Или возьми мой пульсопланшет. Он почти новый.

– Испорчен, – поморщился зеленый человечек.

Да, этого воробья на мякине не проведешь. Надо предлагать что-то глобальное.

– Тогда откуплюсь деньгами. Сколько ты хочешь?

– У тебя столько нет.

Что верно, то верно. Я на мели.

– Мне больше нечего тебе предложить.

– Есть.

– Что?

– Ты сам.

Я оцепенел. Получается, что в обмен на Снорри я должен отдать зеленому человечку себя. Себя, любимого, взращенного на лучшей еде, перспективного учителя, сына немолодых родителей. Я могу принести пользу человечеству. Я ценный. Мне всего двадцать пять. Хоть в размножение пускай, хоть на производство – везде подойду. И вместо этого я должен стать пленником инопланетян, которые известны своими бесчеловечными экспериментами. Никто из тех, кого они похитили, не вернулся домой. И я не вернусь. Прощай, жизнь!

– Снорри, – шепнул я. – Расскажи обо всем профессору Виноградову. Увековечьте меня посмертно. Памятником. Желательно в полный рост, из качественной бронзы. И поставьте в столовой – в назидание другим.

Снорри, глотая сернистые слезы, кивал в такт моим словам.

Итак, я решился.

– Хорошо, я полечу с тобой, но ты отпустишь всех. И Мелани тоже.

– Идет! – сказал зеленый человечек. Из его груди вырвался синий луч и ударил меня в солнечное сплетение. От боли я потерял сознание и надолго провалился в густую черноту.

Я не мог понять, куда я попал – меня окружал жужжащий, податливый мир гибких белых треугольников с черной точкой внутри. Меня выгибало вдоль стен, сворачивало узлом, и когда я уже привык к необычным позам, поток света облепил меня, как узкая силиконовая перчатка, и потащил за собой, в кипучую геометрическую бездну.

Я вынырнул и ослеп.

– Живой? – спросил чей-то голос.

Расплывчатые фигуры нависли надо мной. Сухим ртом я пытался произнести хоть слово, хоть звук, но они не слышали. Тело не слушалось, его не было. От бессилия я всхлипнул и закрыл глаза. Голоса продолжали бубнить.

– Да. Дышит, пульс есть. И кажется, приходит в себя. Миша! Миша, очнись!

– Может, ему дать понюхать едкого газа?

– А у вас есть?

– Сейчас будет. Только раздразню толстожала.

В ноздри ударил резкий запах, от которого я вскочил и закашлялся.

– Кто? Что? Где я?

– На летающей тарелке, – грустно сказала Мелани. – Как и все мы.

Я огляделся. Вокруг нас сидели мои ученики – Мармала в обнимку с толстожалом, грустный Снорри, альдебарранец У, шуршуны и бактерия. Барбитанец лежал поодаль и рисовал цифры у себя на ноге.

– Где Нрд?

– Дежурит у двери. Надеется оглушить человечка, когда тот войдет к нам в клетку.

– А Шпыш?

– Его никто не видел.

– Это неудивительно – он у нас такой. Шпыш, подайте нам знак! Шпыш, слышите меня?

Волножитель не отозвался. По крайней мере, хотя бы он остался на свободе. С другой стороны, он со своими пузырями мог стать нашим билетом домой.

– Почему вы здесь? Я же договорился с зеленым.

– Он обманул тебя.

– А так лихо торговался. Но зачем?

– Не знаю, – Мелани смущенно теребила рукав. – Спасибо, что попытался меня спасти. Я все слышала. Ты… ты поступил благородно.

– Я поступил как дурак, – сказал я, приподнявшись. – Надо было броситься на него и задушить.

– Говорят, они бессмертные, – вмешалась в наш разговор Мармала. – Я читала, они могут менять оболочки, а их разум заключен в маленькую коробочку, которая лежит в бункере на планете.

– Яйцо в утке, утка в зайце, – мрачно сказал я.

– Занятная концепция, – заинтересовалась Мармала. – Ваши животные помещаются друг в друга?

– Нет, это фигура речи. Давайте отложим разговор о земных причудах на потом. Сейчас надо понять, как отсюда вырваться.

– Пока ты был без сознания, – сказала Мелани. – Мы все перепробовали. Клетка крепкая, прутья энергетические. Отключить не вышло. Пол – цельная плита, щелей нигде нет. Сбежать не сможем, придется ждать своей участи.

От досады я застонал. Если бы не моя глупая шутка, мы бы сейчас сидели на уроке и занимались словообразованием. Теперь надо вернуть все назад. Должен быть способ!

– Мармала, у вашего толстожала есть шпоры? – спросил я, смутно припоминая лекции по центаврианской биологии.

– Одна осталась. Вторую потерял в бою за самочку.

– Вполне хватит. Она ведь энергоемкая?

Мармала хлопнула три раза накладными веками.

– Так чего вы ждете? Переверните его шпорой кверху и пилите прутья!

В этот момент в помещение развязной походкой вошел наш похититель. Мы вскочили на ноги. Нрд приготовился к атаке, Мармала выставила перед собой толстожала.

– Скучали? – произнес человечек.

– Отпусти ребят! – потребовал я. – Ты обещал их не трогать.

– Я их и не трогал, – ответил человечек. – Работал дистанционно, лучом захвата. Твоя наивность, человек, превышает разумные пределы. Зачем мне отпускать добычу? Что я за это получу?

– Мое согласие на добровольное участие в твоих экспериментах.

– Ценно, – усмехнулся человечек. – Но, вот беда, мне все равно, чего ты хочешь, а чего нет!

Я скрестил руки на груди и окинул его презрительным взглядом.

– Думаешь, ты хозяин положения? А вот и нет! Я подал сигнал, и сюда уже вылетел отряд спецназа, они у тебя на хвосте.

– Попытка блефа? Любопытно! Я думал, ты струсишь. Ваши силовики никогда не догонят мою тарелку. Взгляни на это.

Он сделал взмах рукой, и одна из стен нашей тюрьмы стала прозрачной. Все, кроме альдебарранца, который был в скафандре, сделали судорожный вдох. Зеленый человечек вовсю веселился, глядя, как мы пытаемся не провалиться в открытый космос.

– Мгновенная прозрачность, обратимые материалы, – усмехнулся он. – Никогда про такие не слышали, а? Отсталые народы. Мы, древнейшая цивилизация Вселенной, способны вывернуть наизнанку пространство, превратить вакуум в оазис, пронзить время, поглотить нейтронную звезду. Да что там – я лично катался на квазаре!

– Вот балабол, – пробурчала Мелани.

– Ладно, про квазар было лишним. Не катался. Но остальное – так и есть. А теперь посмотрите на звезду в правом верхнем углу. Что это, как вы думаете?

– Омега Центавра, – предположил я, но Мармала отрицательно мотнула толстожалом.

– Солнце? – пискнул главный шуршун.

– Сириус?

– М-96К?

– Поднапрягитесь, – дружески посоветовал зеленый человечек. – Вспомните, чему вас учили на астрономии.

Повисла пауза.

– Что, неучи, сдаетесь? Это Аль Давирах!

– И что? – с вызовом спросил Нрд.

– Вижу, я вас не впечатлил. А мы, между прочим, давно покинули Млечный путь. Перед вами – Волосы Вероники, собственной персоной.

– Ничего себе! – воскликнула Мелани. – Никогда не думала, что сюда попаду.

– И заметьте, совершенно бесплатно, – с гордостью сказал зеленый человечек.

Стена снова стала непрозрачной, и я почувствовал, как легкие расправились и сделали первый полноценный вдох. Шуршуны от перенапряжения слиплись в комок и грузно рухнули на пол. Бактрия тут же попыталась забиться под них, но ее отогнали сердитым жужжанием.

– У, – невесело протянул альдебарранец.

– Спасибо за спектакль, – сказал я. – И за экскурсию. Нам как раз не хватало чего-то остренького. Новых ощущений. А теперь вернемся к нашим баранам.

– К кому? – удивился зеленый человечек и развернул голограмму стада. – Какое отношение имеют эти животные к нашему разговору?

– Бээээ, – проблеяла голограмма, разбредаясь по камере.

– Вам не мешало бы подучить земные пословицы и поговорки, – заметил я. – Можете записаться ко мне на пробный урок. Сто кредитов в час. Недорого и эффективно. Заодно пройдемся по неправильным глаголам, синтаксису простого предложения и закрепим наиболее востребованные интонационные конструкции.

Человечек посмотрел на пасущуюся по углам голограмму, потом на меня.

– Нет, – сказал он наконец. – Пусть я ничего не понимаю в ваших запутанных отношениях с домашним скотом, это к делу не относится.

– А что тогда относится? – спросил я. – Зачем вы нас украли? Вы мне сорвали урок.

– Я вообще-то не собирался вас красть, – сознался человечек. – Я прилетел за ней.

И он показал на Мелани.

– Красивая девушка. И на нужную букву.

Точно! Она ведь Мелани Меррик. А перед ней был Лулумба Лопотунья. Но неужели во всей Галактике не нашлось другого существа, которое бы подошло больше?

Зеленый человечек, словно прочитав мои мысли, ответил:

– Стараемся брать с кораблей. Нехлопотно и быстро. Пришло время похищения, я летел мимо, сканировал ваше судно и нашел на нем четырех подходящих кандидатов. Двое матросов, один работник кухни и учительница. Вы на моем месте кого бы выбрали?

– Матроса! – выпалил я.

Мелани повернулась ко мне.

– Ах, вот оно что! Значит, все правда! Ты и Леклер… А я-то думала, слухи, наветы! Я была всего лишь прикрытием? Дама-ширма?

– Отлично! – сказал я. – Бросила меня, а теперь закатывает сцену ревности. Давай хоть не при учениках.

– Вы не стесняйтесь, продолжайте, – подбодрила нас Мармала. – Мы все внимательно слушаем. А шуршуны даже записывают.

– Прекратите! – рявкнул я, и шуршуны выронили блокнот. – И вообще не могли бы вы отвернуться? Нам надо решить важный вопрос.

Все, включая зеленого человечка, встали к нам спиной. Заиграла тревожная лирическая музыка, идеально совпадающая с моим настроением.

– Мелани, я хочу, чтобы ты знала. Вот уже два месяца я люблю только тебя.

– А как же Леклер?

– Случайность, ошибка. Потом объясню. Поверь, нас с ним почти ничего не связывает.

– Почти?

– Да, – прошептал я. – Мы притворяемся, чтобы Мариам от него отстала. Между прочим, я делаю это за деньги.

– Он тебе еще и платит? – ужаснулась Мелани. – Миша, как низко ты пал!

– Мы не любовники, – прошипел я. – Точка.

– Ты об этом жалеешь? – поинтересовался зеленый человечек.

– Нет! Я жалею только об одном – что нахожусь здесь.

– Так никто тебя за язык не тянул! Ты сам пожелал, чтобы я похитил твоего ученика – вон того, круглого.

– Что? – закричали все.

– Да-да, не думайте, что я хладнокровный изверг! «Лучше бы вас зеленые человечки похитили». Чья фраза?

– Вы правда хотеться отдать мной? – всхлипнул Снорри, заглядывая мне в глаза. – Разве такой жестокость? Что за?

Я очень жалел, что не могу как следует врезать по наглой зеленой морде.

– Не надо перевирать мои слова. Я просто пошутил. Кстати, в моей фразе была частица «бы», которая, как я объяснил на прошлом уроке, придает сказанному нереальный оттенок.

– Мы на такие мелочи внимания не обращаем, – отмахнулся зеленый человечек. – Ты позвал – я пришел.

– Хорошо. Вы собирались увезти Снорри. Но зачем взяли остальных?

– Лишние свидетели нам ни к чему. Протокол.

И зеленый человечек вздохнул.

– Ты не представляешь, землянин, с каким трудом я объяснил начальству, почему у меня на борту перегруз. Десять отчетов в Главк, объяснительная в Управление безопасности, репорт в инженерный отдел, докладная начальнику Разведштаба. Полдня писанины вместо заслуженного отдыха.

Похоже, бюрократия поразила и Волосы Вероники.

– Давайте вы вернете нас обратно, а мы сделаем вид, что вас не видели? – предложил я. – Сэкономите время и нервы.

– Поздно. Вас занесли в базы данных. Теперь вы официально пленники тарелки. Вам остается только ждать своей участи.

– А в чем она состоит?

– Вы станете участниками Великого эксперимента, над которым мой народ трудится уже двести тысячелетий. Эта честь выпадает не каждому, и если бы вы не были столь примитивны, вы бы возблагодарили меня за шанс, который я вам дал.

– Нас разберут на органы, – задрожала Мелани. – Сделай же что-нибудь. Ты же мужчина!

– Послушайте, эээ, как вас там? – прервал я зеленого человечка. – Мы вам совсем не подходим. Каждый из нас нетипичен для своей расы. Взять, к примеру, Мелани. У нее в детстве была заячья губа!

– Что ты мелешь? – возмутилась Мелани.

– А еще у нее стригучий лишай. Это заразно и может нарушить ход эксперимента.

– Какая удача, что у нас есть ты – для подстраховки, – меланхолично отозвался зеленый человечек. – Кстати, можешь называть меня Николаем Петровичем. Это мой официальный титул в окрестных мирах. А что с остальными? Тоже производственный брак?

– Еще какой! – с жаром сказал я. – Посмотрите на эту несчастную бактерию. Родилась в семье благородных инфузорий от внебрачной связи с соседом, безродным стрептококком. Оттого слегка косит на правую вакуоль. Неужели в вашем сердце нет жалости к несчастному инвалиду детства?

– Да! – дерзко крикнула бактерия, задрав жгутик.

– Допустим, жалость есть, – сказал с недоверием в голосе зеленый человечек Николай Петрович. – И что это меняет?

– Абсолютно все! Согласно конвенции о правах разумных существ на самоопределение нельзя вовлекать в преступный сговор третьих лиц, находящихся под опекой в беспомощном состоянии средней степени тяжести.

Пока зеленый человечек пытался разобраться в юридических тонкостях, Нрд сумел подпилить толстожалом один из прутьев клетки.

– А наш барбитанец, – сказал я, подтаскивая беднягу поближе к Николаю Петровичу и заслоняя им распил. – Вот уж калека, каких поискать. В детстве подвергся массированной кибератаке, с тех пор изъясняется только цифрами. Куда вам такой? Нет-нет, его надо отправить обратно, на родную планету, где его вылечат и сделают полноправным членом общества. Вот тогда уж похищайте, не жалко. Препятствовать не будем. А что касается шара…

Я не успел договорить. Нрд серой молнией вырвался из клетки и бросился на Николая Петровича, тузя его изо всех сил. Они с грохотом катались по полу, оставляя за собой след из разноцветной чешуи.

– Чего смотрите? Бегите! – крикнул я ученикам, и они начали один за другим выбираться из клетки.

– А как же Нрд? – спросила Мелани. – Мы не можем его оставить!

– Вернись и помоги ему, а я пока захвачу управление кораблем.

– Да ты и вибровилкой с трудом управляешь! Корабль захвачу я. А ты побори зеленого человечка.

Пока мы препирались, из тюремной камеры выскочил всклокоченный цефеанин.

– Я морозить его досмерть! – сказал он.

– Чем? – удивилась Мелани.

Нрд разинул пасть и дунул. В воздухе образовалось облако, из которого пошел мелкий, но весьма убедительный снег.

– Вот! – гордо сказал Нрд.

– А когда он оттает? Сколько времени у нас в запасе?

– Два час. Потом оживать.

– Мало. Давайте свяжем его чем-нибудь? Мелани, снимай юбку!

– Не сниму! Мне дует.

Злясь на себя и на Мелани, я расстегнул рубашку, и мы с Нрдом благополучно разорвали ее на три части. Веревка получилась короткая, но крепкая. Замороженный и связанный зеленый человечек буравил нас ненавидящими взором, когда мы запихивали его в клетку.

– Ненадежно, – сказал я. – Сбежит.

– Тогда поторопимся, – и Мелани с Нрдом трусцой припустили по коридору, который освещался тусклыми лампами. Довольно часто попадались затемненные участки, и тогда приходилось двигаться вдоль стен. Моих учеников нигде не было видно. Я надеялся, что они нашли себе укрытие и терпеливо дождутся, пока я не получу контроль над тарелкой. Но вот уже прошло минут пятнадцать, а контроль все еще не был получен. Мы продолжали бежать, в правом боку кололо, горло горело огнем.

– Мы движемся по кругу, – заметила Мелани. – Эта мигающая лампа нам уже встречалась. Раза три.

– Точно! – сказал я и встал, отдуваясь. – Ищем дверь на противоположной стене.

И мы начали ощупывать панели. Гладкая металлическая поверхность приятно холодила ладони.

– Нужен кнопка! – сказал Нрд. – Открываться сразу когда нажать.

– И где она? – в отчаянии спросила Мелани.

– Давайте мыслить логически, – предложил я. – Человечек нам примерно по колено. А вам, Нрд, по живот.

– Это не есть живот! Чистый мышц. Тренироваться много и никогда ожирение в то место.

– Хорошо, человечек вам по чистые мышцы. На этом уровне и надо искать вход – или ручку, которая его откроет.

И мы опустились на карачки.

– Вот, нашла! – обрадовалась Мелани. – Тут маленькая дырочка.

– Сунь в нее мизинец! – приказал я.

– Током ударит.

– Мелани, какой от тебя толк в моей команде? Осталась бы сторожить человечка, хоть какая-то польза.

– Я украшение вашего коллектива! – заявила она. – И любовь главного героя. В этом мое предназначение.

– А главный герой у нас кто? – поинтересовался я, засовывая мизинец в дырку. – Тоже ты?

Мелани ничего не ответила.

Я дотронулся до чего-то мягкого и вздрогнул.

– Не тыкай! – произнес капризный металлический голос из дырки.

– Откройте, пожалуйста, – попросил я. – Нам очень войти нужно.

– По какому делу?

– Мы заблудились. И хотим в туалет. Пустите?

– В туалет? – задумчиво протянул голос. – Могу предоставить индивидуальные горшки с подогревом сидения. Или санитарный пакет – очень рекомендую, и врачи одобряют.

– Нет-нет, мы хотим в кабинки.

– Тогда предъявите документы. В развернутом виде!

– Мелани, у тебя есть с собой паспорт? – шепотом спросил я.

– Нет, только чек из столовой.

– Пойдет.

И я, свернув чек трубочкой, просунул его в дырку.

– Хммм, тушеные пикули – два кредита, компот из венерианских слив – один кредит, хлеб из венерианской пушной муки – три кредита. Кто из вас пикули?

– Я, – отозвалась Мелани. – Только ударение на первом слоге. А эти двое – компот и хлеб.

– Почему хлеб дороже?

– Я импортный, – с достоинством сказал Нрд.

– Проходите!

В стене появился светящийся проем размером с кроличью нору. То есть я, конечно, никогда не видел кроличью нору, но именно так себе ее и представлял – нечто круглое, с неровными краями и ведет бог знает куда. Мы с Мелани с трудом протиснулись внутрь, а Нрд застрял – тем местом, где у него были чистые мышцы. Пришлось тянуть его за лапы, обдирая остатки чешуи со спины.

Мы оказались в просторном помещении, освещенном длинными лучами. Откуда они исходили, разглядеть не удалось. Под потолком, на недоступной высоте, парил антигравитационный груз в больших, едва не лопающихся тюках. Идти под ними было боязно. Мелани невольно прикрывала голову руками, Нрд передвигался на четырех лапах. В дальнем углу виднелась узкая дверь. Она была выше человеческого роста, но в нее нельзя было пройти. Особенно это озаботило Мелани, которая проклинала неработающие диеты и обещала не есть шоколад и жевательное мороженое с планеты Ом.

– Надо расширить проход! – предложил я. – Хватайтесь за края и тяните.

Ничего не получилось. Помучившись немного, мы принялись за ставшее уже привычным ощупывание стен. Ничего! Кроличья нора бесследно исчезла, и мы оказались в ловушке.

– Значит, надо снять один из тюков и посмотреть, есть ли там что-то похожее на рычаг.

Я встал лицом к стене, Мелани вскарабкалась мне на плечи.

– Ты бы хоть туфли сняла, – прохрипел я.

– Скажи спасибо, что я не на шпильках.

Когда по нам начал карабкаться Нрд, я чуть не упал. Вернусь на Землю, займусь спортом. Пойду в тренажерный зал и сделаю из себя атлета, чтобы ни один зеленый человечек не рискнул приблизиться ко мне даже на парсек.

Забравшись наверх, Нрд принялся раздирать оболочку груза. Раздался сухой треск, и на нас повалилась заношенная обувь со шнурками и без, сломанные столовые приборы, огрызки, пакеты, искусственные цветы, просроченный собачий корм, несортированный пластик, вибробутылки – короче, содержимое обычной городской помойки.

– Они воруют наш мусор? – озадаченно спросила Мелани.

– Похоже, так и есть, – сказал я, разглядывая ножку от стула.

Вдвоем с Нрдом мы вставили ее в дверной проем и налегли. Пластик хрустнул и разломился на две части, непригодные к делу. Я взялся за нож и попробовал обстругать стену.

– Фу! Бросьте немедленно! – отвлек меня голос Мелани.

Пока я трудился, Нрд познакомился с собачьим кормом и нашел его полезным и питательным.

– Пусть ест, – успокоил я Мелани. – И ты угощайся. Силы нам еще понадобятся.

Затея с ножом себя не оправдала, я отбросил его в сторону. Идей не было. Навалилась слабость. Тем временем Мелани собрала искусственные цветы, сложила пакеты в виде розочек и украсила ими рваные ботинки. Дверь неожиданно расширилась, образовался проход.